Вот и отпуск. Женский голос с неподражаемым придыханием Эдиты Пьехи плывёт над площадью Восстания:
Афффто-щколла, Афффто-щколла
Категоории — А, и Пе..
Афффто-щколла, Афффто-щколла
Категоории — А, и Пе...
Улыбчивая тётушка в светоотражающем жилете. Знак «Ученик» на спине, микрофонная гарнитура в ухе, а на боку коробочка с динамиком:
…Афффто-щколла
Он с удовольствием щурился на неё после полумрака метро — вон какая ладная, да смешливая. Потом он посмотрел наверх, от солнца в носу приятно защекотало, захотелось чихнуть: Надо же, Санкт-Петербург даже уличную рекламу сумел адаптировать под себя. Хотя, почему только Петербург? Иерусалим, Нью-Йорк, и Берлин... Насколько он помнил, все сильные города так поступали.
Он вспомнил, как на Монмартре, мальчишка, отчаянно грассируя словно Эдит Пиаф зазывал его в какую-то забегаловку: Рр-рестрр-ронт, милоррд! Врре гу паррризьян!
А мимо, тогда, шли какие-то с ружьями...
Эдит Пиаф, Эдита Пьеха... Всё-таки девочки всегда получались лучше.
Он ещё раз улыбнулся тётушке с её «Категоории А... и Пе», и подумал привычно: «Будь осторожна, милая», и с удовольствием окунулся в людской поток.
Адам улыбался встречным: «Дети, умоляю, будьте осторожны вы все ещё такие маленькие…»