У меня такое ощущение, что сижу я вечером у костра, смотрю на язычки пламени и слушаю, как потрескивают в тишине сухие веточки.
На душе легко.
И обязательно кто-нибудь приходит на этот костёр.
Появляется ни откуда. Садится напротив, смотрит на огонь, протягивает ладони к костру и начинает рассказывать свои истории.
Вчера увидела одна женщина фото.
Я шла в снежном мареве в лесу по незнакомой дороге.
Замерли застывшие сосны. Где-то высоко, в тумане, проглядывало блюдцем солнце.
И каждый раз, когда делаешь снимки, то не знаешь, кто откликнется на них. А дорога вела к незнакомому мне озеру с красивым именем Сиеньга.
Вчера пришла эта женщина. Она вспомнила дорогу, лесное озеро.
Сказала задумчиво и тихо.
- Когда мне было пятнадцать лет, мы ходили с отцом на это озеро, только со стороны Чужги. Тогда эти посёлки ещё были. Жили мы в то время в Ширбово. Шли по разобранной узкоколейке, по оставшейся насыпи.
Да, там был лагерь, как и во всех наших посёлках.
Я шла впереди. И, когда увидела медведя на насыпи, обрадовалась.
Ну, надо же! Медведя встретить!
Медведь шел впереди. Я тогда не поняла, почему отец так заволновался, он стал бить топором по валявшемуся куску рельса.
Медведь, услышав резкий звук, встал на задние лапы и…сиганул с насыпи в лес. В озере было много рыбы, Мы рыбачили два дня.
И на следующий день она пришла ко мне. Её зовут Галя. И не подумаешь, глядя на хрупкую, ухоженную женщину, модно одетую, что когда-то она ходила по лесным дорогам.
У неё всё хорошо. Семья, дети, внуки, дом и достаток.
Но где-то глубоко в душе есть тёплый, незабываемый островок, который манит к себе всё чаще и чаще.
В далёком детстве Галя помнит светлую речку, сосновый бор, лужи в их деревне. Деревня казалась такой большой. В каждом доме своя особенная жизнь. А лужи после дождя такие тёплые парные, босые ноги шлёпают по ним. Только брызги летят!
Мы не знаем друг друга. Случайная встреча.
- Эх, Таня! Как жалко, что не стало моей мамы.
На девяностом году она ушла прошлым летом. Вот у неё память…
Она помнила даже, как кОней звали. Коней, которых давно уже нет. А они жили в её памяти.
Она так любила говорить. Без устали рассказывала про Тавеньгу.
Меня, порой, раздражало. Ну, подумала бы сама: как всё это было слушать? Да по сотому разу?
А сейчас…Как бы я слушала…!!!!
Я бы отложила все дела и слушала-слушала!!!
Женщина заплакала. Смахнула слёзы с лица, по которому бегали отсветы пламени.
Ветер вечерний шевелил белый мех на её белой куртке. Она зябко протянула руки к костру.
- Мама рассказывала с юмором.
Вот ведь имена были у нас совсем необычные. Я таких имён не встречала нигде.
Отца звали Агеем. Были в нашей деревне Орест, Егнестерь, Дросида, Трефена.
И даже обычные имена звучали иначе. Моя бабушка Евдокия. Так звали её Дюня.
- Эти имена давали батюшки местные,- вмешалась я.
Они из древнегреческой мифологии. Например, Орест, означает горец. Агей – имя древнееврейское, праздничный.
И вот жили в глуши вологодской таёжной Рахили, Агрофены, Фелицаты… Попробуй матушка и батюшка, как деток звать, приговаривать и ругать Тогда и рождал русский язык более привычные ласковые имена.
- Старшая сестра мамы Граня училась в Вожеге и на выходные иногда приходила домой за шестьдесят километров за продуктами, - сказала Галя.
Ну какие там продукты?
Немного картошки, немного лука, капусты.
А маме было 12 лет и её попросили проводить Граню до Вожеги. Вдвоём везти саночки с провизией сподручнее.
Зима. И вот эти две девчушки по зимней дороге, по лесу шли до Вожеги. Попросились в одной деревне переночевать. Распухли ноги от усталости, утром насилу валенки обули.
А обратно мама шла одна этот путь. Одна! Шестьдесят километров!
Невозможно это представить!
Женщина замолчала и задумалась о своём.
А я представила себе бредущёю по зимней санной дороге девочку, которая идёт, пошатываясь от усталости.
Сама я, когда шла только двенадцать километров под дождём в темноте по лесу, пришла домой в слезах. Темень. Чёрный лес с обеих сторон. Тёмный, таинственный и враждебный. И ты не видишь под ногами ручьёв, бегущих через дорогу, мостов деревянных, наложенных в гати.
Галя продолжила:
- Был ведь налог на бездетность, который надо было платить с определенного возраста - не зависимо - замужем ты или нет.
Как только подошел этот возраст - пришел фининспектор. В семье была одна ценность - швейная машинка.
Взрослых в доме не было, все в поле. Мама с сестрой умоляли не забирать машинку, умоляли дождаться взрослых, но никто их не послушал. Машинку забрали.
Мамины рассказы я не все могла слушать - от многих разрывалось сердце!
фото автора