Из сатирического романа в стихах «Прозрение»
Пролог
Совсем не зря – мороз на свете белом.
Он в январе трещит не для того,
Чтоб говорили (как бы между делом):
– Ну вот, мороз! А нам всё ничего!
Бывает так, что точно по сезону
Одетый, как положено, чудак,
Вдруг, вопреки житейскому резону,
Однажды попадёт, друзья, впросак.
Так что не бойся, что метель задует:
Вне очереди можно получить
Историю такую непростую,
Когда не знаешь сам – с чего начать…
Глава первая
Ножки по одёжке
Известен сибиряк уж тем прекрасно,
Что не проймет его любой мороз
И оттого, что нос бывает красным,
Иль синим, хоть не красил купорос.
Еще не мерзнет здешний долгожитель
Не от закалки в проруби зимой,
Хотя, конечно, выручил креститель,
Смыв все грехи крещенскою водой.
Тут главное – одеться по погоде,
Чекисты пусть – с холодной головой,
А гражданин, при всём честном народе,
Наряд иметь обязан деловой.
И в самом деле, валенки, да шапка,
А к ним тулуп и ватные штаны
Приобретаются не символом достатка,
Не элементом пошлой похвальбы.
И телогрейка не впустую взята,
Когда на мех денжонок не скопил.
Бывает так: спасёт простая вата,
Когда мороз жестокий прихватил!
О рукавицах не забудешь тоже,
Коль за порог собрался выходить.
В Сибири белоручкой быть негоже:
В любой мороз приходится робить…
Тем более – в тепле держите ноги,
Кому не выпало на пляже «Колу» пить.
А что высокие случаются пороги,
То постарайтесь шишку не набить.
Спасёт треух от низкого проёма,
Его покрой танкистом оценён,
А там вокруг броня не из картона:
Вот для чего там нужен шлемофон!
Глава вторая
Танкисты
Фома с Ерёмой выросли в Сибири
И танковый порядок им знаком,
Где на подъёме выжимают гири,
А на отбое сил прибавит лом.
Чтоб избежать судьбы коловращения
И с башни не сметать липучий снег,
Фома хотел такого превращения,
Чтоб чёрный танковый исчез с погона цвет.
Он в лётчики подался, чуть позвали
Бежал вприпрыжку на аэродром.
Коврижками и там не баловали.
Вновь в руки сунули прямой, как правда, лом.
Но с танка лёд долбить – одна задача,
Затем погреешься у выхлопа с трубы,
А вот на поле взлетном так ишачат,
Как не потели на плантациях рабы.
Пришлось «косить» Фоме под «жертву цвета»,
Мол, синий кант вгоняет просто в шок.
Спасёт на гусеницах тяжкая карета,
Как травоеда – свежий артишок.
Так в «лёдчиках» при танках и служили,
Пока зима казарму замела.
Зато весной лучи лёд растопили
И дембелей вручили им права.
Глава третья
На телеге
Известно, как солдат спешит до дома:
Пилотка, гимнастёрка, галифе.
И всю дорогу был Фома с Ерёмой
Не скажешь пьяными, но точно – под шофе!
А потому погода не пугала:
Был дождь ли, зной – не удивить бойца.
Мошка от лошади, вот разве доставала
От Сивки, что со станции везла.
В телеге им удобства все по чину:
Лишь успевали в кружки наливать,
То, что всегда порадует мужчину,
И что не жалуют жена, а также мать.
Коврига есть. С прожилками шмат сала!
Чем ни банкет? И даже скрип колёс
Был музыкой, какой не доставало
Пока возница пассажиров вёз.
Весна кругом! Вся техника – в работе!
Был выбор председателя таков:
Всех отслуживших в танках и пехоте,
Везти под цокот кованых подков.
А воин привередливым не будет:
Ему телега – что кабриолет!
Пока в машинах мчат другие люди,
Он кружкой шлёт воздушный им привет!
Глава третья
У реки
Тут солнце жар, что к полудню – как с печки,
Заставил их программу изменить:
Пока далече родины крылечки,
Себя решили в речке остудить!
Тем более, что плещется привольно
О тёплый берег свежая волна,
И лошадь этим искренне довольна
Поводья бросили – щипать траву пошла.
Будь военком в окресте обозримом,
Свою ошибку точно б осознал,
Что не учёл друзей знакомство с тиной
И не во флот служить он их призвал…
Зато теперь, когда не актуальна
Солдата лямка этим землякам,
Себя вели они вполне брутально –
Ныряли с берега назло любым врагам!
Потом поплыли в сторону стремнины.
На спор – быстрее саженки кого?
Возницу их от озорной картины
Сон в плен забрал – надолго и легко…
Глава четвертая
Расплата
К вечерним сумеркам в реке осели брызги.
На берег выбрались – ныряльщик и пловец.
Жаль, не измерить в децибелах визги,
Какие вырвались из глоток и сердец.
Проснувшийся возница выл рулады.
Был повод этим связки рвать свои:
Лошадку с берега угнали конокрады,
А вместе с ней телегу увезли.
Жаль тот запас спиртного и закуски,
Что не успели внутрь употребить.
Но больше матов прозвучало русских
Тем, кто сумел мундиры их стащить.
Купались в чём, то их теперь и греет,
А впереди – ещё дорога ждёт.
В одежде возчик, но сбежал скорее,
Боясь того, как гневается «флот»!
Глава пятая
Плетёные наряды
Смекалке в армии освоив обучение,
Пловцам в исподнем красоваться что?!
На берегу хватило им терпения
Соорудить для каждого пальто.
Наджрав лозы, сплели себе мундиры.
Не так удобно, было как с утра,
Зато не станут приставать задиры:
– Куда, мол, прут два голых чудака?!
И в этом виде тронулись маршрутом,
Который литером военным закреплён,
Да был оборван так возницей-плутом,
Что стал не достижим родной их дом…
Глава шестая
Засада
И всё бы ничего, но путь – вдоль речки
Тянулся вечером до самых первых звёзд.
И тут, как тараканы из-за печки,
Вдруг показался рыбнадзора пост.
– Вот, кто мордушки в реку запускает!
– Ну, зададим тут браконьерам шмон!
Одни кричат, а старший наступает,
Кому прославиться имеется резон.
Фонарь включил и осветил прохожих,
Спешили кто до ближнего тепла.
Не стал он слушать «бредни слов расхожих»,
Велел по рации, чтоб помощь подошла!
Наряд был снят с задержанных под опись.
Действительно – похожий он на снасть!
И в «Протокол», как первоклассник в «Пропись»,
Внесли все данные совсем не торопясь.
Да и куда спешить в ночную пору?
Идёт дежурство – премию, суля.
А двум задержанным от холода, хоть в нору
Забраться бы, да только нет зверья…
Глава седьмая
Знакомая микстура
Спасибо выручила все же «канарейка» –
Машина с полицейскою судьбой.
Увидев замерзающих: – Налей-ка!
Велел патрульный с доброю душой.
Подали кружки, полные до краю.
С такой микстурой можно не болеть!
Отпив, Фома сказал: – Не понимаю.
Продукт знакомый, хоть мне умереть!
Ерёма тоже не подвластен неге:
– Не куплена канистра за рубли!
Была для нас на гужевой телеге,
Когда в колхоз нас с поезда везли!
– Первач откуда? Говори, начальник!
В два голоса свой задали вопрос.
В том духе отвечал, что есть кандальник,
Угнал который войсковой обоз!
Глава восьмая
Тревога в гарнизоне
Не смог им конокрад !лапшу на уши»
Развесить, дескать, лошадь то моя!
Зачем цивильного с понятием тут слушать,
Когда: сапог – две пары, два ремня!
И документы выписаны справно
На двух бойцов, успевших отслужить.
Ещё тавро преступника подавно
С лошадки помогло изобличить!
Узнали дембеля ту часть истории,
Чему свидетелями стать не суждено:
Запрошены все части территории
Где кавалерии обученной полно!
Связист пока ответа ожидает,
Есть коновязь с охраною, будь спок!
Там лошадь у телеги отдыхает.
Всё остальное – взято как вещдок!
Глава девятая
Военная тайна
– Так вот же мы! Какой ответ вам нужен?!
Два голоса задержанных ревут.
А что никто, как будто не простужен
Напиток хвалят: – Пусть ещё нальют!
К утру всё выяснили к корочке от корки.
Пришёл возница беглый, но живой.
Плетёнки сбросили. К чему теперь опорки?
Когда мундир солдатский как влитой!
Опять поехали под скрип и лязг ободьев.
На радость: – Плещется в канистре кое-что!
Но разговор иной теперь «на взводе»:
– Погон, какой желанней на плечо?!
Про кавалерию открыл им возчик карты:
– Пусть, где-то танки и хвосты ракет,
Но что случись – телеги есть и нарты!
Четвероногий от врагов секрет.
Глава десятая
Возвращение
Опять жара! А рядом – пляж с прохладой.
Как будто манит в зной такой река.
Смущает только памяти преграда –
Наряд не позабылся с тальника!
В селе солдат встречали, как героев:
Столы накрыли праздновать момент.
И натуральным маршалом пред строем
Был председатель – сущий монумент!
Поздравив с возвращеньем из далёка,
Он пожелал скорей идти в колхоз:
– тут есть для каждого отличная работа,
Возить солому, убирать навоз.
А то и лёд долбить на ферме старой,
К чему Фома и в армии привык.
И лишь подробностью он озабочен малой:
– В чём на работу ходит здесь мужик?
– А в чём и прежде – ватник и галоши,
Треух из кролика и стёганы штаны…
Короче, с перспективою хорошей
Все выступления под тост завершены!
С чего уехали, к тому же и вернулись.
Но на прогресс у них обиды нет.
Наутро в те же сапоги переобулись,
Знакомой тропкой потянулся след.
Эпилог
И только в час обеда борщевого,
Котлетою усталость поборя,
Мешка начинку вспомнят вещевого,
Где письма с родины зачитаны не зря!