Слепая любовь

Александр Александрович Плаксин
Всё в этой истории взаправду. Всё как есть. И люди, и обычаи, и отношения. Ну разве что я имена девчушкам поменял, а то вдруг застыдятся. Хотя так скажу, что стыдиться тут нечего. Мало ли кого полюбишь! И актёра даже. А если кто скажет, что автор тут от скуки такого затеял, чего и не бывает вовсе, то такому отвечу, что это тебя, может, мил человек, от скуки затеяли. А автор - он не Дунька и врать не будет. Особенно если дело касается глубоких чувств. Вот такое моё слово. Тем более, что всё это легко проверить, так как произошло это совсем недавно, буквально в этом году за неделю до Масленицы. То есть седьмого февраля. Три дня назад, да. И наверняка это многие видали. Ведь это было не где-нибудь в чужой стране, а прямо в центре Москвы, в нашей русской кондитерской на Новом Арбате недалеко от кинотеатра Октябрь, что для истории является фактом весьма и весьма важным.

Ведь русские пекарни и кондитерские, кафе там, да чайные всяческие, с густым сладковатым ароматом теплой выпечки в любое время года стоят гостеприимные и радушные.

Никакой тебе нет здесь суеты. Никакого конвейера. Не бывает тут такого, что “подходи быстрее, бери дешевле, да поскорее освобождай место следующему”. Это подлая коммерческая выдумка, чтобы жевать по-скорому и бежать дальше по своим делам, освобождая кормушку. И только один отошёл, как на его место еще трое метят. И скачут что твои воробьи - мой стол с крошками! Нет, мой стол с крошками!

Русская кафетерия такого ипподрома не приемлет. Мы тут не воробьи, брат, а прямо индюки. Нам надобно зайти по-человечески. Осмотреться. Принюхаться. Выбрать место такое, чтобы понравилось. Посмотреть, чего в хлебной корзинке лежит. Зёрнышко ногтем сковырнуть - а вдруг оно у вас пригорело или присохло? А мягкие ли у вас тут пирожки? А нынче ли и с душою ли испечены?

И вот когда все чувства хором тебе скажут про это заведение “Место, вроде, неплохое, не вонючее. Авось не отравят!” - вот тогда и посмотрим ещё, купить тут чего или нет.

И попробуй какая зараза тут заголоси, мол, ”Свободная касса у меня! Нет ли охотников пожрать, нет ли желающих покушать?” - тут тебе и скажут, “А закрой-ка свою пасть, уважаемый! Прояви, сволочь такая, гостеприимство! Дай человеку слюней пустить для пищеварения, поздоровайся хотя бы". А то ещё и отзовутся о таком вслух “Что ты ещё за пустомеля пятижопый, чтобы меня подгонять? Одёжа гарсонская, да рожа масонская. Нейду больше в такие гости ни за что, где кусок в рот толкают и жевать подгоняют!”

Вот так будет. Ну может и не совсем так, а приблизительно. Потому в русской кафетерии главное - что? Большой рот? Нет. Толстый кошель? Опять мимо. А что же? Хороший аппетит - вот что! Кто хорошо ест - хорошо и работает. Не “много”, а “хорошо”. Разница есть, всё-таки. Ты меня слушай, я знаю что говорю. От “много” до “хорошо” очень далеко бывает добираться.

Особенно если не спешить, а неторопливо двигаться и со смыслом в каждом шаге. А я и не спешу. Я поел вареной рыбы, оладьев из кабачка. Запил чаем. Сижу и чувствую как счастье меня захватывает. От самого низу и до самого доверху.

Сижу так и не спеша о природе думаю. О том, что все в природе хорошо питаться должны. И даже маленькая какая белка или там неприметный ёжик, если будут хорошо питаться , то вполне могут вырасти в такую добродушную счастливую свинку. Или кабанчика.

Как вдруг на этом самом месте жизнь строит козу. А коза такая: девчонка молодая, зарёванная, глаза от слёз мокрые как у рыбы. Плюхается рядом и ну реветь. Уже целую вырь выревела, а не унимается.
- Что, - говорю, - с тобой, дочка? Куда столько воды льёшь?
А она трясется да глаза трёт. Смотрю - на блузе имя прицеплено, чтобы не потерялась девка, пока еще молодая. Ольга, написано, менеджер смены.
- Ольга, - снова говорю, - по ком ревёшь-то? Хорош уже! Если в вашем заведении менеджер смены так ревёт, то заведующий поди и просохнуть не успевает? Ты хоть скажи по кому ревёшь-то, ну? По луку или, может, по любви?
- По любви она ревёт, дяденька, - другая девка подошла, - по мужской обманчивой любви.
- Тю, - говорю, - удивила. Любовь - она такая, да. Сколько любишь, столько и плачешь. А как по другому? Никак… Крепко любишь, видать?

Менеджер смены кивнула, но всхлипывать не перестала. Вторая девка, подписанная “Нина, ваш официант” уселась с нею рядом, приобняла подругу и ну успокаивать.
- Так не поможешь, - говорю, - неси воды ей. Смотри сколько воды из нее вылилось. Надо же обратно заливать.
- Не поможет,- отмахивается Нина, наш официант.
- А вдруг поможет? Откуда знаешь?
- Да уж знаю, - говорит. - А вы, дяденька, часом, с Данилой Козловским не знакомы?
- Это с каким таким? С актером? Из театра?
- Да, из театра. Знаете его лично?

Тут и менеджер смены Ольга выглянула из-за её плеча и уставилась на меня. Красными глазами моргает и носом дышит.
- Нет. Лично я его не знаю.
- А вы не с премьеры, что сегодня тут рядом в кинотеатре Октябрь?
Я только головой покачал. Нина безнадежно и махнула в мою сторону:
- Тогда и вы не поможете.

Менеджер смены снова всхлипнула и уткнулася ей в плечо.
- Ну ладно, что это ты вообще уже! - попробовала приструнить ее Нина, - Слезами горю не поможешь!
- Я знаю! - С вызовом ответила та. - У меня, наверное, срыв!
- Взрыв у тебя. Взрыв эмоций. Иди вот и умойся!

Ольга еще раз всхлипнула и потелепалась умываться. Я тоже собирался уходить, раз помочь тут нечем. И только поинтересовался, а какая же такая роль в этой опере будет у актера Данилы Козловского? Что, всё-таки, случилось?
- Ну, короче... - Девушка вздохнула, набралась сил и выпалила, - Данила Козловский купил у нее кофе!

Так-то я не слежу за жёлтой прессой. Иногда попадаются заголовки про светские скандалы и сплетни, но не чаще, чем остальным трудящимся. Но чтобы актер Данила Козловский как-то необычно покупал кофе - таких заголовков не припоминаю. Шок! Ты не поверишь, что сделал Данила Козловский, покупая кофе! Нет, определённо ничего такого не было.

- Данила Козловский купил у нее кофе? - Переспрашиваю, будто дурак глухой. - И это всё?
- С корицей!
- Так и что с того?
- И с молоком!.. - добавила она страшным шепотом.
Я еще покубатурил в голове и говорю снова:
- С грудным чтоль молоком-то?
- Тьфу на вас, - говорит Нина, - дяденька! Ну с каким грудным? Хорошее молоко у нас. Актерам, вон, всяким нравится. Улыбаются даже.

Я только рукой махнул. Никогда я ни черта в этих ваших чувствах не понимал, и под старость не выучился.
- Ну тебя, - говорю, - с твоей подругой вместе. У неё в кафетерии кофе пьют - а она в слезы. Дура, может быть?

Нина прищурилась на меня. Как это так: я же, вроде, существо одного с нею вида, о двух руках и двух ногах, не могу постичь тяжелой трагедии?
- Вы бы, дяденька, не шутили, - отвечает, - если бы знали, как Ольга наша по нему с ума сходит. Он ведь у неё и на лок-скрине, и на чехле, и на валпапере.
- Ну… Тогда конечно, - говорю, - что тут скажешь. Тогда только в слёзы. Раз он у ней на чехле. А валпапер у ней, простите, где находится?

Тут Нина айфон подружкин достаёт и в руках вертит. Сначала заднюю крышку показывает, а на ней небритый тип при пиджаке и расстегнутой рубахе в сторону смотрит. Потом поворачивает айфон и за экран трогает. И тут картинка открывается: улыбчивый такой парнишка в чистом еще костюме. И вроде бы говорит "Среда, мол, 7 февраля. 18 часов 28 минут".

- Это, что ли, Данила Козловский?
- Мгм.
- Так он же у тебя врёт.
- Как врёт?
- Ну да, врёт. На десять минут врёт.
- Он не врёт! - Это Ольга подошла и мечет на нас молнии. - Он не врёт! Я специально на десять минут часы переставила, чтобы раньше вставать. Телефон отдавай!

Нина тут, конечно, потупилась и телефон отдала. А та села на старое место и горестно вздохнула. Умыться-то она умылась. Посвежела даже. А вот внутри у ней кромешная пустота ноет. Потому что вспыхнуло любовное пламя ярко, да только ох, как напрасно. И нет там теперь ничего, враз всё сгорело.

- Ольга, - зову. - Это правда, что Данила Козловский купил у тебя кофе с молоком и корицей?
Ольга вздрогнула, а её подруга смотрит косо “Что ж ты за предатель такой бестолковый! Снова в пучину переживаний подругу толкаешь? Страсти же ещё не утихли и этот самый кофе с молоком ещё не остыл?”

Но я ей руку показал: цыц, мол!
- Я, - говорю, - по старости лет может совсем чёрствым стал, конечно. Но тебе вот что скажу: заведение ваше в центре Москвы и ходят сюда кто попало: хоть актеры, хоть министры, хоть иностранные туристы. По каждому и не наплачешься. Ты, - говорю, - простая русская баба. Полюби себе, - говорю, - чего попроще и не ломай голову. А я, - говорю, - пойду отсюда в другое место. Дела у меня.

И пошел в кассу деньги платить. Постоял за мужиком в шубе, который очень уж долго денежки считал и вот, наконец, протягиваю пластиковую карточку. Глядь - а кассиром та самая Ольга стоит.
- Сколько это, - говорит она, - у вас денег?
- Какие деньги, - говорю, - Ольга? Ты что, с горя умом подвинулась? Это же пластиковая карточка у меня. Виза. Давай машинку, пусть спишет сколько я там наел.
- Ох, - говорит, - простите, извините.

Выхожу на улицу. Там Нина стоит. Курит.
- А куришь зря, - говорю. - Вонять будешь. На-ка вот тебе жвачку мятную.
А она берет жвачку, да и говорит:
- Ольга, - говорит, - слепая у нас. В этом дело.
- Как, говорю, слепая? Она же и на кассе деньги считает, и айфон у ней с картинками.
- Нет, ну она же не совсем слепая, - отвечает Нина. - Она видит, только плохо. А очки не носит, потому что, говорит, в них на стрекозу похожа. Она сегодня, дяденька, линзы надеть забыла и никому не сказала. А в кинотеатре у нас под боком нынче вечером премьера. И вот заходит к нам перед премьерой сам как есть Данила Козловский. Я увидела - так и обмерла. Девку от прилавка выгнала и зову Ольгу - иди, говорю, к тебе гость особенный! А она, дура слепая, ничего не поняла. Вышла и говорит ему: чего тебе, мол, надо? Кофе мне дайте, Данила ей отвечает. Да не просто, говорит, кофе, а с корицей и даже с молоком лейте. Как вы тут делаете, говорит, мне очень нравится. А мы смотрим - Ольга на него и бровью не ведёт! Как будто он и не Данила из ее девичьих грёз, а простой бестолковый прохожий, навроде вас вот. И не улыбнулась ему, и не пошутила. А повернулась, значит, и задом кофе ему приготовила. И даже не в чашку, а в бумажный стаканчик наливает, в руки сует - и пошла себе. Я-то к ней заглядываю и говорю “Ты что же это за вау такое устраиваешь! Ты что, говорю, разлюбила его, что ли? Данилу-то?” Она, конечно, охнула, в зал за ним кинулась, а только он уже ушёл вместе с бумажным стаканчиком. Вот тут-то она и рассказала, что линзы одеть забыла. Тут-то и разревелася. Тут и поплыла. Ну ладно, - говорит Нина, - пойду я! Холодно тут. Да и курево уже прожевалось.

Плюнула мятную жвачку и побежала к себе в кафетерию. Потому что в кафетерии пахнуть надо хорошо. Не куревом, а хотя бы жвачкой, что ли. Чтобы у посетителей аппетит был. Хороший аппетит - это в русской кафетерии самое важное.

Потому что измельчала молодежь, вот что. Если бы, скажем, взял этот Данила не кофе, а компоту с расстегаем, да котлету, да гречки с подливом, да блин с припеком - тогда менеджер Ольга успела бы не только линзы надеть, но и поулыбаться ему, и приятного аппетита пожелать. И, может, еще в обнимочку с ним фотографию новую в айфон приклеить. А так - ну что это за удовольствие, когда ты хвать-похвать стакан кофе и побежал? И сам не поел, и девку, вон, обидел.
А ещё актер.
В чистом пиджаке.
Ни себе, ни людям.