Предуниверситариум

Александр Александрович Плаксин
Я занял пухлый синий диван. Серый, стоявший вдоль стены, уже был занят двумя посетителями, но я и не думал претендовать на него. Я всегда занимаю этот синий в углу, когда жена отправляется в примерочную с ворохом тряпочек.

На входе в коридор с примерочными кабинками девушка дружелюбно интересуется у неё “Сколько у вас тряпочек?” Вернее, конечно, она говорит не так.

Это я за неё говорю. “Боже мой”, говорит она по-моему, “Сколько у вас тряпочек! О, какие они все красивые! Позвольте мне, пожалуйста, посчитать их?” Пересчитывает, потом объявляет “Семь!” и по-заговорщически вручает черный номерок с золотой семёрочкой. Целый ритуал. Зачем? Не знаю.

Я когда-то, помню, спрашивал, что означают эти пересчитывания. И вроде как в этом нашелся какой-то логический смысл. Нет, на вселенную это никак не влияет, но какое-то объяснение имеется. Вот только я забыл, какое. Но это действие с циферками важное, поверьте. Нужное действие какое-то для девочек. Что-то вроде “Здрасьте! - Здрасьте! - Вам вам золотая семерочка! - Спасибо! - Пожалуйста!” В общем, это как в магазин играть. Или как через резиночку прыгать.

И пока происходил этот ритуал, я занял пухлый синий диванчик в углу. Расстегнул куртку, достал телефон, ногу на ногу закинул - всё! Я готов время от времени поднимать голову и говорить:
— О, как красиво!
— Вот это очень нравится.
— А вот это еще больше нравится.
— А этот цвет очень тебе идет.
— А ну-ка повернись… Супер!

Еще минута-две и эти слова, честные как слеза, наполнят пространство помещения перед входом в коридор с примерочными кабинками. Про себя я называю это место “Варьете”. В варьете мы побывали в Lido de Paris пару лет назад. Там я не мог не заметить, как много общего в оформлении шоу позирующих красоток и комнаты перед примерочными, которое я раньше называл “залом ожидания”: мягкие пуфы, стеклянные столики, софиты… Даже тяжелые шторы примерочных кабин представляются теперь не иначе, как частью занавеса, из-за которого к большим открытым зеркалам вот-вот выпорхнет красотка. И с пуфов зазвучит восхищенное:
— О, как красиво!
— А вот это еще красивее!
— Супер!

Я оглядел посетителей на сером диванчике. Один из них был лет на десять меня младше, другой - примерно на столько же старше. Почему-то я сразу решил, что это отец и сын. “Сын” общался со смартфоном, “отец” искоса посматривал в его экран и барабанил пальцами по подлокотнику.

— Свадебный пиджак! - громко проговорил сын, поднеся смартфон ко рту и снова уставился на экран.
Отец проследил за его манипуляциями, на время прекратив отбивать по подлокотнику дробь, а потом отвернулся ко мне и неожиданно сказал что-то очень похожее на “Развёртка, картавый, заметь!” Слова были предельно понятны, но вся фраза не имела решительно никакого смысла.
— Простите? — Переспросил я его.
— Лейбниц! — Сообщил мужчина. — Карпускула!
Сын поднял голову от смартфона.
— Не обращайте внимания, — обратился он ко мне. — Он говорит не с вами. Не принимайте на свой счет.

И это было не менее странным заявлением, чем слова его отца. Ведь даже если бы я очень сильно захотел, то вряд ли смог бы принять на свой счет слова “Лейбниц” и “карпускула”. Еще мгновение назад я решил бы, что просто ослышался, приняв за бессвязную речь какую-то неизвестную мне особенность дикции пожилого мужчины. Теперь же юноша ясно дал мне понять, что его спутник не картавит и не глотает звуки, а действительно сообщает мне какую-то очень непонятную информацию. Обдумав это, я осторожно переспросил:
— Простите мою настойчивость, но… с кем же тогда говорит этот мужчина? Кроме вас и меня тут никого нет. Не хотите же вы сказать, что развёртка, карпускула и этот, как его… Лейбниц - это были комментарии по поводу вашего запроса “Свадебный пиджак”?
Молодой человек отвлекся от смартфона и посмотрел на мужчину. Тот по-прежнему барабанил по подлокотнику, оставляя пальцами в кожаной обивке вмятины, которые тут же выравнивались.

— Именно так! — подтвердил юноша и добавил, видя мое недоумение, - Видите ли, у него болезнь. Врачи говорят, что не такая уж и редкая. Что-то вроде психоза на нервной почве. Он путает слова. То есть ему-то, конечно, кажется, что его речь в порядке. Но на самом деле окружающие слышат эту дребедень.
— Кеша! — Укоризненно сказал ему мужчина. - Гастроэнтеролог, археоптерикс...
Он добавил еще несколько слов, которые я просто не успел осознать: настолько они друг к другу не подходили.
— Не волнуйся! — сказал мужчине Кеша, а мне пояснил, успокаивающе похлопывая его по плечу - если он подбирает длинные слова, это значит, что он начинает нервничать.
— То есть до сих пор он был спокоен? — уточнил я.
— Именно так. Но мы успокоимся, правда? — обратился он к мужчине.
— Вагоноремонтный паразитирующий пресветерианец!.. - завелся мужчина.
— Мы успокоимся! — перебил его Кеша, властно повышая голос, - мы успоко-оимся!
Мужчина произнес еще несколько заковыристых ответов на одному ему известный кроссворд, потом понурил голову и уставился в пол. Он продолжал стучать пальцами, но теперь делал это значительно тише.

В этот момент к ним вышла девушка, которая была по виду ровесницей Кеши и наверняка являлась его невестой. Кеша пихнул соседа в бок и они вместе выразили восхищение каким-то предметом ее одежды: не то джинсами, не то блузкой, а может быть и тем, и другим.
— Отлично! — произнёс Кеша.
— Кочка! Меренги! — оценил сосед.
— Что, брать? — Девушка покрутилась у зеркала, критически осматривая отражение.
— Отлично! — Повторил Кеша.
А его сосед вместо слов одобрительно потряс головой и поднял руку с оттопыренным вверх пальцем. “Хорошо, что пальцы он не путает” - понесло меня мысленно в сторону черного юмора — “Только и остается, что кивать, да жестикулировать, чтобы тебя правильно поняли”.
— Ладно, уговорили! — улыбнулась она в ответ, — Паша, подождите меня у кассы! Я сейчас переоденусь и приду.
Мужчина поднялся и потопал в сторону кассы. Юноша подал подруге верхнюю одежду и пошел за ним.
— Так вы не Кеша? — уточнил я вслед.
Он только покачал головой.
— Сапоги! — Раздался из зала голос. — Гуща, донельзя!
— Иду-иду, — ответил юноша и ушел.

Я остался сидеть на своем синем диванчике и уставился в закрытый телефон - за все это время я даже не откинул крышку чехла!

Обдумывая то, чему только что стал случайным свидетелем, я не заметил, как из примерочной в Варьете вошла моя жена. Прекрасная как в тот самый день, когда я впервые ее встретил. У меня перехватило дыхание.
— Ну как? — спросила она и повернулась в полоборота.
— Предуниверситариум! — Только и смог проговорить я.
— Правда? Настолько хорошо? — Улыбнулась она и от этой улыбки у меня еще чаще забилось сердце. Надо было что-то ответить, но больше я ничего не мог сказать. Наверное, потерял дар речи. Или забыл все слова.
И просто кивнул.