Через 2 дня Айболит собрался ехать в Тбилиси, к сыну, чтобы показать медицинские бумаги Аскета. После полудня, они вдвоем с дядей Жорой, должны были пуститься в путь. Предыдущим вечером, дядя Жора не хотел и слушать о поезде или самолете:
- Я лично отвезу и привезу вас в целости и сохранности обратно, доктор. Я вас никому не доверю. Будьте готовы к полудню.
После печальной новости о болезни Аскета, наш дом изменился: уже никто не хотел играть в шахматы и нарды, соседи перестали пить традиционный вечерний кофе, за чашкой которого подводились итоги дня, дети притихли. Все наши соседи, как один мобилизовались, каждому достались специальные поручения по уходу за Аскетом.
Айболит составил целый список: по очереди ездили на рынок за свежими фруктами и овощами, кто–то выжимал соки, готовили диетическую еду 3-4 раза в день, ходили за лекарствами, не оставляли Аскета одного в ежедневных вечерних прогулках. И, что самое главное, все эти поручения не были в тягость никому, они исправно выполнялись с любовью и надеждой на счастливый исход.
Даже Радочка взяла на себя обязанность проследить, чтобы дядя Ум поел и выпил все до конца. Одним словом, наш дом сразу превратился в дом опекунов, каждый из нас вдруг осознал, насколько родным и близким стал Аскет для всех.
А я, зарекся, что буду ходить ежедневно в мою церковь св.Зоравор, как на работу, пока Аскет не вернется из больницы живой и здоровый.
Дядя Жора подъехал на своем такси, Айболит приготовился сесть в машину, когда Арусяк Ильинична окликнула их с балкона: - Ребята, стойте! Арам! Только что звонил Ильюша, он сам едет сюда, к нам. Так- что разгружайтесь обратно!
Оказывается, накануне вечером Арусяк Ильинична рассказала сыну, как дорог Аскет всем нам, что у него нет семьи, детей и родных. Вот Илья Арамович и решил приехать сам – и родителей повидать, и больного осмотреть лично. Эта новость невероятно обрадовала всех и сильно смутила Аскета. Будучи очень скромным человеком, как в быту, так и по природе, он краснел, потел, смущался каждый раз, когда кто-то из соседей четко, деловито и с любовью был готов выполнить свою долю поручений. Было очевидно – Аскет давно отвык от внимания и заботы. Он был переполнен чувством признательности и благодарил не только словами, его глаза излучали любовь и нежность.
Это был теплый, солнечный день. Бабушка Еруш уговорила Аскета выйти на воздух и насладиться солнцем, сидя в ее кресле-качалке. Она заботливо укрыла его пледом, ласково погладила по волосам и пошла варить для него кашу. Аскет сидел в кресле и, закрыв глаза, наслаждался пляской солнечных бликов.
- Да… тяжело… очень тяжело, когда нет кому о тебе позаботиться,- говорила бабушка Еруш, готовя тыквенную кашу для Аскета. – Но за ним ухаживать – одно удовольствие, он очень послушный и дисциплинированный больной!
- Шо ж еще можно добавить за такой легкий и покладистый характер,- продолжила тему Бронислава Михайловна, изо всех сил налегая на гранат.
- У нас говорят –“добрый нрав – благодать для семьи!” – сказала бабушка Еруш, добавляя мед в кашу. – А у бедного, и семьи-то нет, вот и некому насладиться этой благодатью, кроме нас.
- Будет ему и семья, и дети! Вот увидите! За это не надо терзаться!- с напряжением в голосе, сильнее нажимая на гранат, чтобы выжать сок, ответила Броня.
Гранат неожиданно треснул и брызги гранатового сока полетели ей прямо в лицо. От неожиданности Броня подскачила, зацепилась юбкой о край стола, потеряла равновесие и всем своим необъятным телом рухнула на стул, где подремывала киска “Лизонька”. Кошка взвизгнула, в последний момент успела подпрыгнуть и до того, как Броня “приземлилась” на стул, прыгнула ей на грудь.
Кошачьи когти застряли в вязанной блузке пострадавшей, кошка стала истерически визжать, пытаясь хоть как-то отцепиться от блузки. Паралельно с кошкой визжала и Броня. Банка с соком опрокинулась, жидкость пролилась по всему столу и стала капать на юбку бедной женщины. На миг воцарилась тишина…
Броня медленно приподнялась со стула вся в пятнах от сока, посмотрела на Аскета, взялась за края своей запятнанной юбки, присела в реверансе и, кокетливо выпячив свою огромную грудь, с покорностью в голосе заявила: - Специально для вас – “Гранатовый капец”!!! В ролях – очаровательная еврейка с оболдевшей кисой на груди!
Двор зашелся громким хохотом. Смеялись все, без остановки, до слез. Даже Аскет. Я никогда раньше не видел, чтобы он так громко смеялся, от всей души. Этот смешной инцидент и самоирония Брони разрядили общую обстановку, которая была напряженной в последнее время.
- Радочка!- вмешался Моисей.– Твоя Лизонька таки родилась под счастливой звездой! Бедное животное чудом избежало мучительной смерти! Шобы не попасть под Брони- рованный каток ей пришлось вытворять тройное сальто Ольги Корбут.
Все еще смеющаяся компания зашлась новой волной смеха.
– Доктор! За шо ви даете мелкие поручения не мелкой даме? – обратился Моисей к Айболиту. – Бронечка! Дались тебе гранаты, это ж не серьезно! Бери соответствующие высоты – выжимай сок из арбуза! - Я выжала смех за пациента, старый башмак! Шо мне за это полагается, доктор?- спросила Айболита Броня.
Аскет встал, взял ее заляпанную соком руку, поцеловал и прижал ее ладонь к своему сердцу.
Аскета уложили в больницу и стали готовить к операции. Все собрались во дворе дома, чтобы узнать у доктора Ильи, сына Айболита, подробности консилиума и прогнозы на будущее. Как сказал доктор Илья, прогнозы неутешительные, но маленький шанс на успешный исход, все же есть. Операцию должен был провести доктор Илья с местным хирургом. Его активное участие по спасению Аскета вселило в нас надежду.
Это был именно тот экстренный случай, когда Ася доставала бабушкины карты. Женщины окружили Асю, в надежде узнать подробности обозримого будущего. И Асины карты, и кофейная гуща бабушки Еруш предвещали только хорошее. А я, честно выполнял обещание данное самому себе: каждый день, после посещения Аскета в больнице, шел в церковь “св. Зоравор”, оставляя на алтаре мучающие меня беспокойства, тревожные мысли и, облегченный, возвращался домой. Каждый раз, завидев меня , "моя церковная бабушка”(как я ласково ее называл), протягивала свечи и проникновенно шептала мне вслед:- Господи услышь и прими эту молитву!
Приблизился день операции – пятница…
Сегодня четверг и я имею разрешение Аскета – на столе лежали тетради с его исповедью. Мои мысли сбивались в кучу. Беспокойство за исход операции, сменялось настойчивым оптимизмом и верой, что чудо должно случиться.
Снова огромная дворовая делегация собралась под окнами палаты Аскета. Мы по- очереди посетили его: обнимали, пожимали ему руку, желали ему здоровья и признавались в любви. Даже Радочка настояла на том, чтобы навестить дядю Ума и передать ему “оцень вазную вессь”- рисунок с веселым клоуном собственного исполнения.
- У вас, Наум Павлович, просто нет другого выхода, кроме как поправиться,- воскликнул доктор Илья, увидев всех нас. – Столько любящих сердец одновременно – я не встречал.
- Да! Я богат, доктор! Очень богат! Это моя семья! – с гордостью и нежностью в голосе, украдкой вытирая слезы, ответил Аскет.
Айболит сказал, что тоже будет присутствовать на операции: - Мой друг! – обратился он к Аскету.- Если вы не возражаете, я бы хотел держать вас за руку во время операции.
Я вернулся домой. Двор как-то странно опустел. Все разбрелись по квартирам.
Я прикрыл дверь своей комнаты, взял в руки тетрадь #1 и… открыл ее.
( ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ )
http://www.proza.ru/2018/02/12/292