Сколько б не гадала Злата, куда делась стопочка аккуратно перевязанных писем, ничего не приходило ей в голову. Фотографию первого директора Брокена она надежно спрятала между матрасами. Ведь она помнила, что письма уложила с собой в чемодан, а по прибытии, разложив только половину вещей, сунула чемодан под кровать. Куда они могли деться?
После ночной прогулки по лесу в поисках умирающей ведьмы Мрак стал избегать общения с ней наедине и редко появлялся к ужину или обеду в особняке. Выискивать поводы для встречи с ним Злата не стремилась, но обидные мысли не давали ей покоя. Мрак знал, что она думала, как он взволновал ее в тот день, когда уехал Арсений. Знал, с каким неожиданным для себя самой облегчением Златана услышала новость об их разрыве с Ла Флором, видел, как волнуясь, она ходила по дому, меняя каждый день воду для букетика из пяти красных как летнее солнце георгинов, чтобы подольше сохранить их свежеть.
Пару раз девушка переступала через себя и приходила в лес, как бы невзначай, но домик, где жили Мрак и Арсений был закрыт, а сам хозяин болтался неизвестно где. Златану такое странное поведение озадачивало, и с тяжелым сердцем она поделилась этой историей с Вилли. Мужской взгляд на ситуацию был необходим.
-Ну это же Мрак. Что ты хотела от него? Невозможно предугадать, что в следующую минуту придет в его голову. Сейчас он может разгуливать по Белополью или сажать картошку на старом графском кладбище, а через несколько минут решит, допустим, сесть на поезд с одним чемоданчиком или вообще налегке, и направиться с пересадкой на городском вокзале в Колиду, свою альма матер. Мрак скучать и планировать не любит.
-Грустно ж как-то. Вот, помнишь Вилли, когда нам было по шестнадцать...не забыл же, какое отличное тогда время было?
-Мрак это не Август, хоть носит ту же фамилию, и также не любит слушать о чьих-то проблемах.
-Да. Но Август мог решить любую проблему, или устроить всем окружающим праздник.
-И сам при этом очень любил быть в центре внимания. Мрак обычно отвечает что-то вроде *Мне что, засовывать петарды в уши, чтоб вам было весело?*.
-Ни одного праздника он не провел поселянам.
-Мрак честней, но бестактен и взбалмошен. Рассказывали, что он выбросил из окна особняка старое пианино только потому, что ему надоело спускаться туда-сюда по лестнице, чтоб его разобрать и вынести из дома. Мрак здесь скучает, если тебе интересно мое мнение. Тридцать пять лет он прожил на чемоданах, спал на потолке и никогда не стремился закопать себя в этой глуши. Непонятно, каким образом он возвращался пять лет в Брокен- место, где кроме куриных костей нечего откапывать.
-Арсений его ждал.
-Разочарую тебя, Злата. Арсений его ждал плохо. Арсению нужен был хоть кто-то, после того, как не стало Августа. Арсений рассказал мне, что пять лет попыток совместного проживания не с тем из Свартов его утомили. Не считай меня сплетником, я просто говорю это, чтоб было ясно. Арсений ждал гораздо больше тепла и отдачи, чем смог дать ему Глорие.
-Он очаровался и разочаровался. Как это типично для творческих натур.
-И да будет это тебе уроком. Я вижу, как ты смотришь на нашего беспокойного Мрака. Он не хочет тебя видеть, какие бы отговорки для него ты не придумывала. Не занимайся самообманом.
****
Было ли то в самом деле, или приснилось ей в одну из беспокойных грозовых ночей, Злата с точной уверенностью сказать не могла. Уже дважды в этих ярких снах она видела Марцеллия, свою когда-то недостижимую мечту, вряд ли когда-либо серьезно отличавшего ее ото всех остальных смертных. Марцеллий всегда был сам по себе. Из рассказов тех, кто знал его хоть немного или видел при жизни складывалась довольно ясная картина- того Марцеллия, что приходил к ней в снах просто не могло существовать. Та вежливость, что он проявлял к ней еще при жизни Августа была лишь простым сочувствием, возможно развлечением с попытками предостеречь ее от опасных занятий магией. А ее погасшие было чувства, одиночество да память сыграли с ней скверную шутку, подкинув ей в сны две встречи. Действительно, зачем уже давно ушедшему на тот свет Марцеллию помощь Вильгельма и невмешательство Златы?
Вилли знал о магии, наблюдал ее, будучи воспитанником сиротского приюта, но никогда не проявлял к ней никакого любопытства. Вилли всегда был реалистом и прагматиком с некоторой долей занудства. Именно поэтому у него не получилось в университете завести семью, совершить путешествие с братом-музыкантом. Если уж кто из близнецов и смог бы поколдовать чуток, так это скорее Олаф, уехавший минувшей весной на гастроли в составе княжеского симфонического оркестра. Но никак не Вилли, объяснивший ей утром весьма подробно истоки и природу ее ярких сновидений. Мрак за завтраком, заметив их двоих шушукающимися с видом строжайшей секретности, демонстративно отсел подальше, и вместо того чтобы бросить после завтрака хоть пару приветливых фраз, обложился бумагой и чернильницами, занявшись своей перепиской с представительством князя.
Пока он читал, писал, сминал листочки, хмурясь то и дело, госпожа Корделия испекла булочки с яблоками, навела со Златой порядок в без того чистом зале и удалилась на дневной сон. В это время по особняку следовало ходить на цыпочках. Вилли и Злата наблюдали из-за вчерашних газет, как Мрак, поджав губы, ломает одно за другим перья, плюет в чернильницу, пытается выводить на бумаге строчки, больше похожие на раздавленных дождевых червей.
Мрак переписывался с князем людей, пытаясь получить в собственность особняк Брокен, о чем он и сообщил накануне госпоже Корделии. Однако конфискованный дом младшей ветви Корхайдов, стоивший не столь много, никак не удавалось приобрести. Сбережения Мрака вполне позволяли ему купить любой участок земли или любой хороший дом в провинции в княжестве. Две трети земель вокруг особняка были уже давно в собственности Глорие Сварта. Но людской князь, или же его представители, упорствовали в решении сохранить для сиротского приюта не несущий никакой исторической важности, с каждым годом требующий все более дорогого ремонта дом с двумя башенками и подземельями. Такое упорство было непонятно Мраку, и получив отказ в содействии уже от самого Лунного Короля, Мрак только еще больше взъярился.
Госпожа Корделия, которой он первым же делом пообещал в случае благоприятного исхода любой кусок земли и любое количество старого графского леса под стройку, если она пожелает остаться здесь, успокаивала нервничающего Мрака. От ярости и возмущения у него тряслись руки. Мрак ходил кругами весь вечер, не в силах произнести что-либо членораздельно, а в заднем кармане его охотничьих серых брюк лежало письмо из представительства княжеского- лаконичное, украшенное всеми знаками почета, с перечислением титулов всей семьи Сварта, с завитушками и выражениями уважения, размером не более половины страницы и четким *Нет*.
-Он снова ответил *нет*.-сказала Корделия.
-*Нет*- гоблина ответ.- процедил сквозь зубы Сварт, превратившись за несколько минут из добродушного, напевающего под нос какой-то романс очаровательного существа- до прихода почтальона, и после, распечатав конверт, в классического обозленного ведьмовина, каким его описывают христианские брошюры.
Глорие, привыкший, что в университете Колиды все его предложения, хоть и после краткого, формального рассмотрения вызывали одобрение, Глорие, привыкший также к тому, что в городке Колида, стоило ему назвать свое ненавистное полное имя- Глорие Ганс Сварт- оборачивались порой, прося подписать на память открытку студенты и жители, что-то слышавшие о нем, Глорие, которого обожали в Карфаксе, и перед которым благоговейно снимали шапки все арендаторы окрестностей Греттенхальда, не смог спокойно пережить пятый по счету отказ.
Таким Мрак был во всем и всегда- упрямым, своевольным, избалованным младшим ребенком, иногда легко доходящим до бешеной, сокрушительной ярости. Госпожа Морбах, что знала не понаслышке о Глорие в его работе и Глорие в кругу его семьи с Арсением, развалившейся в конце концов, ожидала любой реакции на письмо с отказом.
Глорие, если его терпению пришел бы конец, вполне мог бы сделать с княжеским особняком что угодно: запустить в дом сырость, сквозняк или ветер, беспокойную частицу собственной энергии, эхо или то, что у людей зовется полтергейстом, или вообще разобрать дом по кирпичику, используя магию-возвратку.
Глорие хотелось именно этот дом со всеми его скрипящими полами и кладовками для солений, двумя башнями с потайными окнами и скрытыми переходами.
Глорие стоял на своем, складывая половинкой, затем четвертинкой, и так до крошечного прямоугольничка желтый лист официального ответа. Затем он хлебнул остывший чай, одним глотком сразу весь стакан, как некогда пил кислое вино в трактирах Карфакса, после выматывающих суток копания в земле, грязи и жиже, стоя по пояс в ледяной воде или стоячей затхлой луже, и, швырнув через плечо бумажку, скрылся за дверью, ведущей в сад.
-Почему князь упорствует?- тихо спросила Злата.
Вилли ответил, что по мнению госпожи Морбах, цена, предложенная Глорие, не занижена ни на пол талера. Однако мотивы князя ему не ясны. Если бы дом попытались выкупить родственники Корхайдов, то отказ был бы не ясен. Конфискованный, но не проданный с торгов дом с графским кладбищем неподалеку от деревни мог бы быть им интересен только по сентиментальным соображениям. На кладбище покоились основатели рода Корхайдов и самые древние предки, что в современном мире остались лишь тусклыми именами, вписанными в несколько родословных колдовских книг.
-Думаешь, Глорие не пытался просить родственников прежнего владельца посодействовать?- сообщил Вильгельм.-Он говорил госпоже Морбах, что предлагал им какую-то сделку, деньги, если они выкупят дом и передадут ему.
-Выкупят его же деньгами и получат сверху некоторую сумму, право использовать для своих нужд старое кладбище, хоть они никогда ни в чем не нуждались.-ответила из соседнего угла вышивавшая госпожа Корделия, обладавшая отменным слухом.-Но им лень совершить доброе дело и тем самым они привели в отчаяние мальчика.
-Мальчика!- фыркнула Злата.-Мальчика, у которого осталось уже менее половины собственных зубов!
-Он их потерял в университетских диспутах.-сказал Вильгельм, улыбаясь.
-Мальчика, который перетрахал половину Колиды и не только в голову!- в сердцах сказала Злата, когда госпожа директор поднялась к себе для очередного вечернего отдыха.
-Он по возрасту годится ей в сыновья, тем более с ней он всегда вел себя почтительно. И я б не сказал, что вставные зубы его так сильно бросаются в глаза.
-Зубы бросаются! Да ты что, не видишь! Он сидит себе по углам, шуршит чем-то, а потом редиска пропадает! И на чердаках заводится плесень! Он вечно скалится на ужине эти редкими зубищами, аж есть противно!
-Кстати, о зубах Глорие Сварта, Злата. У него по возрасту более, чем нужное количество зубов, и вторые резцы отсутствуют, сразу идут клыки, чуть обточенные. Ты не замечала, раз рассматриваешь их за ужином? Очень интересная врожденная, кстати, зубная аномалия.
-Да чтоб мне еще и замечать их!- взорвалась Златана.-Много чести для этого ведьмачины.. Страхохамон пятнадцатый! Самое нелепое, что водилось в стенах этого дома!- Злату понесло. Вилли молчал, не делая попыток остановить беспричинную ярость девушки.
Глорие Сварт, укрывшийся в тени шкафа с улыбкой наблюдал за ними. Его вполне устраивало находиться в тени. Ведь собственной тени у него уже не было.