Янтарный ад
Сальников Сергей Сергеевич
(Повесть была опубликована в Москве и Канаде в 2013г)
Глава 7.
Юлий Юльевич вышел из машины, потянулся, прямо перед ним проходная завода, где он проработал больше года. Неприятные воспоминания недавней карьеры, нудистика планов, планёрок, авралов, сдач объектов. Теперь всё это позади, так ступенька, промелькнувшая под ногами в его пути наверх. Он передёрнул плечами, потёр уже перечёркнутый глубокими морщинами лоб: «Ну, привет «мастерская», вот завербую себе тут человечка и больше не появлюсь на этой территории»
Опять зябко подёрнул плечами и направился к турникету. Поздоровался со знакомой «вахрушкой» и направился по чистенькой заводской аллее в «управу». Надо было найти своего знакомого - инженера Сотникова и уговорить его перейти к себе на работу. Он начинал собирать людей, что выполнят за него все дела и поднимут его ещё выше, ещё на одну ступеньку, наверх, к не совсем ясной, но очень желанной цели.
" Так что, Сергеич, идёшь ко мне работать? Ведь втрое больше будешь получать, чего тут ждать на этом заводе?" - Чиряков отчаянно жестикулировал своими длинными руками - " Мы хотим из кооператива СП соорудить с американцами, дела закрутим с тобой такие, что во сне трудно представить! Давай, пиши заявление на увольнение и приступай к работе моим замом. Лады?"
Сотников спокойно смотрел на оратора, оно, конечно, хотелось машину, хотелось........да, всё вокруг крутилось уже в другую сторону, всё катилось в тот, ведомый только по учебникам, да по давней морской работе, капитализм, что наблюдал он в загранке. Наблюдал и никогда не мог представить, что его страна, первая страна социализма вот так грохнется в него, в этот капитализм, грохнется с треском, почти без сопротивления, забыв всё, что долбили десятилетиями в их головы. Поплыло и рассыпалось великое государство.
Уже работали кафе и рестораны с таинственным названием – «кооперативное», уже митинговали тысячи прибалтов, потихоньку начинали стрелять на юге Средней Азии, Генеральный Секретарь Горбачёв обнимался с Западом, а они его хвалили и клялись в вечной дружбе с Россией, уже появился давно забытый трёхцветный флаг, пел свои песни Тальков, а армия начинала позорное бегство из стран Варшавского договора. День и ночь шли репортажи со Съезда Советов, на предприятиях трудовые коллективы избирали директоров и откуда-то из глубин подполья уже ползло завораживающее и обещающее всем богатство и процветание, слово - приватизация. Накатывал на страну 1991 год, год больших надежд, год самого большого лохотрона, такого, которого ещё не знала мировая история. Год самого страшного предательства, год торжества мерзости, подлости, всеобщего помешательства.
Впереди ещё будут и другие времена, времена горького похмелья, когда оканчивается запой и наступает протрезвление, и когда, кажется, что поправить ничего нельзя и остаётся только опять пуститься в последний загул, но окончательное пояснение ума обязательно наступает, безоговорочно, как утро вслед за ночью.
" Ладно, сколько говоришь оклад?"
Юля повторил.
"Хорошо, сейчас, если знаешь, четыре недели надо отрабатывать, меня раньше не уволят. Будешь ждать?"
"Буду, если бы сразу уволили, я тебя и не звал бы"
Сотников пожал ему руку: "Смотри, Юлий Юльевич, без обмана, ты знаешь, не люблю я этого. Обмана".
"Какие вопросы, Сергеич, у нас всё по-честному, ты меня знаешь"
"Знаю, потому и предупреждаю"
Серёга повернулся и пошёл в кабинет писать заявление на увольнение. Сел за пустой стол, провел рукой по полированной поверхности, достал из задвижки лист бумаги, скинул колпачок шариковой ручки, черканул первую строчку, задумался.
Тонкийский залив встретил, как всегда, дурной погодой, ветром, низкими, чёрными тучами, что неслись с завидной скоростью, едва не цепляясь за мачты их сухогруза. Слева, в паре миль, авианосец, с палубы которого, время от времени, поднимаются штурмовики. С мерзким грохотом проходят над головой, имитируя атаку. Чуть дальше - два фрегата.
" Сергеич, пугану их?" - в глазах сорокалетнего моряка играют мальчишеские искорки.
" Попробуй" - третий помощник, ещё четыре месяца назад - курсант дальневосточной "вышки" торгового флота, уходит в рубку, наклоняется к тубусу локатора, берёт расстояния до берега, идет в штурманскую ставить очередную точку на карте - место судна. Моряк хватает швабру, пристраивает её на репитер гирокомпаса, что находится на крыле мостик, получился классный пулемёт. Очередной заход самолёта с кормы судна, матрос яростно наводит швабру на штурмовик, а тот, не пройдя над судном, резко кладёт на правое крыло и уходит в сторону моря.
" Сергеич! Отбил атаку, обосрался он нашей швабры!" - на мостике стоит дружный смех.
" Это что за игры! Детвора, наберут пацанов на флот, потом молока не хватает" - в проёме двери штурманской рубки тучная фигура капитана. «Мастер» хмурится, брови сошлись на переносице, босс должен быть суров, и вдруг нормальная человеческая улыбка на крупном лице морского волка - "Обосрался, говоришь, американец? Ты смотри не сбей его случайно, вони потом много будет. "Третий", ещё раз такие игры затеете - прокол в талоне получишь. Ясно?"
Помощник капитана кивает головой.
"Вояки хреновы" - ворчит мастер, берёт свой бинокль, капитанский, которым ни то, что пользоваться, к которому другим лучше не прикасаться, согласно морской традиции, смотрит на отряд военных кораблей "вероятного противника". Набирая ход, к ним идёт один из фрегатов, сближается до полумили, начинает сигналить светом.
"Читай, помощник, чего он хочет. Ещё не забыл, наверное, международный свод сигналов?"
Штурман волнуется, нельзя осрамиться, но разбирает всё легко, переводит на русский: " Залив заминирован, вам надлежит выйти в море"
" Нагадили, поганцы, а теперь предупреждают! Передай ему "спасибо", объявляй тревогу, старпом за тебя тут покомандует, бери боцмана и на бак, приготовьте брашпиль к отдаче якорей! Ну, ни пуха, ни пера, Серёжа!" - всегда угрюмый капитан слегка улыбается, дружески хлопает по плечу - " Давай, сынок, бегом!"
Разбивая встречные волны, судно продолжает путь во Вьетнам, в порт Хайфон, а где-то там, в морской глубине лежат и ждут своей добычи смертельные подарки от Дяди Сэма. Никто не знает, готовы они поднять на воздух судно или их "забыли" привести в боевое состояние, но как не хочется проверить их силу на себе.
"Дракон" колдует со своими стопорами на брашпиле, всё готово, но это лишь выполнение инструкции. Какой якорь, если под корпусом рванёт огромная морская мина?
" Сергей Сергеевич, а Вы женаты? Дети есть?" - вытирая с лица капли морской волны, что накрывает бак холодной пеленой, боцман смотрит на помощника, на его спокойном лице блуждает тень тревоги.
" Нет"
" Это хорошо, а у меня двое пацанов, отправлюсь на небеса, кто их будет кормить?"
" Хорошо? Вот так бух и конец? Хотя "дракон" зря боится, морские мины не взрываются под носовой частью, если что и произойдёт, то, по теории, как раз под настройкой. Да не, ничего не будет." - "третий" молча смотрит на боцмана, не говоря про свои мысли, пригладил мокрые волосы на голове - " Слушай, Макарыч, спустись под ростры, нечего тут вдвоём мокнуть, стопор я и один отдам, если что, давай, давай, я скажу на мостик, что ты рядом тут. А то и вправду, придётся ещё алименты твоим мальчишкам платить. Получил команду? Ну и топай, не мешай супостата высматривать".
Упёршись плечом в брашпиль, "третий" смотрит вперёд, нос судна то поднимается на волне, то падает вниз, поднимая стаи брызг, удар и мелкая дрожь бежит по стальному корпусу и опять вверх на волну и опять вниз, удар, брызги и каждый раз может быть последним.
" Сергеич, о чём мечтаешь?"- начальник планово-диспетчерского отдела завода, седой мужчина лет шестидесяти, с высоким, характерным лбом, подставил стул и сел напротив - " Дело такое, у меня через месяц пенсия, я, конечно, останусь работать, но на этой должности мне сидеть неинтересно. Много терять буду в деньгах, да и хлопотно очень, возраст, сам понимаешь, хочу, чтобы ты мою должность занял. Как на это смотришь?"
Сказать честно, Сергей давно ожидал чего-то подобного, поскольку замещал Аркадьевича на время его отпусков и различных командировок и тот всегда хорошо отзывался о его работе.
" Господи, ну час назад ещё вопросов бы не было, а я уже дал согласие на другую работу, вот заяву на увольнение пишу"
Старик поморщился: "Это к этому проходимцу, Чирякову? Брось! Ты знаешь, я редко дурно о людях говорю, но это - тварь, ему место на нарах, послушай старого человека, не связывайся с ним, плохо это для тебя кончится. Слизняк и сволочь, загнал в гроб Витьку Смолякова, цех развалил и слинял в другое место, кооператор хренов, так он будет шагать по чужим головам, пока жизнь его не остановит. Подумай крепко, подумай, хороший ты человек и жаль будет, если вляпаешься в это дерьмо. А песни про счастливую жизнь для умных и трудолюбивых, что сами куют своё счастье, скоро закончатся. Ты думаешь этот туман с кооперативами и прочим надолго? Растащат самые шустрые по норкам, что всеми создано и прижмут остальным хвост. Не твоё это, жуликом надо родиться, или с детства так воспитываться, ты не сможешь, да и не захочешь, но решать тебе".
Он встал, поставил на место стул, отворил дверь, повернулся: " Сергеич, так я надеюсь на твоё благоразумие, мой кабинет ждёт тебя".
Господи, кто объяснит причину, когда умные, уже знающие жизнь люди, бросив всё, начинают играть в "напёрстки". Что их толкает? Бес? Жажда перемен и приключений? Честолюбие? Или просто детский каприз - я так хочу?
Сотников написал заявление и уволился с завода.
Сайт прозаика и журналиста из Калининграда Сергея Сальникова здесь:
http://sss1949.wixsite.com/salnikov