Для того, чтобы годы жизни не казались “бесцельно прожитыми “, воспоминания о далеких годах детства и ранней юности окрашиваются, по возможности, в розовые и радужные тона. По возможности! Но некоторые вырываются из этой благостной гаммы своей чернотой и мрачностью.
В 1952 - 53 годах, я ученица 6 - ого класса средней, ну очень средней, женской школы. Дисциплина и безспорное послушание - одно из основных требований нашей классной руководительницы Валентины Александровны Саблиной.
Власть( не имеет значения над кем, пусть даже над детьми) -это сила, а ощущение силы придаёт ощущение своей значимости .Чем ничтожнее владелец силы, тем изощреннее он её использует.
Валентина Александровна была похожа на фельдфебеля или на надзирательницу колонии для малолетних преступниц . Высокая, весьма и весьма плотного телосложения, без признаков женственности, всегда в строгом темно синем костюме, сидящем на ней как военный китель.Прическу не помню, что-то гладкое, жиденькое, забранное в пучочек .Лицо скуластое, глазки маленькие - буравчики и всегда несколько напряженно прищуренные.Властно командный голос: “встань столбом! “, “к доске! “, “отвечай!” , “молчать! “, “марш в угол!”, “без родителей не приходи!”и всё в таком же духе.
На переменах она никогда не уходила в учительскую , никогда не беседовала с другими учителями , а вышагивала по коридору, зорко наблюдая, чтобы никто не бегал, не шумел .Её командный голос моментально расставлял всех вдоль стен. Скрыться от неё было невозможно .
Математику, которую она преподавала, я возненавидела на всю жизнь.
Она никогда не улыбалась, у нее не было “любимчиков”, но на некоторых набрасывалась с особым удовольствием, особенно на девочек-евреек. В нашем классе учились дочери военнослужащих , так называемого среднего звена - от старшин до капитанов. Дети более высших чинов учились в “А”классе. Так вот, девочек из семей военных Валентина не трогала.
Правда один раз случился казус .Всегда послушная и спокойная Изочка (полное имя Изольда) Травницкая, еврейка на свою беду, чем то прогневала нашу наставницу и та завопила : “Без отца в школу не приходи, а то с твоей бабушкой разговаривать только время тратить! “, на что Иза пролепетала, что папа в спецкомандировке на секретных испытаниях. Несколько опешившая
Валентина потребовала привести мать, на что услышала, что и мама тоже там же, вместе с отцом . Изумлению классной не было предела - как это так, евреи выполняют особое государственное задание?! Но больше она Изу Травницкую не трогала.
Скучно рассказывать, как она нами “руководила”, как поощрялось доносительство, какие устраивала суды над провинившимися, как требовала их всеобщего осуждения . До сих пор не могу себе представить какие могли совершать проступки зашуганные девочки.
Еженедельное классное собрание начиналось с того, что наш дорогой вождь и учитель, любимый товарищ Сталин, который очень любит детей, ждёт, чтобы дети выросли достойными его любви советскими людьми и не потерпит… А дальше шли прегрешения Шпигель, которая забыла дома тетрадь,Шаминой, которая ерзала на парте, опять Шпигель, которая не записала в дневник домашнее задание, опоздавшей Дорофеевой, Дубинец, которая осмелилась прийти в школу в сережках! А Зарубина, вообще преступница! Ее видели в кинотеатре с мальчиком!
Сложив примерным образом руки на парте, девочки не шелохнувшись выслушивали её тирады-обвинения и только лепетали :” я больше не буду”, чувствуя себя полнейшими ничтожествами, если не врагами народа.
А тут как раз подоспело “ дело врачей”.
Как она клокотала от возмущения, как захлебывалась от ненависти , рассказывая нам, как эти “жидовские нелюди”, хотели извести всех наших самых лучших , самых непорочных, самых настоящих коммунистов, руководителей нашей партии и даже самого товарища Сталина! Им не должно быть прощения, их надо казнить и казнить их должен народ! Вот!
Поэтому она сейчас разделит нас на пары и завтра же ждет
конкретных предложений о том, какую казнь, не дожидаясь суда и следствия, мы хотим для этих врачей-отравителей.
“И так все ясно , смерть им, а какая, вы придумайте сами.”- сказала она.
Никто не проронил ни звука.
Я помню, что меня как будто придавил груз вины этих врачей- евреев.Как это так, я тоже еврейка, и все мои родные, среди которых есть и врачи, никогда бы не помыслили такое преступление ! Конечно, их надо казнить, но может быть их кто то заставил, какие-нибудь капиталисты? На эти вопросы у меня ответов не было, а спросить у родителей я не решилась, сама не знаю почему. На меня нашло какое-то отупение. В голове была тяжесть и боль. Я боялась смотреть на людей, так и ждала, что мне скажут: “Ты может быть тоже уже кого-нибудь отравила?” Или :” А твои родители случайно не врачи?”
Но надо было идти к Таньке Лактионовой, к которой меня прикрепили по месту жительства, и придумывать - Ужас какой!-придумывать казнь!.
Фантазия Таньки разыгралась. Предложения так и сыпались одно за другим. Её мама, язвительная, высокомерная, всезнающая, всегда всех осуждающая, типичная жена партийного работника, из кухни подавала реплики : “Нет, не годиться, слишком легко отделаются”, “ тоже мне наказание, надо что-то покрепче” .
Предложение повесить их всех за ноги головами в очко общественного туалета и поглубже, маму устроило.
Листочек, с аккуратно, без ошибок изложенным вариантом казни, лег на стопку таких же на учительский стол.
Очевидно, инициатива нашей Держиморды, по непонятным причинам, не была подхвачена готовыми подхватить .
Нам, слава Богу, не огласили труды наших одноклассниц. Между собой мы эту тему не обсуждали. Мне было,до ожогов, стыдно.
В следующем учебном году нас смешали с мальчишками, и я уже училась в другой школе. Больше таких “ воспитателей” я на своем жизненном пути не встречала. Были похожие, но они все-таки не дотягивали до незабвенной Валентины Александровны.
P.S. История без прикрас и преувеличений имела место быть.
Имя “главной героини” несколько изменено.