Орел и Солнце
Смирение ПРЕДШЕСТВУЕТ СЛАВЕ.
ПРИТЧИ ЦАРЯ СОЛОМОНА
ОБНОВЛЯЕТСЯ ПОДОБНО ОРЛУ ЮНОСТЬ ТВОЯ.
102 ПСАЛОМ ЦАРЯ ДАВИДА
Список обозначений
Альтаир – с арабского: парящий орел
Наас – с арамейского: змей
Аполлион – греческое слово, образованное от еврейского Авадон, и означающее: губитель
КНИГА
Альтаир, смотря на Солнце, всегда восхищался его величественностью, недосягаемостью, и, особенно, его вечностью. Каждый день из жизни Альтаира Солнце восходило, и заходило, но оставалось все тем же. Особенно Альтаир замечал это, когда смотрел на себя. Крылья его с каждым днем слабели, а крылья ветшали; клюв становился более слабым.
Каждый день, взмахивая своими огромными крыльями, Альтаир получал величайшее удовольствие летая пред Солнцем. Ему нравилось греться в его лучах. Порой Альтаиру казалось, что Солнце даже ему симпатизирует.
Драгоценной жемчужиной в жизни Альтаира был момент, когда он, взлетая на самую высокую гору, сидел, и некоторое время смотрел на Солнце, а после, расправляя крылья, летел прямо к нему, рассматривая его во всей красе. Но долго и часто у Альтаира не получалось это делать. Теперь, будучи ветхим днями, у него не хватало сил для таких полетов.
Сейчас Альтаир так же смотрел на Солнце, и мечтал, чтобы быть к нему ближе; каждый день парить пред ним, смотреть на него, и греться в потоках солнечных лучей. Недосягаемой мечтой Альтаира было достичь великое Солнце, приблизится к нему, как никто не смог бы это сделать. Альтаир мечтал долететь до самого Солнца.
Альтаир любил Солнце, а оно отвечало ему взаимным чувством.
Альтаир, сидя на камне, который находился далеко от горы, смотрел на Солнце своими ветхими, уже много поведавшими глазами.
Наас же с завистью смотрел на Альтаира. Наас с завистью смотрел и на Солнце. Каждый восхищается этим дивным творением, которое освещает день, а Наас хотел, чтобы каждый восхищался именно им. Он каждый день, когда ползал по земле, с завистью смотрел на орлов, которые имеют столь близкий контакт с Солнцем. Орлы летают вокруг него, и смотрят на Солнце, даже не щурясь. Наас же так делать не мог. Наас мог только ползать на своем чреве, кушая то, над чем сам и ползает. Смотрел же он куда угодно, но не на небо.
Однажды, увидев то, как орлы смотрят на Солнце, Наас сам захотел так же сделать, но как только он взглянул, то обжёг свои глаза. И с тех пор Наас возненавидел Солнце и орлов, которые являлись вечными друзьями этого небесного светила. Он им завидовал, и каждого из них желал погубить.
И вот, Наас встретился с величественным Альтаиром, смотрящим в даль, на Солнце. Наас решил вступить с ним в беседу.
- Могучий орел,- лукаво обратился Наас,- ты смотришь на великое творение Солнце. Почему?
Альтаир не желал отвечать этому змею, ведь он могучий, хотя и ветхий, орел, и не недостойно ему, царю среди птиц, отвечать этому низменному созданию, которое питается своим же прахом.
Альтаир гордо молчал, даже не обернув взгляд на Нааса.
- Ты видимо любуешься этим дивным творением. Я бы тоже любовался, если бы имел глаза орла,- лукаво закончил Наас.
- Ты,- обратился Альтаир к Наасу, не обращая своего взора к нему, но все еще держа глаза на Солнце,- ты тварь земная, а я небесная. Поэтому я смотрю на Солнце, а ты нет. Но ты можешь смотреть на ночные светила, как луна, или звезды,- добавил утешительно Альтаир.
Наас, услышав, улыбнулся, но не улыбкой радости, а улыбкой хитрой, по настоящему змеиной.
- Все эти небесные творения великой красоты.
- И великой недосягаемости,- вздохнул Альтаир.
Наас ехидно прищурил свой взгляд, а после противоответил вздоху Альтаира.
- Неужели ты думаешь, что если они так далеки от нас, то это означает то, что они не досягаемы.
Впервые Альтаир обратил взгляд на Нааса. То был взгляд упования.
- Ты безумец?- сказал Альтаир,- о чем ты говоришь? Солнце столь высоко над нами, что никто не может до него долететь. Но даже если бы кто и смог, то навряд ли кто-либо выдержал его присутствия.
- Неужели ты не слышал за все дни жизни твоей легенду об Аполлионе?
- Кто это?- заинтересовался Альтаир, отводя взгляд вновь к Солнцу.
- Это орел,- начал Наас.
- Странное имя у него для орла,- перебил Альтаир,- это имя скорее змеиное.
И после сих слов Альтаир повернул свой пронзительный взор на Нааса, но тот даже не дрогнул, хотя взор Альтаир был столь пронзителен, что мог бы пронзить даже скалу.
Наас не возмутимо продолжал:
- Может быть это имя и змеиное,- поддакнул он Альтаиру,- но ты сначала выслушай историю.
Альтаир молчал, словно его здесь и не было, но на самом деле он предоставлял слово Наасу.
Наас же понимал, что это молчание является ни чем иным, как врожденной орлиной гордостью, поэтому он начал говорить:
- Аполлион был великим орлом. Он был огромного размера, и превосходил крыльями каждого из орлов на всем свете. Говорили, что когда он взмахивал крыльями, то начинались ураганы. Из-за своих великих размеров, он мог долетать до таких высот, что все прочие орлы на его месте задыхались. И вот, однажды утром он решил долететь до самого Солнца. И, взмахнув крыльями, он начал лететь к нему. Полет его был не легким, но он долетел.
Наас замолк. Альтаир тоже хранил молчание, но внутри он трепетал о том, что же случилось с Аполлионом. Наас выжидательно молчал.
- Что же произошло с ним?-спросил Альтаир нервозно.
Наас, улыбнувшись, ответил:
- Долетев до Солнца Аполлион стал как Солнце.
Альтаир широко открыл глаза, все еще смотря на Солнце.
- Каким образом?
Наас отвечал:
- Солнце воспламенило его перья так, что солнечный огонь не имеет над ним власти, и теперь он, каждый день летает вокруг Солнца.
- Каждый день, смотря на Солнце я его не замечал, этого твоего Аполлиона,- сказал Альтаир, вновь пронизывая Нааса своим взглядом,- может быть ты мне лжешь?
Наас вновь не дрогнул под этим взглядом, и лишь сказал:
- Когда заходит Солнце, Аполлион и летает вокруг него. Поэтому его и не видно.
- Это басня,- гордо ответил Альтаир,- обычная легенда, как ты и сказал. Подобных историй не бывает, чтобы кто-либо стал, как Солнце.
- Да, но кто его знает,- ненавязчиво говорил Наас,- но согласись, что легенды из пустого места не рождаются.
Альтаир внутри себя боролся. Действительно, то, что он услышал про Аполлиона, звучит как бабья басня, которую и рассказал обыкновенный змей, и змеи, как многим известно, все не честны на язык. Но если то, что сказал Наас является правдой, то сокровенная мечта Альтаира о достижения Солнца может быть вполне реальной, а само Солнце окажется не столь далеким, каким кажется на глаз. Даже орлиный глаз.
Альтаир взглянул на недосягаемое на вид Солнце, и глубоко задумался, испытывая сомнения, и оправдания то одной мысли, то другой.
Наас, догадавшись о том, что творится в Альтаире, решил бросить последнюю, решающую мысль в душу его:
- Знаешь,- сказал Наас,- будь я орлом, хоть бы и слабым, то все равно попытался бы долететь до этого прекрасного Солнца. Да и сама попытка ничего не стоит. А смерть в ветхом возрасте уже не так страшна.
Альтаир взглянул на Нааса; тот не дрогнул. Затем Альтаир взгляну на вожделенное им Солнце, а после посмотрел на себя: крылья его были уже не те, что раньше, когда он был молод. Теперь они были слабые, старые. Так же и на перья Альтаир посмотрел: некоторые уже стали опадать с крыл, открывая голые места розовой кожи. Альтаиру давно уже нужно было обновляться, как и всем старым орлам, но он тянул с этим долгим и мучительным процессом.
Но забыв о своей старческой слабости, и с упование посмотрев на Солнце, Альтаир поднял свои старые крылья к верху, а после взмахнув ими взлетел к Солнцу.
С каждым взмахом Альтаир поднимался выше, и выше. Но каждый взмах требовал от его слабых, усталых от старости крыл, больших усилий. И Альтаира прикладывал все свои силы, и даже сверх сил летел, взмахивая крыльями, к Солнцу.
Когда Альтаир поднялся столь высоко, что стало трудно дышать, то он почувствовал яростную тяжесть, словно вся вселенная давит на него. Но он все еще взмахивал своими крыльями, хотя теперь, на огромной высоте, они стали тяжелы, как горы. Но водимый надеждой Альтаир справлялся с невыносимым грузом.
Когда он долетел до невообразимой высоты, то почувствовал то, как его легкие и сердце начинают гневно сдавливаться, словно змея обвила их, и начала сдавливать. Затем он почувствовал усиленное покалывание в груди, словно эта самая змея и кусает его.
В итоге дошло до того, что в глазах у Альтаира начало темнеть. Черные пятна начали появляться перед глазами, но Альтаир все еще прикладывал усилия, поскольку он уже отчётливо видел Солнце. Он начал испытывать страх пред Солнцем, боясь сгореть при нем.
Но, через время, Альтаир не выдержал, сделав последний взмах, он уже не смог поднять свои крылья повторно, даже надежда не смогла дать ему последних сил.
Альтаир начал падать.
Альтаир падал с самих небес, и падение его было великим.
Когда он падал, то потерял сознание, и лишь словно сквозь сон чувствовал то, как от падения его крылья разлетаются по всем небесам.
Когда комета падает, то оставляет пламенный след. Альтаир, падая, оставлял след из разлетающихся перьев.
Но в сердце его, пускай слабом и старом, и почти омертвелом при пережитой нагрузке, все еще была надежда, которая, давала ему силы лететь к Солнцу, дала ему силы и очнуться от обморока, разбудив его сознание.
Очнувшись во время падения, Альтаир увидел внизу, на земле, гору, с которой обычно любил смотреть на Солнце, и лететь к нему. Альтаир понял, что если еще приложит последние усилия, то сможет упасть в одну из пещер, находящихся в горе, чем самым сможет избежать более серьезного падения. Ему всего лишь нужно было лишь слегка направить своем падение к этой горе.
Альтаир расправил свои крылья, но падая, он лишь поколебался в воздухе, перевернувшись вниз головой несколько раз. Но это оказалось ко благу, поскольку он смог немножко изменить курс своего падения к горе.
Альтаир понял, что крылья расправлять было бессмысленным, поэтому он, прижав крылья, перевернувшись головой вниз, и вытянулся так, чтобы стать похожим на летящую с неба стрелу. Этим самым он смог бы по своей воле регулировать свое падение.
С высоты, Альтаир уже видел своим орлиным взором пещеру, в которую смог бы упасть. Ему так же повезло тем, что падал он под самым лучшим углом.
Падая, Альтаиру было уже очень сложно держать глаза открытыми, поскольку давление на них было крайне высоким при падении, и это не смотря на то, что век у Альтаира была два: одни закрывают глаза; другие, прозрачные, прикрывают веки от ветра. Но давление было столь высокое, что ветер, бьющийся в Альтаира, давил ему на веки. Но Альтаир держался, понимая, что если закроет их, то не сможет ориентироваться.
Когда он уже был в зоне приземления, а точнее удара об землю, то Альтаир перевернулся головой вверх, и расправил свои почти голые, слабые, и тяжелые от нагрузки крылья, чтобы смягчить удар, и приземлиться более мягко; ноги же Альтаир все еще прижимал, чтобы при ударе об землю не сломать их.
Смягчив падение, Альтаир, все еще в воздухе, с расправленными крыльями, перевернулся к земле спиной, чтобы получить меньше урона от удара.
Альтаир, упав, ударился об землю.
Наас же, видя в воздухе падение Альтаира, сказал:
- Теперь он предан мне. Орел в моей власти.
Сказал же это, давая понять, что съест мертвого орла.
Наас пополз к месту падения Альтаира.
***
Альтаир лежал на спине, испытывая сильную боль всюду, где только можно ее чувствовать. Лежал он долго, смотря на потолок пещеры. Со временем боль в органах перестала, но суставы, и кожа, испытывающая давление при падении, все еще болели. Глаза резались: это было вызвано тем, что при ударе об землю, поднялась пыль, которая и попала Альтаиру в глаза. Веки болели. Клюв Альтаира уже начинал шататься, но это было скорее проявление старости, нежели неудачного приземления.
Альтаир оглядел себя самого, и увидел, что на его теле почти нет перьев, а крылья его и вовсе голые. Впрочем те считанные перья, которые и остались все равно опадут в процессе обновления.
Альтаир решил перестать лежать, но подняться на ноги. И у него это удалось. Ноги его были целы, хотя при ходьбе приходилось хромать на правую ногу: Альтаир посчитал это очень справедливым.
Когда Альтаир поднялся, и еще прошёлся, то заметил то, что оба его крыла подбиты, от чего слегка и приподняты. Но и это было не слишком страшно, поскольку они скоро заживут, а в процессе обновления выровняются и еще быстрее.
Пещера же, в которую упал Альтаир была очень замечательной для него, поскольку она состояла из двух огромных щелей: одна была на западе, другая на востоке. Из этих двух щелей дул ветер, а так же, что является очень важным для Альтаира, он мог во время своего долгого обновлены, утром наблюдать восход своего любимого Солнца, а вечером его заход. Так же, что тоже очень не мало важно для Альтаира то, что в пещере был водоем. Вода капала с верху, от сталактитов. Это было как-то чудно, что вода выходила из каменных образований. Можно было сказать, что вода выходила прямо из камня.
Но более важным для Альтаира было то, что он мог свободно любоваться Солнцем.
Но сразу, как только Альтаир вспомнил о Солнце, ему стало стыдно за свое глупое поведение. Как мог он, орел, царь всех птиц, довериться глупой басне, которая в своей сути была простой ложью. И одно из главных то, что Альтаир, представитель благороднейших птиц в мире, доверился какому-то змею, тому, который проклят еще от создания мира. Это обстоятельство было особенно стыдно для величественного Альтаира.
Альтаир сейчас понимал, что в действительности его падение было еще более великим, нежели может увидеть глаз. Печать его падения была не на его теле, а внутри него. И те угрызения, которые он чувствовал ментально, были куда более больными и глубокими, нежели чем его внешняя боль. После своего падения Альтаиру было стыдно смотреть на Солнце. Поведение Альтаира было не соответствующим его происхождению.
Голова, некогда могучего орла, поникла от стыда.
Но не смотря на все происходящее, Альтаиру, находясь в этой горной пещере, нужно было делать обновление.
Обновление делают старые орлы. Они улетают в пещеру, и в течении сорока дней происходит преображение из старого орла в нового.
Альтаир, своим шатким клювом, выщипал оставшиеся перья, чем ознаменовал начало обновления. Выщипывая, Альтаир чувствовал сильную боль. Кожа, после падения, стала очень чувствительной, а клюв шатался, и причинял как неудобство, так и боль при пользовании им. Но Альтаиру приходилось терпеть. Хорошо, что перьев было очень не много, иначе бы Альтаир не справился бы с этим делом.
Затем Альтаир своим ветхим клювом разбил себе когти. Конечно, боль разбиваемых когтей была очень сильной, но большая боль все еще происходила от клюва, и когда Альтаир с великим трудом разбил свои когти шатающимся клювом, то с радостью разбил и клюв об скалу.
Теперь же в таком беззащитном и жалком положении, без клюва для защиты, когтей для атаки, и весь голый, без перьев, Альтаиру нужно было провести целых сорок дней.
Был уже вечер, и Солнце показалось на западе. Раньше бы Альтаир с удовольствием посмотрел бы на заходящее Солнце, но сейчас он чувствовал себя виноватым пред ним. Поэтому, когда был закат, Альтаир не посмел поднять свой взгляд на западное ущелье, через которое и видно было Солнце. Альтаир не посмел.
Когда же наступила ночь, то Альтаир решил очистить свою кожу от пыли, умывшись в небольшом горном водоеме. Окунувшись, Альтаир почувствовал приятную для его чувствительного тела прохладу. Он окунулся в воду с головою, оставляя грязь на ее поверхности. Очистившись в этой горной воде, Альтаир почувствовал сильное облегчение. Выйдя из водоема он посмотрел на него, и увидел, сколь много грязи на его поверхности осталось. Но для Альтаира было важным не чистота его тела, а чистота его души. На поверхности водоема осталась не только грязь тела, но и грязь того скверного поведения и поступка, который совершил Альтаир.
Больше же всего Альтаир укорял себя за то, что он сам, своими усилиями хотел долететь до Солнца. Но своими усилиями приблизиться невероятно. Альтаир и сейчас не понимал, как совершить его сокровенную мечту: долететь до Солнца, и вечно быть в его присутствии. Одно он понял точно: своими усилиями это ни за что не сделаешь. Здесь должно быть что-то особенное.
Но так же сильно Альтаир укорял себя за то, что он, пускай и на не большое время, захотел стать равным Солнцу, как его и искусил этот Наас. То было помрачение старого рассудка Альтаира, когда он возомнил о себе подобное.
Теперь же, окунувшись в воду, Альтаир очистился от всего плохого. И это очищение было блаженным для Альтаира.
Дальше Альтаир лег спать, чтобы приготовиться к сорокадневному обновлению.
Рано утром, поднявшись, Альтаир встретил Солнце на востоке. Он даже хотел издать приветственный крик, но воздержался, понимая, что без клюва крик окажется не величественным, а жалким.
Очистившись от свой грязи, Альтаиру было уже не стыдно пред Солнцем.
Так Альтаир провел несколько дней, просыпаясь и приветствуя Солнце на востоке, и засыпая, прощаясь с Солнцем на западе.
Но однажды Альтаир проснулся ночью, чувствуя чье-то шипение во тьме пещеры. Он услышал змеиный голос:
- Враг мой предан мне. Добыча мертвая моей будет.
Альтаир насторожился. Он слышал то, как некто подполз к нему ближе, а после остановился. Альтаир лежал недвижно, пытаясь не шевелиться.
Миг, и говорящий во тьме стрелой набросился на Альтаира. Он начал отбиваться, биться ногами, и крыльями мешать ночному убийце. Затем напавший отступил, бросаясь в сторону и, удивившись, сказал:
- Неужели ты еще жив, орел.
Только теперь Альтаир узнал Нааса. Грозно взревев, Альтаир закричал своим слабым голосом:
- Гнусный обманщик! Ты меня обманул, чтобы в последствии съесть! Подлый искуситель!
- Да,- не отвергая, сказал Наас,- но не забывай, что я змей, и что создан для того, чтобы искушать и убивать.
- Вот погоди, скоро обновлюсь, и разорву тебя на части, своими когтями и клювом.
- А ты уверен, что сможешь дожить до конца своего преображения. Пока я здесь, то я твой главный враг.
И действительно, находиться со змеем в одной пещере было опасным. Альтаир почувствовал ужас, и страх за свою жизнь.
Наас учуял во тьме страх Альтаира, и сказал:
- Поверь, за дни твоего обновления, я приложу все свои усилия, чтобы стать для тебя вместо Солнца. Я стану твоим Богом.
- Ни за что!- закричал Альтаир.
В ответ на это Наас набросился на него, и обвив, стал медленно сжимать, говоря:
- Я буду делать с тобою все, что захочу.
Но после Наас, разжал хвату, а после и вовсе отступил, словно показывая свою власть, как наступать, так и отступать. Отходя во тьму, Наас говорил:
- Я буду нападать, когда захочу. Буду мучать тебя, но не постоянно, иначе твое мучение не будет мучением. Поверь, до дня твоего преображения я подчиню тебя своей воле, а после, либо сам тебя убью, либо заставлю тебя самого себя убить.
После Наас замолчал, и в пещере началась тишина, давившая на психику, в некотором роде, еще сильнее, чем постоянное шипение.
Альтаир остался один на один со своим страхом и отчаянием. Его жизнь находилась под великой угрозой, и самое страшное, что Альтаир не знал, как ему защищаться. Когти его еще не выросли, клюв тоже. Перья же только-только начинали расти, но они были очень маленькие для полета.
Альтаир боялся даже уснуть: вдруг Наас нападет на него, когда Альтаир будет спать. Тревога возрастала и не угасала. Она еще более усилилась, когда Альтаир начал слышать звуки шипения, и движения во тьме. Альтаир начал ждать, когда Наас нападет, но атаки не было, лишь шипение, и движение во тьме. Так продолжалось очень долго: Альтаир готовился к атаке, но ее не было. Он пробыл в напряжении несколько часов. Вдруг шипение умолкло, и движение остановилось. Альтаир подумал, что именно сейчас и будет атака Нааса, поэтому еще сильнее приготовился. Но ее целый час не было. Альтаир понял, что сейчас атаки не будет, но тревога его не покидала.
Но наконец на востоке взошло Солнце. Альтаир был рад встрече с Солнцем, и почему-то ему показалось, что Наас ни в коем из случаев не будет атаковать его во время дня.
Встретив Солнце, Альтаир умылся в водоеме и спокойно начал ждать, пока Солнце начнет заходить. Тревога его уже не беспокоила: Альтаир был уверен, что днем Наас не будет его мучать.
Перед тем, как Солнце начало восходить, Альтаир оглянул самого себя: когти расти еще не собирались; клюв же только выглядывал, но он был очень крошечный; перья же уже стали расти на всем теле, но они были крохотные.
Спровадив глазами Солнце за горизонт, Альтаир вновь стал беспокоиться. Он ушел в глубь пещеры, и, ложась, стал ожидать Нааса.
Первое время в пещере не было ничего слышно. Альтаир лежал, и прислушивался к каждому шороху. Наконец он услышал змеиное шипение, и звук движения. Альтаир приготовился уклоняться, хотя и делал вид, что спит.
Несколько часов Альтаир держал свое чутье на чеку, но ничего кроме звуков шипения и движения не было.
Звуки же эти сильно его раздражали, давя на его психику.
Шипение же слышалось уже очень долгое время, и за пару часов до рассвета, Альтаир решил, что Наас просто пытается его раздражить, поэтому Альтаир, закрыв глаза, попытался уснуть.
Сон же наступил мгновенно, но сразу, как Альтаир уснул, то Наас на него набросился, обвив его, и начиная сдавливать, говорил:
- Что значит орлиное величие и могущество в твоей слабости? Даже я, ползающий гад, противостою тебе.
- Подлая тварь!- кричал Альтаир,- ты то, чем ты являешься: падшее творение, проклятое пред лицом земли.
Наас, обвив Альтаира, заглянул ему в глаза, и сказал:
- Неужели орел, царь птиц, снисходит до меня, ругая и понося меня?
Альтаир устыдился этих слов. Это был факт, который звучал против него самого. Действительно, Альтаиру, царю неба, не пристало ругать того, кто ползает, и ест свой прах.
Наас, подержав сопротивляющегося Альтаира в своих узах еще некоторое время, в итоге уполз во тьму, оставив за собою лишь тишину.
Когда Альтаир остался один, то почувствовал сильное отчаяние. Ведь не выживет он здесь, один на один со змеем. Альтаир слаб, и не обновлен. А Наас проворен, гибок и силен. Альтаир стал бояться своей беспомощности, и своего одиночества.
Но вдруг в пещеру заглянуло Солнце. Его теплые лучи согрели едва-едва покрывшуюся маленькими перьями плоть Альтаира. С восходом Солнца, в душе Альтаира взошла и надежда, которая уже не раз давала ему сил, и даже спасала ему жизнь. Альтаир решил приложить все усилия, чтобы выжить. Он не знал как это сделает, но надежда на спасение у него есть. Ему нужно лишь претерпеть это мучительное испытание, и дождаться своего преображения.
Встретив Солнце, Альтаир решил умыться в водоеме. Вода, которой он омывался, была словно бальзам на рану, или елей на уставшее тело. Какой блаженной казалась Альтаиру эта вода. Он погружался в воду с головою несколько раз. Альтаир чувствовал себя спокойно.
До тех пор, как не почувствовал, что его ноги заплетаются. Мигом Альтаир решил выпрыгнуть из воды, но Наас, затаившийся в воде, охватил и сдавил ему ноги так, что Альтаир не смог выпрыгнуть. Альтаир плюхнулся в воду, погрузившись в нее на мгновение. Но, в это мгновение Наас успел полностью обвить Альтаира, чтобы тот не смог вынырнуть из воды. Сам же Наас свою голову оставил над водою, и захлёбывающийся Альтаир видел змеиную улыбку Нааса.
Наас стал сдавливать находящегося под водою Альтаира, из-за чего тот выпустил из рта последний воздух. Альтаир захлёбывался, и начал терять сознание, закрывая свои веки окончательно.
В этот же самый момент Наас отпустил Альтаира и уполз. Сразу же, отпущенный от уз змея Альтаир, выпрыгнул из воды, и начал выплевывать из себя воду.
Когда же в его измученных легких не осталось воды, то он повернулся на спину, и предался своему отчаянию.
И как глупо было ему рассчитывать, что подлый змей не будет нападать днем! С чего Альтаир так подумал?! Если честно, то причина такого суждения была та, что Альтаир, думая, что Наас порождение тьмы, будет атаковать лишь ночью, поскольку дня будет боятся. Но это было очень безосновательное суждение, против которого говорил тот факт, что впервые Наас заговорил с Альтаиром днем. И измученный орел понял это лишь сейчас.
Еще долго Альтаир лежал, предаваясь печали, и больше ни о чем не думая, и вдруг Наас вновь нападает, со словами:
- Ты в моей власти! Ты принадлежишь мне!
И Наас начал ударятся своей головой об грудь Альтаира.
Сам же орел лишь горестно ревел. После Наас, видя, что Альтаир начинает задыхаться от ударов в грудь, отступил, шипя, и оставляя Альтаира вновь одного.
Альтаир понял, что начинает ломаться; что начинает прогибаться под волей Нааса. Из-за этого он начал впадать в еще более сильное уныние, понимая, что выжить ему почти невозможно.
Но вдруг Альтаира осенило. Он понял, что Наас всего этого и хочет. Хочет это отчаяние; хочет это, уныние; хочет эту грусть. Альтаир, лежа, решил для начала успокоится. Ему вовсе не нужно паниковать. Решив уснуть, так как Альтаир не спал прошедшей ночью, он закрыл глаза, и сразу же сон не заставил себя ждать, погрузив Альтаира в небытие разума.
Проснулся он поздно ночью. На секунду ему стало грустно от того, что он пропустил закат, но сразу же ободрился, понимая, что в его положении могло быть и хуже.
Ночь же была тихой. И целые дни Наас не нападал на Альтаира, лишь иногда ночью шипел, но это не оказывало столь большого влияния, как раньше. Наас не нападал очень долгое время, и Альтаир спрашивал себя: почему змей не нападает? Но утвердительного ответа не было, как и самих догадок, впрочем.
За время спокойствия, Альтаир сильно окреп, как психически, так и физически.
Подсознательно Альтаир окреп, имея надежду на спасение, и имея здоровый сон, и бодрствуя без раздражений. Теперь он был уверен в себе, как и каждый орел, но в один момент ему пришлось бороться с самим собой, чтобы не превознестись, и держать при себе мысль, что он еще не окреп полностью, и является еще достаточно слабым.
Физически Альтаир так же укрепился: перья его уже были крепче, и покрывали все тело; клюв тоже вырос, и хоть был и слегка мал, но в скором времени уже должен был дойти до орлиных кондиций; когти тоже были малы, но зато были крепкими.
Но, не смотря на эти значительные изменения, Альтаир был все еще очень слаб.
Когда Наас не нападал значительное время, то Альтаир даже подумал, что этот змей и вовсе покинул пещеру, и теперь Альтаир может спокойно обновляться, не тревожась, как за себя, так и за свою жизнь.
Проснувшись утром, Альтаир начал встречать день с Солнцем. Он был расслаблен, и это утро казалось ему очень приятным. Солнце играла на растущих перьях Альтаира, отражаясь на них. Он вдохнул воздух пещеры своей орлиной грудью, и этим даже получил наслаждение. В пещере же часто был ветер. Ветер был из-за того, что из восточной щели дул ветер, и выходил из западных; и наоборот. Альтаир чувствовал приятную игру ветра на своих перьях, и в миг он понял, что наблюдая за природой, и ее проявлениями, даже самыми простыми, можно получать великое удовольствие.
Но утром, во время восхода Солнца, после долгого перерыва, Наас вновь атаковал Альтаира, обхватив его, по своему обыкновению, и начиная своим ртом выщипывать из него перья.
Альтаир издал пронзительный крик боли, и стал усиленно дергаться в узах змея, благодаря чему смог прекратить выщипываете своих перьев.
Наас же, в порыве гнева, вцепился в клюв Альтаиру, пытаясь его вырвать, но Альтаир стал скрести когтями по чреву Нааса, что и заставило змея отступить. Наас уполз, оставив в пещере угрожающий звук шипения и движения.
Альтаир же, вовремя этой ситуации, сохранял хладнокровие. Он осмотрел себя: перьев было вырвано всего ничего, хотя места, из которых они были вырваны, жутко болели: но это мимолётная боль; но вокруг клюва шла кровь. Альтаир, слыша раздражительное змеиное шипение, пошел к водоему, и умыл себя, очистив от крови клюв. После, заметив на когтях кровь, Альтаир умыл и их тоже.
Когда же Альтаир был отвлечён своим очищением, Наас напал на него сзади, увлекая его в воду.
Будучи в воде, Альтаир не сопротивлялся, и, не двигаясь, он расходовал меньше воздуха. Наас, видя это, был не доволен, и он стал сильнее сжимать Альтаира, погруженного в воду: но и это давление не заставило Альтаир паниковать, хотя воздух у него и кончался. Альтаир был безмятежен.
Видя, что Альтаир совершенно не реагирует, Наас отступил, и скрылся. Альтаир вышел из воды.
Для Альтаира было далеко не легко хранить спокойствие, когда он задыхался под водой, и был в узах змея. Ему даже казалось, что еще не много, и рассудок его повредится. Но, ведомый надеждой на спасение, и приложив большой труд, Альтаир выдержал.
Но вдруг вновь Альтаир услышал шипение змея: звук доносился у него за спиной. Альтаир обернулся, и увидел Нааса, который, как рассудил сам Альтаир, готовился к резкому рывку, выпаду.
- Ты же видишь, что больше меня своими узами не сломаешь,- сказал Альтаир.
Наас же, не отвечая, и будучи слепым от ярости, набросился на Альтаира.
Но Альтаир, успев среагировать, тоже сделал рывок вперед, и, выдвинув свой молодой клюв, врезался им в голову Нааса, попав ему в глаз.
Завопив от боли, Наас быстро отполз от Альтаира, оставляя след крови, текущей из глазницы, и говоря:
- Берегись, орел! У меня на каждого свой крючок.
И Наас уполз, и скрылся.
Альтаир же ликовал. Он был рад своей победе над лукавым змеем. Но Альтаир решил быстро остановиться в своем праздновании, чтобы не превознестись. Альтаиру даже некоторое время пришлось бороться с самим собой и со своей гордостью. Конечно, Альтаир молодец, что победил лукавого змея, но ведь можно быть уверенным, что змей еще в пещере, а хитрость его велика, что означало, что борьба еще не окончилась.
Проводив Солнце за горизонт, Альтаир лег спать. Но вдруг он услышал шипение змея. Это шипение отличалось от прежних. Это было более громким и настойчивым: оно мешало Альтаиру спать. Всю ночь Альтаир не мог уснуть из-за непрекращающегося шипения. Оно давило на его психику: возбуждало в нем нервозность, и увеличивало раздражение.
Когда же восходило Солнце, то шипение стало еще более настойчивым, из-за чего Альтаир не мог наслаждаться восходом.
Это настойчивое шипение продолжалось несколько суток, мешая Альтаиру нормально спать, и наслаждаться восходом и заходом Солнца.
Ночью же Альтаиру, с каждой минутой продолжавшегося шипения, казалось, что еще секунду, и он сойдет с ума. Но внешне он никак это не проявлял, показывая лишь внешнее спокойствие. Вдруг он услышал:
- Упроси меня, и я перестану шипеть.
Альтаир в ответ промолчал. Настойчивое шипение продолжалось. Вдруг вопрос вновь был повторен:
- Упроси меня, и я перестану шипеть.
Но Альтаир в ответ сказал, сохраняя спокойствие даже в голосе:
- Ты не господин мне, чтобы я тебя упрашивал.
Сразу, как только Альтаир произнес это, то шипение закончилось. Поначалу Альтаиру показалось, что эта тишина к новой атаке. Но ни нападения, ни шипения, ни какого-либо ответа не было. Была лишь тишина, которая теперь казалась Альтаиру расслабляющей, а не давящей.
Альтаир спокойно уснул.
Когда же Альтаир проснулся, то Солнце только-только вышло.
В следующие дни, Альтаира ничего не тревожило. Он ощущал полное отсутствие змея. В те же дни, когда Наас не атаковал, Альтаир стремительно преображался: перья были укорененные и длинные; клюв тверд, но все еще не слишком большой; когти были тверды, но не рослые. До совершенного обновления Альтаиру нужно было еще расти.
Однажды, когда Альтаир радовался Солнцу, встречая с ним день, он вдруг услышал позади себя:
- Не как враг, но как друг пришел я к тебе, о дивный орел.
Альтаир обернулся и увидел Нааса, который положил пред собою свежую полевую мышь, которая погибла, как видимо, лишь недавно, и, судя по всему, не своею смертью.
- Этот дар, могучий орел, приготовил тебе я, в знак моего почтения к тебе.
Альтаир был очень слаб. Он, с самого нахождения в пещере, лишь изредка питался маленькими насекомыми. И увидев перед собою свежую мышь, он вдруг столь сильно почувствовал голод, что едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на эту мышь.
Альтаир взалкал.
- Ну же,- подтолкнул мышь Наас,- съешь мой дар; лучше нам пойти на компромисс.
Действительно, это был факт. Альтаиру было лучше пойти на уступки со змеем, и этим самым поступком удовлетворить желание своего желудка. Но, с другой стороны, разве достойно ли орла идти на уступки со змеем, и с тем, кто пытался убить его самого. Разве достойно ли орла идти на уступки с врагом, который вечно пытается убить, и погубить.
Альтаир посмотрел на мышь, затем на лукаво улыбающегося змея. Альтаир понял, что если он продолжить тянуть с решением, то обольстится.
- Ты мне не друг,- сказал Альтаир,- и даров твоих я ни за что не приму.
Наас стал еще упрашивать Альтаира, но тот закричал:
- Убирайся вон, лукавый змей! Я ничего не приму от тебя.
И Наас исчез, вместе с мышью, оставив Альтаира наедине с его голодом.
Даже после ухода Нааса, Альтаира еще долго боролся с голодом.
Но наступил новый день. Альтаир с надеждой встречал великое Солнце. Как Альтаир мечтал о том, чтобы видеть не только восход и закат, но постоянно любоваться греющим Солнцем.
Для Альтаира только в этом и был смысл жизни: находится в лучах славы, исходящих прямо от Солнца. От этого и томился сейчас дух у Альтаира: от того, что он желал быть в виду у Солнца ежечасно, но не мог этого делать, будучи в пещере.
Но Альтаир был благодарен и за то, что может хоть немножко, но видеть восход и закат. Ведь он мог упасть в ту пещеру, куда Солнце и не заглянуло бы к нему.
- Спасибо!- пламенно сказал Альтаир, смотря в небо, или сквозь него.
Нааса не было очень долго. За время его отсутствия Альтаир приближался к преображению все ближе и ближе. С каждым днем он становился сильнее, крепче, величавее.
Под конец своего обновления Альтаир невиданно возмужал. Он стал, даже сейчас, не полностью обновившись, лучше себя прежнего. Альтаир, вспоминая многих молодых крепких орлов, понимал свое превосходство над ними. Но Альтаир понял, что если продолжит уделять мыслям о себе внимание, то может возгордится самим собой.
Однажды, в начало нового дня, Альтаир подобрался к краю восточного ущелья, и, с начала посмотрев на Солнце, обратил свой взор вниз.
Альтаир вдохнул воздух, и представил, что летит под Солнцем. Альтаир представил, как небесный ветер играет с ним, и как Солнце, столь близкое к Альтаиру во время полета, греет его своей славой.
В этот миг Альтаир столь сильно возжелал летать, что начал бороться с самим собою, чтобы не броситься с обрыва, и не взлететь. Но Альтаир понимал, что еще к этому не до конца готов.
И вот пришел Наас, говоря, стоя рядом с Альтаиром, и тоже смотря на Солнце:
- Как ты прекрасен, орел. Может ли кто сравнится с твоим величием, Альтаир.
Альтаир молчал.
- О, могучий орел! Крылья твои, больше земель, и сильнее небесного ветра. Перья твои, прочнее скал. Подобного тебе нет, могучий орел, Альтаир! Подобным тебе нужно парить в небе, и этим украшать его. Альтаир, сбросься с ущелья, и воспари над этой бренной землею, ведь проклята она! Воспари над этой пещерой, ведь она тебе тюрьма, и заточение! Воспари, могучий орел! Воспари, Альтаир!
О! Как желал этого сам Альтаир! Как желал вновь вернутся в полет! Вновь вернутся к Солнцу. Вновь парить пред ним, питаясь его теплотой.
Но Альтаир, превозмогая себя, сказал самому себе, что если сам змей соглашается с теми мыслями, с которыми Альтаир борется, то значит эти мысли ему во вред. Он сказал:
- Отойди от меня, лукавый змей. Ты прекрасно знаешь, что если я сейчас спрыгну с ущелья, чтобы воспарить, то мои крылья и перья не смогут справиться с воздушным давлением, и я паду более сокрушительно, чем падал до этого. Не в моей воле решать: когда мне летать. Ты мне соблазн. Отойди от меня, лукавый!
И Нааса после не было рядом.
Альтаир продолжил преображение.
Он дольше сидел у обрыва, и мечтал о полете. С большей надеждой смотрел на Солнце, с каждым днем становясь все ближе к нему.
И даже в эти последние Альтаир внешне продолжил изменятся, становясь крепче, сильнее, величественнее.
Настал сороковой, заключительный день его обновления. В этот день земля навряд ли смогла вспомнить орла, подобного Альтаиру. Сам Альтаир всецело понимал, кем он являлся. И был он тот, кто он есть.
Альтаир встретил Солнце, стоя на краю восточного ущелья. Он был готов лететь, но эта минута казалась ему столь величественным моментом, что он медлил. От волнения он даже стал задыхаться.
Но, долго томясь, Альтаир решил взлетел, и …
- Стой!!!- послышался позади него змеиный голос,- Неужели ты, орел, посмеешь взлететь, когда твоя совесть не чиста?
Альтаир обернулся, и строго посмотрел на Нааса своим взором, которым мог пронизывать даже скалы. На этот раз Наас дрогнул.
Змей был близко, и зеленый, лукавый глаза, можно было увидеть во всех его мелочах.
Позади Альтаира сияло Солнце, и великих размеров тень от Альтаира падала на Нааса, который продолжал говорить:
- Твоя совесть не чиста! Ты вообразил, что можешь стать, как Солнце, потому и пал столь низко. Ты возгордился, чем и стал не лучше простой курицы! Тебе ли бороздить небо? Тебе ли парить над землей, и всем, что суще на ней? Тебе, который, возгордившись, хотел само Солнце с небес свести, и заменить его собой.
Альтаиру действительно стало стыдно за то, что он сделал.
- Да,- смиренно сказал Альтаир,- действительно я некогда возгордился. Но не столь сильно, чтобы само Солнце свергать. Это уже ты сам хочешь мне навязать. Но моя паршивая гордость уже смыта с меня, и я спокойно смотрю на Солнце. А ты, Наас, во всем завидуешь мне. Это ты превознёсся. Лучше бы тебе было радоваться тому, что ты во всех подробностях можешь видеть богатство земли. Но ты возжелал большего, тебе недосягаемого. Вот ты и пал. Пал больше всех на земле.
Затем Альтаир отвернулся, и крикнул громко, победно, во всю землю:
- Свершилось преображение!!!
Наас понял, что Альтаир решил взлететь.
Альтаир спрыгнул с ущелья, чтобы взлететь, но вдруг почувствовал, что Наас, спрыгнув вместе с ним, уцепился за Альтаира, и начинает его сдавливать.
Они, Альтаир и Наас, орел и змей, падали вместе. Крылья Альтаира были обхвачены Наасом, который пристально смотрел в лицо Альтаира своими гневными глазами.
Падая, Альтаир посмотрел на Солнце. Неужели он умрет, разбившись о землю? Неужели такая смерть ожидает великого орла, пережившего непосильное?
Но вид Солнца дал Альтаиру уверенности. Он попытался разжать узы Нааса, расправив крылья, но четно.
- Ты ни за что не сможешь порвать мои узы!- закричал Наас, смотря на Альтаира, и держа свою голову перед самим лицом орла.
- В таки случае я откушу тебе голову!- ответил Альтаир.
- Что?!- возмутился, не понимая, Наас.
Когда они уже приближались к земле, и макушки деревьев были для них близки, Альтаир, своим клювом, ухватил Нааса за горло, и сжав клювом его, словно тисками, отделил голову от туловища.
Голова и тело змея упали на землю, а Альтаир, видя близость от макушек деревьев, расправил крылья, и взлетел, создав ветер, которым смел все листья с деревьев.
Альтаир полетел по небу, как рыба плывет по морю. Пред ним вновь были открыты все просторы земли, и необъятные глубины неба.
Но преобразившийся орел отыскал своим взором Солнце, и найдя, полетел к нему с чистым пожеланием сердца.
Альтаир понимал, что Солнце давало во все эти дни ему спасительную надежду. Он понял, что Солнце само решило прийти к Альтаиру через прошедшее. Альтаир понимал, что сам к Солнцу не долетит: но теперь само Солнце приближалось к нему.
Альтаир радовался , летя к вечному, славному, царственному Солнцу, которое восседает над всею землею.
Альтаир добирался к Солнцу, понимая, что и само Солнце идет к нему на встречу.
Альтаир летел до тех пор, пока само Солнце не поглотило его.
Истинно.
КОНЕЦ