Две недели отпуска Сергея подошли к концу. Много раз я встречался с Никой и Сергеем в общей компании. Если быть справедливым, то он подкупал своей воспитанностью и благородством. Сергей родился в семье кадровых военных в третьем поколении, служил в подразделении спецназа Воздушно-Десантных войск. Его военная выправка и достоинство вызывали всеобщее восхищение:не было сомнений – этот молодой человек знает, что такое честь офицера.
Я постоянно ловил себя на мысли, что испытываю противоречивые чувства по отношению к нему: ненавидел и восторгался, завидовал и хотел быть на него похожим. Одним словом я понял, за что Ника могла полюбить его. У меня появился достойный противник.
За день до отъезда Сергея в часть, мы собрались у Ники на проводы. Я стоял на балконе с бокалом пива и радовался, что через день его с нами не будет.
Он появился неожиданно, безшумно, подошел ко мне сзади и я услышал его голос: - Константин! Давай выпьем за дружбу! – В его руке был бокал вина, он чокнулся.
– Ты знаешь, служить вдали от любимой девушки – очень мучительно. Хорошо, что я приехал и познакомился с вами со всеми. Теперь я спокоен за мою Веронику!- Слово “мою” он интонационно подчеркнул. – Вы все чудесные ребята, но ты единственный, кому я могу ее доверить, ты – настоящий мужик!- На его лице была странная улыбка, и дружественная и, в то же время, он будто говорил- “Я вижу!Я знаю!Не смей!” - Обещай, что в случае чего – защитишь! – Я кивнул. – Теперь я спокоен!
Он знал о моих чувствах, я не сомневался. Но, хорошо зная Нику, Сергей не опустился до банальной ревности и дешевой драки. Это оскорбило бы Нику. Она восприняла бы это, как недоверие лично к ней. Вместо того он, как настоящий разведчик, терпеливо изучил меня, раскусил и, как ни в чем не бывало, сделал,что говорится, ход конем. Его слова обезоружили меня, мне стало стыдно и я опустил глаза.
До этого разговора я чувствовал себя, чуть ли не средневековым рыцарем, готовым к решающей битве. Теперь же у меня было чувство, словно мои доспехи и оружие осыпались в труху и я стою на поле боя в нижнем белье…
В тот вечер, придя домой, я понял – мне нужно ждать. На время найти в себе силы и мужество не биться в конвульсиях своих противоречивых чувств и ждать…Главное – Сергей уехал.
После отъезда Сергея я успокоился. Воспоминание о нашем с ним разговоре, постепенно вытеснили из моей души недостойные намерения. Достойное соперничество не подразумевает подлости, понял я. Как и обещал Сергею, я стал Нике преданным другом. Я всегда держал данное слово – так воспитала меня мама. Постепенно пришло время, когда мне стало достаточно и того, что я мог видеть, слышать и общаться с Никой почти каждый день. И это являлось моим наивысшим наслаждением и счастьем.
Бабушка Ники, Зара Вагановна, принимала меня, как родного, как члена семьи. Периодически Ника получала письма от Сергея. Она складывала их в стопку, на столе, под настольную лампу. Мне не нужно было говорить, что очередное послание достигло получателя – в те дни ее глаза горели особым огнем. У меня не было желаний прочесть эти письма. Я и так знал, что может писать человек, полюбивший эту необыкновенную девушку. Я, лишь замечал, как стопка утолщается.
Второй год учебы подошел к концу. На летние каникулы Ника с бабушкой уехали в Армению, к родственникам. Я добровольно вызвался поехать в геологическую экспедицию: во-первых, чтобы не сходить с ума от тоски по Нике, а во-вторых – практика, да и время летит быстрее.
Я ждал начала учебного года, как никогда. Увидев меня, Ника бросилась мне на шею и я почувствовал все тот же пьянящий аромат сирени. Наконец жизнь вернулась на круги своя. Ника воодушевленно рассказывала о своей второй родине, а я не слышал ни единого слова, только смотрел на нее и не мог насмотреться. Помню, я как то спросил, какими духами пользуется Ника?
- Эти духи делает моя бабушка Зара. Она использует духи “Сирень”, но как-то колдует, добавляя другие масла и эссенции,- она задумалась. – Ты знаешь,
Костенька! Моя мама пользовалась только этими духами. Я не могу без них. Если я чувствую этот запах, значит моя мама со мной. Бабушка постоянно настаивает, чтобы я непременно научилась секрету этих духов. - Никогда не пользуйся другими духами и обязательно научись их делать сама, бабушка права,- ответил я.
Уже заканчивалась зимняя сессия. Приближались Новогодние каникулы. Новый год я хотел отметить у нас дома с друзьями и мамой. Все девочки вызвались помочь маме с праздничным меню.
30-ого декабря мне позвонила Ника:
- Костенька!Это я! Ты прости, но я не смогу прийти, - с беспокойством в голосе сказала она.
- В чем дело? Ты болеешь?- у меня сразу испортилось настроение. - Нет! Звонил Сережа,- тишина в трубке. – Их отправляют в Афганистан! Ты понимаешь? В Афганистан!- громко, с отчаянием в голосе, почти прокричала Ника. - Ника, соберись! Все обойдется – вот увидишь!- я пытался, хоть как-то поддержать ее.
- Да! Ты прав! Нельзя отчаиваться!- я знал, сейчас она вытирает слезы. – Я останусь с бабушкой, прости!- тихим, но решительным голосом сказала Ника. - Хочешь, я приеду? - Нет, Костенька! Хочу побыть одна, спасибо. Поздравь от меня маму и ребят с Новым Годом,- я не успел вымолвить и слова, послышался гудок, она повесила трубку.
Я почувствовал ее боль, ее переживания, представив, а что бы я пережил, будь на месте Ники? В ту Новогоднюю ночь, после боя курантов я загадал: пусть Сергей вернется целым и невредимым, пусть моя “Любовь” по имени Ника, не страдает. Я поднял тост за всех наших ребят, кто воюет в той далекой, дикой стране, за Сережу и сделал это от чистого сердца. Впервые, я лишь услышал, как она плачет, не видя ее слез, но и этого хватило, чтобы ее беспокойство и печаль прошли сквозь меня. Я не мог видеть, что моя Ника страдает.
Приблизительно раз в месяц Ника получала короткие письма от Сергея. Она носила их с собой и по ее улыбке я догадывался, пришла очередная весточка от него. Я радовался за нее от души, видя ее посветлевшее лицо. Даже за эти крохи счастья я был готов отдать все. Я сумел посвятить себя объекту своей мечты без остатка, я жил для нее, дышал ею, засунув свои личные амбиции и самого себя, что говорится, подальше. Я не был верным слугой, я стал опекуном, стражником, может где-то отцом…
Прошло полтора года. Это было в начале мая. Мне позвонила Зара Вагановна: - Костенька! Мальчик мой! Ты мне срочно нужен!- громким шепотом сказала она. - Что случилось, Зара Вагановна?- У меня дрогнуло сердце. - Не могу по телефону! Приезжай, если сможешь!- Она повесила трубку.
Я бежал к ним, как сумасшедший. Беспокойные мысли и предположения чередовали в моей голове одна за другой.
Дверь мне открыла Зара Вагановна. Увидев меня, она сразу приложила палец к губам и тут же проводила меня на кухню: - Звонила мать Сергея… Им пришло письмо, душманы сбили военный вертолет с группой спецназа Сергея… О них ничего не известно, поиски не дали результатов… Он пропал безвести. - быстро, задыхаясь говорила Зара Вагановна.
У меня оборвалось сердце:
- А Ника, как? - Никак, мой мальчик! Сидит как каменная…Хоть бы заплакала…
Ника сидела за столом со стеклянными глазами, потупив взор. Казалось, что она не дышит: фотография ее с Сергеем лежала на столе, роскошные волосы золотой струей спадали ей на лицо, ее била мелкая дрожь: - Ника! Милая!- шепотом позвал я ее.
- А… Костенька? Ты знаешь… Мой Сереженька пропал,- отреченно улыбаясь сказала она.
- Но, ведь не погиб, а пропал… Ника! Вот увидишь, его найдут! Он у тебя смелый и сильный!- независимо от себя уверенно произнес я.
Она упала мне на грудь и громко заплакала…
Мы плакали вдвоем: она за свое горе, а я за ее печаль. Ее слезы кипятком полились на мою рубашку, она казалась мне плакучей ивой.
Мы с бабушкой дали Нике валерьянки и уложили ее на диван. Я сидел рядом и гладил ее золотистые волосы. Вскоре она уснула.
Бабушка сделала нам чай и, заламывая руки взывала к высшим силам: - Господи, помоги! Спаси и помилуй! Ника не знает, что отца Сережи взяли в больницу с сердечным приступом. Это же их единственный сын...
Ее не было в Институте неделю. Она наотрез отказывалась видеться с кем-либо. Я держал связь только с Зарой Вагановной: звонил ей несколько раз на дню, справлялся о Нике, приносил продукты и оставлял у порога.
Через неделю Ника появилась в Институте: как прежде в форме, со вкусом одетая, с запахом своих изумительных духов, но темные круги под глазами и легкая отечность вокруг глаз свидетельствовали о ее страданиях.
Мы окружили ее, не зная какие найти слова утешения, которые могли бы быть уместны.
Она обратилась первой: - Привет, мои дорогие! Спасибо всем, особенно тебе, Костенька! – ласково сказала она. Я в порядке! Я знаю, я чувствую, мой Сереженька жив!
Ребята стали хвалить ее за оптимизм, пытаясь еще больше подбодрить ее.
Она взяла меня под руку, отвела в сторону и тихим голосом сказала: - Мой Сереженька жив, Костя! Я впервые пошла в церковь, бабушка настояла… Дала мне молитвы и буквально вытолкнула меня за дверь. – Она заговорщецки оглянулась. Ей хотелось поделиться только со мной. – Пришла в церковь, стою, как потерянная. С кем говорить? С Богом? Не получается!- она остановилась пожала плечами и покачала головой. – Подходит какой-то дедушка, берет меня за руку, покупает большую свечу и тащит меня к церковному подсвечнику… Я плетусь за ним, как слепой за поводырем. Он подносит свечу к огню, но фитилек не запаляет, смотрит на меня, все еще держит свечу в руке и угрожающе спрашивает – “За упокой или за здравие?” Я отвечаю – “За здравие”. “ То–то, доченька, то-то! Дошло наконец!”, укоризненно отвечает старик, зажигает свечу, ставит на подсвечник и приказывает – “А теперь, молись!” Я и двух слов не успела сказать, обернулась, а его и след простыл. Что это было, Костенька?
- А ты, как чувствуешь? - Это весточка от моего Сереженки, чтобы не плакала и ждала! - Значит – не плачь и жди!- уверенно ответил я.
- Что бы я без тебя делала, Костенька? Какое счастье, что ты у меня есть!- нежно, от дущи воскликнула Ника и прижалась ко мне.
Мы стояли обнявшись, а я говорил себе:
- Без меня, ты бы справилась, моя любовь! А вот, что бы я без тебя делал? Это ты – мое счастье!
( ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ )
http://www.proza.ru/2018/02/12/407