Я летел в Киев, впервые, между прочим, после выезда в Израиль. Почему через много лет, долго рассказывать да и к истории, которую собираюсь рассказать, это не имеет отношения. Но, если коротко, в двух словах, - тянуло. Пройти, хотя бы ещё раз, улицей детства, взглянуть на дом, зайти во двор, дойти до школы. И так далее, и так далее.. От одного только перечисления бог знает что с душой творится. Но я отвлёкся.
Итак. Встретились мы с ним в аэропорту. Я бы не узнал его. Узнал он.
Друзьями мы не были. Просто учились в одной школе в параллельных классах. Пересекались иногда. Не более. Откуда-то он знал, что я закончил медицинский.
-Как жизнь?- спросил он.- Нормально,- в тон ему ответил я.
Он уловил в моём ответе грустную нотку. Внимательно посмотрел. Молчал, о чем-то думал. Вдруг, как будто решившись, заговорил. Глухо, с усилием.
- Знаешь, а я ведь тоже поступал в медицинский. Я-то хотел в геолого-разведочный. Манила романтика, как мне казалось тогда, этой профессии. А вообще-то манила жизнь. Ощутить, потрогать, испытать, прожить. Манила так, что кружилась голова. И меньше всего хотелось в медицинский. Но этого хотела мать и, по её словам, мечтал отец. Отец, которого я не помнил, который любил целовать меня в попку и звал Мишуткой. Как мог я пойти против её желания, против его мечты?
Не хватило одного балла. Честно говоря, я был даже рад. Во всяком случае, теперь совесть моя была чиста. Но предстоял призыв. Конечно же, я боялся. Книжный мальчик, наивный, робкий, не знающий жизни, не умеющий драться, еврей. Успокаивал себя: ничего, обойдётся, не война, уходят, возвращаются. Всё будет хорошо.
Но сбылось худшее. Чего только не было! Кто служил, знает. А кто не служил,- поверьте на слово. И так день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. В какой-то момент я понял: живым мне отсюда не выйти. Оставалось одно..
А теперь подхожу к главному, ради чего, собственно, и пишу.
Был у нас в роте один молчаливый парень. Боксер, между прочим. Боксом ещё до Армии занимался. Держался в стороне. Меня не трогал, но и не защищал. Время от времени ловил я на себе его внимательный, как будто оценивающий взгляд.
А я уж почти решился. Ждал ночного дежурства. Где-то за день, за два до дежурства будит он меня.
-Выйдем. Только тихо. Оделся. Вышли. Ночь была тихая, звёздная. Закурили.
-Думаешь не знаю, что ты задумал? Только хрен у тебя это выйдет.
И так двинул меня в челюсть, что потемнело в глазах. Грохнулся, как подкошенный.
Поднял, поставил в боксерскую стойку, сунул перчатки.
- А теперь держи удар и старайся не открываться.
И..началось. Теперь уже и он избивал меня. Мастерски, профессионально.
И пошла учеба. Хотите верьте, хотите нет, но он стал для меня всем. Верил ему, как Богу, слушался беспрекословно. И учился, учился.. Побои не значили уже ничего. Сначала ничего не получалось, а потом как-то сдвинулось и пошло. Исчез страх, кулаки наливались тяжестью. Удары были всё точнее.
-Виду не подавать,- сказал он.- Скажу, когда будет можно. И вот настал этот день, мой день. Ох, и отметелил я одного подонка из их компании. По полной программе.
Не знаю догадались ли они, кто стоит за моей победой. Но что это меняло?
Отсидел я за драку, понятно, но с каким же удовольствием! Всё во мне пело. Это был Мой день, мой День Победы! Да разве передать? Этот день искупал всё. Ради него стоило пройти все мои муки, отчаяние, всё, что угодно.
И тогда я понял, почему он меня не защищал с самого начала. Ведь чего проще? Хотел сделать из меня мужчину. Выжидал пока дойду до предела.
И только потом учил. По-своему, жестко, по-мужски, беспощадно. Иначе было нельзя. Иначе ничего бы не вышло. Больше меня не трогали. Даже лезли в дружбу, побаивались. Да и я не мстил. Держался ровно. Зла не помнил.
Что было потом? Поступили оба в геолого-разведочный, как и хотели.
Однажды на вечере в институте познакомился с одной девчонкой из медицинского с глазами Вероники из "Летят журавли". А потом.. Потом было двадцать пять лет счастья. Сын, дочь.
И всё кончилось. Рак в поздней стадии. Через полгода её не стало. И меня тоже.
Как жил год после её ухода, не помню. Что ел, что пил, кто был рядом?
А потом взял сына и уехал в Израиль. Не мог я оставаться. Ходить по тем же улицам, встречать её друзей, дышать тем же воздухом. Не мог.
Я взглянул на него. В глазах у него была мертвая тоска.
- А дочь?-спросил я. -А дочь стала женой его сына. Теперь у меня четверо внуков. Внук и внучка в Израиле и две внучки в Москве.
Объявили посадку. Мы распрощались. Обменялись телефонами. Он не позвонил. Я тоже.