Он был одиноким человеком, верившим в справедливость жизни и в особое предназначение своего существования на этой земле. Не мог он так просто, не оставив никакого следа, исчезнуть из жизни близких ему людей. Он не имел право уйти из жизни в затрапезном отделении кардиологии областной больницы, куда попал неожиданно, по случаю сильнейших болей за грудиной, случившихся с ним в поезде "Москва - Ростов". И смешно сказать, приступ произошел уже при въезде в город. До конечного пункта "Ростов Главный" оставалось не более 15-ти минут. Как он пережил эти пятнадцать минут, когда его забрала скорая из купейного пятого вагона и как его довезли, под оглушительные звуки автомобильной серены, до областной больницы, он не помнил. Очнулся он в палате интенсивной терапии, в вене левой руки, чуть ниже локтя, торчал шприц, в который из небольшой бутылочки, висевшей на высоком штативе по прозрачной трубке текла и капала бесцветная жидкость. Может быть именно этой прозрачной жидкости, он и был обязан своим приходом в сознание и восстановлением пока слабых, но вполне осязаемых контактов с реальной действительностью медицинского учреждения областного подчинения.
– Наконец-то,– услышал он голос, сидевшей рядом на стуле дежурной сестры, – пришёл в себя. А я уж, грешным делом думала, не впал ли ты в кому, дед. Два с половинной часа, как тебя привезли, не подаёшь признаков жизни.
Яркий свет ударил ему в глаза, а голос казался громким и малопонятным.
– Да что-же ты так кричишь, – заплетающим языком начал Лев Александрович, – нельзя ли потише? Там, где я сейчас был, все говорят в вполголоса. Ходят в чём мама родила и никуда не спешат. Да и ещё я подметил, что никогда не ругаются между собой.
– Так, дед, ты же лежал без сознания, и, наверное, был уже в раю, а у нас не рай, а лечебное учреждение Минздрава России. У нас, правда, тоже голые иногда ходят, но по другой причине: зарплаты не хватает сразу на всё, и на приличную еду и на одежду. Вот и ходим не совсем сытые и не совсем одетые. Как тебя кличут, дед?
– Лев Александрович Шурупов. – галантно представился пациент. Он лежал голый, накрытый тонкой простынкой, которая прикрывала его немолодое тело, обвешенное датчиками, показывающими на мониторе частоту сердечных сокращений и величину систолического и диастолического давлений.
– А меня просто Людмила. Вы меня извините, что я вас дедом назвала и на "ты". Её голос уже не казался Льву Александровичу таким громким. Наоборот он почувствовал даже тёплые нотки и некоторое сочувствие к его безвыходному положению.
А положение у него было действительно безвыходное. Он хотел сделать своему брату сюрприз и не сообщил ему о дате приезда, а тот, прихватив двух внуков и жену, на две недели "укатил проветриться" на Черноморское побережье, о чём сообщил по телефону за день до отъезда. Поэтому его никто и не встречал в Ростове, да и сын брата, его родной племянник, не мог знать, что он сейчас лежит в реанимации областной больницы.
У Льва Александровича не было привычки болтать без надобности с родственниками по телефону. Вот поэтому и не помнил он номеров телефонов своих родственников. При необходимости они сами его находили и быстро, без лишних слов, решали все семейные проблемы, требующие его непосредственного участия. Конечно, он имел небольшую записную книжку, где на букву "Р" были собраны все его ростовские родственники и их домашние и мобильные телефоны. Но случилось непредвиденное событие: он забыл записную книжку в Москве, дома. И вот связь с ростовскими родственниками из-за его дурацкого, сердечного приступа и повышенной забывчивости для своих шестидесяти двух лет оказалось невозможной. Где найти племянника Мишку? Как дать ему знать, что он валяется в реанимации областной больницы? Его положение усугубляло одно обстоятельство: Шурупов знал, что месяц назад его племянник сменил адрес проживания.
– Людочка, – начал Лев Александрович вкрадчивым, тихим голосом – не могли бы вы сделать мне одно одолжение: узнать номер домашнего телефона моего племянника.
– Без проблем, – бойко ответила Людочка, достав из кармана халата шариковую ручку и маленький блокнотик зелёного цвета, – диктуйте адрес и фамилию. Он продиктовал старый адрес и фамилию, и она аккуратно записала данные в свой блокнот.
– Как только найду, так сразу и сообщу вам смской, – быстро ответила Людочка.
– Какая смска, Людочка? У меня же телефон отобрали при поступлении, и лежит он в камере хранения приёмного покоя с костюмом, деньгами и прочими моими вещами. Интересно деньги и вещи ещё мои? Вполне за эти два часа пока я лежу здесь, им уже могли "приделать ноги".
Людочка, изобразив легкую скорбь на лице, выдавила из себя:
– Вам сейчас очень вредно так шутить. Насколько я помню, последний раз в прошлом году, в декабре, была кража в реанимации. Я слышала, тысяч пятьдесят вытащили у одного инфарктника. Но это было давно. Сейчас конец июня, почти семь месяцев не было краж. Это, конечно, для вас минус. – рассуждала Людочка вслух – но у вас есть плюс: больной тот помер, а вы, слава богу, живой, –утешила его Людочка.
– Ой-о-о-о,– тихонько завыл он. – Что же мне так не везёт в этой жизни?
– Вам что очень больно? – быстро поинтересовалась Людочка, готовая в любой момент поставить дополнительную капельницу физраствора.
– Нет, Людочка, мне обидно, – тяжело дыша, прекратив выть, ответил Лев Александрович.– Работаешь, работаешь, как вол, собираешь это проклятое бабло целый год, чтобы поехать в отпуск, и в результате попадаешь в реанимацию и что? У тебя бабло уводят, как неверную жену уводит любовник. Понимаете, я взял с собой весьма приличную сумму, которую я с большим трудом скопил, одновременно работая на полставки доцентом в Институте народного хозяйства и на четверть ставки старшим научным сотрудником в Институте автоматизации городского транспорта. Кроме того, я уже больше чем два года пенсионер. Пенсия у меня небольшая, но регулярная. Я потому вам так подробно рассказываю, что вижу по глазам, вы человек честный и умеете хранить тайну. Врать не буду, я не олигарх, и яхты не коллекционирую, но себе и близкому человеку приличную, интересную жизнь создать смогу.
– Это вы к чему насчёт "яхт, приличной, интересной жизни и близкого человека"?
– Так это я к тому, что одинок я, как перст. Вот кроме ростовских родственников у меня никого и нет. Хотя я и молодой, – он хотел сказать "мужчина", но запнулся и стал заикаться. – Му–му–му", – видно вспоминая нужное слово и вдруг неожиданно вспомнив, выпалил, – "молодой пенсионер". Может я ещё и встречу свою половинку в этом подлунном мире.
"Всё- таки мужики всегда остаются мужиками: два часа назад он лежал, практически в коме, а только пришёл чуть - чуть в себя сразу же распустил хвост", – подумала Людочка и спокойно произнесла:
– Да что вы так переживаете, ничего с вашими деньгами не сделается. Конечно, если хотите, я лично прослежу за вашими вещами в камере хранения. У меня там подруга гардеробщицей работает. Мы знакомы уже лет пятнадцать. Почти одновременно поступили на работу: я в реанимацию, а она в приёмный покой.
Лев Александрович как будто впервые увидел Людочку. Рядом с его кроватью сидела блондинка, невысокого роста, хорошо сложенная, с весьма привлекательными формами, которые даже белый халат, одеты на лёгкий голубой костюм, не мог исказить аппетитность её форм.
"Ей не больше сорока, но пусть даже крашеная блондинка, и пусть даже моложе меня лет на двадцать – двадцать пять. Но что из этого? Конечно, все помнят в России этот скандал народного артиста Д. и его молодой жены, которая обобрала его по полной программе. Но зато как, вероятно, превосходно Д. жил и творил при молодой жене до скандала! Ему же, наверное, вся артистическая пожилая тусовка завидовала", – подумал Лев Александрович и тут же спросил:
– Людочка, а вы замужем?
– Нет, я разведена.
– А дети есть?
– Да, сын, тринадцать лет.
Лев Александрович задумался: " Это хорошо, не будет больше рожать, и я не буду слышать ночные "концерты" ребёнка. В моём возрасте не высыпаться очень вредно". Но вслух он бодро заявил:
– Сын это замечательно, будет опора вам.
Лев Александрович прикрыл глаза. Мысленно он видел себя в окружение Людочки и её сына то во время семейной прогулки, то за обеденным столом в Людочкиной квартире. " Вот настоящее семейное счастье," – подумал он, впадая в дремоту.
Людочка тихо, чтобы не разбудить Льва Александровича, вышла в коридор, достала мобильник и набрала номер телефона приёмного покоя.
– Тося, всё нормально. Ничего определенного сказать не могу, но, человек,вроде, неплохой. Пока возьму паузу, но на всякий случай ты анкетируй поступающих. Требования прежние: одинокий, при деньгах, не старше шестидесяти пяти и с квартирой. Да, ты же помнишь, и что бы не был в коме. Сегодняшний два часа без сознания был.– И Людочка нажала кнопку "Конец связи"