Я и мой ангел

АЛЕНА СКРИПКИНА - http://www.proza.ru/avtor/elaina  - ПЕРВОЕ МЕСТО В 12-М КОНКУРСЕ ПОВЕСТЕЙ И РОМАНОВ МФ ВСМ

Я и мой ангел

мистический детектив


часть1
             
Кругом была темнота, не такая, которая бывает ночью, а густая, вяжущая, осязаемая. Вначале я просто видела ее, но постепенно она стала вползать в меня, пропитывать и заполнять. Я начинала растворяться в ней. Я чувствовала, что еще немного, и окажусь ее частью, маленькой темной частичкой огромной всепоглощающей тьмы. Внезапно она отступила, и я не столько увидела, сколько почувствовала вспышку.

              Меня зовут Ксюша. Мне четыре года. В обнимку с громадным плюшевым медведем, я сижу на заднем сиденье машины, едущей по шоссе. Сейчас нам хорошо и весело. Я вместе с  родителями возвращаюсь домой со свадьбы их друзей.  Конечно, мне там нечего было делать, но оставить дома тоже не с кем. Я смотрю в окно  на мелькающие за окном деревья, на синее небо и яркое солнце. Мне, как самому юному гостю, отдали чей-то подарок – этого самого медведя, которого я обнимаю, или он меня. Для меня чужая свадьба закончилась быстро. Я ее проспала, а когда проснулась, уже пора было ехать домой. Меня это  не расстроило, потому что кататься на машине гораздо лучше, чем быть на свадьбе.

             Так вот, сейчас мы всей семьей едем домой.  Но я знаю, что через несколько минут мы, все сидящие в машине, умрем. Я не знаю, откуда это знаю, но продолжаю все также улыбаться и радоваться жизни, потому что мне всего четыре года, и я еще не понимаю, что такое смерть.
             Иногда я смотрю на яркий раскаленный клубок, называемый солнцем, а в это время, кто-то где-то медленно читает нашу книгу судеб. Но прямо сейчас его отвлекли какие-то другие дела или ему просто надоело читать, он прервал чтение на середине абзаца и захлопнул книгу. Просто взял и захлопнул. Солнце передо мной резко увеличилось в размерах. У меня в глазах что-то вспыхнуло и завертелось, как карусель.

            Мне только четыре года. И я не понимаю, что машина, потеряла управление, и сбивая по пути столбики, огораживающие недостроенный мост, несется к его краю. Я визжу от восторга – люблю, когда машина едет быстро. Окно около меня открыто, в него врывается  ветер. Я с восторгом высовываюсь в окно и совершенно не слышу истошного крика матери, не вижу, как отец лихорадочно пытается вывернуть руль. Я вместе с медведем наполовину высовываюсь в окно, а машина срывается с моста и летит в воду…
            Может, я слишком сильно высунулась в окно? Мне все-таки четыре года, я маленькая девочка и толком не знаю, насколько можно высовываться, но спросить уже некого.  В воду я и машина летим по отдельности. В полете, я крепко прижимаю к себе медведя. Мне очень нравится ощущение полета. Мне легко и свободно, хочется расправить руки, как крылья, но мешает большой мягкий медведь. Я не долетаю до воды, а приземляюсь в какие-то кусты на склоне. Игрушка смягчает приземление. Может, я не все заметила? Кажется, где-то по пути ударилась головой. Кровь заливает глаза и мешает смотреть, я стираю ее рукой. Мне, кажется, совсем не больно.

            Я вижу, как машина с моими родителями быстро скрывается под водой. Может, это какая-то новая игра. Сейчас они подойдут ко мне, будут шутить и смеяться. А потом мама станет тискать меня. В ушах стоит какой-то шум. По склону бегут люди. Они машут руками и  кричат. Но я не слышу их криков. Наверное, я  уже умерла. Ко мне приближаются двое в белых халатах. Я никогда еще не видела ангелов и решила, что это они и есть. Но в этот момент я умерла окончательно, и ко мне спустился настоящий ангел. Он сам мне сказал, что он ангел. Лицо у него  было прекрасное и сияло.

- Меня зовут Ксюша, - сказала я.
- А я – ангел, - представился он.
- Я не знаю такого имени.
- Это и не имя.
- А что?

          Он задумался, а потом сказал:
- Профессия.
- А имени у тебя нет? – снова спросила я.
- Нет.
- Тогда я дам тебе имя, - предложила я. - Ты мальчик или девочка?
- А кем бы ты хотела, чтобы я был?
- Девочкой. Я всегда хотела сестричку.
- Хорошо.

           Я снова посмотрела на ангела. Теперь лицо его стало похожим на меня, только красивее.
- Я буду звать тебя Даша, - сказала я, - Ксюша и Даша. Теперь нас двое.
- Да, теперь нас всегда будет двое, - подтвердила Даша. - Только никому не говори про меня.
- Ладно, - легко согласилась я.
            А потом Даша добавила, что будет мне помогать. Стоит только позвать. Потому что мне нельзя оставаться одной, я ведь теперь оказалась совсем одна. Я – сирота.


         Перед глазами – снова липкая темнота, а затем, новая вспышка. После нее я увидела драку. Я в ней не только участвовала, но и победила.
            В детском доме выживают сильнейшие. Значит, мне надо быть именно такой. Такой я и стала. Меня побаивались даже мальчишки, которые были старше.  Я дралась лучше многих из них. Даша меня больше не навещала, и постепенно я стала забывать про нее, надеясь только на свои силы. Оно было и к лучшему. Никто кроме меня самой не поможет мне в этой жизни, где зубами, когтями и локтями надо обязательно побеждать. У меня получалось. Я не только дралась, но и училась лучше всех. К концу школы в моем дневнике были почти все пятерки, ну, может за исключением таких не нужных предметов, как пение и рисование. А еще к концу школы я увлеклась гипнозом, вернее, самогипнозом. В детдомовской библиотеке таких книг не было, но я упросила библиотекаршу, и она откуда-то принесла мне несколько толстенных томов на эту тему.

            Вот теперь я одна сижу в темной кладовке на куче какой-то рухляди и вывожу себя из состояния транса. Получилось. Интересно, это, правда, произошло, когда мне было четыре года, или я все напридумывала?
             За годы, проведенные в детском доме, я так и не смогла вспомнить, что случилось перед тем, как я туда попала. У меня просто отшибло память. Я помнила себя только с того момента, когда меня плачущую привели сюда. Учителя и воспитатели упорно уходили от моих  вопросов о прошлом. Наверное, из лучших побуждений, не хотели травмировать неокрепшую детскую психику. Теперь все встало на свои места. Вопрос заключался лишь в том, правдиво ли все, что я увидела? Может, подсознательно мне хотелось, чтобы  я была из хорошей и любящей семьи, а в результате несчастного случая оказалась здесь. Мне не хотелось даже думать, что отец где-нибудь сидит, а мать лишена родительских прав за хронический алкоголизм, как было почти у всех воспитанников. Я должна быть уверена, что я не такая, как они все. Я лучше. Я знала это.


             Все-таки получилось. Когда меня уже должны были выставить в самостоятельную жизнь, мне удалось уговорить директрису показать документы. То, что я видела, находясь в состоянии транса, оказалось правдой. Мои родители действительно погибли в автокатастрофе, а я случайно уцелела и выжила. Правда, довольно долго пролежала в больнице. Когда падала, то сильно стукнулась головой, и врачи, боясь непредсказуемых последствий, какое-то время присматривались ко мне. Но все закончилось благополучно, и меня переправили в детский дом, где я и находилась до последнего времени.
             Директриса вздохнула и сказала, что за мной должна была остаться родительская квартира, но ушлым родственничкам много лет назад удалось прибрать ее к рукам, и теперь она не знает, что со мной делать. Оставаться здесь мне нельзя, а идти некуда. Она снова вздохнула и жалобно на меня посмотрела. Я решила, что она ждет, не предложу ли я чего. И я предложила.

- Я пойду работать в милицию. Там точно поселят куда-нибудь, - неожиданно для самой   себя предложила я.
- Что ты, Ксюшенька? Ты же такая умная девочка! И вдруг в милицию, - возмутилась     директриса.
- А там что, ума не надо? - пожала я плечами. - Бандитов ловить буду, интересно.

             Директриса снова печально вздохнула и утвердительно кивнула головой, с ее плеч сполз тяжелый груз. По-человечески ей было жаль меня, но долгие годы работы среди детей с поломанной судьбой, притупили остроту восприятия. Она все реже смотрела на них, как на собственных детей. Мой случай был скорее исключением, поэтому она была благодарна мне за принятое решение, которое освободило ее совесть.


              Через несколько дней я пришла в отдел кадров местного УВД. Инспектор посмотрел на меня округлившимися глазами, уж больно непрезентабельно я выглядела, и протянул пачку бланков для заполнения. Целый вечер и полночи, пыхтя, я их добросовестно заполняла. На следующий день к девяти часам, как штык, я уже опять была в отделе кадров.
- Ждите, - равнодушно бросил инспектор, швыряя мои документы в какую-то серую папку.
- Сколько? – поинтересовалась я.
- Что сколько? – не понял он.
- Ну, сколько ждать? Месяц? Два? Год? – напирала я.
- В течение месяца, - заученно сказал он и отвернулся.

              Ответ был исчерпывающим. Как раз месяц мне обещали дать пожить в детском доме, из которого я уже выросла. Однако, прошел месяц, затем, другой.  Ответа все не было.  Пришлось пристраиваться дворником в каком-то ЖЭКе, потому что там дали служебную каморку для проживания. Комнатка не более шести метров имела раковину и унитаз за занавеской. Кроме кровати и тумбочки не умещалось ничего. Весь мой минимальный гардероб висел на здоровенном гвозде, который я забила в стену куском кирпича. Все было хорошо, кроме одного – в комнате не было окна.
              Каждое утро с шести часов утра я усиленно скребла свой участок, а потом к девяти шла в отдел кадров УВД. Я решила взять этого нудного инспектора измором. Постепенно, мне это удалось. Когда моя голова в очередной раз просовывалась в приоткрытую дверь, он  бледнел, потом начинал идти красными пятнами, а затем жалобно уговаривал:

- Ну что ты все ходишь, Соколова, нечего мне тебе пока сказать. Закрой дверь, ради бога!
             Я тихо прикрывала дверь и шла в каморку, ожидая следующего дня, когда смогу снова приоткрыть дверь несчастного инспектора. Это была единственная отдушина в моей тусклой и беспросветной жизни. Выражение лица инспектора я читала, как книги, которых не было.


             Так прошло полгода. К инспектору я заходила все реже. Меня уже не радовала его задерганная моими настойчивыми визитами физиономия. Но перед новым годом, хорошенько почистив свой участок, я решила все же заглянуть в знакомое здание.
              Инспектор повернулся в мою сторону и как-то заискивающе произнес:
- Что-то, Ксения Александровна, ты  давно не заходила, а телефон в анкете не указан. Я не мог найти тебя.
- Нет у меня телефона, - буркнула я. Его тон совсем не насторожил меня. - А адрес я указала, если хотели найти, уже давно бы нашли.
- Подожди минуточку, - инспектор пропустил мой тон мимо ушей и набрал номер.    Дождавшись ответа, он сказал: - Соколова объявилась. Когда ей можно подойти? Так. Понял. Есть.
- Так вот, барышня, - сообщал он мне спустя несколько секунд, - вас ждут вот по этому адресу, - он чиркнул на бумажке. - Через полчаса. Здесь близко, успеете. Пропуск будет заказан. Все понятно?
- Ага, - процедила я недовольно. Значит, в милицию меня не берут, не подошла. Куда-то сбагрили. Ну, ладно, пойду, попытаю счастья хоть там.

            Толкнув тяжелую дверь, я вышла на припорошенную снегом предпраздничную улицу. Развернула зажатую в кулаке бумажку. Еще раз прочитала адрес. Он мне ни о чем не говорил. Я вернулась в здание УВД и спросила дорогу у дежурного. Странно, он даже вышел со мной на улицу и очень подробно объяснил, куда  направить стопы. Я сунула бумажку в карман и, не спеша, отправилась по указанному адресу. Немного попетляв по улицам, я увидела тяжеловесное массивное здание из буро-красного кирпича. Оно как бы нависало над окружающим пространством. «Надо же, - подумала я, - столько лет прожила в этом городе, а никогда не была здесь. Что же это за дом?»
            Я подошла ближе и прочитала табличку «Управление комитета государственной безопасности по … области». Не поверив своим глазам, я еще раз достала бумажку с адресом. Все правильно. Теперь мне стало понятно, почему меня так долго проверяли. С сильно бьющимся сердцем я вошла в мрачноватый холл.

- Девушка, вы к кому? – окликнул меня дежурный.
- Не знаю, - промямлила я. - В милиции мне сказали, что для меня заказан пропуск.
- Фамилия?
- Соколова Ксения, - я протянула ему паспорт.

            Дежурный быстро пролистал бумажки на столе и протянул мне небольшой картонный квадратик.
- А куда идти? – неожиданно шепотом спросила я. Мрачная и таинственная обстановка здания меня угнетала и подавляла.

            Выслушав маршрут, я глубоко вздохнула и нырнула в длинный коридор, покрытый красной ковровой дорожкой. Мои шаги, несмотря на ковер, почему-то гулко отдавались в узком пространстве. Казалось, что я здесь совсем одна. Из-за плотно закрытых дверей не было слышно ни звука голосов, ни телефонных звонков. Короче, полная тишина. По пути я шарила глазами по дверям, разыскивая нужный номер. Он оказался почти в конце коридора. Часов у меня не было в принципе, поэтому я не была уверена, что прошло полчаса, но топтаться в коридоре  не хотелось и, повернув ручку, я вошла в кабинет.

            За столом сидел очень серьезный дядечка с погонами капитана. Я подошла и молча положила перед ним картонный квадратик, краем глаза на столе увидела свою анкету.
- Присаживайтесь, Ксения Александровна, - вежливо пригласил капитан.
            Я стащила с головы черную вязаную шапочку с помпоном и плюхнулась на стул, стоявший около небольшого приставного столика. Дальше начался форменный допрос.  Капитан много раз спрашивал одно и тоже в разной форме. Он совершенно замучил меня вопросами. Казалось, что я сижу у него уже не меньше десяти часов. За это время он практически вывернул меня наизнанку. Наверное, подошло время обеда или он сам устал. Во всяком случае, поднялся из-за стола, сложил в папку все бумаги, запер ее в сейф и сказал:
- Вы тут пока посидите, напишите подробную автобиографию, а я скоро вернусь.

            Он положил передо мной несколько листов бумаги, ручку и вышел. А я голодная и несчастная осталась писать жалобное сочинение на тему своей небольшой жизни. Мне страшно хотелось есть, а исполнению этого желания мешали две причины: во-первых, у меня не было денег, которые остались в тумбочке каморки и во-вторых, я просто боялась высунуться из кабинета. Мало ли что могут подумать? Вдруг меня обвинят в шпионаже! Я вздохнула и, задумчиво покусывая кончик ручки, уставилась на чистый лист бумаги. С чего же начать? С рождения, аварии, ангела Даши или детдома?
           К возвращению капитана я уже накатала на двух листах жалостливую историю про несчастного детдомовского ребенка. Он быстро просмотрел мой опус, усмехнулся и сказал:

- Ну что ж, Ксения Александровна, вы нам подходите. Время на размышление брать будете?  Я так понимаю, что вам не с кем посоветоваться?
- Правильно понимаете, - пробурчала я. Мне было обидно, что страдания бедной сироты    вызвали у него усмешку. Нет бы, посочувствовать.
- Так вы согласны у нас работать?
- Ну… да… - без особой уверенности протянула я. Работая здесь, бандитов мне ловить уже не придется, а если и придется то, не таких, каких я представляла. - Но у меня вообще-то только десять классов, - с сомнением протянула я.
- Это пока, - неожиданно заулыбался капитан. - Вы обязательно поедете учиться. Сначала на курсы, прямо после нового года, а потом в специальное училище.
- Далеко? – задала я глупый вопрос, какая мне разница, где это таинственное училище.
- Довольно далеко, в Сибири.
           С этими словами капитан снова полез в сейф и достал оттуда пачку очередных анкет.
- Мне их тоже здесь заполнять? – жалобно спросила я. Мой несчастный желудок к этому  времени уже свернулся в совсем маленький плотный комочек.
- Нет, можете завтра принести. Я закажу вам пропуск на десять часов.

            Я сгребла со стола бумаги, аккуратно свернула их в трубочку, сунула в карман, натянула шапочку и, попрощавшись до завтра, бодро заспешила к выходу из серьезного здания. Несмотря на свое поспешное согласие, мне почему-то хотелось поскорее оказаться на улице. Выйдя, я еще раз оглянулась. М-да, даже здание этой организации выглядело как-то слишком строго. «На календаре не тридцать седьмой год», - успокаивала я себя, направляясь в  каморку. Совсем скоро мне предстояло покинуть ее навсегда.


             Курсант Соколова в училище была одной из лучших. А если  брать только курсанток, то точно лучшей. Девушек там вообще обучалось, всего несколько человек. Да и те, как бы это сказать, всего лишь продолжали семейные традиции. Есть у нас такая система трудовых династий. Их цель ясна, как божий день: в процессе учебы сделать правильный выбор, не ошибиться и выскочить замуж за самого перспективного коллегу-курсанта. По специальности  работать собиралась, наверное, только я. Конечно, за годы учебы у меня было несколько небольших романчиков, не без этого. Но замуж выходить мне почему-то совсем не хотелось. Наверное, по натуре я вольная птица, которая не может жить в клетке. Романчики тихонько возникали и также тихонько затухали.

            К концу учебы выяснилось, что поступали мы в одно училище, а заканчиваем совсем другое. КГБ, шагая в ногу со временем, энергично трансформировался, меняя не только названия, руководителей, но и наиболее ценных и опытных сотрудников. Когда на площади в Москве убрали памятник, это была не просто смена символов. В стране происходило много перемен. Агентурная сеть сворачивалась везде, соответственно, резко сокращалось и количество  сотрудников. Поэтому после окончания спецучилища ФСБ у нас возникли проблемы с распределением.
              Мне повезло. Я попала на работу в областной центр недалеко от Москвы. Там мне даже выделили комнату в приличном общежитии с видом на реку, пообещав вскоре дать однокомнатную квартиру. Но,  работа оказалась скучнейшая. Целыми днями три тетки в погонах, не поднимая от стульев своих внушительных задниц, перекладывали и регистрировали бумажки. Это было что-то вроде канцелярии, только обрабатывались там исключительно секретные документы. Я была страшно разочарована. Тетки отнеслись ко мне по-доброму и постарались, как могли, успокоить. Идет неплохая зарплата, особо не перетрудишься и на пенсию, опять же, уйдешь пораньше остальных.

- Я не доживу до пенсии, - жалобно скулила я, в ответ на их материнские утешения.
- А ты, небось, ожидала, что будет, как в фильмах про шпионов? – смеялась необъятная    начальница.
- Не то, чтобы, как в кино, - мне не хотелось обижать их в лучших чувствах, - но стоило ли  учиться целых пять лет?
             И тут же выяснилось, что не стоило. Все три женщины-канцеляристки не имели практически никакого образования. Только у начальницы за душой был торговый техникум. Просто они чьи-то жены, а я – просто дура. Придя к такому неутешительному выводу, я замолчала и сделала вид, что полностью поглощена поэзией входящих и исходящих документов.


             Она меня действительно поглотила на целых пять лет. За это время и большие успехи в перекладывании бумаг я получила однокомнатную квартиру и еще одну звездочку. После этого поняла – все, это предел. Старшими лейтенантами в отделе были все тетки, кроме начальницы – капитанши. Было ясно – здесь я и доскриплю до пенсии, погруженная в бумаги, как «Титаник» в ледяную воду. Правда, за это время я еще успела сходить замуж, хотя и на короткий срок. Семейной жизни хватило всего два месяца. Я убедилась, что еще в училище сделала правильный вывод – не могу жить в неволе!

             Славик был очень хорошим мальчиком из интеллигентной семьи, смотрел на меня преданными щенячьими глазами и каждый день ждал около работы с букетом цветов. Мои коллеги просто млели от восторга, глядя на него. Они целыми днями полоскали мне мозги,  что именно такие телятки – самый лучший вариант для семейной жизни.  Так как сравнивать мне было не с чем, я поверила добрым теткам и их жизненному опыту, хотя Славик не вызывал у меня абсолютно никаких чувств, ни плохих, ни хороших. Там, где должна была быть всепоглощающая любовь, у меня была пустота.
            Его интеллигентная семья пребывала в ужасе. К счастью, у меня уже была своя отдельная квартира, и это избавило от близкого знакомства с испуганным семейством. Месяц совместной жизни тянулся, как год. Славик продолжал быть таким же душкой. Но внутри меня  постепенно закипал вулкан, который к концу второго месяца уже грозил извержением. Как-то, придя домой в соответствующем состоянии, я решила покончить со своей замужней жизнью одним разом.

- Славик, - тихо начала я, - ты, конечно, хороший человек и достоин любящей жены. Мне очень жаль тебе это говорить, но если ты еще раз появишься в этой квартире, я тебя  придушу.
             Славик онемел и, не отрываясь, удивленно смотрел своими преданными щенячьими глазами. Мне стало стыдно, но лучше покончить с этим сейчас, чем потом долго и нудно мучиться, живя с ним из жалости.

- Славик, - снова заговорила я, - понимаешь, я ошиблась. Поэтому, лучше исправить эту ошибку сейчас. Давай я помогу собрать вещички и даже провожу до остановки.
           К моему счастью Славик был абсолютно аморфной особью. Он пытался бормотать что-то жалобное, но я в корне пресекла эти попытки, быстро рассовывая его вещи по чемоданам. Как ни странно, получилось довольно много. Я пожалела своего бывшего муженька и вызвала такси. Запихав туда Славика с вещами, я вернулась домой и стала ждать реакции недавних родственников. Телефон буквально взорвался возмущенным звонком, казалось, он полностью разделяет все негодование, которым кипела свекровь. Я осторожно взяла трубку, боясь обжечься.

- Нахалка детдомовская! – бушевала Славикова мамаша. - Хабалка бессердечная!    Соблазнила бедного мальчика и вышвырнула на улицу. Он теперь сидит  и плачет.
- Мне очень жаль, но если бы я это сделала лет через пять, ему было бы значительно хуже, -    безапелляционным тоном заявила я.
- Хамка деревенская! – орала мамаша, - Не надейся, что тебе удастся что-нибудь отсудись при разводе! И не мечтай!

            Я бережно положила на рычаг трубку и, в нарушение служебных инструкций, выдернула шнур из розетки. Теперь мне была обеспечена спокойная ночь.
            Утром я проснулась обновленная и в бодром настроении. На душе было легко и радостно. Малой кровью удалось развязать один из узлов, который меня больше всего тяготил. Теперь можно заняться другим. Все-таки канцелярия – это не мой профиль. Не откладывая дела в долгий ящик, я какое-то время ходила по начальникам отделов, уговаривая, упрашивая, умоляя. Они все обнадеживающе улыбались, иногда даже поили кофе или чаем, обещали помочь и… забывали. А время шло. Чтобы не растерять навыки, полученные в училище, я через день ходила в спортзал и тир. Там мне удавалось хоть немного выплеснуть накопившийся негатив. А дома, наедине с собой, выла от злости на весь мир. Иногда это помогало даже лучше, чем тир со спортзалом.


            Как-то утром ко мне подплыла, как океанский лайнер, начальница, и неожиданно предложила:
- Пойдем, покурим, Ксюша.
           Капитанша курила, как паровоз, по пачке в день, но прекрасно знала, что я не курю вообще. Значит, хочет что-то сказать, решила я, выползая из-за стола и послушно шлепая за ней в курилку. Она хорошо рассчитала время. Утром там еще никого не было.
- Слушай, Ксюш, хорошая ты девка, но не нравится тебе у нас. Все ищешь чего-то.
           Я промычала нечто неясное, что должно было означать согласие.

- Никто тебе тут помогать просто так не будет. Здесь помогают только своим, - неожиданно  заявила начальница.
           Я уже поняла, что в провинциальных городках типа нашего, понятие семьи намного глубже и весомее, чем в столице. Тотальная система знакомств, связей, родства всей уровней, словом того, что в народе называют неблагозвучным, но емким словом блат. Я здесь чужая.

- Ну и что мне сделать? Уволиться? – предложила я.
- Да нет, я не это имею  в виду, - заговорчески наклоняясь ко мне, ворковала капитанша. - В этом деле тебе может помочь… - тут она назвала фамилию заместителя начальника  областного ФСБ. - Запишись к нему на личный прием. Объясни, чего ты хочешь. Он наверняка тебе поможет. Девица ты видная, симпатичная. Вот только… - она замялась.
- Что только? – подтолкнула я. В сердце затеплилась надежда.
- Понимаешь, - протянула начальница, - до женского пола он очень падок, кобель, каких поискать, баб сильно любит. Все для тебя сделает. В любой отдел пристроит, но только через постель. Как ты на это смотришь?

           Я не ханжа, а потому, не стала кричать и возмущаться таким недостойным поведением высокого начальства. К тому же, капитанша ведь хотела, как лучше. В конце концов, это личное дело каждого, получить ту работу, какую хочешь,  заплатив за это так, как  считаешь возможным. Я неопределенно пожала плечами и ответила:
- Не знаю. Может, и правда, стоит так сделать. Наверное, я запишусь к нему на прием, а там  видно будет. Не буйный же он, в конце концов?
- Да нет, наверное, не буйный, - многозначительно хихикнула начальница, докуривая сигарету. - Ладно, пошли в кабинет, а ты подумай, стоит оно того или нет.

            Она просто прочитала мои мысли. Именно об этом  я сейчас усиленно думала. О том, что можно стать начальницей, имея за плечами ПТУ или какой-то торговый техникум, а можно иметь хоть десять специальных образований и уйти на пенсию старшим лейтенантом. Высоких начальников всегда губили три вещи: водка, деньги и женщины, но на их место приходили другие и в точности повторяли все ошибки своих предшественников. Кто туда отбирал таких людей, было загадкой не только для меня. Над этим думали многие, только правильный ответ вряд ли кто-нибудь сумеет найти.


            Неспешный мыслительный процесс занял у меня несколько дней. Потом, решив, что отказаться  всегда успею, я отправилась к высокому начальству на четвертый этаж. Немолодая секретарша в приемной, сверилась с записями, посмотрела на меня с нескрываемой жалостью и пропустила в кабинет. Я вошла и осмотрелась. Замнач  солидно смотрелся в кожаном кресле за необъятным, как футбольное поле, столом. Несколько раз я видела его в коридоре и только. Предвидя, что меня здесь может ждать, я оделась соответственно в длинную бесформенную юбку, такой же свитер грубой вязки, волосы затянула резинкой в скромный хвостик. К тому же была совершенно без косметики. Я надеялась, что такой бледный кочан капусты окажется не в его вкусе, но ошиблась.

- Присаживайтесь, деточка, - неожиданно ласково обратился он ко мне.
            Я молча  опустилась на стул, стоявший около приставного столика.
- Какие же у вас проблемы? – голос его звучал просто медово. Он вышел из-за стола и сел около меня на соседний стул. Я невольно слегка отодвинулась.
- Хотела бы попросить перевода в другой отдел, у меня специальное образование. Меня можно использовать… - я замолчала, с ужасом поняв, какую двусмысленную глупость сморозила и торопливо добавила, - на оперативной работе.
- Да-да, я совершенно с вами согласен, - понятливо закивал головой начальник.

             И в этот момент я почувствовала, как его рука залезла мне под юбку. Стиснув зубы, я продолжила:
- Я стремилась заниматься более живой работой.
- Вы абсолютно правы деточка, - его рука уже удобно устроилась на моем бедре, - И в какой  же отдел вы хотите перейти?
             Я назвала несколько заготовленных вариантов.
- Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Зайдите ко мне завтра… Ну, скажем, часиков в  семь.

              Ага, в семь часов здесь только дежурные, никто не помешает. Ладно, посмотрим, будет ли стоить предлагаемая работа таких жертв. Я резко поднялась, от неожиданности его рука упала, стукнувшись о ножку стула. При этом я постаралась сделать вид, что просто ничего не заметила, занятая своими проблемами.   
             Придя домой, попыталась обдумать свои предстоящие действия. Но вскоре решила, что дело это зряшное, буду действовать по обстоятельствам. В конце концов… Тут в голове снова всплыли слова, сказанные мной совсем недавно в разговоре с начальницей: «Что мне делать? Уволиться?» Если уволиться, то куда? Слишком уж специфическая у меня профессия. Надо было в свое время пойти учиться на бухгалтера. А так, кому я нужна?


             Ровно в семь часов я подошла к уже знакомому кабинету. В приемной, естественно,  никого не было. Я поскреблась в дверь и слегка ее приоткрыла.
- Проходите Ксения, - замнач улыбался так радостно, будто всю свою многотрудную жизнь мечтал оказаться со мной наедине.
            С угрюмой физиономией я протиснулась в кабинет.
- Поздно уже, давайте посидим в комнате отдыха, - непривычно суетился начальник, открывая передо мной совсем незаметную на стеновой панели дверь.

           Глубоко вздохнув, я шагнула в комнату. Единственным ее недостатком было отсутствие окон. Зато в остальном! Первое, что бросалось в глаза, это огромный кожаный диван с красивыми яркими подушками. Около него стоял низкий журнальный столик. Правда, журнальным его можно было считать только по высоте, по остальным габаритам он был как хороший обеденный стол, уставленный такими явствами, что названия некоторых я даже не знала. Само собой, здесь были телевизор, видеомагнитофон, холодильник и прочие удобства современной жизни. В углу я  заметила еще одну дверь. Наверное, там еще какие-нибудь вещи для создания максимального комфорта. Сауна, мини-бассейн или еще что-нибудь соображала я и внутренне ахала. Довольный произведенным эффектом, замнач начал заботливо усаживать меня на бескрайнее поле дивана. Решив прикинуться непроходимой идиоткой,  я пролепетала:

- Вы, наверное, кого-то ждете здесь? Вы мне просто скажите, есть ли возможность перевести меня, и я сразу уйду.
- Что вы, что вы, я никого не жду. Только вас. Я думаю, после трудового дня вы сумеете здесь расслабиться, и мы обсудим наши проблемы в неформальной обстановке.
             В этот момент я вдруг  ясно поняла, что никогда не сделаю никакой карьеры, никогда не перейду в более приличный отдел, никогда… Да много чего никогда не будет, потому что я оказалась не способна переступить через себя. Видимо, мне это просто не было дано изначально. Так же как кому-то дан ум, а кому-то нет, кому-то дана красота, а кому-то – нет, кому-то дано умение приспосабливаться и получать все, а мне – нет.

             Я резко встала с мягкого дивана и сказала:
- Извините, но я пойду. У меня еще есть дела.
- Как же так? – изумился замнач, - Мне сказали, что ты девушка умная. Вроде бы мы     поняли друг друга…
- Я достаточно умная, и все хорошо поняла. Только меня не вдохновляет такая перспектива,  - я показала глазами на диван и направилась к выходу.
- С такими взглядами Соколова, тебе здесь не работать, - прошипел вслед замнач, как будто ему в душу плюнули.
- Это я уже поняла, -  оглянувшись в дверях, я собрала волю в кулак и мило улыбнулась ему. - Но если бы у меня и были такие склонности, я лучше пошла бы работать в бордель. Так будет честнее. Приятного аппетита.
            На душе сразу стало легко, как после завершения трудной и опасной работы с непредсказуемым результатом. С удовольствием, оставив за собой последнее слово, я выскочила из кабинета, громко хлопнув  напоследок высокой дверью.

Часть 2.

        Может, это был один из самых непродуманных поступков в моей пока не слишком длинной жизни. Ну, плюнула бы на все. Несколько неприятных минут и гарантирован карьерный рост. В конце концов, не я первая, не я последняя. По отдельным замечаниям некоторых женщин из конторы, я теперь поняла, что они тоже в свое время проходили через этот кабинет. А мне теперь придется, пережив несколько победных секунд, завтра писать заявление и подыскивать работу в каком-нибудь частном охранном агентстве. К тому же перспективы эти были весьма туманны и сомнительны.


       Утром я положила перед своей начальницей заявление. Она посмотрела на меня с сочувствием и спросила:
- Ну что,  Ксюша, не смогла?
- Не-а, - протянула я. - Не смогла.
- И куда ты теперь?
              В ответ я меланхолично пожала плечами и пробормотала:
- В какую-нибудь частную лавочку попробую.
- Что думаешь, там такого не будет?
- Не знаю, - я снова пожала плечами и улыбнулась, польстив капитанше. - Я буду искать  начальника – женщину. С ними спокойнее.
- Ох, Ксения, допрыгаешься ты! – погрозила она пальцем, подписывая заявление.

             Вскоре оказалось, что толстая капитанша была просто провидицей. Позже, я часто вспоминала ее сочувствующую физиономию, грозящий мне палец и прощальные слова: «Допрыгаешься ты!» Положенные две недели держать меня не стали, и уже через день я в последний раз спускалась по ступенькам, в звании старшего лейтенанта. Теперь я стала просто Ксения Соколова – женщина без определенных занятий, но хотя бы с определенным местом жительства, а там видно будет.


             Несколько дней я провалялась в постели, бездумно глядя в телевизор. Потом мне все-таки удалось заставить себя подняться и сходить в ближайший киоск за газетой с объявлениями  о работе. Ничего подходящего для меня не попадалось. Правда, было одно расплывчатое объявление: «Вновь открываемой организации требуются сотрудники. Запись на собеседование по телефону». Мужской голос на том конце провода ничего конкретного о работе так и не сказал, зато довольно подробно стал выспрашивать, как я выгляжу, что вызвало у меня законные подозрения. Но из любопытства все-таки решила сходить, глянуть, кого же они набирают.

              Помещение «вновь открываемая организация», как, оказалось, снимала в обычном гостиничном номере. В коридоре толпилась внушительная толпа жаждущих потенциальных сотрудниц. Возраст их был от неполных семнадцати, до тридцати с хвостиком. Выглядели все дамы очень привлекательно, при макияже, прическах и эффектных, как на светском приеме, туалетах. Я устроилась в уголке и стала прислушиваться к тому, что говорят выходящие после собеседования. Выяснить удалось немного. Конкуренция была высокая, и помогать противницам никто не хотел. Почти все пособеседовавшиеся молча проходили сквозь строй еще несобеседовавшихся. В итоге, я оказалась последней и самой непрезентабельной претенденткой.
             Войдя в номер, сразу увидела трех крутых качков стандартного типа. Один поменьше, но зато значительно толще, восседал в кресле почти по центру. Двое других тусовались ближе к выходу. Наверное, охранники, решила я. Толстяк окинул меня оценивающим  взглядом, в котором двусмысленность просто плавала в масле.

- Мне раздеться? – ехидно предложила я.
            Тугодумие было общей чертой, определяющей их характеры. Они надолго задумались. Первый раунд я выиграла. Было видно, как под короткими ежиками волос, так тяжело проворачиваются жернова неповоротливых мозгов, что аж сыпалась абразивная пыль. Не затронутые минимальным интеллектом полушария, медленно работали по самой примитивной логической схеме, в которой не было места непредвиденным сюрпризам. Мне надоело ждать, и  без приглашения я плюхнулась в кресло напротив.
- Вы вообще-то кого набираете? – вопрос я задала  самый простой. Чтобы ответить на него    уже так долго думать не надо.
- Ну, вообще-то… Мы тут типа ресторан с гостиницей открывать будем, - толстому все-таки    удалось составить удобоваримое предложение.
- Вам что, весь персонал нужен? – я решила окончательно перейти в наступление и сама    задавать вопросы. Так будет быстрее.
- Ну, ваще, конкретно, типа официантки, горничные, дежурные… - собеседник загибал толстенькие, как сардельки, короткие пальцы, унизанные перстнями. Потом неожиданная мысль озарила его дремучую голову. Он хитренько посмотрел на меня буравчиками глаз и спросил: - А ты сама-то че, куда хочешь? У нас там типа стриптиз будет. Ты, вроде того,  конкретно, подойдешь.

             Это роскошное и лестное предложение стало последней каплей. Я представила, как буду смотреться около шеста и начала безудержно хохотать. Мужики с удивлением переглядывались, но остановиться уже не было сил.
- Я не по этому профилю, - в конце концов, мне удалось справиться с приступом смеха.
- На повара, в натуре, ты не похожа, - подвел итог толстый. Его оттопыренные толстые уши  побагровели от непосильной работы мысли.
- Нет, я не повар, - по их тупым рожам было предельно ясно, что мне здесь делать больше нечего, но уйти ни с чем было грустно, и я сделала последнюю попытку. - У вас ведь будет служба охраны или  безопасности?
- В натуре, - подтвердил собеседник.
- Так вот, я бы могла там поработать.
- Кем? – толстый так выпучил маленькие глазки, что они в любой момент могли вывалиться    на ковер.
- А кем работают в охране? – ухмыльнулась я.
- Да тебя, блин, соплей перешибешь, - неожиданно заговорил за моей спиной один из   мордоворотов.
- Это, ребята, вы, что ли охранники? – с иронией спросила я, поднимаясь с кресла. Разминка  мне сейчас не помешает, а то, как бы квалификацию не потерять.
- А то? – самодовольно ответил один. Ирония для таких бегемотов – штука сложно    перевариваемая.
- Хотя мы в разных весовых категориях… - лениво протянула я, - Но, пожалуй, что-нибудь я вам покажу.

             Теперь заржали они. Ну-ну, посмейтесь. Для себя я уже решила, что ни в коем случае не пойду работать к этим кретинам, но воспитательный момент провести было просто необходимо. Один из охранников, видимо, тоже решил размяться и показать этой драной козе, как дерутся настоящие мужчины. Расставив руки, он приближался ко мне с изяществом ожившего шкафа. Я нагло рассмеялась в его тупую харю и провела небольшой прием, почти незаметный со стороны для непосвященного. Громила жалобно пискнул и медленно осел на пол так ничего и не поняв. Второй страшно обиделся за товарища и рванул ко мне, как танк на пехотные окопы. Поскольку прием он не понял, его постигла та же участь.
           С неожиданной легкостью толстый  вскочил с кресла и завопил на всю комнату:

- Вы мне подходите, беру!
            Я оценила его мгновенный переход на «вы», но было уже поздно.
- А вы мне нет, - отрезала я, тоном, не допускающим ни малейших возражений.
- Девушка, постойте, - толстый, как оказалось, передвигался очень быстро. В мгновение ока он подкатил ко мне и ухватил  за руку. - Какую зарплату вы хотите?
            Вопрос был по делу, и я задумалась. Манера говорить и словарный запас борова удивительно изменились. Охранники пришли в себя, но еще ошалело сидели на полу, тупо глядя в пространство.
- Тысячу долларов… для начала, - мстительно выпалила я.

            Потенциальный шеф жалобно захлопал маленькими глазками и предложил:
- Давайте, для начала пятьсот, а потом обсудим.
- Ладно, я подумаю несколько дней, а потом позвоню, - победа была полной и абсолютной. - Телефон тот же, что в объявлении?
- Что вы, нет, конечно, - расцвел  боров. - Сейчас…
             Он полез в карман, выудил бумажник и, покопавшись в нем, протянул визитку. Я небрежно глянула на нее: Гольдман Михаил Иосифович. Ишь ты! Помощник депутата, консультант.

- Какой вы оказывается, большой человек! – восхитилась я с прежней издевкой.
- Вот, звоните по этому телефончику, - учтиво говорил помощник депутата и консультант. - Я буду очень ждать! – он сложил коротенькие толстые ручки на округлом животике и посеменил проводить меня, даже дверь открыл. Моей издевки он или не понял, или решил пропустить мимо.
             Не сказав больше ни слова, я покинула этих симпатичных ребят, предоставив им в одиночестве приходить в себя от перенесенных физических и моральных потрясений.


             Обдумывая сложившуюся ситуацию, я бесцельно бродила по городу. От долгого хождения уже гудели ноги, я огляделась в поисках лавочки. Прямо по курсу увидела небольшую группу деревьев, отдаленно похожих на скверик с плохо сделанной скульптурой в центре. Вокруг было несколько лавочек. Присев на ближайшую, я с удовольствием расслабилась и стала рассматривать окружающие дома.  Взгляд зацепился за табличку «Областной военный комиссариат». «Вот и еще вариант, - отметила про себя, -  завербуюсь в Чечню. Только пятьсот долларов там вряд ли предложат».   

- Не заплатят, не надейся и вообще, нечего тебе там делать, - неожиданно прошелестело около моего уха.
              Я вздрогнула и резко повернулась. Рядом на лавочке сидела… я.
- Даша? – переспросила я на всякий случай. Раздвоение личности – плохой признак.
- Соскучилась? – обрадовалась та.
- Нет, я уже и забыла о тебе. Не часто встречаемся.   
- Занята была. У меня ведь много важных дел, а у тебя и так все шло нормально. Вот сейчас тебе явно нужна моя помощь, потому что  собираешься сделать глупость.
- Ты об этом? – я кивнула головой в сторону военкомата.
- Ну конечно! Нечего тебе там делать, - снова повторила Даша.
- А у жирного борова есть что? – обиделась я. - Здесь хоть цель приличная, чувство долга и все такое прочее.
- Боров – тоже не твое, - припечатала Даша. Я опустила глаза и увидела, что машинально кручу в руке его визитку. - А визитку можешь выбросить, - убежденно добавила Даша.
- А что же тогда мое? – в конец разозлилась я. - Долго еще ждать моего? Я же не ангел, как ты. Мне еще иногда и поесть и даже одеться надо! И визитку выбрасывать не буду. Он все-таки какой-то там консультант и помощник депутата. Может, пригодится? - я мстительно запихнула визитку в сумку.
- Не долго, - тихо хихикнула Даша.

              Этот бессмысленный разговор начинал надоедать,  я поднялась с лавочки и медленно двинулась домой. Решения насчет работы я еще не приняла, и Даша это знала, поэтому легко скользила рядом со мной, продолжая убедительно нашептывать на ходу:
- Подожди совсем немного. Скоро у тебя все будет, - а потом уже совсем неожиданно добавила: - Правда и проблемы тоже будут.
- Слушай, - обернулась я к ней, - давай я сама решу, хорошо?

               Удивительное дело, никто из окружающих не видел мою спутницу, а я с ней даже общалась. Правда, потрогать ее мне никогда не удавалось. Я не была шизофреничкой, если учесть количество пройденных мной медкомиссии, на раздвоение личности это тоже не тянуло. Так, размышляя об иррациональном и болтая с Дашей, я незаметно вышла на проезжую часть и уже стала было переходить улицу. В последний момент боковым зрением я увидела несущуюся на меня машину, а барабанные перепонки просто вдавил истошный визг тормозов. Готова поклясться, что секунду назад этой машины здесь не было вообще. Она появилась ниоткуда. Даша, как и подобает ангелу, растаяла, шепнув на прощанье только одно слово:   
- Действуй!

            Хорошенький совет! Отсчет времени шел уже не секундами, а их самыми маленькими долями. Вот-вот мы должны были стать с машиной единым целым. Выхода  не было. Я быстро сгруппировалась и, подпрыгнув, вскочила на капот. В тот же миг открылись передние дверцы, оттуда выскочили двое мужчин и… Я наслушалась очень много лестного в адрес моей несуществующей семьи и всех предков до седьмого колена включительно. Чувствуя себя страшно неудобно, я виновато бормотала:
- Извините, ради бога, я просто немного задумалась и не заметила такую красивую машину.

            Польстив, вопящим участникам ДТП, я соскочила с капота и оглянулась. Меня чуть не сбил действительно «БМВ» одной из последних моделей. Самое странное, что никто, кроме нас, ничего не заметил. Люди спокойно продолжали идти по улице, не глядя и не останавливаясь. В душе появилось подозрение, что Даша специально направила меня сюда. Очевидно, она считала, что именно это – мое.
            Хозяин машины и его пассажир уже немного пришли в себя и смотрели на меня с любопытством, хлопая глазами. На их лицах ярость и страх отчетливо сменялись восхищением. Я уже поняла, что все обойдется и, глядя на них,  приветливо улыбнулась.

            Незаметно для постороннего глаза, я давно уже их оценивала. Оба мужчины явно не бедствовали. Хозяин машины был постарше, наверное, лет сорока или около того. Приятный дядечка, интеллигентного вида приходил в себя медленнее. Правда, после Славика я опасаюсь  интеллигентных мужчин. Не мой тип. И я обратила свой взор на второго. Тот был примерно моего возраста и откровенно брутальнее. В тоже время было между ними что-то неуловимо общее. Но только я приступила к более детальному анализу объектов, как у меня в голове послышался хитрый смешок. Даша явно хулиганила. Теперь стало окончательно ясно –  ее рук дело.

- Да, девушка, реакция у вас что надо, - прервал затянувшуюся паузу тот, что помоложе.
- Я знаю, - ничего оригинального в голову почему-то не шло. Возможно, впервые в жизни я безнадежно растерялась, и это состояние мне совсем не нравилось.
          Проследив за взглядом собеседника, а он смотрел куда-то немного в сторону и вниз, я  все поняла. Из сумки живописно торчала газета с хорошо различимой надписью «Работа. Предложение» и мои пометки около объявлений. Здесь и дураку все станет ясно.
- Вы ищете работу? – спросил он.
- Нет, уже думаю над предложением, - после всего происшедшего, мне не хотелось выглядеть несчастненькой.

             Милую беседу прервал сигнал машины. Вся наша троица, наконец, пришла в себя, и выяснилось, что «БМВ» так и стоит посреди улицы, а мы топчемся вокруг нее на проезжей части. Тот, что помоложе  быстро раскрыл передо мной заднюю дверцу.
- Давайте, залезайте, мы вас подвезем. А то здесь скоро соберется  пробка.
              В данном случае мне можно было дважды не повторять. Я моментально влетела на заднее сиденье. Машина резко взяла с места, но, проехав совсем немного, притормозила на обочине около какого-то дома. Обе жертвы ДТП снова повернулись ко мне.

- Мы вас чуть не сбили, - обратился старший. - Давайте хоть теперь познакомимся. Меня зовут Виталий, а это, мой брат – Артем.
- Ксения, - представилась я и самокритично добавила: - А то, что чуть не сбили, сама виновата. Смотреть надо, когда улицу переходишь.
- Скажите, Ксения, вы уже подумали над предложением работы? – напористо продолжил  разговор Артем.
- Нет еще, нахожусь в раздумьях.
- Если не секрет, то, какая это работа? – вновь подключился Виталий. Он смотрел на меня через зеркало заднего вида, которое позволяло ему разговаривать, не оборачиваясь.
- Ну… - я замялась, - она несколько нетипичная для женщины.

             Виталий оглянулся, и теперь уже они оба на меня уставились.
- А какая работа для женщины в наше время может быть нетипичной? – Артем проявлял откровенное любопытство.
- Э-э… в службе охраны, - я скромно потупила глазки.
             В ответ – тишина. Я посмотрела на них и, не удержавшись,  фыркнула.
- А вы что, специалист в этом? – спросил Артем и, тут же многозначительно протянул: - Хотя… если учесть прыжок на капот… Вам ведь явно не случайно повезло.
- Нет, не случайно, - честно призналась я.
- И у вас есть специальное образование? – снова вступил в разговор старший брат.
- Вы мне работу хотите предложить или просто так ля-ля из интереса? – я решила зря языком не трепать и не терять время.
             Братья обменялись взглядами, и Виталий сказал:
- Да, хотим работу предложить. Вам там сколько предлагают?
- Пятьсот, - честно созналась я, не стоило врать по мелочам.
- Если подойдете, можем предложить и больше…

              В груди у меня разлилось теплое чувство. Какой сегодня удачный день! Эти двое намного приятнее жирного борова в гостинице. Внутренне я уже была готова согласиться, поэтому охотно ответила еще на несколько общих вопросов, не вдаваясь в подробности моей учебы и работы. Придя к общему знаменателю по поводу оплаты, я, для солидности, все же взяла пару дней на обдумывание. Виталий сунул мне визитку и высадил недалеко от прежнего места работы. Я намеренно вышла за квартал, чтобы даже отдаленно не давать им повода увязывать меня с суровым зданием довоенной постройки.


              Прогулочным шагом отправилась вдоль улицы. Перед тем, как бросить в сумку еще одну визитку, внимательно рассмотрела ее. Локтионов Виталий Павлович, председатель совета директоров… холдинга… телефоны, факсы, адреса офисов… Такие фирмы всегда очень красиво не только выглядят, но и звучат. Когда машина скрылась за поворотом, быстро нырнула в знакомое здание. Дежурный на входе меня знал и пропустил без проблем, хотя я уже здесь и не работала. Через несколько минут я просунула голову в надоевший за пять лет кабинет.
- Ксюша пришла! – обрадовались мои бывшие коллеги.  - Ну, как у тебя дела?
- Да так, - неопределенно сказала я, - подыскиваю.

             Бывшая начальница внимательно посмотрела и тут же предложила:
- Пошли, покурим.
             Мы отправились в курилку.
- Какой вопрос? – спросила она, как только мы оказались в насквозь прокуренной сумрачной комнатке с несколькими стульями и большой бетонной пепельницей.
- Да вот, работу предложили в одной организации, - я полезла в сумку. - Хотела узнать про них  что-нибудь. Вот, - я протянула капитанше визитку Локтионова, - нельзя ли что-нибудь выяснить…
- Что-то знакомое, - пробормотала она себе под нос и вернула визитку. - Ты, давай, подожди меня в кабинете. А я чуток поспрашиваю друзей, - и колыхаясь всем телом, отправилась на разведку.

               Я вернулась к бывшим коллегам. Чтобы занять время, в красках живописала мое трудоустройство у борова. Мои тетки валялись по столам, они были в полном восторге, но тут вернулась начальница и жестко сказала:
- Хватить зубы скалить, работать надо, - а мне. - Давай я тебя провожу.
               Мы вместе вышли из кабинета. По ее лицу, я уже поняла, то, что она сейчас скажет, мне может не понравится.
- Ну что? – тихо спросила я.
- Даже не знаю, что тебе и сказать, - капитанша повела пухлыми плечами. - Не чисто там. Очень даже не чисто. В разработку могут попасть в любой день. Знаешь, у него еще брат есть?
- Угу, - буркнула я, - Видела уже.
- Так вот, этот младший братик вроде как охраной занимается. Так что ты, наверное, к нему, попадешь… Если согласишься, конечно. Холдинг этот достаточно большой и разветвленный, это правда, но с криминалом повязан крепко, это тоже, правда. Ходят слухи  про наркотики и кое-что другое по нашей части. Но, - она засмеялась. - Принят он в местных высших кругах. Такой олигарх местного значения. Пока им вплотную никто не занимается. Так что, смотри сама. Платить, думаю, будут хорошо. Но, сегодня не занимаются, а завтра будут, если приказ получат. Сама знаешь.

             Я молча выслушала ее исчерпывающий рассказ и от души поблагодарила. Хорошая все-таки женщина, моя бывшая начальница. Мы уже подошли к выходу.
- Ну что, решила что-нибудь? – напоследок спросила она.
- Нет пока. Подумаю еще дома, но ведь жить-то мне на что-то надо?
- Надо конечно, - вздохнув, согласилась капитанша. - Решай сама. Может, ты  за год там столько заработаешь, что хватит на всю оставшуюся жизнь? Ладно, если что, звони, - напоследок предложила она и легонько оттолкнула. - Успехов тебе!
- Спасибо вам, - искренне сказала я и вышла на улицу.

               Домой шла нога за ногу. Обычно, на улице мне хорошо думается, но сегодня ни одна путная мысль так и не посетила мою бедную голову. Нужно было решить, кто из уголовников лучше – Локтионов  или жирный боров. То, что они оба уголовники, сомнений не было. Но Локтионов выглядит и говорит прилично, а  толстый типа боров, в натуре, двух слов связать не может. Хотя, теперь, узнав его национальность, я не исключала, что это только дешевая игра на публику.
            Я вошла в квартиру, с силой захлопнула дверь и громко сказала:
- Знаешь, Даша, на хрена мне такая помощь!
              Ответа не последовало. Только по комнате прошелестел легкий ветерок, и едва слышно зазвенели китайские колокольчики у входной двери. Наверное, Даша смеялась над моим возмущением. Им там, конечно, виднее, что для кого лучше, но я бы тоже могла это знать, если бы прочитала свою книгу судьбы. Буду все решать сама.


               Задвинув подальше все идейные моменты, которым меня учили столько лет, через два дня я позвонила Локтионову – старшему и согласилась. Занятие у меня было не пыльное и даже приятное. Я сопровождала Виталия в поездках по городу, во встречах с партнерами, на приемах. Официально я называлась – референт. Да и кому бы пришло в голову заподозрить  другое, кроме разве того, что я могу быть еще и его любовницей. Но, как ни странно, подобного не было и в помине, даже намека. Меня это радовало, и я мысленно извинилась перед Дашей за свою недавнюю, вызванную обстоятельствами грубость.

              С Артемом мы вообще скоро стали приятелями. От него я между делом узнала, что у Виталия наличествует жена и ребенок, но отношения не складываются, и живут они раздельно. Сказав это, Артем посмотрел на меня, ожидая следующего вопроса, который, как женщина я просто обязана была задать хотя бы из любопытства. Он так откровенно ждал, что я из вредности ухмыльнулась и… промолчала. Всему свое время. Мне спешить некуда.

         
              Через несколько дней на одном большом приеме я встретилась со старыми знакомыми. Правда, повели они себя совершенно по-разному. Замнач злобно покосился и сделал вид, что мы не знакомы. Локтионов – старший сделал вид, что не знает, где я до этого работала и, невинно улыбаясь, познакомил нас снова.
- Вам очень повезло, Виталий Павлович, приобрести такого, гм, референта, - буркнул замнач. Все трое понимали вопиющую двусмысленность его комплимента, но в приличном обществе существуют свои правила игры, которые соблюдаются воспитанными людьми, а им хотелось быть таковыми. Вскоре он незаметно растворился в толпе.

             Проводив его глазами, я тут же увидела жирного борова,  мило беседующего с каким-то представительным мужчиной. Виталий проследил за моим взглядом и по-своему понял его значение.
- Пошли, познакомлю, - тут же предложил он.
- Пошли, - сказала я, уверенная, что боров, так же, как замнач, сделает вид, что мы не знакомы.

             Но здесь я ошиблась. Не успел мой шеф подойти к парочке, как Гольдман бросился ко мне, раскрыв объятия, как к любимой дочери, потерянной во время кораблекрушения.
- Надо же, - жалобно всхлипнул он, прижимаясь к моей груди, не из похоти, а потому что выше не доставал. - Я так ждал вашего звонка, а вас уже перехватили! Виталий Павлович, - обратился он к моему шефу, - я так вам завидую, так завидую! Такие девушки, как Ксения, на дороге не валяются.
- Ага, - ехидно поддела я, - Они выступают в стрип – клубах, если не стоят вдоль дороги.
             Гольдман стал совершенно красный, маленькие глазки забегали. Я зловредно улыбалась, а Виталий, все схвативший на лету, совершенно спокойно ответил:
- Я, видимо, предложил ей лучшие условия.
- Да-да, конечно, - толстый Миша горячо схватил меня за руку и восторженно затряс, одновременно извиняясь: - Дорогая Ксения, надеюсь, вы на меня зла не держите?
- Что вы, Михаил Иосифович, конечно, нет! – успокоила я его с совершенно чистой совестью. Никакого негатива я к нему и в самом деле не испытывала.
- Познакомьтесь, Ксения, это Тарасюк Евгений Иванович, депутат областной Думы, - наконец, вспомнив о собеседнике,  представил его Гольдман.

               Депутат и его помощник – консультант, парочка еще та. Я пробормотала что-то вроде очень приятно и протянула руку. Кисть депутата, несмотря на всю его респектабельность, оказалась вялая, мягкая и противно влажная. Мне сразу захотелось вымыть руки. Странно, но даже толстяк – Гольдман на его фоне не вызывал у меня таких брезгливых чувств. Я извинилась и прошла в дамскую комнату и там тщательнейшим образом вымыла руки. В комнате никого не было, поэтому я позволила себе немного передохнуть и покрутиться перед зеркалом.
               Увольнение из органов явно благотворно подействовало на мой внешний вид. Выглядеть я стала значительно лучше. Стиль одежды поменялся на сто восемьдесят градусов. Сейчас, в дорогом вечернем платье я выглядела, как вполне преуспевающая дама. Светло русые волосы немного осветлила и теперь стала практически натуральной блондинкой. Я посмотрела в глаза своему отражению. В принципе, ничего нового – глаза, моя сильная деталь, которая занимает почти половину лица. К тому же они были настолько светлые, что меняли свой цвет в зависимости от того, что на мне одето в данный момент. Сейчас они были зеленоватыми. Я внимательнее всмотрелась в зеркало. Так и знала! Волосы в отражении внезапно слегка изменили цвет, а глаза стали ярче. Даша помахала мне рукой из зазеркалья.

- Хочешь о чем-то предупредить? – тихо спросила я.
- Пожалуй. Скоро тебя ждут тяжелые времена.
- А когда они были легкими? – уточнила я.
- Не в этом смысле. Опасность!
- Какая? – спросила я, протягивая руку к отражению.
               В этот момент в комнату вошла женщина, и Даша немедленно исчезла, оставив после себя легкий шелест и мое отражение: Опасность!
               Я молча вышла и вернулась в зал. Если опасность уже здесь, мое место должно быть около клиента. Незаметно я подобралась поближе к Виталию. Огляделась. Все находится в том же положении, в котором я оставила. Шеф тихо разговаривает с толстяком. Судя по выражениям лиц, о чем-то серьезном. Невдалеке топчется Тарасюк, бросая на них неприязненные взгляды. Ему явно, хочется послушать, о чем разговор, но его не приглашают, вот Евгений Иванович и обижается.

              Подслушивание не входило в мои планы. Поэтому я остановилась на таком расстоянии, чтобы не слышать разговора. До меня время от времени долетали только отдельные слова, но если состыковать их, выходило, что речь идет о каком-то товаре, который надо хорошенько припрятать, потому что есть другие желающие загрести его. Зря Даша меня растревожила. Вечер закончился тихо и мирно. Довольные гости  разъезжались по домам.


              На следующее утро Артем меня «порадовал»:
- Твой любимый Гольдман умер.
- Как, то есть – умер? – не поняла я. - Еще вчера вечером все было нормально.
- Да вроде  инсульт, - пожал плечами Артем. - Сама знаешь, толстый он был.
- А вскрытие делали? – во мне поднял голову профессионал.
- Нет, семья не хочет. Умер и умер.
- Так, может, его убили? – возмутилась я. - Между прочим, они вчера вечером с Виталием о чем-то серьезном говорили.
- Я знаю, - поморщился Артем.
             Ему явно не хотелось продолжать эту тему. В конце концов, мое-то какое дело?
             На этом наши неприятности не закончились. После обеда заявилась налоговая полиция. Всех поставили по стенкам – ноги на ширине плеч. Вытряхнули сейфы, распотрошили компьютеры но, кажется, ничего не нашли, кроме незначительной мелочи. Впервые в жизни я получила удовольствие, от того, что закон не восторжествовал, и сочувствовала стороне, возможно, его нарушающей.

             Когда, расстроенные бесплодными поисками, полицейские ушли, я заглянула к Виталию и спросила в лоб:
- Успели убрать то, о чем вчера говорили с Гольдманом? – и, немного помявшись, добавила: - Я вчера слышала часть вашего разговора и сделала вывод, что это может быть опасным. Сегодняшние события это подтвердили.
- А как ты думаешь, что здесь делала полиция? – ответил он вопросом на вопрос.
              Я вспомнила недовольные физиономии замнача и Тарасюка. Нехорошая мысль закралась в мою голову.
- Они ведь, в основном, работают по наводке. Есть варианты, кто навел? – я хотела услышать подтверждение или опровержение своим мыслям.
- Есть. А может, и твои бывшие коллеги здесь тоже руку приложили.
              Я обиженно засопела и заявила:
- Надеюсь, не хотите этим сказать, что я здесь тоже замешана?
              Виталий усмехнулся:
- Пока, думаю, нет. А вот что ты будешь делать, если они к тебе обратятся с просьбой помочь бывшим коллегам?

               Я надолго замолчала. Эта простая мысль совершенно не приходила в голову. Виталий был абсолютно прав, такой вариант не исключался, и я не знала, что буду делать в такой ситуации. Хорошо, что он предупредил. Надо будет подумать над этим, но шеф ждал моего ответа прямо сейчас. Я попыталась уйти от прямого ответа:
- Я ушла оттуда с большим скандалом, поэтому они, вряд ли ко мне обратятся.
- Честно говоря, я наводил о тебе справки и знаю, что ты сильно обидела там одного человека, а он такой, что при случае,  это припомнит.      
- Я тоже так думаю, поэтому ваша идея вряд ли реальна, - с этими словами я покинула кабинет шефа.
            Делать было решительно нечего. Объект охраны спокойно сидел в кабинете и занимался делами. Сотрудники фирмы усиленно наводили порядок после неожиданного визита налоговой полиции. Я зашла в свою комнату, села за стол и попыталась систематизировать информацию, которой обладала и какую объективно могла предполагать. Получалось довольно мало. В первом варианте оказался несчастный толстяк Гольдман, с нерастраченным актерским талантом и неизвестным мне, но каким-то очень ценным товаром, а во втором – возможный сговор между замначем и депутатом и, как следствие этого, смерть Гольдмана и внезапный налет налоговой полиции. Я еще и еще раз прокручивала имеющиеся факты и возможные варианты. Света в конце тоннеля не было.

            Может, я законченная дура, но смогла сделать из этого только один-единственный вывод. Возможно, если была бы умнее, и вариантов стало больше. Мой единственный вывод гласил: у шефа есть нечто, перешедшее к нему после смерти Гольдмана. На это нечто имеют виды депутат и замнач. Отсюда вытекает еще менее приятный вывод – это не служебная разработка местного олигарха Локтионова, которая могла грозить ему, в самом худшем случае, тюрьмой. Скорее всего, это скрытая попытка местных жучков тихо прикарманить нечто, чего я не знаю. Итогом этой подковерной шахматной партии может стать такая же внезапная, как у Гольдмана,  смерть моего шефа. Все. Больше вариантов у меня не было, и с этой спорной идеей я решила подъехать к Артему. Вдруг, он умнее меня и у него появится еще какая-нибудь.


             Артем был сильно занят, сосредоточено играя в стрелялки на компьютере, но меня он выслушал внимательно.
- Ну, как? – в заключение спросила я. - Есть какие-нибудь идеи?
            Идей у Артема  не было.
- Только весь юмор ситуации заключается в том, что этого, как ты называешь «нечто» у нас нет, - заметил он.
- То есть, как нет? – озадаченно спросила я.
- А вот так, поговорили вечером, а утром он уже остывал, и добавить к сказанному ничего не мог. Правда, некоторые думают иначе.
- Ничего себе! Вот так замочат за здорово живешь, а у вас даже и нет ничего! – искренне возмутилась я.
- Можешь попробовать поискать, чтобы нам с Виталиком не было так обидно, когда нас прикончат, - ухмыльнулся Артем.
- Интересно, пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что…
- Я тоже не знаю, что, - удрученно сообщил он.

              Так я и поверила, будто он не в курсе дела. Единственное, что во всем этом могло быть правдой - «нечто» у братьев действительно не было, но они хотели бы его получить. В принципе, я могла  этим заняться, но, без исходных данных, вряд ли  получится.
- Хорошо, - я решила сделать вид, что поверила ему, - а как оно хотя бы выглядит?
- Насколько я знаю, - задумчиво протянул Артем, - это должен быть такой небольшой, но тяжеленький кейс темно-бордового цвета, - он показал руками примерный размер. - С кодовым замком.
- М-да, не густо. Наверное, у Гольдмана дома и во всех известных местах уже искали?
- Я полагаю даже, что не только мы.
- Хорошо, попробую, - со вздохом согласилась я и взмолилась: - Но может, подкинешь хоть какую-нибудь информацию?
- Если бы я сам знал, - задумчиво пробормотал он и предположил: - Может, страницы из  жизни господина Гольдмана  помогут?   

             Дальше последовал рассказ. Энное количество лет назад Гольдман стал директором одного из крупнейших продовольственных магазинов города. У всех, кто жил в то время, еще свежи в памяти проблемы с продуктами. Миша был нужен всем, и Миша всем помогал. Только в его магазине можно было достать практически все. Где доставал все это сам Миша никто не знал, да и знать не хотели.

              А потом что-то сработало в Москве, начались аресты, и Миша погорел. Сидел он по экономической статье. Проявившийся у него в застойные годы капиталистический талант не был оценен. Вернее, оценен, но не так, как хотелось Мише. Ибо проявился не на пользу народному государству, а исключительно в личных целях, за что и пострадал.
              Кажется, дали ему лет семь или восемь. Но он относился к таким людям, которые нигде не пропадают. Детали остались неизвестными, но Миша на зоне чем-то сильно помог одному вору в законе. Казалось бы, такие разные люди, но они поддерживали отношения и после отсидки. Вернувшись, Миша оказался в своей стихии. Он не только не стал скрывать факта своего пребывания в местах не столь отдаленных, но всячески козырял этим. Теперь, он попал в струю. Определенный лексикон типа «конкретно» и «в натуре» давал ему возможность покрасоваться на публику.

              Вот как раз это я хорошо помнила.
- Заметь, Ксюша, - Артем поднял вверх указательный палец. - Это только мое предположение, сам Гольдман никогда такого не говорил. Кажется, не так давно этот самый вор умер от туберкулеза. Миша за ним трогательно ухаживал, находил самых лучших врачей, но ничего уже не помогло. Ты ведь знаешь, что у воров в законе не может быть никакой собственности?
              Я молча кивнула, и Артем продолжил:
- Вскоре после смерти этого вора, Миша занервничал, стал поговаривать об отъезде на историческую родину. А я, теперь уже задним числом, подозреваю, что все добро, накопленное непосильным воровским трудом, перешло к Мише. Это именно то, что он хотел нам с Виталиком подсунуть. Видимо, считал, что мы безопаснее, или порядочнее, чем кто-либо другой… - Артем помолчал. - Как оказалось впоследствии, он был прав. Но это его не спасло. Ну что? Выудила какую-нибудь ценную информацию? – закончил он свое повествование.

              Я неопределенно пожала плечами и спросила:
- А где жил этот вор?
- Там же, где живут все лучшие люди, - Артем ухмыльнулся, - В Москве, но адреса я не знаю.
               Все надо обдумать, как следует. Москва останется на крайний случай. Несколько дней я, оставив своего подопечного на Артема, прогуливалась по всем известным мне местам, которые мог посещать толстый Миша. Бесполезно. Противники тоже несколько поутихли. Наверное, пришли к выводу, что у Виталия искать без толку. Оставалась Москва.

Часть 3


         Чтобы работа не была подобна поискам иголки в стоге сена, я навестила родственников покойного Гольдмана. Пришлось присутствовать на его похоронах, поэтому вдова знала меня в лицо и без проблем впустила в квартиру. Придав лицу, соответствующее случаю, печальное выражение, я начала на предельно жалобных нотах:
- Мне очень неловко просить вас об этом, но гм…, у одного моего родственника туберкулез. На том приеме… ну, после которого… - я печально вздохнула, - Михаил Иосифович обещал дать телефон какого-то известного московского врача. Но вот, не успел, - снова прервав  речь жалобным вздохом, я, наконец, сформулировала просьбу. - Вы случаем не сможете мне помочь в этом?
- Смогу, - также печально ответила вдова. - У него в Москве был один знакомый, - она замялась, а я, зная ситуацию, сделала вид, что не заметила ее заминки. - Так вот, он лечился от того же самого. Сейчас. Подождите минуточку.
              Из подъезда я вышла счастливой обладательницей телефона известного московского врача-пульмонолога – Самойловича  Валентина Дмитриевича. Теперь осталось поставить Артема в известность о моей намечающейся поездке в Москву.

              В офисе его не оказалось, а секретарша сказала, что они  уехали смотреть коттедж. Где же они еще могут быть! И как я забыла! Виталий совсем недавно закончил постройку роскошного коттеджа в пригороде, теперь ожидается приезд какой-то звезды столичного дизайна для оформления интерьеров. Попросив дежурную машину закинуть меня туда, я впервые увидела это грандиозное строение. Оно и вправду оказалось солидным. Три этажа с многочисленными башенками и балкончиками возвышались над землей. Под землей наверняка тоже было много чего. Я не спеша, прогуливалась по пустым комнатам, представляя, как тут все будет симпатично и, одновременно, разыскивая хозяина. Кажется, кроме нас в доме никого не было. Вокруг царила тишина. Вскоре мне послышались голоса, и я двинула в ту сторону. Но, подойдя ближе и уловив тему разговора, решила не показываться. Пожалуй, нелишне услышать, что они обо мне думают.

- Слишком много совпадений после ее прихода к нам, - сказал Виталий. Это  было первое, что я услышала.
- Между прочим, она сюда не просилась. Ты сам ее пригласил, - ага, это – Артем, защищает, значит. Я совсем притихла около приоткрытой двери, даже дышать перестала.
- Может, у нее с этим все заранее продумано было… - с этим, это с кем интересно? Но, увы, я не слышала начала разговора.
- То есть, ты хочешь сказать, что на самом деле они нашли общий язык в комнате отдыха. А про то, что она его кинула и смылась, туфта? – все ясно, «этот» - замнач. Мне стало смешно. Вот уж с кем  я ни в коем случае не стала бы даже пытаться найти общий язык.
- Возможно, - неопределенно ответил Виталий. - Конечно, мне хотелось бы ошибиться… А кстати, чем она сейчас занимается?
- Я ее озадачил поисками Мишиного товара.

              Значит, Артем мне сказал правду. У них его нет.
- А если найдет, неужели думаешь, что не полюбопытствует, что это такое? Нашел, кого отправить на поиски, – недовольно заметил Виталий.
- Полюбопытствует, конечно. А что, у тебя есть лучшие кандидатуры для этого? Ты кому-нибудь вокруг веришь на все сто? – в голосе Артема уже явственно сквозило раздражение.
- Только тебе, - примирительно сказал мой шеф. - Что-то ты ее уж больно защищаешь, понравилась?
              Я навострила уши. Разговор оказался еще интереснее, чем я предполагала вначале.
- Тебе-то что? У нас с тобой разные вкусы, - зло бросил Артем.
               Не успела я хорошенько обдумать эту странную фразу, как послышались шаги. Я осторожно попятилась в другую комнату. По пути сюда я успела заметить, что комната была проходная. Так что путь к отступлению у меня был. Осторожно выскользнув из опасной зоны, я вернулась к входу и, громко потоптавшись там, позвала:

- Ау, есть тут  хозяева?
- Очень даже есть. Что-нибудь случилось? – в дверном проеме появился Артем.
- Не то, чтобы случилось, просто хотела посоветоваться. В офисе тебя не было, пришлось брать машину и ехать сюда, - я рассказала ему о своих изысканиях. - Врач должен знать, где жил авторитет. Наверняка на дому его лечил. Попробую там поискать.
- А ты не думаешь, что там теперь живут его коллеги, и они вряд ли встретят тебя с распростертыми объятиями.
- Ну… Что-нибудь придумаю, - не совсем уверенно ответила я.
- Может, поедем вместе? – неожиданно предложил Артем.

              Я задумалась. После всего услышанного, его предложение могло быть вызвано двумя прямо противоположными причинами: как беспокойством за меня, так и внутренним согласием с Виталием.
- По-моему, здесь тоже не очень спокойно. Кому-то надо остаться, - заметила я.
- Мне кажется, твои коллеги поняли, что у нас ничего нет и успокоились. К тому же здесь недалеко, обернемся за один день. Завтра приезжает какой-то великий дизайнер, Виталику будет, чем заняться, а я к нему кого-нибудь пристрою для подстраховки.
- Ну ладно, - нехотя согласилась я. Выхода все равно не было.

 
               На следующее утро, совсем рано, мы с Артемом выехали в столицу нашей родины. Сделав вид, что еще досыпаю, я раздумывала над несколькими вещами. Для разминки мысленно повторила предложение: «У нас с тобой разные вкусы». Разные в смысле блондинки или брюнетки, худые или толстые? Или принципиально разные? Эта мысль  так раззадорила, что я открыла глаза. Это было сразу же замечено Артемом, и он начал меня пытать, как я планирую действовать. Хорошо продуманного плана у меня пока не было. Все зависело от того, что скажет врач. А чтобы действовать убедительно, я прихватила с собой  удостоверение сотрудника ФСБ. Перед увольнением схлопотала выговор, предусмотрительно написав заявление, что потеряла его. В отделе кадров поахали, поохали, но что сделаешь, потеряла и все тут. Начало Артему понравилось, такие удостоверения действуют  на людей убеждающе.

               Место, куда мы приехали, оказалось дорогущей частной клиникой, совершенно не того профиля, какого ожидали. Она оказалась отстойником для желающих похудеть. Нас даже вначале не хотели пускать, но даже в закрытом виде, удостоверение сделало свое дело, и вот мы внутри. Пройдя по широкой аллее через довольно большой парк, по которому, не спеша, прогуливались худеющие, мы оказались около самого здания клиники. Если бы я не знала точно, где нахожусь, то решила бы, что это скорее роскошный отель. Самойлович являлся здесь одним из ведущих специалистов и в данный момент кого-то принимал. Секретарша вежливо попросила подождать. Мы с Артемом синхронно опустились в уютные кожаные кресла.
- Как Миша, однако, заботился о своем криминальном друге, - с легкой завистью проговорил Артем.
- Значит, было ради чего. Давай лучше подумаем, кто разговаривать будет ты или я?
- Давай, я, - сразу предложил он. - Женщин в таких ситуациях не очень воспринимают.
-
                Я молча кивнула. Все мужики – чертовы шовинисты. Неужели никогда не наступит такое время, когда вопрос не будет ставиться по половому признаку? Не успела я полностью проникнуться мечтами о светлом будущем, как дверь кабинета открылась, оттуда выпорхнуло небесное создание килограммов под сто пятьдесят, а на пороге возник импозантный представитель российской частной медицины и подчеркнуто вежливо пригласил нас войти.
- Чем могу быть полезен представителям наших доблестных спецслужб? – с безликой улыбкой поинтересовался он.
- Вы можете быть нам полезны в связи со смертью гражданина Гольдмана Михаила Иосифовича, - сухо сообщил Артем.
               «Браво!» - мысленно поаплодировала я ему. Врач артистически всплеснул холеными руками и воскликнул:
- Да что вы говорите? Он умер? Давно?
- Недавно. Его отравили, - хладнокровно импровизировал мой напарник. - А как вы понимаете, убийство требует  тщательного расследования. Вот мы и изучаем круг его знакомых.

               Я, сделав суровое лицо, обшаривала взглядом шикарно обставленный кабинет.  Интересно придет ли в голову этому умному доктору всяческих наук, что ФСБ не занимается убийствами бывших уголовников. Слава богу, кажется, не пришло. Наша официальная настойчивость произвела должное впечатление. Он суетливо сказал:
- В общем-то, мы не были близко знакомы. Он обратился ко мне в связи с болезнью одного своего… - доктор закашлялся, оттягивая неизбежную формулировку. Ему явно не хотелось прояснять ситуацию, но делать было нечего, - гм, знакомого…
- Мы в курсе дела, что у гражданина Гольдмана были связи в криминальной среде и в частности… - Артем сделал небольшую паузу. Я так и не поняла, знал ли он, как зовут этого вора в законе или так артистично сыграл.
- С Коняхиным Валерием Васильевичем, - тяжело вздохнув, обреченно закончил предложение доктор.
- Вот-вот, именно о нем я, то есть мы, - сразу поправился Артем, - хотели бы поговорить.
- Что о нем говорить? Обратились они ко мне, когда было поздно. Я уже ничем не мог  помочь, хотя искренне пытался. Понимаете, приходилось ездить к нему домой. Здесь же у нас – приличная публика. Меня бы неправильно поняли. Но, как врач, я должен помогать всем людям, существует ведь клятва Гиппократа! - высокопарно закончил  свою речь Валентин Дмитриевич.
- Да-да, конечно, надо думать эта помощь была о-ч-чень хорошо оплачена гражданином Гольдманом. Вы вообще не имели права заниматься таким лечением, но брали за это оплату и, естественно, не платили с нее налогов. У вас будут большие проблемы, - Артем полностью вошел в образ. Мысленно аплодируя ему, я продолжала молча сурово взирать на съежившегося  доктора. Мой напарник продолжал требовательно гнуть свою линию. - Рассказывайте когда, где, сколько раз вы  встречались с вором в законе Коняхиным, - и добавил несколько мягче: - Может быть, если вы нам поможете, это несколько смягчит вашу очевидную вину…

              Слушая эту пародию на допрос, я тихонько подошла к открытому окну и стала любоваться, открывшимся симпатичным пейзажем. Глаза перебегали с изящных, выкрашенных бежевой краской скамеечек на элегантные клумбы с фонтанами, наверняка оформленные ландшафтным дизайнером, затем изучила подстриженные на английский манер кустики, взгляд переходил все выше… За  забором не было видно высотных домов. Я не очень хорошо знала Москву, но, из увиденного, сделала вывод, что клиника находится где-то в центре, и окружена относительно старыми особняками  с покатыми крышами, на которые выходили маленькие чердачные окошечки.
              В одном из них что-то блеснуло, или мне показалось? Вспышка повторилась. Я оглянулась и онемела. По стене, медленно подбираясь к врачу, ползло маленькое красноватое пятнышко лазерного наведения оптического прицела.

- Ложись! – не своим голосом гаркнула я и резко оттолкнула Артема, который стоял ближе ко мне.
- Что-нибудь случилось? – вежливо осведомился, ничего не понимающий, Валентин Дмитриевич. До него явно не дошел смысл моего окрика.  - Сейчас…
              Одним махом я перепрыгнула через стол, пытаясь сбить врача на пол. Выстрела, конечно, слышно не было. Только его тело под моими руками как-то неожиданно обмякло, и он молча стал заваливаться на бок. На правом виске виднелось аккуратное маленькое отверстие – крови почти не было. Подбежал Артем.
- Вот черт, - пробормотал он, растерянно глядя на меня. - Что этот снайпер, не мог подождать несколько минут? Все шло так хорошо.
- Правда, все шло здорово. Ты молодец, - похвалила я его. - У нас есть несколько минут. Давай по-быстрому посмотрим в столе, может, найдем что-нибудь интересное. Ему, - я кивком показала на тело, - уже никто и ничем не сможет помочь.

               Я покосилась на окно. Если этот снайпер на чердаке понял, зачем мы здесь, то через несколько секунд наша парочка вполне может составить компанию безвременно почившему вальяжному доктору. Поэтому я посоветовала Артему не попадать в зону обзора. Вот так, ползая на карачках вокруг  письменного стола с сидевшим за ним свеженьким трупом, мы попытались найти какие-то записи или бумаги, которые смогут нам хоть чем-нибудь помочь. В итоге, прихватили с собой книгу посещений, записную книжку и настольный ежедневник. Все это Артем распихал по карманам. Затем, носовым платком покойного я протерла все, чего мы могли случайно коснуться.
              Прежде, чем подняться, я снова украдкой посмотрела на чердачное окно. Там уже ничего не поблескивало. Значит, нас еще не заказали, хотя ощущение, что кто-то продолжает пристально наблюдать за нами, не отпускало ни на минуту.
- Вашего начальника только что застрелил снайпер, - выходя, сообщил Артем секретарше. - Вызывайте милицию.


              После этого мы быстро слиняли. Нам точно не стоило ждать встречи с представителями  правоохранительных органов. Как только мы сели в машину, я показала, из какого дома стреляли и предложила:
- Давай, отгони машину куда-нибудь за угол, а я схожу на чердак. Вдруг, там есть что-нибудь интересное.
               Артем согласно кивнул, и я нырнула в арку старого особняка. Ощущение чужого присутствия, устойчиво оставалось. Я оглянулась по сторонам, но ничего особенного, что могло бы привлечь внимание, не заметила. При ближайшем осмотре дом оказался в совершенно непрезентабельном состоянии, а подъезд был еще хуже. На полустершихся ступеньках вполне можно сломать шею, поэтому поднималась я медленно и осторожно. Преодолев три этажа, увидела одинарный пролет, который заканчивался маленькой площадкой и лесенкой, ведущей на чердак. Там даже дверцы не было. Я подошла ближе, с чердака пахнуло пылью и старым деревом стропил. Нужное окошко отыскала моментально. Перед ним было значительно чище, а в одной из створок не было стекла, но больше – никаких следов. Возможно, если бы я была криминалистом, то при наличии специальной техники, мне  удалось бы что-нибудь раскопать, а так…
               Артем в машине за углом листал записную книжку Самойловича. Я плюхнулась на переднее сиденье и сообщила:

- Увы, лежбище снайпера я нашла, но больше ничего. Как у тебя?
               Он неопределенно пожал плечами.
- Да так. Может, и нашел, - Артем ткнул пальцем в лист записной книжки.
               Я глянула туда. На листе значилось: Мих. Иос. Гольдман, телефоны, а в скобках К.В.В. и какие-то сокращения. Было похоже, это именно то, что мы ищем. Но возникал вопрос, как расшифровать эти краткие каракули.
- Ты хорошо знаешь Москву? – поинтересовалась я.
- В общем, да. Я здесь учился.
               Надо же, мы с Артемом довольно долго знакомы, какое-то время вместе работаем, а я практически ничего о нем не знаю. Сейчас вполне подходящий момент.
- А где?
- В дипломе написано – переводчик, правда, военный, - он фыркнул. - Хотя, как видишь, работаю не по специальности.
- Делаю вывод, что мы почти коллеги, - констатировала я.
- Ну… - неопределенно промычал Артем, - может быть, в какой-то отдаленной степени…
- Хватит баки-то забивать, - обиженно буркнула я. - А какие языки? Там же не одному учат. На английском я и сама вполне сносно объясниться могу, не зря в школе… ну и в другом месте хорошо училась.
- Восточные, ну и само собой английский, здесь ты права.
- Ладно, - вздохнула я. - Завяжем с этим. Я  Москву знаю плохо. Так что, полностью доверяюсь тебе в этом вопросе. Давай предположения.
- Попробую.

              Мы немного попетляли по городу, следуя вариантам Артема. Но искомую квартиру нашли далеко не с первой попытки. Дом оказался на окраине, правда, вблизи от метро и довольно новый. Там был даже домофон. Но не успели мы начать переживать по этому поводу, как выяснилось, что его уже успели доделать народные умельцы. Обстановка в лифте тоже настраивала на то, что у нас все получится. Стены были исписаны так плотно, что не нашлось свободного сантиметра, если захочешь добавить туда что-нибудь еще. Значит, публика здесь жила соответствующая. В данном случае, это было просто прекрасно.
              Лифт с одышкой и надсадным кряхтением остановился на шестом этаже. Нужная квартира сразу бросалась в глаза. Сложно было не заметить громадную сейфовую дверь, с которой бахромой свисали содранные бумажки опечатки. Мы переглянулись. Ясно – нас опередили. Но самое удивительное ожидало впереди. Артем через рукав куртки взялся за ручку двери, и она спокойно открылась, как бы приглашая войти. Быстро оглядевшись по сторонам, мы проскользнули внутрь. После чего Артем сразу же высказал вслух нашу общую мысль:

- Даже если здесь что и было, то, наверняка, уже нет.
- Наверное, - без энтузиазма согласилась я. - Но, раз уж мы тут, давай хотя бы заглянем.
             После чего наше любопытство отчасти было вознаграждено. Стало ясно, в квартире побывали коллеги Коняхина по зоне. Такой разгромный обыск могли учинить только они. В некогда шикарной квартире, а то, что совсем недавно это была шикарная квартира, сомнений не было, теперь не осталось ни одной целой вещи. Все было поломано, изодрано на такие мелкие куски и клочья, какие трудно себе представить. Стало понятно, искали они то же самое, что и мы. И не нашли. Это тоже было очевидно.
- Ну что, поехали отсюда? - вздохнув, предложил Артем. - Здесь нам уже делать нечего, а дома с модным дизайнером познакомишься.
             Через несколько минут машина взяла курс домой.
- Во всей этой галиматье утешает только одно, - констатировала я.
- Что же это? – хмыкнул Артем.
- Если они не нашли, то у нас еще есть шанс. И этот шанс не в Москве, а дома. Когда вернемся, я еще раз попробую пошарить насчет Миши. Наверное, то, что все ищут все-таки где-то у него.
- Ты упустила один момент, - неожиданно прервал мои умозаключения Артем.
- Какой?
- Зачем было убивать доктора, если у этого вора ничего не нашли?

              Я помолчала, обдумывая ситуацию. Артем был прав – что-то здесь не состыковывалось. Я бросила на него косой взгляд. Он ухмылялся уголком рта. Значит, какая-то версия у него уже была, и он ждал, когда я проявлю любопытство. Пожалуйста, проявлю, мне не жалко:
- Давай, выкладывай свою гениальную версию.
- За товаром охотятся две компании, - охотно начал он. – Они совершенно не связаны между собой. Одна – бывшие коллеги, кому принадлежал общак. И, по всей видимости, это они в квартирке такой шмон устроили. Вторая – наши земляки, те, кто убили, твоего любимого Мишу, в этом я не сомневаюсь. Именно их человек убил Самойловича. Он, наверное, еще не знал, что в квартире ничего нет. Если бы знал, то доктор был бы жив. Так что, приходим к печальному выводу, Ксюшенька. Наши земляки, ну очень опасные люди. Запустили свои щупальца даже в столицу нашей родины…
- Зря смеешься, - недовольно пробурчала я. Неприятно было сознавать, что Артем сообразил все гораздо быстрее меня. Это унижало мое, не столько женское, сколько профессиональное достоинство.
- Какой уж тут смех, - я снова украдкой покосилась на Артема. Он и, правда, уже не улыбался. - В самом деле, попробуй завтра еще раз покопать насчет Гольдмана. Тут и простое незнание уже становится слишком опасным.


              Домой мы вернулись вовремя. Вернее, почти вовремя. Прием московской звезды близился к завершению и проходил в бывшем Мишином, а теперь даже не знаю чьем, ресторане. Публика была примерно та же, что обычно. Почти всех я знала в лицо. Правда, моего бывшего замнача не наблюдалось, видимо, искусство не его профиль, а вот депутат активничал за всех. Оно и понятно, депутаты просто обязаны быть культурными. Московскую звезду звали очень нежно – Альберт. Так же нежно она и выглядела. Легкий макияж подчеркивал и оттенял нежную Альбертову красоту, вьющиеся локоны продуманно спадали на плечи. Ну и само собой, кольца, серьги и прочие украшения завершали звездный облик. Я прикусила губу, чтобы не фыркнуть в голос. Но местный бомонд находился в полном щенячьем восторге. Альберт был  окружен трепетным вниманием не только женщин, но и мужчин. К тому же, я заметила, что ему явно больше льстило как раз последнее. Что ж, у каждого свои недостатки, так же, как и достоинства, решила я, пытаясь беспристрастно оценить красавчика – дизайнера.

               Так как меня не очень привлекало более близкое знакомство с залетной московской звездой, я тихо сидела в уголке, автоматически отмечая передвижения присутствующих. Вот вошел Артем, отпустил охрану Виталия. В ней уже не было необходимости, так как мы вернулись. В отличие от меня, он вообще не пошел знакомиться с Альбертом  и смотрел на него с нескрываемой неприязнью. С чего бы это? – отметила я про себя. Ведь они никогда не встречались до этого вечера. Да и в машине Артем говорил про дизайнера вполне нейтрально. И вдруг такая неожиданная и совершенно явная неприязнь.

               Я посмотрела на Виталия, захотелось узнать, как он воспринимает такое неоправданно отрицательное отношение к приглашенному нежному красавчику.  В последний момент я успела заметить, как Виталий отводит смущенный взгляд от Артема. За все время, что я проработала с ними обоими, никогда не видела, чтобы Виталий так конфузился от взгляда  собственного брата. Честно говоря, вообще не замечала, что он такой стеснительный. В замешательстве, я снова уставилась на Виталия. И тут все стало ясно. Мой драгоценный шеф смотрел на залетную московскую звезду с тем выражением, с которым смотрят мужчины на понравившуюся им особу противоположного пола. Я сразу опустила глаза и стала внимательно изучать испанскую плитку под ногами. Не хотелось, чтобы Артем увидел, что я все поняла. К тому же близился ответственный момент завершения вечера и расползания гостей и хозяев, в который я опять же не стала вклиниваться. Эти трогательные прощания меня совершенно не касались.

               Пока я отвлекала свой смущенный взор красотами испанской плитки, пропустила момент, когда ко мне подошел Артем. Он очень ловко воспользовался моментом.
- У тебя такой усталый вид, просто спишь на ходу, - заботливо сообщил мне непосредственный начальник.
- Пожалуй, и правда устала, - решив подыграть, я посмотрела на него ясными, ничего не понимающими глазами и сладко зевнула.
- Езжай домой, отдохни, - Артем протянул мне ключи от своей машины. - Я тут сам за всем присмотрю.
              Все ясно, сам хочет по-тихому сладкую парочку сбагрить, чтобы никто ничего не понял. Ради Бога! Не буду ему мешать и ломать игру своими глубокомысленными выводами. Я встала, слегка потянулась, всем своим видом изображая крайнюю степень усталости, и двинулась к выходу. Неужели Артем не понимал, или не хотел понять, что, если я сегодня ничего не заметила, то впереди у меня уйма времени для этого.


               Я поставила машину Артема прямо под окнами,  боясь, что какому-нибудь отморозку придет в голову угнать ее или покорежить, и с удовольствием нырнула в ванну. Пристрастия Виталия меня ничуть не касались и не трогали. Забавно, но не более. В данном случае, больше жаль Артема. Он так переживал по этому поводу и прикладывал столько сил, чтобы скрыть сей факт даже от ближайшего окружения, поэтому я  решила не показывать вида, что догадалась обо всем.
               Всю ночь мне снились какие-то тревожные сны. Это не были кошмары. Проснувшись утром, я даже не смогла вспомнить, что именно мне снилось. Но ощущение тревоги и надвигающейся опасности утром стало сильнее. Я лениво потянулась в постели и позвала:

- Даша! Скажи мне, что я ошибаюсь.
                В ответ – тишина. Конечно, не будет же ангел по первому требованию болтать со мной. У нее, наверняка, есть дела и поважнее. Надо вставать и возвращать машину. В этот момент  звякнул телефон:
- Алле, - игриво промурлыкала я.
- Если проснулась окончательно, то приезжай на коттедж, а то мне машина нужна, - по голосу Артема я поняла – человек с утра не в духе.
- Не волнуйся, уже еду, - игривость сразу же испарилась из моего голоса. Не стоило его дразнить человека, который уже с утра на взводе.

               Через полчаса я уже была, где приказало начальство. Артем взял ключи от машины, недовольно зыркнул на меня и сразу ушел. Увидев кислую физиономию Виталия, сразу поняла, что разговор у них был не из приятных. Нежный Альберт эффектно раскинулся в кресле и смотрел на меня красивыми, но печальными глазами. Вздохнув, я решила попытаться поднять настроение влюбленным.
- Ну что вы все такие грустные? Такой прекрасный день, солнышко светит, а вы кукситесь, -  улыбнувшись во все тридцать два зуба, я бесцеремонно плюхнулась на подлокотник кресла, в котором томно восседала звезда, и попросила: - Альберт, я так увлечена интерьером. Вот хочу дома ремонт сделать, - скромно умалчивая о том, что вся моя квартира спокойно уместится в небольшой коттеджной ванной для гостей. - Я была бы вам так благодарна, если расскажете, что планируете здесь сделать. Может быть, что-нибудь из ваших полезных советов я использую у себя.

               Звезда сразу же ободрилась, расцвела от банальных комплиментов и стала посвящать меня в тонкости отделки коттеджей. Вскоре я даже зауважала Альберта. Было видно, что в своем деле – он прекрасный специалист, и все его идеи слушала с большим интересом, даже переспрашивала и задавала вопросы. Виталий тоже остыл и посматривал на меня с благодарностью. День пролетел мило и совершенно незаметно. А вечером Виталий сообщил, что мы едем ужинать в «Сакуру».


               «Сакура» был очень дорогой и единственный в нашем городе японский ресторан. Он располагался на верхнем этаже самого крупного офисного центра. По внешнему оформлению «Сакура» чем-то напоминала останкинское «Седьмое небо», только располагалось на высоте не более двенадцатого этажа. Внутри все было выдержано в минималистском японском стиле: очень низенькие сиденья, или полное их отсутствие,  столики, жалюзи на окнах, для желающих создать интим, какие-то драконы на стенах. Восточная негромкая музыка в относительно европейской обработке, казалось, лилась отовсюду, услаждала слух посетителей. Говорили, что шеф-повар там действительно японец. Самым неприятным моментом посещения оказалось требование менеджера ресторана снять обувь. Хороша же я буду, босиком по залу скакать, если что случится. Поэтому горячо стала убеждать администратора, что я тут не для удовольствия, а по долгу службы. Девица слушала очень внимательно и, в течение всей моей речи, согласно кивала головой. Ее лицо казалось мне знакомым. Было видно, что и она узнала меня, но где встречались, ни я, ни она так и не вспомнили. Администратор сжалилась надо мной и усадила прямо около входа, но зато в обуви.

           После всего, что я вчера узнала, даже, несмотря на мое наплевательское отношение к данному вопросу, мне все-таки было неуютно. Стало понятно, почему Виталий всюду появлялся со мной, незаметно наводя окружающих на мысль, что я его любовница. Этим же объяснялось и его сверх корректное отношение. Почему бы ни относиться вежливо к тому, кто тебе по барабану. Конечно, быть ширмой неприятно, но если внимательнее присмотреться, то в этом тоже можно найти свои преимущества. Я хихикнула своим мыслям и поудобнее устроилась на низком сиденье.

Часть 4


         Виталий с нежным Альбертом удалились в отдельный кабинет. Я мысленно попыталась представить себе такие отношения, но это снова вызвало рефлекторную улыбку, и я постаралась переключиться на другое. Ухмыляющаяся одинокая девица, сидящая  в дорогом ресторане, может вызвать у окружающих совершенно определенные мысли. Новые знакомства мне сейчас были абсолютно не нужны. Я пила кофе, не сводя глаз с закрытой двери кабинета. Мысли вернулись в старое русло – любопытно все-таки, чем они там занимаются?

             В кабинет, постучав и низко кланяясь, вплыл официант, вскоре он, пятясь, выплыл обратно и засеменил на кухню с заказом. Я присмотрелась к нему. Он явно не был японцем, но обучен под восточного слугу образцово. Интересно, сколько им платят за такие гимнастические упражнения. Кофе закончился, и меня обуяла тоска. Понятно, что мою еду приплюсуют к счету Виталия. Но экзотические блюда местного приготовления вызывали большие сомнения, поэтому я заказала еще стакан сока с жареными орешками и на этом остановилась. Мимо меня чинно проходили посетители, и сновал обслуживающий персонал.

              В какой-то момент внезапно показалось, нет, скорее, почувствовала, на себе чей-то тяжелый, неприязненный взгляд. Как колючий, холодный ветер он коснулся виска, слегка пошевелив волосы. Я осторожно огляделась, прощупывая глазами зал. Наверное, показалось. Глюки или мания преследования? Посетители жевали, негромко беседовали. Я поймала на себе несколько заинтересованных взглядов. Но это был обычный сканирующий мужской обзор. Я в корне пресекла это легкое кокетство, обдав источники ледяным презрением. Видимо, они сразу примерзли к сиденьям, потому что больше не смотрели в мою сторону. Еще один такой же одинокий посетитель, как я, тихо беседовал по мобильнику. Они только начали появляться, были большой редкостью и предметом зависти окружающих. Но он вообще не смотрел в мою сторону. Придя к окончательному выводу, что мне все это просто почудилось, я отогнала прочь дурные мысли и постаралась настроиться на отдых, расслабляясь по привычной схеме.

              Лениво пожевывая соломинку, я размечталась о том, как закончится вся эта эпопея, и я, накопив к тому времени приличную сумму, смогу взять отпуск и поехать отдыхать в какую-нибудь экзотическую страну, как вполне состоятельная женщина. В качестве гостя, а не жалкого секьюрити, буду сидеть в дорогом ресторане, есть изысканную еду… Одна? Эта мысль несколько вывела меня из радужного состояния. Я поерзала на неудобном сиденье. И как это японцам удается даже отдыхать на них?

               Несмотря на фривольные мысли, сами собой возникающие в голове, мой взгляд не отрывался от закрытой двери кабинета. Неожиданно странный звук достиг моего слуха. Казалось, что кто-то там, внутри, разбил стекло. Первая мысль, была – разбили что-то из посуды. Нет, звук был более громким и сильным. В районе солнечного сплетения моментально зашевелилось предчувствие чего-то страшного. Не зря ночью и утром меня преследовали нехорошие предчувствия. Показалось, что люди вокруг начали двигаться, как в замедленной съемке. Я слегка потрясла головой, стряхивая наваждение, и бросилась к кабинету.

               Решив, что стучать в такой ситуации не стоит, я резко рванула дверь и буквально прыгнула внутрь. На полном автомате, еще по пути, выхватила пистолет. Боковым зрением увидела, как позади меня уже толпится народ, стараясь узнать, что же там происходит? А происходило нечто невообразимое. Виталий умудрился чем-то выбить стекло большого окна, доходящего до пола, и теперь стоял, слегка покачиваясь на самом краю подоконника на высоте двенадцатого этажа. Лица его я не видела, а он просто стоял и смотрел вниз. Он же абсолютно нормален, если не считать сексуальных предпочтений. В конце концов, это не мое дело. Я небрежно сунула пистолет в сумку. Вряд ли он пригодится в этой ситуации.
- Виталий, – тихо позвала я.

               Он не отреагировал, даже не повернул головы. Я скосила глаза в сторону. Нежный Альберт совершенно спокойно сидел возле стола и продолжал жевать, уставившись в одну точку странным, невидящим взглядом. Казалось, он полностью погружен в себя. Закралась страшное подозрение – вдруг они наркоманы и укололись какой-нибудь гадостью. Но я сразу же отогнала эту мысль. Если Виталий был одним из них, я бы наверняка заметила. Хотя не знала же я некоторых его предпочтений до вчерашнего вечера. Каждый человек до конца не познаваем.

                В зале ресторана повисла зловещая тишина. Казалось, даже шум улицы, несмотря на разбитое окно,  не достигает этого островка ужаса. Только таинственная восточная музыка, казалось, звучала все громче… А может, и вправду не было шума улицы, может люди внизу заметив, как разбивается окно, тоже стояли, как вкопанные, задрав головы с ужасом ожидая кровавой развязки?
- Альберт, - сделала я еще одну попытку.
              Эффект тот же – ноль внимания. Я слегка повернула голову и почти шепотом попросила:
- Кто-нибудь, вызовите скорую.

             Через несколько секунд за спиной услышала удаляющиеся шаги. Кто-то пошел звонить, но я было ясно – они не успеют. Очень медленно и осторожно я приближалась к окну,  боясь одним резким неверным движением спугнуть Виталия. Ведь буквально миллиметры отделяли его от неминуемой смерти.
- Виталий, – снова тихо обратилась я к нему, - у вас завтра важная встреча, вы же  хотите, чтобы она состоялась…
               В этот момент в его кармане зазвонил мобильник. Странно, вроде бы он только собирался его приобрести. Если мой голос совершенно не действовал, то мелодичный телефонный звонок, казалось, вывел его из состояния транса. Виталий медленно опустил руку в карман и молча поднес аппарат к уху. Решив, воспользоваться моментом, я изо всех сил рванулась к нему. Мгновенье вначале растянулось. Казалось, воздух стал плотным и тягучим, пытаясь удержать меня. Мобильник выпал из руки Виталия и, стукнувшись о край выбитого стекла, отлетел в сторону. Теперь мгновенье вдруг сжалось до каких-то микросекунд, и они стали последними в его жизни. Виталий сделал последний шаг в пустоту...

              Откуда-то сзади, сбоков, даже снизу послышался общий выдох, похожий на стон. Он нарастал, становился сильнее, давил на уши. Честно говоря, я даже не могла понять, присоединился ли мой голос к этому погребальному хору или я молчала?

              Гипотетический вопрос остался и теперь навсегда останется без ответа. А я, почти так же, как Виталий, подошла к краю и осторожно заглянула вниз. Толпа, собравшаяся внизу, подняла общее лицо и, наверное, с интересом посмотрела на меня. С высоты двенадцатого этажа мне было не очень хорошо видно, но показалось, они ждут, что я буду следующей.
              Тело Виталия лежало на асфальте, странно и неестественно выгнувшись,  напоминая сломанную злым ребенком куклу. Руки, ноги были как бы сами по себе, как  запасные части  совсем недавно единого организма. По спине пробежал неприятный холодок. Снова показалось, что за мной кто-то пристально наблюдает. Я внутренне поежилась и медленно отступила в комнату. В ресторане снова повисла гнетущая тишина, которую неожиданно нарушила мелодия. Я не сразу сообразила, что это опять зазвонил мобильник, который Виталий уронил перед тем, как сделать последний шаг. Поискав глазами, я увидела, что телефон валяется почти у ног Альберта, про которого в тот момент все забыли. А он с маской полной благостности на лице продолжал сидеть за столом, уставясь невидящим взглядом в пространство. Казалось, ничто не могло поколебать его внутреннего умиротворения. С ним тоже явно что-то было не так. Но стоило мне сделать шаг в сторону мобильника, как Альберт вышел из состояния ступора, мгновенно вскочил и быстро поднес аппарат к уху. Уже через секунду его отстраненный взгляд остановился на мне. В этом взгляде не было ни злости, ни ненависти, ни-че-го, он был совершенно пустой и ничего не выражающий. Просто зомби какой-то, мелькнула у меня в голове странная мысль.

              Альберт дослушал, медленно положил мобильник в карман, и также же медленно вынул из кармана руку. В ней уже поблескивал небольшой пистолет, с которым он двинулся ко мне. Было ощущение, что все его действия запрограммированы кем-то извне. И этот кто-то  только что отдал приказ убить меня. Я тут же снова рванула из сумки пистолет. Масса толпы вновь ахнула одним общим стоном и попятилась вглубь.
- Альберт, – тихо и успокаивающе заговорила я, - пойми меня правильно. Я выстрелю первой. У меня это получится быстрее и лучше, чем у тебя. Убери оружие, и мы обсудим, что ты имеешь против меня, - я отодвинулась на несколько шагов.
              Под ногой противно хрустнуло стекло. Значит, я нахожусь уже в опасной близости от окна. Не стоит искушать судьбу и пятиться дальше. Глаз на затылке у меня нет, а поворачиваться к загипнотизированному субъекту спиной рискованно. Я вздохнула,  сняла пистолет с предохранителя и попыталась заглянуть в глаза Альберту, чтобы убедиться, произвело ли это на него должное впечатление. Его глаза по-прежнему были совершенно пусты и отрешенны. Их ровную гладь не потревожил ни малейший проблеск мысли. Было ясно, что все попытки убедить и что-то объяснить Альберту, абсолютно бесполезны. Он находился в таком состоянии, что никакое воздействие на него уже невозможно. Становиться очередной жертвой телефонного гипнотизера или таинственного маньяка мне совершенно не хотелось. Я подняла пистолет и сделала последнюю, отчаянную попытку спасти хотя бы жизнь Альберта, так как Виталию я уже ничем помочь не могла.

- Альберт, сукин сын, – громко и твердо сказала я, - сию же минуту отдай оружие. Ты       не умеешь им пользоваться и можешь кого-нибудь поранить или даже убить.
               Возможно, громкий голос и резкое обращение «сукин сын», преодолев какие-то мозговые барьеры, все же достигло заторможенных уголков его сознания. Альберт, как мне показалось, с некоторым удивлением осмотрелся, словно не понимая, где находится. Я уже собралась обрадоваться, но в ту же секунду, он вскинул свой маленький, почти игрушечный пистолет. «Наверное, «беретта», - машинально отметила я про себя и с четким автоматизмом, выработанным годами тренировок, не дожидаясь пули, как учили, выстрелила первой, и сразу упала на пол. В мои планы не входило убивать Альберта, поэтому я, не без внутреннего содрогания, все-таки это был мой первый опыт  стрельбы в живого человека, наблюдала, как пуля вошла ему в мякоть правой руки пониже плеча, как брызнула кровь. Альберт попятился, слегка покачнулся, но не упал. Это было странно. Он не был обученным и подготовленным для таких дел, а для нежного и утонченного дизайнера урок был слишком жестоким. Такой человек, как он должен, нет, просто обязан упасть на пол, рыдая, стенать и призывать всех вокруг помочь ему. Но этого не произошло. Наоборот, в лице Альберта что-то неуловимо изменилось. Из красивенького рекламного личика, оно превратилось в страшную и перекошенную маску смерти, к тому же забрызганную кровью. Медленно и неумело, он, переложив пистолет в левую руку. И снова направил его на меня.


               Надо добавить, что вся эта веселенькая ситуация разворачивалась на самом краю двенадцатиэтажной пропасти. Буквально через пару шагов позади меня она зияла угрожающей пустотой. Выхода не было. Я снова выстрелила. Теперь уже на поражение. Ответный выстрел Альберта прозвучал на доли секунды позже моего, поэтому для зрителей они слились в один. Но не для меня. Я точно знала, что выстрелила первой, и сразу метнулась под ноги Альберту. Легкий ветерок над головой показал, что поступила правильно. Его пуля прошла по воздуху примерно там, где должна была находиться моя голова, зато моя проделала дырку прямо посередине красивого гладкого лба Альберта. Он замер на несколько мгновений, а потом начал медленно заваливаться вперед. Мое тело под ногами, послужило ему трамплином, и, перелетев через  него то, что еще совсем недавно было модным московским дизайнером, последовало вслед за Виталием в небытие.

                Мне казалось, что все это тянулось века, а на самом деле – всего несколько минут. Снизу послышалась сирена подъезжающей машины. Я снова подползла к самому краю и посмотрела вниз. Скорая помощь. Поднявшись с пола и хорошенько отряхнувшись от приставших к одежде осколков, я побрела к выходу из кабинета, ставшего, в эти минуты, самым модным в городе трамплином по смертельным прыжкам. Мне удалось быстро выпихнуть любопытствующих и закрыть дверь у них перед носом. Я быстро огляделась. Скоро здесь будет милиция, пожалуй, нужно оглядеться повнимательнее. Вопрос первый – откуда у Альберта взялся пистолет? Вроде бы, они совершенно несовместимы. Я присела на его место и осторожно, едва касаясь, провела ладонью под низкой столешницей. Так и есть, просто классика. Пальцы наткнулись на липкие кусочки скотча. Решение пришло мгновенно. Ну, ее к черту, эту милицию. Попробуем сами разобраться, и сразу после такой умной мысли обрывки скотча перекочевали в карман.

               Теперь мне крупно повезет, если удастся найти наркотики или хотя бы место, где они лежали. Я нисколько не сомневалась, что без этой гадости не обошлось. Ну не могут два практически нормальных человека за короткое время превратиться в совершенно невменяемых без внешней причины! Быстро облазив все возможные места, где только можно было предположить размещение доз наркотиков, я пришла к выводу, что, вероятно, ошиблась. Никаких следов – ни крупинки, ни пылинки. С тяжелым вздохом я снова присела на низенькое сиденье и задумалась. Времени до приезда милиции оставалось совсем немного. Взгляд бесцельно ползал по столу. Все блюда, находившиеся там, были совершенно незнакомы. Да и порции какие-то уж очень маленькие, на мой взгляд.

              Неожиданная мысль вспыхнула, как молния. Все-таки они не были наркоманами. Значит тот, кто хотел убить одного из них, или обоих, мог подмешать какое-то зомбирующее вещество в еду! Если бы это была нормальная человеческая еда, можно было хотя бы попытаться уловить изменение вкуса. Но в японской кухне я не сильна. Черт их знает, какой здесь должен быть вкус. Придется судить исключительно по внешнему виду. Так, несколько плошек стоят практически нетронутые, значит, можно ими не интересоваться. А вот два блюда с остатками чего-то отдаленно напоминающего рыбу, порезанную тоньше листа бумаги, причем, необычного голубоватого оттенка. Совершенно не к месту я фыркнула, но это не помешало смахнуть несколько голубых лепестков в полиэтиленовый пакет. Я посмотрела на часы. Не прошло и пяти минут. Очень хорошо. От милиции ни слуху, ни духу. Кажется, я сделала все, что могла в данной ситуации. Можно выходить.

            Снизу снова послышалась сирена. Но в несколько другой тональности. Наша доблестная милиция тут как тут. Теперь будет все осматривать, опрашивать, исписывать килограммы бумаги, совать нос, куда не следует, и, наверняка, без толку. Пока они поднимаются сюда, осталось сделать один телефонный звонок – позвонить  Артему, сообщить о смерти брата и попросить подъехать с кем-нибудь из наших адвокатов.
             По пути сюда я видела, что телефон стоит прямо перед входом в зал, на столе администратора. Самой ее нигде не было видно. Я побежала к столу, молясь про себя, чтобы Артем был дома. В этот раз мне повезло, хотя, все в мире относительно. Как только в трубке послышался его голос, я сначала примолкла, не зная, как сказать такую страшную новость. Но, понимая, что все-таки придется, начала буквально выдавливать из себя по слову, как зубную пасту:

- Артем, мне очень жаль… Но случилось несчастье, - и замолчала, не зная, как перейти к  главному. - Виталий… гм… с Альбертом… - я снова запнулась.
- Можешь не напрягаться. Догадываюсь, что ты хочешь сказать, - голос Артема звучал  натянуто и неприязненно, только, причем здесь я? – Так что случилось?
- Они оба умерли, – выпалила я на одном дыхании.
             В трубке повисла гробовая тишина. Я даже засомневалась, слышал ли он меня, но  переспросить боялась.
-    Что-нибудь еще? – голос звучал с деревянной официозностью, из чего я сделала вывод, что Артему быстро удалось справиться с собой.
- Да, здесь милиция. Будет лучше, если ты захватишь с собой адвоката… - я хотела  добавить что-нибудь успокаивающее, но в трубке уже пошли короткие гудки. Вздохнув, с такой осторожностью положила ее на рычаг, как будто она была хрустальной.

                Сзади меня кто-то вежливо кашлянул. Даже не оглядываясь, поняла – кто и через плечо подала уже заранее подготовленные документы, включая разрешение на ношение оружия. За последние десять – пятнадцать минут я так устала, будто целый месяц без выходных, по двенадцать часов в день разгружала вагоны. У меня не было сил даже повернуться. Но, услышав шелест бумаги, все-таки заставила себя это сделать. Молоденький лейтенантик внимательно изучал мои документы, время от времени поднимая строгие глаза на сам объект. Я бросила на него косой взгляд и тяжело поплелась в сторону ближайшего сидячего места, без сил плюхнувшись на него. Лейтенант осторожно подсел рядышком. Я сухо и монотонно изложила ему официальную версию событий. В моем изложении все выглядело вполне пристойно.

              К моему шефу приехал известный московский дизайнер для оформления коттеджа. Они пошли поужинать и обсудить детали проекта. Меня при этом не было. Все остальное могли наблюдать все посетители ресторана. С моей стороны это – чистая самозащита.  Больше добавить к сказанному нечего. Молодой офицер задавал еще какие-то наводящие вопросы, я на них кое-как отвечала, стараясь облечь свои ответы в наиболее обтекаемую форму. Фоном беседы служили приглушенные голоса персонала, тихие шаги. В это вплетались еще какие-то еле слышные звуки. Внезапно я поняла, что рассказываю все как бы самой себе. Я ни разу не посмотрела на спрашивающего. Его как бы не существовало вовсе. Мои глаза разглядывали потолок, скользили по стенам, по все еще накрытым столам. Несмотря на почти полную отключку от действительности, я услышала, как в убаюкивающем, равномерном шуме возник новый звук – быстрые шаги.  Я замолчала и подняла глаза. Это был именно тот, кого ждала, как манны небесной – Артем с одним из адвокатов. Я быстренько перепихнула  завершение допроса на адвоката. Пусть займется тем, за что ему деньги платят и подошла к Артему. На нем просто лица не было.
-    Там все? – тихо спросила я, кивнув вниз.
-    Да, уже увезли, - голос его звучал неестественно спокойно.
- Поехали, по пути расскажу, что произошло, - предложила я.

             Артем неопределенно пожал плечами и направился к лифту, в подобной ситуации это должно было означать согласие. Я из последних сил заставляла себя двигаться за ним. В полном молчании мы сели в его машину. «БМВ» Виталия стояла почти впритык. Артем закурил.
-     Дай и мне, – неожиданно попросила я. Голос мой звучал хрипло и еле слышно.
- Ты же не куришь, - заметил он, но достал вторую сигарету, сам прикурил ее и протянул мне. В нормальном состоянии я бы оценила такой жест, как слишком интимный для приятельских отношений, но сейчас даже не обратила внимания.
             Глубоко вдохнув дым, я закашлялась так сильно, что даже слезы на глазах выступили. Несмотря на трагические события дня, Артем усмехнулся и, вынув у меня из пальцев сигарету, выбросил в окно.
- Не умеешь, не берись, – беззлобно пробурчал он и тяжело вздохнул.

             Если судить по тону, он не считает меня виноватой в гибели брата. В глубине души я ожидала этого и боялась. По сути, я не выполнила свою работу. Немного помолчав, я собралась с мыслями и начала рассказывать, как все произошло с момента нашего приезда в «Сакуру». Единственное о чем я не упомянула, это ощущение того, что за мной постоянно наблюдали. Доказательств этого у меня не было, а глюки  излишне нервной дамочки, во внимание приниматься не должны. В заключении я полезла в сумку и показала Артему кусочки рыбы, прихваченные со стола и скотч.
- Вот это вызвало у меня сомнение. Знаешь что это такое? – поинтересовалась я.
- Угу, называется фугусаси, - буркнул он равнодушно. Я посмотрела на него, как на оракула, - хотя постой, постой… - Артем задумчиво повертел в руках пакет. - Что-то я слышал про это. Завтра отдам проверить, а сейчас надо положить эту гадость в холодильник. Поехали.
               Я уютно устроилась на мягком сиденье и мгновенно провалилась в глубокий сон без сновидений. Организм включил защитный механизм.


               Проснувшись, в первый момент, даже не могла понять, где нахожусь. Ах, да, в машине Артема. Я выглянула в окно. Явно не мой дом.
- А где мы? – еще не совсем проснувшись, промямлила я.
- Около моего дома, выходи. Я поставлю машину, - Артем сказал это таким тоном, будто это было само собой разумеющимся.
               Первая мысль самостоятельной женщины – возмутиться таким шовинистическим отношением, как-нибудь сама в состоянии решать, где мне ночевать. Я уже открыла рот, чтобы выразить вслух свое отношение к этой проблеме. Но вторая мысль была более сдержанной, поэтому, тихо закрыв рот, я послушно выбралась из машины и, поеживаясь от вечернего холода, остановилась под фонарем. Комок ненависти ударивший в меня, был просто осязаем. Я чувствовала ее спиной, затылком, каждой клеточкой тела. Ощущение почти такое же, как в ресторане, только значительно сильнее. Я затравленно огляделась. Как и следовало ожидать, ничего и никого не увидела. Вдруг мой мозг, еще не окончательно пришедший в себя после сна посетила странная мысль: а если все, что происходит вокруг из-за меня? Вдруг здесь орудует какой-то мой личный враг, и все окружающие люди находятся в опасности именно из-за меня. «Даша, а ты что скажешь?» - задала я мысленный вопрос. В ответ – тишина. Наверное, в это время ангелы уже спят.

             От стоянки, не спеша, шел Артем. Я снова огляделась, хотя отлично понимала,  разглядеть что-либо вокруг, находясь в кольце яркого света, бесполезно. Демонстративно достав из сумки пистолет, я сунула его в карман куртки. Пусть тот, кто прячется в темноте, знает, что ответ на любое поползновение будет мгновенным и адекватным. Идя к подъезду, я продолжала украдкой поглядывать по сторонам. Внешне все было спокойно. То ли после  произошедшего у меня действительно возникла мания преследования, то ли неизвестный враг решил растянуть себе удовольствие. Если это так, он слишком самоуверен, а это качество до добра не доводит.

 
             Квартира Артема, как и следовало ожидать, оказалась большой, но на удивление уютной. Я вспомнила свою, мягко говоря, не очень обустроенную дыру, и мне стало стыдно. Как это принято, правда, неизвестно когда и кем, но мы сразу прошли на кухню.
- Давай свою тухлую рыбу,  – Артем небрежно бросил пакетик в почти пустой холодильник и разлил по чашкам кофе.
              Я сидела, уткнувшись взглядом в чашку. Кое-какие вопросы требовали уточнения, но, не решаясь их задать, я безмолвно изучала темную жидкость.
- Мне кажется, не стоит вмешивать в это дело милицию, – наконец вяло промямлила я, - будут подниматься  ненужные вопросы. Замять бы это дело как-нибудь…
- Тут ты права. Вопросов точно будет выше крыши… - Артем покосился на меня. Я смотрела на него, хлопая невинными глазами. - Кончай дурочку изображать, - не выдержав, прикрикнул он. - В конце концов, каждый человек имеет право на свои предпочтения… - и слегка покраснел, отводя глаза.
- Конечно, имеет, - бодро ответила я и ухмыльнулась. - Только не все относятся к этому так лояльно, как ты…

                Окончание фразы провокационно повисло в воздухе. Мое достаточно прозрачное предположение требовало ответа, и я его получила.
-    Если теперь имеешь в виду меня, то, например, ты, вполне в моем вкусе, – начал заводиться Артем.
             Слава Богу! Хоть здесь не прокололась.
- Как хорошо, что наши предпочтения совпадают, – промурлыкала я, наконец-то поднимая глаза от чашки. Сейчас это было именно то, что мне нужно – переключиться. Да и Артему это не помешает.
-

                Мне снился сон, скорее, даже не сон. Мозг просто продолжал работать, пока я спала,  подбирая информацию для обработки, которую я сначала воспринимала, как сон. По сути это были какие-то куски воспоминаний. Очередь в гостинице на работу к Гольдману. Мимо меня, уже выходя с собеседования, проходит девушка. Лицо ее мне знакомо. Вернее, тогда оно было мне совершенно не знакомо, но теперь я узнала ее. Это та самая администратор из «Сакуры». Какая блистательная карьера, однако! Мозг подкидывает следующее воспоминание. Прием, после которого и умер Миша Гольдман. Я стою в зале, осматриваясь вокруг. Передо мной проплывают знакомые и незнакомые лица. Роскошно и дорого одетые гости, строго – обслуживающий персонал и официанты. Мозг продолжал напряженную работу. Кроме больших столов, расставленных по классической схеме в форме буквы П в центре зала, в углах виднелись фуршетные столы. Официанты разносят на подносах напитки. Вот прямо перед моим носом мелькнуло знакомое лицо. Странно, что здесь делает администратор ресторана «Сакура»? Я опускаю глаза. На ней белая блузка и короткая черная юбка – форма официантки, на груди приколот бейджик с именем. Пытаясь пробиться сквозь пелену времени и сна, внимательно вглядываюсь в имя – Анжелика. Я внезапно просыпаюсь, открываю глаза и сажусь на постели.

               Анжелика… Анжелика там – один труп, Анжелика здесь – второй труп, даже два. Бывают такие совпадения? Администратор дорогого ресторана подрабатывает официанткой на каком-то приеме? Странно. Все странно. Из задумчивости меня вывел хриплый со сна голос Артема:
- У тебя что, бессонница?
- Нет, просто увидела сон, который меня, скажем так, взбодрил.
- Эротический? – фыркнул Артем.
- Интересно, почему у вас, мужиков, мозги только в одну сторону работают? – обиделась я. - Я тут напрягаюсь, даже во сне о деле думаю…
- А почему, находясь в постели с женщиной, я должен думать о чем-то постороннем?
- Я вот думаю об Анжелике, - загадочно сообщила я.
- А кто это? – Артем щелкнул зажигалкой, на мгновенье подсветив комнату.

               Почему-то я почувствовала себя неуютно. Снова возникло ощущение чужих, наблюдающих глаз. Я поежилась и нырнула под одеяло, стало спокойнее.
- Анжелика, – начала рассказывать я, - это администратор «Сакуры». Все никак не могла вспомнить, где я могла ее видеть. Но во сне вспомнила, что она была одной из официанток, обслуживавших тот самый прием. Ты не находишь это странным – администратор дорогущего ресторана и официантка в одном лице?
- Нахожу, - по темному квадрату окна медленно плыли легкие облачка дыма, - но самое интересное будет, если выяснится, что администратором она стала после того приема… - голос Артема звучал задумчиво.
- Гениальная мысль, - напоследок отметила я и сладко зевнула. – Нет, правда, гениальная… - я почувствовала, что глаза закрываются, - давай завтра это обсудим.


              Да, связи у Виталия, видимо, были на достаточно высоком уровне. Теперь эти связи перешли к Артему, потому что на следующий день ему удалось решить вопросы по тихому завершению неприятных дел. Местные газетки что-то пропищали, высказав нелепые предположения, и быстро затихли. На этом все и закончилось. Милиция тоже молчала, и меня больше не трогали.
             На Артема сразу свалилось множество дел. Про моего таинственного преследователя я почти забыла, и он пока ничем не напоминал о себе. По мере возможности я старалась помогать Артему. Вопросы с расследованием и Анжеликой сами собой отодвинулись на второй план. На какое-то время мне показалось даже, что Артем вообще забыл о них, поэтому как-то вечером я решила ему напомнить. Но он опередил меня.

- Фамилия твоей Анжелики – Парамонова, - неожиданно сообщил Артем за ужином. - Она работала медсестрой в больнице меньше года назад. Но быстро уволилась. Сама знаешь, какая там зарплата. Могу даже адресок квартиры назвать.
             Я напряглась, почувствовав охотничий азарт. След, явно, был взят правильно. Артем садистки замолчал.
- Ну, - поторопила я его, терпение никогда не было моей определяющей чертой.
- Потом она какое-то время работала у Миши в ресторане, - медленно, по слову выдавливал из себя Артем. Он явно издевался. Я решила поставить его на место и гордо заявила:
- Да тут все элементарно. Хочешь, за тебя доскажу, а то ты вещаешь, как черепаха Тортилла.

- Давай, - легко согласился он, хотя сравнение с черепахой было явно не для него.
- По совместительству она была Мишиной любовницей. А после его смерти неожиданно для всех стала администратором «Сакуры», - выдав сие умозаключение, я свысока, насколько это было возможно, сидя за столом, глянула на Артема.
- Молодец, не зря тебя учили в Сибири, - похвалил Артем. Он не упускал возможности, при случае, напомнить о моем базовом образовании.
- Скажи пожалуйста, - я пропустила подкол мимо ушей.  Похвала, как любому нормальному человеку, была приятна. Но в голове у меня возникла неожиданная мысль, которая требовала уточнения, - Виталий часто ходил в «Сакуру»?
- Не то чтобы часто, - он неуверенно крутил в руках вилку, - а когда, ну, в общем… - он снова замялся.

- Я поняла, не мучайся. Ходил туда с новыми, гм, знакомыми.
- Хорошо, назови это так, - хмыкнул Артем.
- То есть, пристраивая туда эту Анжелику, они были уверены, что Виталий точно там появится. А вот это блюдо… - я замолчала, вспоминая название.
- Да, я не успел еще тебе рассказать. Фугусаси оно называется, - снова повторил он для таких тупых, как я. - В общем, рыбка, которую ты прихватила в ресторане, может быть смертельно опасной. Ядовитая она очень. Но фугусаси, такое блюдо, в котором яда остается совсем чуть-чуть, и оно вызывает приятное чувство легкой эйфории. Как ты понимаешь, в определенной ситуации… Это именно то, что надо. Повар там опытный. Кстати, кажется, на самом деле японец. Никогда ничего подобного не было, - он помолчал. Я тоже притихла. Картина вырисовывалась безрадостная. Артем вздохнул и продолжил: - Я тут попросил провести анализ и получилось, что яд, входящий в эту милую рыбку, превышает дозу в разы. А даже малейшее ее превышение смертельно опасно. Но не сразу. Эффект ты видела. На какое-то время человек становится, как зомби. Ему можно приказать все, что угодно, - я сразу вспомнила мобильник в руках вначале Виталия, потом Альберта. Артем продолжал: - А самое главное, в мозгу сразу наступают необратимые изменения. Ты ничего не смогла бы сделать. Так что не считай себя виноватой, - он внимательно посмотрел на меня. Я тихо вздохнула и пробормотала:

- Да, я боялась, ты так и считаешь, что это я не уследила. Спасибо, что трезво подошел к этому. В подобной ситуации не уверена, что сама поступила бы, как ты. Спасибо, - снова сказала я и прижалась к нему плечом. - Давай, ты занимайся делами, а я попробую разработать Анжелику. Согласен?
- Хорошо, только не лезь ни в какие сомнительные места одна.  Ладно?
            Я кивнула и подумала, что когда все это уляжется, на экзотические пляжи я все-таки поеду не одна.

Часть 5


          На следующий день, ближе к вечеру, я отправилась в бывший Мишин ресторан – поработать с персоналом. Как обычно, у меня не было четкого плана действий. Чаще я полагаюсь на интуицию и действую по обстоятельствам. Уже подойдя к зданию и протянув руку к двери, я передумала и двинула к черному ходу для персонала.

- Тебе кого? – преградил мне путь квадратный детина, с челом, не омраченным печатью интеллекта.
- Ой, - затрепетала я, глядя на него сияющими глазами идиотки, - Молодой человек, я бы хотела на работу тут устроиться. Слышала, вам танцовщицы нужны.
          Парень окинул меня оценивающим взглядом и пробормотал:
- Чей-то ты худая очень, навряд ли подойдешь.
- Я балетом занималась, - правдоподобно обиделась я. - Ноги знаешь, как задирать могу, а уж у вашего-то шеста.
- Ну ладно, - ухмыльнулся он. - Щас начальнику покажешь, куда ты там ноги задирать умеешь.
             Детина быстро с кем-то пообщался по телефону и показал мне дорогу. Без особого энтузиазма я стала подниматься по лестнице. Если мне и правда предложат изобразить что-нибудь около шеста, это точно будет смертельный номер. Я и в обычных танцах не большой специалист, слегка подрыгать под музыку, конечно, смогу, но вот изобразить что-то более сложное, даже вальс, мне уже не дано. А что ни говори, стриптиз это – тоже искусство, своеобразное, но искусство.

            В коридоре царил полумрак. То ли новый хозяин экономил электричество, то ли уже на подходе интим создавал. Я слегка поскреблась в нужную дверь. Голос с выраженным кавказским акцентом изрек:
- Заходи.
            Я толкнула дверь и оказалась скорее не в кабинете, а в будуаре, правда, технически оснащенном. Там восседал, или возлежал, даже не знаю, что ближе к теме, мой потенциальный работодатель. Уж больно здоровое кресло находилось под его пятой точкой. Я, скромно потупив глазки, бочком протиснулась внутрь комнаты. Дверь предусмотрительно оставила слегка приоткрытой.
-    Садись, дорогая, - широким жестом джигит пригласил меня располагаться на некоем лежачем месте размерами только слегка уступающем футбольному полю.
            Я скромно простроилась на уголочке этого грандиозного алтаря для любовных утех.
- Ты мне подходишь, - решительно заявил джигит. - Я хорошую девушку сразу вижу. Называй меня Гоги. Вот только скажи, дорогая, кто тебя сюда направил?
             Я насторожилась. Стоило ли ссылаться конкретно на Анжелику или пока лучше ответить обтекаемо? Джигит настороженно ждал ответа. Тянуть с ним долго – вызвать к себе подозрение. Я вздохнула и тихо чирикнула:
- Так, одна знакомая посоветовала.

             Медленно и осторожно подняв глаза на хозяина борделя, я увидела, что он ждет продолжения. Хорошо, сейчас он его получит. Я тихо забормотала:
- Я вообще-то из Новосибирска приехала. Там хореографическое училище закончила, - в этом месте едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Знал бы лихой джигит Гоги, какую я там хореографию изучала, - но работы приличной там не нашла, вот и решила перебраться поближе к Москве. В саму-то столицу побаиваюсь ехать. Тут пообвыкну немножко, опыта наберусь, может, познакомлюсь с кем-нибудь, кто сможет мне помочь. Здесь я пока  в «Сакуре» судомойкой устроилась, - забросила я пробный шар. На лице Гоги ничего не отразилось. - Но меня уже пообещали в официантки перевести. А на днях одна знакомая посоветовала к вам обратиться. Сказала, что здесь почти по специальности работать буду. У вас здесь какие-то танцевальные номера бывают, да?
-
- Точно, красавица, бывают, - обрадовал меня джигит. - А знакомую твою, как зовут?
- Анжелика, - почти прошептала я, изображая, что несколько смущена его любопытством по отношению к некоей моей знакомой, - она у нас администратором работает. Вот и посоветовала мне по доброте душевной.
- Тебя как зовут, дорогая? – неожиданно спросил Гоги.
- Э-э, Катя, - выпалила я с ходу.
- Катюша, ты иди, погуляй пока, с девочками познакомься, - добродушно предложил хозяин. – А я тут кое-какие дела доделаю, потом позову тебя, и мы продолжим...
              Он не сказал, что мы продолжим, но интуиция мне подсказывала, что это продолжение мне совсем не понравится. Выяснив, куда идти, «знакомиться с девочками», я быстренько свинтила из будуара. Совсем скоро, когда он выяснит, что никакой Кати Анжелика сюда не присылала, меня тотчас же вышвырнут на улицу. Это в лучшем случае. А в худшем… Я сунула руку в сумочку и незаметно сняла пистолет с предохранителя. Убедившись, что с ним все в порядке,  бодро вошла в зал  и огляделась. Совсем недавно я была здесь в качестве гостьи. Правда, тогда никакого стриптиза не было, все было вполне пристойно. Видимо, сегодня ожидалась другая публика.

             Полуодетые разукрашенные девочки лениво, как осенние мухи, ползали по залу. Я в своих джинсах и кроссовках совершенно не вписывалась в интерьер.
- Эй,  ты что здесь делаешь? – послышался из-за спины визгливый голос.
             Я, не спеша, оглянулась на него. За мной маячила довольно габаритная особа. Неужели она тоже здесь выступает? Удивилась я вначале, но потом быстро смирилась с этой мыслью. Совсем недавно пришлось убедиться, что у каждого есть свои вкусы и пристрастия.
-    Меня Гоги сюда отправил, познакомиться, - скромно пролепетала я, глядя на даму широко раскрытыми глазами неисправимой идиотки.
-    Да? – небрежно фыркнула роскошная мадам, окидывая меня презрительным взглядом глаз, затуманенных вино-водочными коктейлями.
            Я понимала ее высокомерное презрение. Мне было слишком далеко до ее пышных форм, и я уже хотела пройти мимо, как вдруг интуиция Дашиным голосом буквально приказала мне остановиться и пообщаться с бездонной емкостью алкогольной продукции.
- Мне Анжелика посоветовала сюда обратиться, - хлопая наивными глазами, сообщила я, присаживаясь за ближайший стол. - Меня Катя зовут.

          Мадам плюхнулась следом и неожиданно крепко схватила меня за руку:
- Тебя эта сучка прислала? – свистящим шепотом уточнила она.
- Ну, если вы так ее воспринимаете, то – да, - послушно согласилась я.
- Ха, вот б…, - нехорошо ухмыльнулась мадам, - такой колокольчик сюда прислать. Вот гадина. Ах, да, Ираида, - представилась она.
             Выходит, колокольчик это – я.
- А почему вы считаете, что Анжелика – гадина? – задушевно спросила я, проглотив вопрос о колокольчике.
- Хм, - дама расправила воздушный наряд на объемном бюсте, видимо, решив просветить такую непроходимую дуру, как я. Она из своего небогатого словарного запаса старалась выбрать наиболее литературные слова. - Понимаешь, детка, она такая, - снова, задумчивое сопенье. Видимо, литературных слов в ее лексиконе было совсем немного, да и язык начинал подозрительно заплетаться, - стерва.
               Вот об этом я уже и сама догадалась. Только знание такой непреложной истины мало что давало для дальнейшей разработки дела. Ну, что же, попытаюсь подтолкнуть новоиспеченную подругу к дальнейшим излияниям.
- Да что вы говорите?! – искренне изумилась я. - Надо же, никогда бы не подумала.
- Вот и никто вначале не думает, - наставительно изрекла Ираида. - Она на всех сначала производит хорошее впечатление. А когда допрут, что эта сука из себя представляет, обычно бывает уже поздно.
             Я живописно ахнула и завела глаза к потолку. Это вдохновило даму на дальнейшие откровения.

-    Вот наш бывший хозяин тоже на нее клюнул. Думал, какая приличная девушка. А эта приличная девушка его и укокошила.
-    Да ладно! – я недоверчиво потрясла головой. - Тогда ее должны были посадить! – широко распахнув глаза, я довела умную мысль до логического конца. Мне казалось, что девушка Катя из хореографического училища должна именно так реагировать на подобное предположение.
-    Ну, может и не укокошила, но довела точно, помер же мужик, факт! – видимо, Ираида в душе была согласна с моим выводом, но уж очень явно не любила она Анжелику, поэтому  просто душа горела поделиться со всеми окружающими заветными мыслями.
                Я с немым восторгом взирала на даму, что залило ее душу елеем и подвигло  на дальнейшее.
- Михаил Иосифович очень о ней заботился, - мечтательно завела глаза к потолку Ираида, и я поняла, что она больше всего на свете хотела, чтобы Миша так заботился о ней, - а эта б… завела себе кого-то еще, - теперь становится ясно, что Анжелика, по всей видимости, действовала по чьему-то приказу. Разбросанная мозаика постепенно приобретала отдаленные черты узора.
-    Неужели вы думаете, что она способна на такое? – с придыханием спросила я, преданно заглядывая в глаза озлобленной красотке.
-    В лучшем виде… - рассеянно сказала дама и боязливо посмотрела куда-то мне за спину.

               Стало ясно, что пора сматывать удочки. Взгляд Ираиды стал нервным и бегающим. Совсем близко за спиной послышались тяжелые шаги. Только я попыталась подняться из-за стола, как на плечо мне легла чья-то увесистая длань, и хриплый голос произнес:
- Ты, цыпочка, не спеши, мы сейчас с тобой кой-чего обсудим.
              Я испуганно втянула голову в плечи, как, наверняка сделала бы выпускница  хореографического училища, вытащила плечо из-под тяжелой руки и медленно развернулась. Передо мной стоял один из Мишиных телохранителей, которых я слегка раскидала тогда в гостиничном номере. Поразительно, но он тоже узнал меня. Глаза братка стали квадратными, а на скулах заходили злобные желваки. Бросив косой взгляд на мою подвыпившую собеседницу, он процедил сквозь зубы:
- Ты, алкашка подзаборная, надеюсь, ничего лишнего не ляпнула этой... – голос его вначале  громкий, к концу предложения постепенно перешел на злобный шепот. Он так и не смог придумать окончания предложения, которое должно было припечатать мне окончательное и бесповоротное, как тавро, определение.
            Терять уже было нечего, поэтому, очаровательно улыбнувшись, я с невинным видом стала доводить это животное до необходимой кондиции:
- Нет, она ничего ценного мне не успела сказать. Только вот пожаловалась, какие скоты здесь охранники. Надеюсь, ни у кого из вас не появилось проблем со здоровьем после нашей встречи?

             Его ответ был краток и содержал только одно слово:
- ...
- Неужели все так плохо? – изумилась я. - Но ведь я же слегка, только в полсилы.
- …
- Молодой человек, у вас очень убогий словарный запас, - с убежденностью учительницы начальных классов, назидательно заявила я. - Это уже было. Вы повторяетесь, - увидев его перекошенное от злости лицо, я поняла, что мне пора, причем, немедленно, выметаться отсюда. Я, конечно, не Мисс Вселенная, но физиономия  мне пока еще дорога в своем первозданном виде, а не из-под скальпеля пластического хирурга. Да и за столько лет я к ней просто привыкла.

              К двери подтянулись еще несколько бодигардов. Для своей безопасности стоило, показательно провести мгновенный спарринг с достаточно поучительным для партнера финалом. Я провела жесткий болевой прием. Амбал громко и жалобно взвыл и, скрючившись, повалился на пол. Остальные охранники вначале решили проучить выскочку и даже сделали несколько шагов в моем направлении, но дуло пистолета направленное в сторону их драгоценных персон, несколько поубавило  пыл, и они синхронно притормозили.
- Мальчики, не волнуйтесь, все в порядке, – успокоила их я. - Уже ухожу.
             Я медленно обошла группу неуклюже топтавшихся на месте охранников и быстро выскочила в коридор. К счастью, я хорошо помнила, где выход и, прямо-таки, рванула к нему. Ударившее в глаза солнце, сразу успокоило. На улице в центре города, мне вряд ли может, что-нибудь угрожать. За спиной послышался щелчок закрываемого замка, подводивший итог так и не возникшему конфликту.


             Немного потоптавшись перед входом, я решила прогуляться по адресу, который назвал Артем. Из беседы с не совсем трезвой Ираидой, я сделала вывод, что Анжелика – тот еще фрукт. Даже если не она убила Гольдмана, то, наверняка, что-то знает об этом. Стоило побеседовать с ней на эту интересную тему. Я посмотрела на часы. Если Анжелика работает по вечерам, то еще вполне может находиться дома, надо только поторопиться. Подняв руку, остановила машину. Как все-таки приятно быть пусть не богатой, но достаточно состоятельной женщиной, которая может, не забивая голову расчетами, спокойно прокатиться на машине, подумала я с чувством удовлетворения, увидев, как прямо передо мной распахнулась дверца, и послышался приветливый голос:

- Куда едем, красавица?
             Я назвала адрес и, сделав усталый вид, прикрыла глаза. Не хотелось вступать в разговор с водилой. Дом Анжелики оказался убогой хрущевкой на окраине. Заглянув в первый подъезд, я прикинула, куда направиться дальше. Третий подъезд, четвертый этаж. Я быстро взбегала по лестнице, когда навстречу мне попался скукоженный, седенький, как одуванчик, старичок. Он неодобрительно посмотрел на меня, снизу вверх, тяжело вздохнул и поплелся дальше, волоча ноги. Вообще-то, мне глубоко наплевать на неодобрительные взгляды какого-то старого хрыча, но тут я почему-то почувствовала себя неуютно. Точно так же, как в «Сакуре» ощутимо потянуло холодным ветерком. Где-то в районе солнечного сплетения свернулся тугой комок. Я судорожно сглотнула, пропихивая этот комок подальше, оглянулась, посмотрев вслед деду. Он, с тяжелым придыханием, опираясь одной рукой на палку, другой на перила, медленно спускался вниз. «Мания преследования какая-то», - решила я, отводя глаза от старика, и быстро двинула вверх по лестнице.

            Крепкая металлическая дверь в хрущевке смотрелась, как роза на поляне с ромашками. Закрадывалась мысль – Анжелике есть, что скрывать за этой дверью. Я позвонила. Тишина. Приложив ухо к двери, прислушалась. В квартире никаких звуков. Решив, что хозяйка ушла, я повернулась, чтобы сделать то же самое, но вспомнила наше с Артемом посещение московской квартиры и для самоуспокоения потянула за ручку. Какой смысл ставить такие дорогие двери, если не закрывать их? Шагнув в темный коридор, я щелкнула выключателем. Этот звук был не единственным в квартире. Где-то капала вода. И все. Кроме этого – полная тишина. В душу опять стало закрадываться тревожное предчувствие. Я захлопнула дверь, автоматически отметив, что она стояла на предохранителе. Прямо передо мной была дверь в санузел. Я потянула ее. Почему-то звук капающей воды страшно раздражал. Но нет. Здесь все тихо. Осторожно прикрыв эту дверь, я сбросила кроссовки, сунула ноги в какие-то здоровенные тапки сорок пятого размера. Чем меньше оставлю следов своего пребывания, тем лучше. Открыла следующую дверь, ведущую в комнату, и замерла на пороге…

            Капала не вода. Анжелика, уже одетая для работы, сидела в кресле, завалившись набок и неестественно запрокинув голову. Около кресла стоял стеклянный журнальный столик. Кровь из перерезанного горла хозяйки квартиры, еще не успела свернуться и тяжелыми каплями падала на столик, растекаясь в багровую лужу. Видимо, пол в квартире был немного неровным, потому что лужа, постепенно переходя в тонкий ручеек, со столика, такими же тяжелыми каплями медленно падала на пол. Мой бедный желудок запротестовал резкой тошнотой и выделением противной горькой слюны. Я прикрыла глаза и мысленно посчитала до ста, одновременно, уговаривая себя не волноваться и осмотреть квартиру. Через минуту  медленно открыла глаза. Тошнота снова дала о себе знать, но уже не так сильно.
              Пошарив в сумке, я выудила оттуда пару полиэтиленовых пакетов и засунула в них руки. Теперь можно начинать действовать, а подумаю обо всем этом потом, в спокойной обстановке. Все, что надо и так отложится в голове. В конце концов, не зря же я так хорошо училась в соответствующем учебном заведении. Теперь есть возможность применить свои знания и умение на практике. Но пока я открывала и закрывала дверцы и ящики, мысль продолжала работать параллельно с руками. Вот на полке стоит магнитофон и коробка с десятком кассет к нему, а вот одна кассета почему-то лежит под стопкой постельного белья. Эта кассета сразу же отправилась в мою сумку. Больше ничего интересного в комнате не попалось. Безрезультатно полазив по кухне, я решила, что напоследок стоит еще раз осмотреть ванную и уходить, а то, кто его знает, вдруг за Анжеликой кто-нибудь должен зайти, или произойдет еще что-нибудь непредвиденное.

               Покопавшись, в прямом смысле, в грязном белье, слазив в настенный шкафчик со множеством всяких кремов, бальзамов и шампуней, я задумалась. Почему-то не покидало предчувствие, что еще не все найдено. Опустившись на колени, я засунула руку под ванну. Какая-то свалка ненужных вещей. Но вот рука натолкнулась на  прямоугольный предмет, завернутый в полиэтилен. Я потянула предмет на себя. Он казался довольно тяжелым, а может, просто был еще чем-то прижат сверху. Проскрипев по полу, объект наконец-то оказался в пределах досягаемости моего взгляда. Это было невероятно! Я потрясла головой и даже поморгала. Как все просто! Передо мной лежал «тяжеленький темно-бордовый дипломат». Именно так описал его Артем. Я сидела на полу в ванной только что убитой женщины и тупо смотрела на то, из-за чего ее, вероятно, убили. А в этом у меня сомнений не было. Но почему убийца или убийцы оставили это здесь?! Не нашли? Что-то не верится. Мысль продолжала работать. Нет, надо пока перестать думать. Сматываться по-быстрому и все, а обдумать все как следует можно позже.
            Оставив дипломат на полу, вернулась в комнату и снова полезла в шкаф. Думаю, Анжелика уже не будет против, если я позаимствую у нее какую-нибудь вместительную сумку. Такая  вскоре нашлась. Я быстро запихала в нее дипломат, отметив, что в нем что-то то ли перекатывается, то ли пересыпается. Он был закрыт на кодовый замок, ключей вокруг не наблюдалось, а у меня не было времени возиться с его открыванием, чтобы полюбопытствовать. Снова облачившись в кроссовки, я протерла выключатели и ручки дверей в коридоре. Кажется, больше ничего не касалась.

            Перед тем, как покинуть квартиру Анжелики, слегка приоткрыла дверь и прислушалась. Где-то внизу щелкнул дверной замок, затем стало тихо. Выходя, я постаралась, как можно тише закрыть за собой дверь. Зато вниз рванула на всей скорости, на какую только была способна, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Уже темнело, к тому же перед домом росли развесистые кусты, которые вполне надежно прикрыли короткий переход к первому подъезду. Оттуда я вышла уже, не спеша, и уверенным шагом направилась не к ближайшей, а к следующей остановке. Так, на всякий случай. Мысль о том, что за мной могут следить, мелькнула и исчезла где-то в глубине сознания, оставив после себя неприятный привкус. Уже устроившись на заднем сиденье почти пустого троллейбуса, я задумалась о том, куда направить стопы? В чьей квартире я хочу оказаться с бордовым дипломатом, в своей или…? Тут было над чем подумать.

- Ну и как, решила? – раздался знакомый голос над ухом.
             Я слегка скосила глаза. Улыбающаяся Даша вальяжно, насколько это было возможно, раскинулась на убогом троллейбусном диванчике.
- Нет, - угрюмо ответила я. И почему это она считает возможным лезть со своими дурацкими вопросами  в мою потрясенную душу?
- Да ты не обижайся, - добродушно посоветовала Даша, - я же хочу, как лучше. Тяжело никому не верить.
- А я могу обойтись без твоих советов, - буркнула я, непонятно на что, раздражаясь. - Ты что думаешь, умнее всех?
- Не то, чтобы умнее, но более знающая, точно, - доверительно сообщил ангелок.
- Ну и что, если я чего-то не знаю. Может, у нас не совпадают мнения насчет моего светлого будущего? – во мне взбрыкнуло упрямство. - Во всяком случае, все, что получу – мое, хорошее или плохое. И не на кого будет пенять, - я обидчиво поджала губы и отвернулась к окну.
- И не мечтай об этом, - я резко обернулась на такое наглое заявление, чтобы добавить в Дашин адрес что-нибудь похлеще, но сиденье уже было пустым.

              Понятно к кому относились Дашины слова о вере, но я все-таки решила, что моя занюханная квартирка пока мне родней и отправилась туда. Открыв дверь, на мгновенье задержалась на пороге и подумала, неужели я ошиблась в оценке того, чья квартира ближе? Мое отсутствие в течение всего лишь нескольких дней привело и так не очень-то обжитое помещение, в совершенно нежилой вид. Внезапно, на меня опять пахнуло уже знакомым холодком. Квартира  производила устойчивое впечатление, что в ней вообще никто никогда не жил. Я прикрыла входную дверь и прямо в обуви прошлепала в комнату. Нетерпение и любопытство просто сжигали изнутри.


               Пристроив дипломат на столе, я вначале попыталась его открыть, просто набирая бездумные комбинации на кодовом замке. Эта затея, естественно, ни к чему не привела. Я почесала нос и задумалась. Вообще-то специалистом по взламыванию замков я не была, но кое-какие базовые навыки имелись. Конечно, можно с помощью каких-нибудь инструментов просто оторвать крышку и удовлетворить свое любопытство, но в этом случае любому дураку станет все ясно. А кому? На этой гениальной по своей простоте идее моя мысль притормозила. Кому всем? Те, кто за ним охотятся и так уверены, что я все уже знаю. Получается, что скрыть свое любопытство  хочу только от Артема? Я вздохнула. Где-то в глубине организма заворочалось то, что можно было определить, как глубоко зарывшуюся совесть. Я осторожно отодвинула дипломат подальше и сунула руки в карманы, чтобы проще избегать искушения.

              Равнодушным взглядом скользила по давно знакомой и странно незнакомой комнате – унылые стены, невыразительная мебель, позапрошлогодний календарь на стене… Стоп! Сколько я его помню, он всегда висел криво, даже обои вокруг выцвели наискосок. Я не прикасалась к этому календарю почти три года. Кто мог повесить его ровно? Совершенно забыв про дипломат на столе, я подскочила, как ужаленная. Значит, в мое отсутствие кто-то приходил сюда, копался в моих вещах! Я лихорадочно стала проверять в шкафах и ящиках. Что я рассчитывала там найти? Все было на месте. Я прекратила поиски и тяжело рухнула на диван. Хрен с ним, с этим бордовым чемоданом, отвезу его к Артему, и вместе посмотрим, что там за сокровища царя Соломона. Сейчас меня больше интересовал странный визит в мою квартиру. Тот, кто проводил обыск, провел его очень грамотно. А если и дал мне понять, что здесь кто-то был, то сделал это намеренно. Вот только зачем?

             События этого дня свернулись в один клубок, и весь он был соткан из одних загадочных фактов. Возможная разгадка таилась где-то в сердцевине. Решив взбодрить мозги, я отправилась на кухню сварить кофе и попытаться систематизировать события. Со стрип-клубом  все ясно, но очень проблематично – найти того, другого любовника Анжелики. Я почти не сомневалась, что убийство Миши его идея. Значит, он в курсе всего и после убийства подруги долго не покажется. Второе – старик в подъезде. Что-то с ним было не так. Попытавшись мысленно восстановить его образ, я поняла, вовсе он не маленький, просто шел, сильно сутулясь и втянув голову в плечи. А вот если его распрямить… Н-да, не хилый получается мужичок. Следом, проплыла картинка убитой Анжелики, еще не засохшая кровь. Я так резко дернулась, что едва не опрокинула чашку себе на колени.  Может, я и ошибаюсь, но вывод был однозначен. Старик вовсе не старик, а, видимо, любовник Анжелики, поэтому она его впустила в квартиру, возможно даже, у него был свой ключ. Выходит – он ее и зарезал? Непонятно тогда, зачем он оставил открытой дверь? Я сделала большой глоток кофе, чтобы проглотить горький комок, опять вставший у меня в горле. Он знал, что я приду туда,  и оставил дверь открытой для меня! «Господи, что же это?!» - пробормотала я.


              Неожиданно мне захотелось бросить все и убраться, куда глаза глядят, подальше отсюда, из этого города, из этой страны, куда-нибудь в Антарктиду. Я опять пришла к тому же страшному выводу – все случается из-за меня. У меня есть какой-то враг, и он не успокоится, пока… Пока что? У него была тьма-тьмущая возможностей убрать меня, но он этого почему-то не сделал. Я повела плечами, отгоняя, уже ставший таким знакомым, неприятный холодок. Он играет со мной, как кошка с мышкой, просто играет, наслаждаясь самим процессом охоты. Как же противно чувствовать себя дичью, решила я, делая последний глоток. Этим, последним глотком я как бы поставила точку в сложившейся ситуации. Черта с два! И не мечтай об этом, Дашины слова оказались, как нельзя к месту. Я не буду дичью. Вот, сейчас все хорошо обдумаю, и еще посмотрим, по чьим правилам будем играть дальше.
             Следующая чашка кофе пошла значительно лучше, так же, как и мыслительный процесс. Этот тип – явно профессионал, он не мог не найти дипломат под ванной, и если оставил там, значит, хотел, чтобы я его нашла. О причине такого странного поступка подумаю потом. Она сейчас не так важна. Я вспомнила о кассете в сумке. Теперь, сомнения, что и кассета его рук дело, превратились в уверенность. Просто он хочет, чтобы я знала, до какой степени нахожусь у него под колпаком. Такой вот азартный охотник, дает мне фору. Ну, что ж, я постараюсь ей воспользоваться по полной программе. Зря надеется, кассету сейчас я слушать не буду. Профессионал наверняка установил здесь прослушку, но искать ее я тоже не буду. Пусть думает, что  ни о чем не догадываюсь.

             За второй чашкой логически последовала третья. Почему он убил Анжелику именно сегодня? Причинно-следственная цепь вела к тому, что в квартире Артема тоже должны быть «жучки». В такой ситуации сложно будет изображать ни о чем не догадывающуюся счастливую идиотку. Пожалуй, там насекомых надо точно убрать, хотя… Об этом я тоже подумаю потом.
             После тяжелого мыслительного процесса, приведшего к нескольким неприятным выводам, я обратила внимание и на один светлый момент. Видимо, подсознательно приняв к сведению Дашин совет, я ни в чем не подозревала Артема. Во всяком случае, пока. Ангелок прав, нельзя никому не верить. С этим очень тяжело жить. Я бросила в раковину грязную чашку, вымою когда-нибудь потом, когда вернусь. И прихватив с собой кое-что из вещей, которые могли мне понадобиться, я с силой захлопнула дверь. Когда сюда вернусь, мне уже не надо будет бояться ничьих «жучков». Потому что я вернусь победительницей.


              К тому времени, когда я перенесла ногу через порог, уже стемнело, и Артем рвал и метал.
- Не вопи, – максимально миролюбиво, как мне показалось, пробурчала я. - Всего-то сходила к себе домой, взяла кое-какие вещички… - продолжая также нудно бормотать, медленно выуживала из сумки вещи и одновременно цепко разглядывала комнату, прикидывая, где здесь может притаиться «жучок» или целая стая.
              Как и следовало ожидать, Артем сразу обратил внимание на мое неадекватное поведение.
- Ты, случаем, по пути нигде головой не стукнулась? – подозрительно спросил он.
- Не стукнулась, просто дома меня разобрала ностальгия, и слегка дерябнула, - щелкнув пальцами по горлу, другой рукой я прижала к губам указательный палец и, громко икнув, предложила, - теперь хочу прогуляться и покататься на машине. Составишь компанию?

              Выражение лица Артема я затруднилась бы описать одним словом. Но, в итоге, он пришел к выводу, что с сумасшедшими не стоит спорить и, тяжело вздохнув, направился к двери. Я отправилась за ним, небрежно сунув под мышку Анжеликину сумку с бордовым дипломатом. В полном молчании мы загрузились в машину. Там я слегка взбодрила его очередной порцией глупого бормотания, а вскоре мы оказались около бывшего парка культуры и отдыха. Из культурно отдыхающей публики там наблюдались несколько пьяных бомжей, трогательно спавших на травке. Получалось, что парк остался, а вот культура там отсутствовала полностью. Отдых, правда, тоже оставался, но исключительно для тех самых бомжей, не устоявших в единоборстве со всеми отходами химического производства, которые сохранили жидкую фазу и были способны гореть. Аттракционов не существовало уже лет сто, и только несколько унылых фонарей над полуразвалившимися лавочками еще напоминали своими тощими остовами о былом расцвете социалистической культуры.

             Я присела на самую дальнюю из освещенных лавочек, пристроила на колени сумку и похлопала рукой по месту, рядом с собой. Артем брезгливо поморщился и остался стоять, посматривая на меня с недоумением и любопытством. Лавочка, и правда, была не первой свежести, но в сложившейся ситуации ему все-таки лучше было сесть.
- Не капризничай, я тебя потом почищу, – душевно предложила я. - Садись ко мне поближе, сейчас такое расскажу, что ты можешь упасть. Вдруг ушибешься? – забота о ближнем просто переполняла все мое существо.
- Ты уверена, что с головой у тебя все хорошо? – опять подозрительно спросил он.
- Уверена, - жестом иллюзиониста-профессионала, я сдернула с дипломата сумку.
             Ради такого выражения, которое я увидела на физиономии Артема, стоило провернуть все, что было мной сделано за последнее время. Он резко выдохнул и плюхнулся рядом, уже совершенно не заботясь ни о ее санитарном состоянии, ни о чистоте своих дорогих брюк.

- И что там? – внезапно охрипшим голосом спросил Артем. Он  даже не допускал мысли, что я не полюбопытствую о содержимом чемоданчика. Меня сразу же переполнила гордость за такое самопожертвование и проявленную силу воли.
- Не знаю, - как можно равнодушнее протянула я. - Там что-то перекатывается, но я не открывала.
- В самом деле? – недоверчиво спросил он.
- Сначала мне и правда было любопытно, но потом занялась другим и даже забыла о нем, - честно призналась я.
- Что же такое должно было случиться, чтобы забыть о… - Артем даже не смог подобрать подходящего слова для определения того, что лежало в дипломате.
- Предлагаю на выбор, - я хитренько посмотрела на него: - вначале открываем дипломат и смотрим, что в нем или послушаешь, что сегодня произошло. То и другое займет довольно много времени. Выбирай.
- Пока я думаю, ответь мне на один вопрос: почему мы не могли все это сделать дома? – жалобно спросил Артем. - А то сидим здесь, как пара аликов, собирающая мелочь на бутылку.
- Этот вопрос уже относится к тому, что сегодня произошло, - наставительно сказала я и уставилась в пространство, ожидая выбора Артема.

              Кстати, надо отдать ему должное, он даже руки не протянул к дипломату, как бы признавая, что это целиком и полностью моя находка. Честно сказать, в глубине души, я сама не могла решить, какой выбор был бы мне приятнее: интерес, к дневным событиям, вызванный заботой обо мне или успокоение нашего общего любопытства? Я раньше Артема начала испытывать его, поэтому от нетерпения уже ерзала на лавке, вызывая загадочное шебуршение в дипломате. Артем ехидно ухмыльнулся, небрежно закурил, облокотившись на спинку лавки и, внимательно глядя в темное небо, протянул:
- Давай выкладывай свои приключения.
              Все ясно, он решил помучить меня в отместку. Уже совершенно изнывая от любопытства, я постаралась, как можно более сжато изложить события, стараясь при этом ничего не упустить. Кажется, это удалось. Только факты и никаких  умозаключений.

- Ты же обещала не лезть ни во что, – раздраженно бросил Артем, выслушав мой отчет. - Не понимаешь что ли, что тебя могли убить?
- Это единственный вывод, который ты сделал? – вначале я хотела обидеться, но потом раздумала. Его реакция подозрительно напоминала заботу обо мне. Это было приятно и неожиданно. За всю жизнь, исключая далекое детство с моими родителями, обо мне никто никогда не заботился.
             Артем молчал, и я сообщила;
- Про все острые моменты можно уже забыть, они остались в прошлом, а лично меня больше волнуют «жучки», находящиеся в твоей квартире, я в этом абсолютно уверена.
- И что ты предлагаешь? – в его голосе еще звучало недовольство, замешанное на беспокойстве.
- У меня снова два варианта. Первый – попробовать их найти. Но ведь никто не даст гарантию, что будут найдены все, какой-нибудь один незамеченный может остаться и тогда все насмарку. А второй – дома говорить вслух только о бытовых вещах или для запуска  дезинформации.
- А ты уверена, что мы не проговоримся о чем-нибудь? – было ясно, что Артем больше склоняется ко второму варианту.
- Ну, проговоримся, значит, сами виноваты. Во всяком случае, попытаться стоит. Кстати, тоже касается и офиса.
- А машина? – хмыкнул он.
- Тоже, - я обреченно вздохнула.
- Ага, получается основное время мы будем проводить на свежем воздухе.
- Ну… - неуверенно протянула я, - детали мы обсудим.
- Чем так мучиться, ты бы лучше подумала, кому в своей прошлой жизни ты так не угодила? – неожиданно сказал Артем и внимательно посмотрел на меня.
- Не знаю, - жалобно захныкала я, сжимаясь под его взглядом. Странно, он пришел к тому же выводу. Если два человека, не сговариваясь, приходят к одному, это – очень  похоже на правду, причем, очень неприятную для меня. Я честно сказала: - Уже думала об этом. Ничего не могу придумать, вернее ни кого. Ну, нет у меня вариантов!
- Ладно, - пожал плечами Артем. - Давай вернемся к нашим баранам, - он кивнул головой на дипломат, про который мы оба уже забыли.
- Давай, - согласилась я и полезла в сумку за инструментом, прихваченным из дома.
- Какая ты, однако, запасливая, - хмыкнул Артем, перекладывая дипломат к себе на колени.

             Он немного поковырялся в замке, там что-то щелкнуло, и крышка приподнялась. Я, затаив дыхание, пододвинулась ближе. Вот сейчас мы увидим, из-за чего столько людей простились с жизнью. Артем приподнял крышку… Может, это фонарь давал такой эффект, но мне показалось, что из дипломата шло свечение. Я поморгала. Свечение не прошло. Внимательнее всмотревшись в него, я поняла, что вижу множество небольших, красиво ограненных, совсем прозрачных или слегка окрашенных в разные цвета камешков. Их разнообразная, филигранная огранка давала такую игру, что казалось, по чемоданчику перекатывается множество малюсеньких светящихся радуг. Я поднесла руку к  бриллиантовой массе и слегка встряхнула ее. Камешки с тихим, похожим на шорох песка шелестом, перекатились, как в калейдоскопе, казалось, что и светиться они стали по-другому. По причине моего сиротского детства я была не сильна в бриллиантах, как и в любых других драгоценных камнях, но вид переливающегося, как северное сияние, богатства впечатлял даже меня.

- Это именно то, что я думаю? – ошалело спросила я.
- Надо полагать. Если бы это были стекляшки, все были бы живы, - после минутной заминки пробормотал Артем. Значит, и на него они тоже произвели сильное впечатление. -  Знаешь, здесь миллионы, а, может и, сотни миллионов долларов.
             От такой цифры я задумчиво хрюкнула. Состояние полной прострации  определило мой следующий дурацкий вопрос:
- А что мы будем с ними делать?
             В последний момент мне стало стыдно своего слабоумия, но ответ Артема  утешил не меньшим идиотизмом.
- Не знаю, – в тон мне ответил он, - во всяком случае, пока.
             Он захлопнул крышку и каким-то образом даже защелкнул замок. Домой мы возвращались теперь уже в полном молчании. Наверное, каждому из нас хотелось обдумать сложившуюся ситуацию. Ее плюсы и минусы. Плюс был один, но большой, очень жирный и со множеством нулей. Минус не такой большой, но чувствительный, если учесть, сколько жизней уже было отдано, и нам совсем не хотелось присоединяться к этому списку.


             Дома Артем первым делом врубил на полную катушку телевизор, а затем, довольно небрежно сунул дипломат в шкаф, даже не потрудившись хоть как-то его замаскировать. Я хотела высказаться по этому поводу, но махнула рукой. Он прав. Теперь надо бы послушать кассету. Я выудила ее из сумки и вопросительно покосилась на магнитофон. Артем молча протянул мне наушники. И как я только не додумалась?
             Вначале слышались длинные гудки, потом щелчок. Женский голос, совершенно не похожий на холодный официальный тон администратора «Сакуры», игриво произнес:
- Алле!
- Ну, что? - грубоватый мужской голос, небрежное обращение… Что-то шевельнулось, какое-то отдаленное воспоминание, но оно так и не успело сформироваться, потому что мужчина угрожающе продолжал. - Долго ты еще тянуть будешь?
- Не волнуйся, зайчик, недолго осталось. Мы ведь не хотим, чтобы у кого-нибудь возникли сомнения относительно… - женский голос звучал не только заискивающе, но и с неожиданными нотками нежности. «Мазохистка какая-то», - язвительно подумала я.
- Сколько раз тебе говорить, не называй меня зайчиком! Можешь так лизаться со своей жирной свиньей! - рыкнул мужчина и бросил трубку.

             Пошли короткие гудки. Дальше были записаны еще несколько похожих разговоров, объектом которых был Гольдман, свиньей, тоже он. Последняя беседа подвела итог его жизни. А вот следующий разговор привлек мое внимание. Я понимала, что Артем после меня тоже прослушает кассету, и много бы дала, чтобы избежать этого.
- Сегодня, – коротко сказал, ставший уже знакомым мужской голос, - эти … к тебе придут. Ты помнишь, что нужно делать.
             Этот разговор оказался последним, записанным на кассете. Я выключила магнитофон и задумалась. Эта была явная перезапись, специально подобранная так, чтобы все слушалось удобно. Возможно, даже были выбраны только нужные для адресата, то есть меня, моменты. Охотник обкладывал меня по всем правилам. Даже манки разбрасывал, приглашая действовать в нужном ему направлении. Я перемотала кассету, молча протянула наушники Артему и вышла на балкон. Мне не хотелось видеть, как он воспримет последний разговор с пленки.

             Впервые за последнее время я почувствовала себя более-менее спокойно. Наверное, на балконе не было прослушки. Я пошарила глазами вокруг. Нет, бесполезно, слишком темно. Завтра утром я, пожалуй, проверю здесь, и если окажусь права, то это будет одно из немногих безопасных мест для разговоров. Голос… голос на кассете. Где-то в глубине сознания шевельнулось что-то смутное, похожее на далекое воспоминание. Немного поворочавшись, оно исчезло, так и не дав нужного направления. Я вспомнила, как в детском доме по-любительски занималась самогипнозом, и мне удалось вспомнить самое страшное, что произошло в детстве. Но это была слишком важная часть моей жизни, которая сказалась на всей последующей. Поэтому она прочно отложилась где-то в глубинах моего сознания, ожидая момента, когда сможет о себе заявить. А этот голос. Возможно, он был для меня совершенно не важен, и вряд ли захочет напомнить о себе? Но попробовать стоило. Нужно завтра найти для этого время.
             Я не слышала, как открылась дверь, но в уши мне ударила волна шума от телевизора, и я поняла, что Артем вышел вслед за мной. Решив первой начать разговор, я повернулась к нему:

- Давай обсудим все завтра. За ночь все уляжется. Может, и умные мысли в голову придут.
- Хорошо, - легко согласился он. - Сейчас только одна мысль пришла мне в голову. Сходить завтра поужинать в «Сакуру».
- Гениально, - прокомментировала я, и это не было грубой лестью. Я именно так и думала. - А сейчас выключай шумовое оформление и пошли спать, - голос невольно перешел на легкий шепот и не только от необходимости соблюдать конспирацию.

Часть 6

            Утром, выпроводив Артема, я тщательнейшим образом обследовав балкон, но ничего даже отдаленно напоминающего жучков, не нашла. Все чисто. Одно дело из списка можно было исключить. Вернувшись в комнату, я выключила телефон, пристроилась на широком диване и, закрыв глаза, попыталась отключиться от окружающего мира…
             Я лежу на пустынном пляже, греюсь на солнце. Море убаюкивающее шумит. Иногда волна слегка касается моих нагретых солнцем ног, и легонько щекочет их. Ветер играет верхушками пальм. Все спокойно, красиво, благостно, настраивает на отдых и расслабление. Неожиданно в эту идиллическую картинку ворвался резкий выкрик:
- Надеть противогазы!

             Я стою в строю на полигоне училища. Господи, Боже мой, как я их ненавидела! Меня всегда начинало тошнить от резкого запаха резины. Но делать нечего. Здесь не я отдаю приказы. Несколько километров бегом в противогазе для меня хуже смерти. Уже через несколько минут я покрываюсь липким потом, голова кружится, перед глазами мелькают цветные круги. Наверное, я зашаталась. Кто-то поддерживает меня за локоть и шепчет на ухо:
- Не мучайся, твоя честность никому не нужна. Сними эту гадость, тебя здесь все равно никто не видит.
             Я благодарно киваю головой, стаскиваю ненавистный противогаз и продолжаю бежать дальше. Так намного легче. Я уверена, что меня не выдадут. Перед финишем я снова натяну на себя эту удавку. Вокруг совершенно одинаковые лица в противогазах. Их много очень много. Они начинают наползать на меня. Все ближе и ближе…
- Ну что же ты, Ксюшенька, обманывать нехорошо, а если завтра война…
-
             Вкрадчиво звучит в ушах знакомый голос. Я приходу в себя и вскакиваю с дивана. Черт! Это был тот самый голос с кассеты. Но, увы! Так и осталось неясным, связан ли он каким-то образом с моими занятиями в училище или я его услышала, уже выходя из транса? Я до сих пор чувствовала резкий резиновый запах, а во рту стоял противный кисловатый привкус. Я провела по лбу рукой и почувствовала, что он покрыт испариной.
- Ну что же ты, Ксюшенька… - снова укоряющее прозвучало в ушах.
              Я потрясла головой, отгоняя навязчивое видение, и поплелась в ванну. Прохладный душ совершенно не освежил. На душу тяжелым камнем давили слова: «Ну что же ты…» Камень становился тем тяжелее, чем меньше шансов оставалось вспомнить обладателя голоса. Чтобы чем-то себя занять, я открыла шкаф и уставилась на темно-бордовый дипломат. Мы пойдем в «Сакуру», а его тем временем… И все труды пойдут насмарку. Я так и сидела, подперев голову рукой и печально глядя на чемоданчик, когда заявился Артем.

- Я, - с порога начал он и осекся.
             Я показала глазами на балкон и утвердительно кивнула головой, подтверждая, что там все чисто. После чего мы вышли туда и закрыли дверь в комнату.
- Я арендовал в банке сейф, - закончил он предложение. - Положим пока все это богатство туда. Пока не решим, что с ним делать.
- А какие-нибудь наметки есть? – осторожно спросила я.
- Кое-какие есть, но их еще нужно обдумать, - неопределенно ответил он, закрывая тему, и неожиданно спросил: - Тебе знаком голос с пленки?
- И да, и нет. Я пыталась вспомнить все утро.
- Ладно, нет, так нет. Может, потом вспомнишь. Пойдем, переложим камешки.
             В гостиной Артем снова врубил телевизор и ушел в коридор. Вскоре он вернулся оттуда, неся в руках небольшой переносной сейф. За грохотом телевизора совершенно не было слышно шороха пересыпаемых бриллиантов.

             По пути в банк, мы сделали небольшой крюк и выбросили дипломат в местную речушку, которая с удовольствием подхватила добычу и понесла ее дальше. Дела в банке не заняли много времени. Теперь единственными вещами, которые соединяли нас с многомиллионным воровским богатством, оставались прямоугольная пластиковая карточка и маленький ключ от сейфа. Связь эта была совершенно хрупка и призрачна, как жизнь человеческая. В этом я смогла многократно убедиться за последнее время. Пока мы ехали по городу и из него, я не заметила хвост, но почему-то была уверена, что за нами следят. Ставшее уже таким привычным ощущение преследования, раздражало, мешало расслабиться и просто наслаждаться  приятной поездкой в машине.


             «Сакура» встретила нас радостной улыбкой, словно приклеенной к лицу нового администратора и знакомой восточной негромкой музыкой. Проходя, я бросила косой взгляд на кабинет, с которым у меня были связаны не самые приятные воспоминания. Дверь уже починили, и выглядел он точно так же, как и все остальные. Ничто не напоминало о произошедшей  трагедии.
- Здесь свободно? – Артем, словно прочитал мои мысли, указывая на тот самый кабинет.
- Да-да, - радостно улыбаясь, как китайский болванчик, закивал головой администратор.
             Мы пристроились на низеньких сидениях. Я равнодушно листала меню. Все равно заказывать будет Артем, а мне эти названия ничегошеньки не говорили. Единственное, что я смогла почерпнуть из меню, так это цены. Они здесь настолько высоки, что даже не были проставлены в меню. Заказ Артема вывел меня из состояния задумчивости, в которой я пребывала, разглядывая меню и пытаясь угадать, что, сколько могло  стоить.

- Фугусаси, - ледяным тоном сказал он, - но мы хотим присутствовать при приготовлении. Я, надеюсь, здесь этим занимается настоящий повар из Японии?
- Да, конечно, наш повар из Японии, - пролепетал администратор, бледнея. - Но это блюдо мы сейчас не готовим, понимаете, у нас тут… - он совсем смешался и замолчал.
- Хорошо, пришлите сюда повара, я сам попробую с ним поговорить, - так же высокомерно заявил Артем, бросив на стол две зеленоватые купюры. Когда хотел, он бывал очень убедительным.
             Движением фокусника, администратор смел деньги в карман и буквально растворился в пространстве. Его последними словами перед исчезновением были:
- Понимаете, он очень плохо говорит по-русски…
             Буквально через несколько минут в дверь поскреблись, а вслед за этим, в кабинет, согнувшись почти пополам, втиснулся желтолицый человечек в белой куртке и тихо пролепетал:

- Что господа желать?
- Господа желать фугусаси, - в тон сказал Артем.
- Невозможно, - тяжело вздохнув, выпалил человечек.
- Это почему же? – задушевно протянул Артем. В этот момент я поняла, что от японца сейчас полетят пух и перья, а, в крайнем случае, очистки его лимонной кожуры.
             Японец почти прикрыл косые узенькие глазки и замолчал. Артем моментально вскочил с низкого сиденья и схватил повара за грудки. Мелкий японец повис над полом, взбалтывая ногами и жалобно поскуливая, как нашкодивший щенок. Дальнейшие несколько слов, которые Артем произнес, на совершенно непонятном для меня языке, который предположительно был японским, окончательно ввергли повара в состояние полной прострации. Он даже перестал болтать ногами и скулить, а обмяк, как кукла. Артем сказал что-то еще, небрежно отбросил японца  к стене и вернулся на свое место. Я, с меланхоличным видом, будто происходящее меня совершенно не касалось, медленно попивала жидкость со странным, но приятным вкусом, которая стояла в графинчике на столе еще до  нашего прихода.

             В комнате повисла тишина, нарушаемая только доносящимися из общего зала звуками музыки. Наконец, повар принял вполне достойное сидячее положение и обрел дар речи. Да так обрел, что она потекла безостановочным потоком минут на пять. После чего плавно перешла в диалог с Артемом. Я там присутствовала исключительно в качестве мебели. Единственным знакомым для моего славянского уха словом, было имя Анжелика. Из чего я сделала вывод, что разговор идет все-таки по делу, и успокоилась. К тому времени, когда я полностью опустошила графинчик с загадочной жидкостью, столь же загадочная беседа завершилась к обоюдному удовольствию сторон. Повар получил денежное вознаграждение за разговорчивость, и, пятясь и кланяясь, удалился за дверь, а Артем, как я могла предположить, нужную ему информацию.


- Что-то у меня аппетит пропал, - заявил он после ухода японца. - Пошли отсюда.
            Я бодро поднялась на ноги. Меня тоже не вдохновлял ужин в подобной обстановке. Но вечер требовал должного завершения и обсуждения, поэтому мы быстро переместились в самый обычный ресторан с громкой музыкой и пьяными посетителями. Но зато, там никто при всем желании не смог бы услышать, о чем мы говорим, потому что орать приходилось в самое ухо.
            Мы  в молчании ожидали заказ и получали мазохистское удовольствие от музыки, пытающейся пробить барабанные перепонки. Наконец официантка принесла заказ и удалилась, а я задала давно мучающий меня вопрос:

- Давай, рассказывай, что там поведал японец.
- Он не японец, он всего-навсего китаец. Это оказалось его слабым местом, - сообщил Артем, тщетно пытаясь перекричать музыку. - Я запугал его, пригрозив, что расскажу хозяевам о его настоящей национальности, тогда они его выгонят. У него наверняка нет регистрации и разрешения на работу, а значит, его, как миленького депортируют на родину. Обиженные обманом, хозяева проинформируют тамошние власти, что он выдавал себя за японца. А сама знаешь, китайцы и японцы далеко не лучшие друзья. Так что бедного малого могут еще и посадить за такие бестактные по отношению к великому Китаю шуточки.

- Так, процесс запугивания прошел гладко. Что, как я слышала, вызвало у него словесный понос. Так в чем он заключался?
- Он сказал, что некая особа, известная нам под именем Анжелика, недавно и совершенно неожиданно воспылала к нему большой и трогательной, скажем так, привязанностью. Стала постоянно заходить на кухню, узнавать, как дела, не надо ли чем-то помочь? Они вместе пили кофе, перекусывали, когда выдавалось свободное время. В тот день когда… - Артем помолчал, подбирая слова, - в общем, когда все это произошло, он как раз готовил фугусаси. Анжелика зашла к нему, начала жаловаться на жизнь, сказала, что ей страшно хочется выпить, а не с кем, не составит ли наш японец ей компанию. Его возражения на тему того, что клиенты ждут, не были приняты во внимание. Она уволокла повара в подсобку, там по быстрому разлили саке, выпили, закусили. В общем, все это время рыбка лежала без присмотра. Любой мог подойти и поменять уже промытые кусочки на ядовитые, и никто бы не заметил. Единственное, что для этого надо уметь, так это порезать фугу так же тонко, как наш китайский специалист. Из этого следует вывод, что Анжелика умышленно, по заданию того, чей голос записан на кассете, выволокла повара из кухни и дала возможность кому-то завершить операцию. Да, кстати, еще я объяснил ему, что приличный, уважающий себя, японский повар после такого прокола, должен сделать себе харакири. Почему-то такая перспектива китайского повара не очень вдохновила, - Артем пожал плечами и начал есть почти остывшую еду.

             Кажется, у него уже не было сил продолжать разговор на такой громкости. Поэтому я решила задать последний интересующий меня вопрос и заткнуться.
- Артем, - завопила я, чтобы перекричать грохочущую музыку, - а он не заметил, может, к Анжелике кто-нибудь заходил в последнее время?
- Видел он пару раз какого-то мужика, но описать его не смог вообще. Мы же для них на одно лицо, так же, как и они для нас, - ответил он совершенно охрипшим голосом.
              Мы еще немного посидели, перебрасываясь короткими, незначительными фразами и, наконец, покинули это достойное заведение общепита. Оказавшись на улице, в первый момент подумали, что там просто могильная тишина, после активной музыкальной обработки в ресторане.

- Господи, хорошо-то как, тихо, - простонала я. - Просто блаженство какое-то.
- Давай продлим его и погуляем, - предложил Артем.
- Давай, - я взяла его под руку.
            Уже начинало темнеть. Центр города был его фасадом, гордостью местных властей, поэтому здесь повсюду понатыкали красивые фонари, которые уже горели, придавая небольшому провинциальному центру, вполне цивилизованный, даже западный, вид.

- У тебя есть загранпаспорт? – ни с того, ни с сего спросил Артем.
- Нет. А зачем? – я даже не пыталась скрыть удивления.
- Думаю, скоро пригодится, - загадочно произнес он. - Сфотографируйся завтра.
- Ладно. А поподробнее можно?
- Если все получится, так как я задумал, скоро мы прокатимся в Англию.
- Очень приятная перспектива, если отбросить «если».
- А что делать? – усмехнулся Артем. - Сама видишь, какая сейчас жизнь пошла.
- Не будь пессимистом. Все уладится. У меня есть ангел-хранитель, поэтому и тебе тоже от него кое-что перепадет.
             Артем скептически фыркнул, а я прямо над ухом услышала недовольный Дашин шепот:
- Прекрати хамить!
               Я прикусила язык и молча улыбнулась. Ведь на самом деле Даша совсем не такая вредная, какой иногда хочет казаться и, наверняка, поможет нам обоим, если что. Во всяком случае, я надеялась на это…


                Утром, как и обещала, я отправилась фотографироваться и уже через полчаса  стала счастливой обладательницей фотопортрета, который только отдаленно напоминал мою физиономию, а больше, изображения тех, кого разыскивает милиция. Никаких важных дел на сегодня не намечалось, и я решила пройтись по магазинам, купить что-нибудь вкусненького и поужинать дома на балконе. Чтоб он сдох, этот козел, который меня преследует. Когда я с немаленькой сумкой уже приближалась к дому, боковым зрением заметила, что меня обгоняет серая «Волга». Равнодушно проводив ее глазами, я обратила внимание, что она свернула в мой двор. Номера на машине были московские. Внутри шевельнулось предчувствие, что машина имеет ко мне какое-то отношение. Поудобнее перехватив тяжелую сумку, я заторопилась к дому. В конце концов, может, у меня уже развилась мания преследования?

- Ксения Александровна, - тихое вежливое обращение прозвучало в моих ушах, как выстрел. Таким тоном обращались только в одном заведении.
              Я остановилась так резко, будто налетела на невидимое глазом препятствие. Вот так стоя, как соляной столб и, не оглядываясь, ждала. Послышался шорох шин по асфальту, раздался звук открываемой дверцы.
- Здравствуйте, Ксения Александровна, не стоит стоять с тяжелой сумкой, присаживайтесь.
               Я слегка повернула голову. Точно, та самая «Волга». Дверца приглашающе открыта. Я плюхнулась на сиденье, пристроила сумку в ногах и спросила:

- Что вам от меня надо?
- Вы даже не спрашиваете, кто я? – слегка удивился собеседник.
- Да знаю я, кто вы. Вернее, конечно, не знаю, вашего имени, но знаю, из какой вы организации. Даже документы можете не показывать, - я все-таки бросила косой взгляд на раскрытую перед моими глазами знакомую красную книжечку, вздохнула и посмотрела на собеседника. Так, ничего особенного, обычный, совершенно бесцветный серый тип. Пройдешь мимо и не обратишь внимания. Многих брали туда именно по признаку незаметности. - Ну, я слушаю, у меня и кроме вас дела есть, - поторопила я его.
- Меня зовут Николай Иванович, - будто не слыша, спокойно продолжал он. - У нас к вам предложение.  Некоторое время мы за вами наблюдали…
- Как, и вы тоже? – буквально взвыла я и закатилась истерическим хохотом. - Слушайте, может, вы мне тогда скажете, сколько там «жучков» напихано? И могу я хотя бы пописать сходить без вашего присмотра, или там тоже глаз старшего брата?
- Успокойтесь, Ксения Александровна, - миролюбиво предложил Николай Иванович, - вы совершенно случайно попали в поле нашего наблюдения, и наших «жучков» в этой квартире нет, - он корректно обошел вопрос, чья это квартира. - Я из отдела собственной безопасности и нашим клиентом являетесь совершенно не вы, а один из ваших бывших руководителей, заместитель начальника…

              Я перестала ерничать, закрыла рот и, уже внимательно посмотрела на Николая Ивановича. Выходит, замнач влип и влип крепко, если им занимается служба собственной безопасности. Я еще не знала точно, окажу ли я  помощь своей бывшей родной организации, но прежде, чем дать окончательный ответ, все-таки следовало уточнить детали.
- Он что, замешан в каком-нибудь криминале? – в лоб спросила я.
- Возможно, - уклончиво ответил Николай Иванович. - Вот это вы и поможете нам выяснить.
- Да знаете ли, у меня самой ситуация не очень…
- Знаю, - впервые с начала беседы он заговорил от своего имени. Значит, разговор из официальной плоскости плавно переходил в неофициальную, и решила рискнуть:
- Я согласна, но с одним условием. Я помогу вам, а вы – мне.

             Николай Иванович напрягся. Видимо, он не был уполномочен заключать со мной какие-либо сделки.
- Ну, Николай Иванович, соглашайтесь, - с максимальным дружелюбием улыбнулась я, - люди должны помогать друг другу, так ведь?
- Смотря какую помощь вы имеете в виду, - мой тезис, видимо, вызывал у него сомнения.
- Хорошо, - я решила немного потянуть время и дать ему возможность обдумать ситуацию, - вы сказали, что какое-то время наблюдали за мной в связи с вашим объектом. Он что, как-то со мной связан? – я постаралась произнести это с максимальным удивлением. У меня было и другое предположение, что я попала в поле зрения Николая Ивановича просто из-за своей предыдущей работы, но этот вариант решила пока оставить при себе. Первый мне нравился больше. Он давал хоть какую-то зацепку.
                Николай Иванович слегка улыбнулся и, как мне показалось, посмотрел на меня с некоторым уважением.

- Можно сказать так, Ксения Александровна. Он связан с депутатом местной областной Думы Тарасюком, а оба они, возможно, связаны не только с крупным местным криминалом, - я слегка заерзала на сиденье. Артем тоже не ангел господень, - но и с событиями, которые произошли с вами в последнее время, - собеседник голосом подчеркнул слово «возможно».
               Это было то, что нужно. Помощь пришла, откуда и не ждали. Правда, это пока еще не полноценная помощь, а только слабый и хилый росток. Его долго нужно поливать и окучивать, что я активно начала делать.
- Николай Иванович, если это так, то цель у нас общая. У меня есть то, что им очень нужно, - он открыл было рот, чтобы спросить, что же это такое, но я не дала такой возможности и продолжала без пауз тараторить дальше, в надежде, что он забудет о своем вопросе. В конце концов, для него это не имело никакого значения, - а нам, мне и, гм, моему другу нужно съездить по делам за границу. Где, как я могу предположить, они проявят себя во всей красе, так как думают, что мы прихватим с собой  это самое и попытаются его заполучить вдали от нашего уголовного кодекса.

               Николай Иванович слушал меня, не перебивая. Я нагло блефовала. А вдруг на самом деле Артем собирается вывезти все эти злосчастные бриллианты в Англию? Я сейчас готова попытаться попросить, чтобы нас не досматривали. В какой грандиозный скандал, в случае чего, это может вылиться, даже представить трудно.
- Что же такого ценного у вас есть, что люди готовы ехать за ним даже за границу? – подозрительно спросил Николай Иванович.
               М-да, дураков там не держат. Мне не удалось заговорить ему зубы.
- Николай Иванович, я же не задаю вам лишних вопросов! – жалобно взмолилась я. Блефовать нужно до конца. - Я спрашиваю только то, что касается лично меня. Давайте взаимно действовать на паритетных началах!
- Ладно, мы обдумаем ваше предложение и сообщим.
               Разговор опять незаметно перетек в официоз.
- А пока я никому ничего не должна говорить, - подвела я итог.
- Именно так. Вы все правильно понимаете, Ксения Александровна, - улыбнулся на прощанье бывший коллега, открывая передо мной дверцу.

             Я без особого изящества вывалилась из машины, подхватила сумку и, не оглядываясь, заспешила к дому. По пути, размышляя о том, что надо бы все-таки получше расспросить Артема о его планах на воровские миллионы, чтобы к следующей встрече, а я не сомневалась, что она состоится, быть во всеоружии и четко изложить свои позиции. Перед тем, как войти в подъезд, я все-таки оглянулась. «Волга» медленно выезжала со двора, а откуда-то сбоку выскочил жигуленок и простроился следом. Я пожала плечами и стала подниматься по лестнице. В конце концов, это не мое дело, следят за Николаем Ивановичем или просто сопровождают. Он профессионал и знает, что делает.


              По пути, вытащив из почтового ящика пачку каких-то рекламных листков и проспектов, я протащилась на кухню, тяжело плюхнулась на стул и задумалась. Почему собственно я с таким стопроцентным доверием отнеслась к Николаю Ивановичу и всему, что он решил мне предложить? Какие у меня были для этого основания? То, что он именно тот, за кого себя выдает – тянет ровно на пятьдесят процентов, столько же, за то, что он действует в сговоре с… Ну, в общем, с теми, кто нас преследует. Я задумчиво почесала голову и тяжело, со свистом вздохнула. Сомнения вспыхнули с новой силой, засасывая в водоворот страха. Надо же оказаться такой дурой! Зря языком трепала. Что же теперь будет? Я механически вытаскивала из сумки продукты, закидывала их в холодильник, а тяжесть сомнений не отпуская, давила на грудь, мешала дышать, противным, холодным комком сжимаясь где-то в желудке.

           Может, только что, своими собственными руками я все загубила. Переживания последнего времени и гнетущая обида на собственную глупость дали о себе знать совершенно неожиданным образом. Я заревела. Вообще-то я не склонна к слезам. Могу по пальцам пересчитать все мокрые моменты своей жизни. Но зато, если уж начинаю, то пока не выплачу все, не остановлюсь. Так случилось и сейчас. Я тоненько всхлипывала и повизгивала, растирая кулаками слезы по щекам, одновременно мысленно уговаривая себя успокоиться. В итоге они потекли еще сильнее. Наконец, организм поддался на уговоры. Похлюпав напоследок носом, я направилась умываться, с твердым намерением рассказать все Артему и покаяться в совершенном непредумышленном, но от этого не менее тяжком  преступлении.
              Из зеркала в ванной на меня посмотрела ухоженная, улыбающаяся девица вполне довольная жизнью. Иногда меня злили неожиданные Дашины появления, да еще в самый неподходящий момент. Как раз данный момент я считала совершенно неподходящим для милой ангельской беседы. Я еще раз всхлипнула, снова вздохнула и неприязненно спросила:      
   
- Ну, что тебе?
- Да так, - с ленцой протянула Даша, - хотела дать тебе умный совет. Мужчине всегда надо показывать только одну половинку задницы.
- Да что ты? – наигранно изумилась я. Несмотря на паршивое настроение, вызванное недавней самокритикой, Дашин совет вызвал у меня приступ смеха.
- Точно-точно, - вполне серьезно подтвердил ангелок, - не мучай себя. Совсем недавно ты осуждала себя за излишний треп, а  теперь помолчи, подумай и расслабься. Все образуется.
- Ты уверена? – меня продолжали мучить сомнения теперь уже в Дашиной правоте, но на душе явно стало спокойнее.
- А то нет? Конечно, - голос Даши звучал абсолютно твердо, что вызвало у меня большое желание поверить. Я махнула рукой:
- Ладно, попробую последовать твоему ценному совету.
- Первому? – издевательски фыркнул ангелок.

             Я молча показала ей язык и открыла кран. На руки хлынула струя ледяной воды. Умывшись и снова глянув в зеркало, я увидела теперь расстроенную и зареванную физиономию, которая однозначно идентифицировалась, как моя собственная. Даша явно выглядела значительно привлекательнее и веселее. Я сильно растерла лицо. Это помогло. Из зеркала смотрела уже вполне приличная особа. Я немного поулыбалась ей, скорчила несколько забавных рожиц и немного успокоенной вернулась на кухню.
             На столе сиротливо лежала брошенная и совершенно забытая небольшая стопка рекламных проспектов из почтового ящика. Я уже хотела выбросить их всем скопом, но тут из пачки выскользнул  листок и, подгоняемый легким ветерком из приоткрытого окна, медленно запорхал по кухне. Наверное, в мечтах, он представлял себя, как минимум бабочкой, решила я, придавив его ногой и равнодушно скользнув глазами по бумаге. С красочного буклета на меня смотрело радостно улыбающееся лицо почти совсем позабытого господина Тарасюка. Я поднесла к глазам его счастливый лик.

             Надо же, а у нас, оказывается, скоро грядут губернаторские выборы, и депутат Тарасюк просто спит и видит, как бы ему поработать на благо области, помочь народу именно в этой ипостаси. Так что не только рекламный буклет представляет себя в мечтах бабочкой, некоторые залетают еще выше. Яркий, красочный проспект прямо-таки вопил на всю кухню, призывая потенциальных избирателей: «Голосуйте за Евгения Ивановича! И вы будете жить лучше всех вокруг. Он решит все ваши проблемы, причем, любые… и прочая, и прочая…» Однако, как все просто. Выбрать губернатором вальяжного депутата Тарасюка и все. Дальше можно сидеть и ждать позитивных перемен, которые не преминут возникнуть сами собой, только от одного наличия Евгения Ивановича в кресле губернатора. Вот здорово!
             Я сидела на стуле, бездумно смотрела в окно и механически скатывала в трубочку жизнерадостный портрет кандидата. Если Николай Иванович сказал правду, а после Дашиных слов, я очень надеялась на это, то, не заняться ли мне Тарасюком? Раскатав трубочку, я запомнила указанные на листе телефоны и адрес его предвыборного штаба, и теперь уже не мучимая сомнениями, окончательно вышвырнула в ведро пачку макулатуры вместе с буклетом Тарасюка. А с Артемом лучше обсудить не мое легкомысленное поведение, а шансы возможного губернатора области. Как бы ставя на этом точку, я хлопнула рукой по столу и поднялась. Теперь можно заняться и едой. Вечером, уютно устроившись на балконе, я приступила к исполнению своего плана.

- Слышал, что у нас скоро губернаторские выборы? – будничным тоном спросила я.
- Угу, - буркнул Артем, продолжая меланхолически жевать.
- А знаешь, кто один из претендентов? – продолжила я допрос.
- Честно сказать, мне на это… - пауза была достаточно красноречива.
- Тарасюк! – выдала я, ожидая эффекта. И получила, но совсем не тот, который ожидала.
- Пусть будет. В конце концов, с ним всегда можно задешево договориться.
              Ну почему данная кандидатура не вызвала у Артема тех негативный эмоций, которые я ожидала? От неожиданности я просто онемела и сидела, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

- Не пойму, чего ты так разволновалась, - равнодушно бросил Артем. - Тебе-то что?
- Ты что, какие-то дела с ним имеешь? – голос, наконец вернулся ко мне и прорвался возмущенным писком.
- Еще бы, он как-никак депутат. Причем, насквозь коррумпированный, а значит, предсказуемый. Поэтому, с ним удобно и легко иметь дело, - Артем никак не желал проникнуться моим волнением, а просто подвел итог, - всегда знаешь, сколько и за что он запросит.
- Это прекрасно… - я из последних сил боролась с искушением выложить последние новости. И все-таки чувство долга победило, во всяком случае, пока, - а тебе не приходила в голову мысль, что он тоже может быть замешан во всех последних событиях? – я  слово «всех» и стала ждать ответа.
               Артем молчал. Мне не было видно выражение его лица, так как свет из комнаты давал возможность увидеть только темный силуэт, но пауза повисла достаточно напряженная. Мелочь, но приятно. Я молчала, терпеливо ожидая ответа.

- Знаешь, мне кажется он не тот человек, который смог бы все это организовать, - наконец, ответил Артем.
- Он-то сам, может, и не тот, а связи имеет с теми, кто вполне способен на все, что угодно, - я решила дать небольшую наводку и, поскольку, не была на сто процентов уверена в своей правоте, то предложила: - Давай, я присмотрюсь к нему повнимательнее. Вдруг, найду что-нибудь интересное.
- Когда ты предлагаешь такие вещи, обычно ничем хорошим они не кончаются, - угрюмо процедил Артем.
- Да ладно тебе, - примирительно протянула я. Сыскной зуд уже обуял меня, и нужно было нудить до победы, - я только посмотрю и все. Ничего лишнего, буду очень хорошей девочкой, ну просто паинькой!

                Он вздохнул и обреченно махнул рукой, дескать, что взять с ненормальной. Высочайшее дозволение было получено, а чтобы закрепить успех, я вручила Артему фотографии для загранпаспорта и все остальные документы, которые могли понадобиться. Прямо завтра с утра  займусь частным сыском, а сегодня надо еще показать насколько хорошую девочку он имеет в моем лице. Я встала и живописно потянулась. Свет из комнаты падал прямо на меня, поэтому я  изобразила на лице многообещающую игривость.

Часть 7

          Сыскной зуд не позволил мне долго валяться в постели, хотя желание и возможность были. Но я мужественно взяла себя в руки и отправилась по адресу, указанному на агитке. Это оказалась квартира на первом этаже самого обычного жилого дома. Я подергала дверь. Бесполезно. Ни ответа, ни привета. Значит, народ начинает сюда сползаться несколько позже. Мой сыскной зуд явно не шел ни в какое сравнение с их желанием работать на кандидата. Ладно, я тоже не буду торопиться. Выбрав удобный наблюдательный пункт на лавочке около кустов, я достала прихваченную с собой книгу и углубилась в чтение, при этом, не забывая держать в поле зрения входящих в подъезд. Так как день был будничный, а утро уже позднее, через двор проходило не так много народу. Прошли несколько совсем молодых ребят с уверенной походкой, вальяжными манерами и напряженно бегающими глазками – наверняка  «политтехнологи» из предвыборного штаба. Этакие глубокие знатоки пиара, искренне считающие себя великими. Я уже в пятнадцатый раз читала одну и ту же страницу, когда к подъезду подкатил крутой мерс. Ну, конечно, на чем еще могут ездить слуги народа, не на «Жигулях» же?

             Оттуда вытряхнулась пара немаленьких молодцов и тоже направилась в подъезд. За ними суетливо, подняв плечи, засеменил претендент в губернаторы. Чем-то облик тарасюковской охраны напомнил мое недавнее прошлое. Тех, с кем ежедневно сталкивалась в коридорах, столовой, спортзале и тире. Было в этих парнях, что-то совершенно идентичное с теми – манера двигаться, прическа, легкий, почти неуловимый перекос плеч, говорящий о том, что они часто имеют дело с наплечной кобурой. Пожалуй, Николай Иванович прав, зря я о нем плохо подумала. Не успела эта успокоительная мысль выветриться из моей головы, как глаза автоматически впились уже в другую машину. Во двор вплывала белая служебная «Волга» замнача. Однако, как все быстро произошло! Я даже не ожидала такого везения, мысленно приготовившись дежурить здесь несколько дней. Но везение могло сразу же закончиться в тот момент, когда он заметит меня. Толком, не успев подумать об этом, на чистом автопилоте, я мгновенно скалилась за скамейку в кусты, прижимая к себе книгу и сумку, и там затихла.

             Как и следовало ожидать, «Волга» остановилась около того же подъезда, и замнач деловой походкой скрылся в проеме двери. В мою сторону он даже не посмотрел. Я сидела в колючих кустах, впивавшихся и царапающих все более-менее мягкие и не мягкие части тела. Ерзала, пытаясь выбрать наименее неудобное положение, потому что об  элементарном удобстве даже вспоминать не стоило. Одновременно я лихорадочно обдумывала, остаться подольше или покинуть наблюдательный пункт, продолжив слежку завтра или на днях. Я почти склонилась ко второму варианту и начала осторожно выпрямляться, но тут же благоразумно нырнула на место.

          За это время пара дельных мыслей успела пронестись в моей голове. Во-первых, меня мог узнать шофер. Конечно, я не кинозвезда, чтобы так уж бросаться в глаза, но в нашей милой конторе было не так много женщин. Вдруг он совершенно случайно меня запомнил? Не стоило давать лишнюю пищу для размышлений. А во-вторых… Времени у нас не было совершенно. Интуиция подсказывала, что именно эта малосимпатичная парочка мерзавцев – и есть искомые претенденты на Мишины брюлики, которые уже в курсе дела и в любой момент могут нанести такой удар, который нам совершенно не понравится. Я поежилась, прикидывая в уме всякие малоприятные варианты, причем, каждый из последующих нравился мне меньше предыдущего. За этим занятием я немного отвлеклась. Так мне и надо, ведь предупреждали в училище! Прямо передо мной на лавочку плюхнулся какой-то мужик. Представляя себе всякие ужасы, я совершенно не заметила, когда он подошел. Если этот мужик сейчас начнет газету читать или впадет в длительную задумчивость, то мне вообще придется туго. Колючие кусты совершенно неподходящее место для длительного сиденья на них.

             Со всей осторожностью, на которую была способна, я переместилась чуть-чуть в сторону, чтобы  был виден хотя бы подъезд. К счастью, это удалось сделать совершенно бесшумно. Мысленно кляня себя за безалаберность, я сжалась в комок, отключилась от окружающих неудобств и затихла, целиком превратившись в зрение и слух. Благо, этому нас тоже учили. И настолько преуспела, что потеряла счет времени, а оно, между тем медленно, тягуче, как на картинах Сальвадора Дали, вытекало из циферблата, скатываясь каплями в пустоту и постепенно заполняло ее. Казалось, около подъезда уже сотни лет ничего не менялось, глаза начинали слезиться, поэтому я медленно перевела взгляд на затылок сидящего передо мной мужика. Ничего особенного, затылок, как затылок. Почему-то, воротник легкой куртки приподнят, будто бы ему холодно.

             Неожиданно я поняла, что, оказывается, холодно мне. Сердце начало биться медленнее, теми особыми толчками, с каждым из которых колючий холод все дальше и глубже распространялся по всем клеточкам тела. Дышать становилось все труднее. Очень скоро стужа почти полностью сковала меня. Руки и ноги просто заледенели, а холод продолжал свое подлое дело, окутывая меня ледяным коконом. Холод потянул за собой на аркане необъяснимый страх, которому даже морозный кокон не помешал пробраться внутрь. И они объединились в холодный ужас. Мне захотелось закричать, вскочить и бежать подальше от этого двора,  лавочки и незнакомца, сидящего на ней, но холод, сковавший все члены, своевременно помешал совершению этого необдуманного поступка. Кажется, что-то подобное совсем недавно со мной уже было. Я пристально смотрела на этот совершенно заурядный затылок и вдруг поняла, что это тот самый человек, который меня преследует, и сел он на скамейку не случайно.

            Он видел меня, следил за мной. А сейчас всем своим видом хочет показать, кто здесь хозяин положения. Вот он сидит, вальяжно развалившись, а я, согнувшись в три погибели, прячусь в колючих кустах, боясь вздохнуть, зажатая в тиски продолжающего нарастать ледяного страха. Ему достаточно всего лишь оглянуться, протянуть руку, и он придушит меня, как котенка. Сейчас я просто парализована страхом и не смогу оказать достойного сопротивления. Единственное, что оставалось во мне живого, это – мысли. Они продолжали, хоть и с отвратительным замедлением, но все же копошиться в моей голове. Я попробовала представить себе, как выглядит враг. Не удалось. Перед глазами плавала безликая улыбка чеширского кота, с той лишь разницей, что в отличие от  обаятельного животного, эта была зловещей и страшной, а я, к сожалению, совсем не Алиса в стране чудес. Представив себя героиней этой забавной книжки, я растянула в улыбке замерзшие губы. Как было бы сейчас хорошо уменьшиться до размера спичечного коробка и улизнуть с этого проклятого места в Зазеркалье. Но не дано.

            Я слегка пошевелилась и глубоко, но беззвучно вздохнула, стараясь прогнать наваждение, прийти в себя. Было устойчивое ощущение, что нахожусь под каким-то гипнозом и никак не могу сбросить его с себя, совершенно не управляя собственной волей. Вот ее-то я и постаралась собрать в комок из тех осколков, которые еще оставались незамерзшими. Не сразу, но мне это удалось. Кровь начала циркулировать относительно нормально. Я пошевелилась чуть сильнее, разминая затекшие конечности. Холод постепенно отступал. Мне так непреодолимо захотелось увидеть лицо этого человека! Казалось, что если удастся сделать это, то все остальное сразу станет на место. Части головоломки встанут на свои места, и жизнь, вернувшись в свое обычное русло, снова будет тихой и спокойной. Это же надо, спустя столько времени, я наконец поняла, какое прекрасное место – канцелярия! Даже ее название звучит музыкой для слуха, и что, собственно говоря, мне там не сиделось? Перекладывать бумажки, записывать их номера в большие амбарные книги, заклеивать конверты, тихо ждать присвоения очередного звания и военной пенсии – это ли не поэзия! Но пришлось вернуться на грешную землю, прервав полет фантастической мечты.

            Я осторожно, очень осторожно, почти, как змея, отползла в сторону и вытянула шею, стараясь разглядеть хотя бы его профиль. Казалось, я уже была близка к цели. Но он, словно почувствовав мое беззвучное движение, пружинисто поднялся со скамейки и пошел к дому. Мне показалось или он на самом деле тихо прошептал: «Ну что же ты, Ксюшенька, так плохо работаешь?» Неожиданно меня разобрала злость, злость на все – на колючие кусты вокруг, на мой недавний страх, на таинственного призрака, который  этот страх вызывает. Неужели я так никогда и не увижу его лица? Наплевав на все, чему учили, я распрямилась, чтобы достойно покинуть свое укрытие и догнать его, как вдруг в подъезде хлопнула дверь, и оттуда уверенной походкой вышел замнач.

             Это отвлекло меня совсем чуть-чуть, на какие-то секунды – я всего лишь проводила его глазами до машины, но, увы, этого оказалось достаточно, и когда я осмотрелась вокруг, никого уже не было. Мой страшный недруг опять исчез, будто испарился в пространстве. «Что же ты, Ксюшенька, так плохо работаешь?» - его издевательский вопрос  еще звучал в моих ушах. Пришлось согласиться с этой горькой правдой. Если занимаешься одним делом, то не стоит жалом по сторонам водить. Следишь за объектом, так следи. Будучи убежденной материалисткой и не веря в полтергейст, я предположила, что он за это короткое время успел куда-то заскочить и затаиться. В общем, как ни обидно было признать, но я его упустила, упустила, как зеленая первокурсница. Хорошо, хоть Артем не видел моего позора. Хлопнула дверца машины. «Волга» тронулась. Я вылезла из кустов и, тяжело дыша, опустилась на скамейку, вытирая вспотевшие руки о джинсы. Сейчас немного посижу, отдохну, приду в себя, а потом подумаю, что делать дальше.


              Она, как всегда, легко опустилась на скамейку и очаровательно улыбнулась. А я опять вернулась к своему вопросу – почему, ну почему, она появляется в самые неподходящие моменты, когда мне особенно плохо? Похоже, она просто насмехается надо мной!
- Неправда, я совершенно не виновата в том, что ты такая трусиха, - холодно заметила Даша. Она выглядела, как всегда превосходно. Наверное, так и положено ангелу, не то, что нам, грешным, у которых всегда есть какие-то проблемы. Я отдавала себе отчет, что, только недавно покинула кусты и выгляжу едва ли немногим лучше заурядного бомжа.
- Не обижайся, - буркнула я. - Просто мне сейчас очень хреново. Я попала в неприятную ситуацию.
- Знаю, - коротко ответила Даша.
- Ты ведь не поможешь мне, - мои слова прозвучали то ли вопросом, то ли утверждением, но я очень хотела получить утвердительный ответ.
- В данном случае – нет, - в совершенно несвойственной ей резкой манере, твердо сказал ангелок. - Я могу помочь тебе только в критической ситуации. Сейчас моя помощь была не нужна, ты сама выкарабкалась. Ну, может быть, если только совет, - знакомые хитренькие нотки снова зазвучали в чистом Дашином голоске.
- Ладно, давай свой совет, - предложила я. С паршивой овцы, хоть шерсти клок.
- Спрашивай – отвечаем, - похоже, эта вредная посланница небес теперь уже открыто издевалась надо мной.

             Подавив естественное в этой ситуации желание, слегка подпортить ее красивую улыбающуюся мордашку, я тихо спросила сквозь зубы:
- Ты скажи мне одно, кто этот гад, я его знаю?
- Знаешь, - односложно ответила Даша. Она уже не улыбалась издевательски, но и не стремилась помочь, как должен был делать добросовестный ангел. Впрочем, я не изучала их должностных инструкций.
- Ну, может быть, дашь хоть какой-нибудь намек?! – взмолилась я.
- Ладно, если ты так просишь… - лениво протянул ангелок. - Попробую.

             Даша задумчиво смотрела мне в глаза. Какое-то время мы молча глядели друг на друга, потом мой взгляд оторвался от почти прозрачных Дашиных глаз, охватил все ее лицо, которое начало почти неуловимо, но в тоже время, вполне отчетливо преображаться. В нем появилось что-то мужское, взгляд стал тяжелым, неприязненным и колючим. В какой-то момент мелькнуло что-то отдаленно знакомое, но сразу же исчезло, оставив после себя неприятный осадок, будто песок попал в туфли, и противно трет ноги.
- Ищи в прошлом и вспоминай, - тихо прошелестела Даша, растворяясь в воздухе в своем новом необычном облике.
             Я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и вызвать в памяти то лицо, которое попытался показать мне ангелок. Но, наверное, сегодня был не мой день. Дашина помощь практически ничего не дала, а только усилила терзания, так бывает, когда мучительно стараешься вспомнить хорошо знакомую фамилию, адрес или телефон, но никак не можешь зацепиться, чтобы развернуть логическую цепочку памяти.


             Оставшись одна, я снова достала книгу, пристроила ее на коленях и уперлась взглядом в уже поднадоевший мне подъезд. Я не ждала никаких сюрпризов, просто тягучий процесс наблюдения успокаивал нервы, возвращал веру в себя и собственные силы. Здесь, на этом поле, я была охотником, а не дичью, управляла ситуацией, а не она мной. Вскоре,  окончательно успокоившись, я решила, не говорить Артему о том, что произошло здесь. А, главное, о том, кто постоянно преследует меня. Просто расскажу про визит замнача и его молодцов в качестве охраны Тарасюка… Охраны ли? Неожиданно всплывший вопрос показался мне интересным.

          Существует ли в мире такая опасность, от которой следует бдительно защищать господина претендента? Или он сам вызывает большие сомнения и требует бдительного присмотра? А не попытаться ли пообщаться с Евгением Ивановичем тет-а-тет? Вдруг забота о своей драгоценной депутатской шкуре подтолкнет его на что-нибудь интересное и неожиданное? Вдруг ему стала неприятна усиленная опека людей замнача, а сделать он уже ничего не может? Тогда потенциального губернатора должен обрадовать альтернативный вариант предложенной помощи. То, что Тарасюк взволнован, было видно даже по тому, как он перемещался от машины в подъезд. Создавалось ощущение, что бедняга прямо-таки в любой момент ожидает нападения на свою драгоценную персону. Я пожала плечами. Кому он, на фиг, сдался? Если с Тарасюком так легко и приятно иметь дело, если он всем друг, товарищ и помощник во всех проблемах, то бояться ему нечего и некого? А вот для нас опасность исходит именно от этой парочки.

             Вопрос определенно требовал проработки и выяснения. Где я могла отловить его ненаглядную особу, так, чтобы не встречаться со своими бывшими коллегами? Мысль продолжала лихорадочно дергаться, именно дергаться, потому что вела она себя, как белка в колесе – усиленно сучила лапками на одном месте. Ей никак не удавалось выскочить из замкнутого круга и сделать свой главный логический шаг – от известного к неизвестному, но возможному.

             К скамейке с независимым видом подошел какой-то пацан, лихо плюхнулся около меня и достал из кармана мятую и затертую книжку комиксов. Не обращая на меня ни малейшего внимания, он с вдохновенным сопением внимательно изучал картинки. Я покосилась на жеваный лист. Там какой-то очередной супермен или целая компания, я не в это очень вникала, сражались с армией то ли живых мертвецов, то ли вампиров, то ли чего-то еще в этом же роде. Пацан уже не сопел, он, затаив дыхание, следил за захватывающими приключениями, и что-то бормотал себе под нос. Вот он перевернул страницу. Там очередной герой открыл дверцу шкафа и увидел… скелет! У меня тоже перехватило дыхание. Удивительно, как примитивные комиксы могут навести на умную мысль. Вот же она – разгадка! Все так просто. У каждого человека есть свой скелет в шкафу. Наверняка, он есть и у господина Тарасюка. Вот и возникает прекрасный повод для элементарного шантажа. А с шантажистом претендент на губернаторский пост безусловно будет разговаривать без свидетелей. В том случае, если, конечно, удастся убедить Евгения Ивановича в серьезности своих намерений и далеко идущих последствиях, что в данной ситуации будет для него определяющим.

             Возможно, это не самый гениальный, но вариант, который вполне имеет право на существование. Я с благодарностью посмотрела на склоненную вихрастую мальчишескую голову, бросила  в сумку свою книжку, оказавшуюся значительно менее ценной и бодрым шагом направилась к остановке. Насколько лучше я всегда себя чувствую, когда у меня есть цель. Теперь она настойчиво требовала своего осуществления. Я подняла руку, останавливая машину. В офис Артема, там мы найдем безопасное место, где все это можно обсудить.


             Помигав сигнальным огоньком, ко мне подкатила серая «Волга». Дверь приглашающе открылась. К своему удивлению я даже обрадовалась, увидев Николая Ивановича.
- Куда едем? – живописно изобразив бомбилу, спросил он. Надо же, оказывается и чувство юмора у него присутствует.
- Домой, шеф, - фыркнула я, поддерживая игру. Придется отложить разговор с Артемом до  вечера.
- Судя по всему, Ксения Александровна, вы глубоко прониклись моим предложением? - спросил Николай Иванович.
- Очень даже глубоко. Вы же видите, уже начала действовать.
- Ценю вашу оперативность, - похвалил он.
- А я могу оценить вашу? – забросила я удочку.
- Если я правильно помню наш разговор, вы мне так и не ответили, что же такое ценное вы собрались вывезти за кордон? – я сразу же почувствовала себя крайне неуютно и заерзала на сиденье. Разговор грозил закончиться для меня, мягко говоря, невыгодно.
- Никакой художественной или исторической ценности это не представляет, - монотонным невыразительным голосом пробубнила я. - К тому же, мы не собираемся там оставаться. Поэтому все вернется назад, не беспокойтесь.

             Уже выдавая эту тираду, я подумала, что если Николай Иванович решил встретиться со мной еще раз, значит, договоренность, по нашему поводу, с его начальством достигнута, а  вопрос, скорее всего, задан из любопытства или для общего развития.
- Так уж и вернется? – в его голосе звучало неприкрытое сомнение.
- Вернется, обязательно, - убежденно подтвердила я, а про себя отметила, что его сомнение абсолютно не лишено оснований.
- Надеюсь, вы хорошо понимаете, что не в ваших интересах нас обманывать, - вдруг неожиданно жестко предупредил Николай Иванович.
- А вы меня не пугайте, - разозлилась я. - В конце концов, вы ко мне обратились за помощью, а не я к вам.
             Интересно, меня учили тому же самому и в подобной ситуации, я поступила бы также? Не знаю. Но Николай Иванович тут же расцвел самой обаятельной улыбкой, на которую только был способен.
- Ну что вы, Ксения Александровна, - прямо-таки заворковал он, - вы меня не так поняли. Мы принимаем ваши условия. Вам понадобится что-нибудь из оборудования?
- Ну… - я не была готова к такому вопросу и задумалась.

             Николай Иванович, не желая мешать моему мыслительному процессу, молча вел машину.
- Может быть, какой-нибудь маленький диктофончик, - с сомнением протянула я, - вдруг, записать что-то придется, а чтобы лучше слышать, было бы желательно получить еще несколько «жучков». Ну и… - я замялась. Уже дважды столкнувшись с этой проблемой, в третий раз хотелось быть подготовленной, поэтому все же спросила. - Хорошо было бы иметь универсальный набор отмычек.
             В принципе, найти нужную технику для нас не представляло большой проблемы, но надо же было хоть чем-то озадачить моих неожиданных работодателей. Николай Иванович кивнул головой и, притормозив на светофоре, взял с заднего сиденья и перебросил мне на колени увесистый черный пакет. Ага, значит, все это он ожидал, а вот то, что я попрошу сейчас, вряд ли имеется у него в наличии.

- А еще я хотела бы попросить у вас КСС, - без особой надежды выпалила я. КСС, это такая небольшая трубочка, которую еще называют нож разведчика. С одной стороны трубочки, это и, правда, нож, выстреливающий при нажатии на незаметную кнопку, а с другой это – однозарядный пистолет. Совершенно бесшумное, но от этого не менее убойное оружие, стреляющее на пятьдесят метров без вспышки. Очень удобная вещь.
             Этого Николай Иванович уж точно не ожидал. Он изумленно покачал головой, бросив на меня косой взгляд.
- Ну, Ксения Александровна, вы даете, - наконец выдавил он из себя.
- В конце концов, я же не автомат Калашникова прошу, а так, мелочь, оружие для самозащиты. Девушка должна уметь себя защитить, - ухмыльнулась я.      
- Сильно сомневаюсь, что вы нуждаетесь еще в каких-нибудь средствах защиты, кроме себя самой, - недовольно пробурчал Николай Иванович.
             Я оставила это предположение без комментариев и снова вопросительно посмотрела на него.         
- Думаю, это решаемый вопрос, - удрученно вздохнул бывший коллега, и «Волга» притормозила в неприметном переулке около дома Артема.
             Уже приоткрыв дверцу машины, я вспомнила, что не задала еще один важный вопрос:
- А связь у нас будет – односторонняя?
- Ах да, - будто бы только сейчас вспомнив об этом, заспешил Николай Иванович. - Вы правы.

             Я молча завела глаза к потолку автомобиля. Это что, очередной экзамен? Не выйдет, я прикрыла дверцу и со скучающим видом уставилась в окно. Через секунду мне на колени плюхнулось нечто, напоминающее сотовый телефон, только без кнопок. Вернее, с двумя кнопками. Значит, данный аппарат рассчитан всего на один-единственный номер, но я все же решила уточнить:
- Связь через эти кнопки в обе стороны?
- Именно так, Ксения Александровна, - подтвердил Николай Иванович. - Я сообщу вам, когда  будет ясность с вашим… гм, заказом.
             На этом мы распрощались и я, вытряхнувшись из «Волги», направилась в подъезд. После серии невезений, все складывалось на редкость удачно. Выделенная мне спецтехника могла сразу же пригодиться для наблюдения за Тарасюком. Вот завтра и займусь этим. Как только я вошла в квартиру, позвонил Артем и сказал, что мои документы готовы. Конечно, принимая во внимание ситуацию, его слова прозвучали несколько странно для неподготовленного уха, но для меня все было понятно. Так  что занятие на вторую половину дня у меня появилось.


              Вечером я только успела предъявить Артему новенькую книжечку, как он «обрадовал» меня тем, что ему срочно понадобилось съездить в один из близлежащих городов на пару дней. Объяснение показалось каким-то неубедительным и невнятным. Но я не стала особенно настаивать, не забывая о возможности прослушки. Ладно, отложим допрос на другое, более удобное время. К тому же, не исключена возможность, что Артем и сам все расскажет. На балконе я в общих чертах поведала об итогах моего наблюдения за претендентом, и о визите к нему замнача. В последний момент решила пока не упоминать о возможности шантажа Тарасюка. Артем был против моего частного расследования,  поэтому мог вообще прикрыть лавочку. Нарисованная картинка почти не отличалась от идиллической – претендент в губернаторы области и поддерживающий его местный начальник, господин N, мило побеседовали в предвыборном штабе, и все.

             После этого, я позволила себе намекнуть, что неплохо продолжить это занятие, и наличие машины значительно облегчило бы работу. Наверное, мое повествование показалось вполне безобидным, и Артем, не заподозрив подвоха, отдал ключи от машины Виталия, которая находилась на стоянке фирмы. Теперь у меня в запасе будет целых два дня для проведения собственного расследования. Стараясь не показать радости от удачно проведенного разговора, я немного поныла по поводу того, что он оставляет меня одну. Но так как у каждого из нас были разные планы на ближайшие дни, беседа так и закончилась ничем, оставив каждую из сторон при своем интересе.

             Артем вскоре уехал, а я легла в постель, прихватив с собой пакет, полученный от Николая Ивановича, и внимательно изучила инструкции, приложенные к диктофону и жучкам. К моей радости оказалось, что Николай Иванович подготовился к нашей встрече лучше меня. В пакете кроме перечисленного мной, лежал еще и фотоаппарат. Это вещь тоже была не лишняя. Завтра, прямо с утра, поеду на стоянку, заберу машину и еще раз подежурю около предвыборного штаба нашего дорогого кандидата. С этими мыслями я выключила свет, свернулась под одеялом калачиком и постаралась уснуть. Но только я закрыла глаза, как страх неожиданно накрыл меня холодной волной. Перед глазами вновь появилась скамейка во дворе, а на ней мой преследователь. Затаив дыхание, я ждала, что вот сейчас он оглянется. Медленно очень медленно он начал поворачиваться. Казалось, это тянется целую вечность. Наконец он оглянулся. Лица у него не было, был лишь страшный череп. И на этом черепе красными углями горели глаза. Существо лязгнуло зубами и зловеще прошипело:

- Скоро я возьму тебя с собой, и ты станешь такой же.
             После чего оно протянуло костяную клешню и попыталось меня схватить. Я рванулась изо всех сил, на какие была способна, как положено в кошмарах, завопила дурным голосом и проснулась. В последний момент на грани между сном и явью, я даже успела расслышать свой собственный крик. Окончательно придя в себя, с удивлением обнаружила, что сижу на полу около своей  постели и стучу зубами от страха.
- Козел, - злобно пробормотала я, поднимаясь, и снова залезла в постель.
-
             Сон, как рукой сняло, и я отправилась на кухню попить чайку. Лихорадочно втягивая  обжигающую жидкость, старалась, как могла, успокоиться, а глаза, между тем, бездумно шарили по стенам, вентиляционным вытяжкам… И тут я не выдержала. Бросив чашку в раковину, подтащила табуретку и, вынув решетку, запустила туда руку… Когда я посмотрела на часы, было около четырех утра. К этому времени удалось разыскать уже шесть «жучков». Практически, по одному в каждом помещении, включая ванную и телефон. Разбивая очередной, я получала ни с чем не сравнимое удовольствие. Наибольшую ненависть у меня вызвал «жучок», найденный в спальне. Я сложила весь  мусор в блюдце и гордо выставила этот боевой трофей посередине кухонного стола. Конечно, я не была до конца уверена в том, что нашла все, но очень хотелось на это надеяться. Тщательно вымыв руки после грязи, я со спокойной совестью отправилась спать. Как ни странно, проснулась через час вполне выспавшейся и хорошо отдохнувшей. Первое, что я сделала, продрав глаза, вызвала такси на половину шестого.

            
             Подъехав к стоянке, я уже издали увидела «БМВ» Виталия. Она выглядела как-то сиротливо и одиноко. Странно, но там же стояла и «БМВ» Артема, правда не было одного из джипов. Наверное, на нем он и поехал. В тот момент это обстоятельство почему-то не вызвало у меня ни удивления, ни каких-либо других чувств, а зря. Надо было уже тогда обратить внимание. Охранник удивленно на меня посмотрел, время все-таки было раннее, но ворота открыл. Я медленно подошла к автомобилю и опустилась на водительское сиденье. Хотя и ожидаемые, но оттого не менее тягостные воспоминания закружились вокруг меня калейдоскопом ужасных картинок, тяжелым грузом опустившись на плечи. Несколько минут я сидела, уставившись в одну точку. В конце концов, я ничем уже не смогу помочь ни Виталию, ни всем остальным, кто вольно или невольно оказался втянутым в эту грязную историю и заплатил жизнью. Все, хватит кваситься, надо собраться и показать тем, кто виноват во всех этих смертях, что не они хозяева чужих жизней, и не они решают, кому жить дальше, а кому умирать. Я запустила двигатель и машина, взвизгнув на повороте шинами, резво покинула стоянку.

             Как и следовало ожидать, около предвыборного штаба меня встретили тишь, да гладь. Народ в окружающих домах, перед очередным рабочим днем, досматривал последние сладкие сны. Оставив машину в ближайшем проходном дворе, я убедилась, что она не бросается в глаза, но, нужный подъезд хорошо просматривается. Поеживаясь от утреннего холодка, бодрой рысцой проследовала к подъезду. Не будучи специалистом-медвежатником, я все же предварительно внимательно изучила то, с чем мне предстояло поработать, поэтому открыть дверь предвыборного штаба большого труда не составило.
             Первое, что попалось на глаза, это харизматический портрет радостного, уверенного в себе претендента на стене. Разница между прототипом, которого я только вчера имела счастье наблюдать, и фотографией была разительной. Теперь я еще больше уверилась в том, что господину Тарасюку есть, чего опасаться. Но у меня будет время обдумать это позже, а сейчас есть более срочные дела. Один «жучок» я пристроила в телефонную трубку, здесь выбора не было, а другой… Я огляделась. Надо пристроить его в какое-нибудь нестандартное место, а то вдруг мои бывшие коллеги начинают каждое утро с осмотра помещения. Кто их знает? Взгляд медленно скользил по комнате, стенам, потолку. Я сбросила кроссовки, вскарабкалась на стол. Как хорошо, что в современных домах такие низкие потолки. Снять плафон с лампы дневного света – дело техники, и «жучок» уютно устроился там в самом уголке. Надеюсь, приставленные к драгоценному претенденту охранники достаточно ленивы, чтобы лазить по столам и снимать грязные плафоны. Убрав все следы своего пребывания, и осторожно прикрыв за собой дверь, я тихо покинула квартиру.

             Теперь, пока на улице никого нет, нужно заняться своей машиной. Немного мела и  дворовой грязи неузнаваемо изменили номера. Так что если кто-то и заметит знакомое «БМВ», то идентифицировать его, как машину Виталия не смогут, а затемненные стекла вполне надежно скроют и мою физиономию. Номера даже отдаленно не были похожи на его. Вконец продрогнув, я залезла в салон, включила печку, достала прилагаемый к «насекомым» передатчик, настроилась на нужную волну и закрыла глаза. Можно было немного расслабиться, все равно скоро меня разбудят голоса прибывающих на работу политтехнологов кандидата.

             Шум, ворвавшийся в уши, мгновенно вырвал меня из объятий Морфея. Я поморгала, приходя в себя, и убавила звук в приемнике. Слушать в подробностях их дурацкие разговоры не было никакого желания. Отрегулированный гул голосов действовал убаюкивающе и умиротворяюще. Краем уха я фиксировала беседы, идущие в офисе, автоматически фиксируя, казавшиеся, важными моменты. Тогда более внимательно прислушивалась, но  ничего интересного пока не происходило. Время шло, медленно подбираясь к обеду. Резкий телефонный звонок вывел меня из состояния полудремы.

- Евгений Иванович, - бархатным баритоном пропела трубка, - ваш заказ выполнен.
- Да-да, - как-то суетливо пробормотал кандидат.
- Время, место и цена те же. Я заеду за вами. Сегодня, - мягко продолжил визави.
- Благодарю вас, буду ждать, - теперь голос Тарасюка тоже зазвучал до приторности сладенько. Явно в предвкушении чего-то очень приятного.
              Я навострила уши. Вот оно, то, чего я ждала и на что так надеялась. Только не упустить момент, второго может не представиться.
- У меня сегодня личная встреча в четыре часа, - заявил Тарасюк невидимому собеседнику, - так что можете быть свободны.
- Но, Евгений Иванович, вы же знаете, как сейчас неспокойно, - попытался возразить тот. У ребят явная установка не выпускать драгоценного кандидата из поля зрения. Нет у достойной парочки доверия друг к другу! Этот момент порадовал и даже слегка успокоил меня.
- Я же вам сказал, что у меня личная встреча, - раздраженно повторил шеф. Охране ничего не оставалось, как с недовольным бормотанием, согласиться.
-

              Я бросила взгляд на часы. Еще не было и двух. Значит, у меня есть немного времени перекусить и отдохнуть от голосов, которые уже, казалось, шумели вокруг с методичностью пчелиного роя. Возвратившись на хорошо знакомое место стоянки, я поставила автомобиль так, чтобы можно быстро пристроиться в хвост любой выезжающей со двора машине. Примерно без пятнадцати четыре перед подъездом притормозил старенький грязно-серый невзрачный «Фольксваген». В первую минуту я даже не обратила на него внимания. Может, хозяин машины просто живет в этом подъезде. Но дорогие затемненные стекла на такой таратайке все же привлекли мое внимание. Их цена была вполне сопоставима с ценой самого «Фольксвагена». На всякий случай, я запомнила номер машины, вдруг пригодится?

            В этот момент из подъезда выкатился ослепительно улыбающийся претендент и с известной долей элегантности впорхнул в открытую дверцу старой раздрыги. «Фольксваген» резво тронулся. Перед тем как пристроиться за ним следом, я, боковым зрением успела заметить, что один из охранников, вышедший следом за Тарасюком из подъезда, зло сплюнул и, громко хлопнув дверью подъезда, скрылся в глубине. Отметив про себя, что они не поехали следом, я пришла к выводу – окружение знает, куда он направился. Теперь это предстояло узнать и мне.

             Объект наблюдения вряд ли ожидал, что за ним кто-то едет, но все-таки следовало быть осторожной. Я вела их на максимальной удаленности, на какую была способна. Поэтому, когда «Фольксваген» неожиданно нырнул во двор очередной бесцветной девятиэтажки, я его чуть не потеряла, начав петлять по одинаковым дворам внутри одинаковых домов. В нужный подъезд я влетела, когда лифт был уже в пути. Мне ничего не оставалось, как, перепрыгивая через несколько ступенек, попытаться догнать его, хотя теперь это было вряд ли возможно. Горной козой допрыгав до шестого этажа, я притихла и стала подниматься осторожнее. Где-то выше открылись дверцы лифта, и уже знакомый бархатный баритон проговорил:
- Проходите, Евгений Иванович, надеюсь, вы будете, как всегда, довольны. Во сколько планируете уехать?

              Моего слуха достиг звон ключей, щелчок открываемой двери и громкий ор телевизора из квартиры, который не позволил мне услышать ответ кандидата, но зато дал возможность без опасности быть услышанной, моментально добраться до нужного этажа. Им оказался восьмой. Перед моими глазами мелькнула спина Тарасюка, входящего в квартиру, а обладатель бархатного баритона в этот момент уже заходил в лифт. Обе двери закрылись почти одновременно, так что никто из них меня не увидел. В задумчивости я немного потолклась на площадке. Снизу послышался щелчок остановившегося лифта и почти следом за этим резкий хлопок закрывшейся двери. Баритон ушел. Из нужной мне квартиры продолжал доноситься  шум включенного телевизора. Судя по долетавшим звукам, ее обитатели смотрели мультики. Странно, неужели претендент на губернаторский пост впал в детство и втайне ото всех ходит  смотреть мультфильмы?  Мысль была настолько абсурдной, что, не выдержав, я фыркнула и деловито направилась к соседней квартире. К этому времени у меня в голове уже созрел небольшой план.

             На продолжительный и упорный звонок долго никто не откликался. Потом послышались шаркающие старческие шаги. Светлое пятнышко дверного глазка прикрылось.
- Кто там? – дребезжащий голосок просто классически прилагался к шагам.
- Милиция, - брякнула я, поднося к глазку красную книжечку.
            Дверь приоткрылась ровно на ширину цепочки, и в открывшемся пространстве возникло сухонькое и морщинистое старушечье личико. Несмотря на почтенный возраст, глаза на увядшей мордашке горели огнем любопытства и желанием все знать. Скучающая бабулька это – просто клад в нашем деле. Они всегда все знают.
- Здравствуйте, я могу войти? – доверительным шепотом спросила я. - А то как-то неудобно здесь разговаривать. Мне бы не хотелось, чтобы нас еще кто-нибудь услышал.
            Старушка еще несколько мгновений разглядывала, но видимо, я произвела на нее положительное впечатление. Потому что дверь, на секунду закрылась и тут же приглашающе открылась на всю ширину. Я шагнула в коридор.
- Проходи, деточка, - гостеприимно пригласила меня хозяйка и засеменила передо мной, показывая дорогу в комнату.

             На меня пахнуло послевоенным временем, которое я знала только по фильмам. Старая мебель, самодельные вышитые салфеточки, слоники, пожелтевшие от времени фотографии на стенах. Прямо музей или паноптикум какой-то. Я настолько засмотрелась на окружающие меня раритеты, что даже забыла за чем пришла. Из задумчивости меня вывел неожиданно усилившийся мультяшный шум за стеной. Я, приняв официальный вид, повернулась к хозяйке квартиры. Божий одуванчик в аккуратном темном платьице в мелкий цветочек с белым кружевным воротничком и с трогательным маленьким пучком седых волос на затылке, произвел на меня умилительное впечатление.
- Извините, вас как зовут? – обратилась я к ней.
- Мария Семеновна, - радуясь в предвкушении интересных событий, сообщила старушка. - Да ты садись, деточка. Чего стоять, в ногах правды нет.
            Я осторожно опустилась на ближайший стул, искренне надеясь, что он подо мной не развалится. Стул жалобно пискнул, но выдержал.

- Мария Семеновна, я пришла к вам по поводу ваших соседей, - чтобы обозначить, каких именно, я кивком головы указала на стену, из-за которой доносился телевизионный ор.
- Так хозяева-то здесь не живут. Сам он олигарх какой-то, - обрадовано сыпала бабулька, спеша поделиться со мной деталями из жизни соседа, которого искренне считала «олигархом», по всей видимости, даже не зная толком значения этого слова. - Купил себе где-то хоромы. Но копейку считает, потому, как квартиру эту сдает, - данный факт, судя по тону, вызывал у Марии Семеновны скорее одобрение человека, который знает деньгам счет и уважает бережное к ним отношение.
- Гм, ну хорошо, - протянула я, - а вы знаете, кто снимает эту квартиру?
- Нет, - огорченно вздохнула старушка. - Я вот уже почти год не выхожу, ноги у меня больные. Так соседку прошу, - она показала глазами на противоположную стену и тяжело вздохнула. - Она мне по пути молочка, хлебушка и все, что нужно покупает. Вот так и живу.
- А он всегда так шумит?
- Слава богу, нет. А по ночам, так вообще всегда тихо. Будто и не живет там никто.

             Наблюдательная бабулька, отметила я про себя. Наверное, так и есть, не живет там никто. Просто используют квартиру для каких-то дел. А вот для каких? Этого я никак не могла понять.
- Мария Семеновна, скажите, у вас слух хороший? – задала я, на первый взгляд, совершенно идиотский вопрос.
- Ноги у меня больные, сердце пошаливает, давление скачет, - начала перечислять свои недуги старушка, - а вот слух у меня и сейчас еще очень даже хороший.
- Тогда вы сможете ответить на такой вопрос: вот этот шум за стеной, он изменяется? – мне показалось, что вопрос прозвучал не очень понятно для старушки, поэтому я уточнила: - Ну, может, музыка там играет или скандалят, или еще какие звуки слышите?
              Мария Семеновна посмотрела на меня хитрыми глазками, почему-то, напомнив в этот момент Дашу, и сказала:
- Да всякие звуки. Иногда стреляют, иногда кричат, иногда песни поют.
- А как вы считаете, это все по телевизору происходит или голоса тех, кто там бывает тоже слышны? – уточнила я.
- Наверное, по телевизору, - после некоторого размышления решила Мария Семеновна.
- Почему вы так решили?
- Да просто, живые люди не так разговаривают, - логика ответа была просто потрясающей.

              Я сидела, молча, уставившись в окно. Странно все это как-то и непонятно. Люди  приходят смотреть передачи. Так что ли? Бред какой-то. Особенно, если учесть, что ради этого кто-то снимает квартиру. Пожалуй, есть единственная возможность, понять, что происходит за стеной. Как любая, уважающая себя стандартная девятиэтажка, эта тоже была снабжена лоджиями. Боязнью высоты я никогда не страдала. В окно было видно, что балкон этой квартиры имеет общую стенку с соседним, как раз тем, который мне нужен.
- Мария Семеновна, - попросила я, - можно воспользоваться вашим балконом?
- Да ради бога, - расцвела от любопытства старушка. Она вряд ли представляла себе, что я сейчас собираюсь сделать.
- У соседей тоже одна комната? – задала я последний вопрос для уточнения плана операции.
- Не, там большая квартира. Две комнаты.

             Я вышла на лоджию и, насколько это было возможно, перегнулась, стараясь разглядеть, что происходит по ту сторону стены. Прохладное утро к этому времени превратилось уже в жаркий день, поэтому меня не удивило, что балконная дверь в соседней квартире была приоткрыта, а само окно задернуто шторами. Это давало целых два преимущества. Я подтянулась на руках и уже собралась встать на парапет, как услышала испуганный дребезжащий голосок Марии Семеновны:
- Ох, деточка, да что же ты такое собираешь делать? Свалишься ведь.
- Не свалюсь, Мария Семеновна, - успокоила я ее. - Вы же должны правильно понять. Это особое оперативное задание. От имени начальства позвольте выразить вам благодарность за оказанную помощь в содействии.
             Старушка после моих слов оказалась в полнейшем ступоре. Пока она не вышла из него, я быстро влезла на парапет и перемахнула на соседнюю лоджию. Когда я уже крепко стояла на ногах по ту сторону перегородки, до меня донесся слабый испуганный писк Марии Семеновны. Для успокоения старушки пришлось сделать еще один пируэт. Сев на парапет балкона и уцепившись одной рукой за перегораживающую балконы стенку, я бодро перегнулась теперь уже в противоположную сторону. Надо было убедиться, что с бабулькой все в порядке и показать ей, что я тоже в норме. Вид моей улыбающейся физиономии успокоил старушку, и она, бормоча себе что-то под нос, быстро удалилась в комнату, прикрыв за собой дверь. Наверное, Мария Семеновна уже представляла себе кровавую перестрелку и решила держаться от нее подальше.

Часть 8


              Судя по звукам, доносившимся из комнаты, телевизор находился именно в ней. Мне очень повезет, если там никого не окажется. Осторожно отодвинув штору, я заглянула в комнату. Моим глазам предстала странная картина. Перед орущим во всю мощь телевизором, спиной ко мне сидела девчонка лет одиннадцати, держащая в обеих руках по дистанционке, значит, мультфильмы были с кассеты. Одета она была в какую-то странную одежду, отдаленно напоминающую прикид Ираиды из стрип-клуба. Около нее стояла полупустая коробка конфет.  Она столь глубоко погрузилась в происходящее на экране, что не слышала ничего вокруг.

             Стараясь не шуметь, я быстрым броском за ее спиной пересекла комнату и оказалась в небольшом  коридорчике. Прямо напротив меня находились три двери – входная, в ванную и санузел. Налево – настежь открыта дверь в кухню, а направо еще один коридорчик. Преодолев его в два шага, я оказалась перед закрытой дверью. Звуки, доносящиеся из-за нее, совершенно не напоминали детские игры. Сунув руку в сумку, я нащупала фотоаппарат. То, что сейчас должно предстать моим глазам, совершенно точно стоит зафиксировать, как минимум для милиции. Педофилия – вещь уголовно наказуемая. Я слегка нажала дверь. Она не поддалась. Значит, закрыта изнутри. Отойдя к противоположной стене, я резким ударом ноги распахнула ее.

            В следующий момент кандидата в губернаторы в приспущенных штанах и стоящую перед ним на коленях девчушку еще младше, чем та, которая сидела перед телевизором, на секунду ослепила вспышка фотоаппарата. Честно говоря, я сама не ожидала увидеть такое. Сработав на автомате, в следующий миг я уже замерла, как вкопанная на пороге спальни. Как ни странно, первым пришел в себя Тарасюк. Еще не успев натянуть штаны, он завопил:
- Это грубая провокация! Дрянь! – это уже явно относилось ко мне. Хотя, кажется, он меня еще не узнал. - Я буду жаловаться!
- Ваше право, Евгений Иванович, - холодно заявила я и сделала еще пару снимков для полной уверенности.
            Теперь он меня узнал.
- Сука! – прохрипел харизматичный претендент, наконец-то сообразив надеть штаны, - А ну-ка отдай сейчас же пленку, а то сильно пожалеешь! Твой-то бывший… гомик…

             Вот не стоило ему этого говорить. Я всегда пребывала в уверенности, что о мертвых плохо говорить не стоит, а уж тем более такой мрази, какой оказался господин Тарасюк. Пока мы выясняли отношения, девчушка исчезла из комнаты, так что поле деятельности было абсолютно свободно. Я воспользовалась этим с большим удовольствием. Не Тарасюку было со мной тягаться. Прием, примененный мной, был не из тех, которые используют в приличном обществе. Так ведь и общество было соответствующим. Эта гнида на несколько минут оказалась в отключке, а я вернулась в зал.
            Обе девочки, прижавшись друг к другу, сидели на диване, как испуганные мышки.

- У вас есть нормальная одежда? – спросила я, стараясь говорить, как можно мягче.
             В ответ они синхронно утвердительно покачали головами.
- Так одевайтесь скорее и уходите отсюда. Нечего вам здесь делать, - скомандовала я.
            Девчушки, обойдя вокруг меня по стенке, скрылись в ванной, и через несколько минут вышли оттуда, одетые в совершенно затрапезные тряпки. Все стало ясно. Сутенер с бархатным голосом собирал по городу малолетних бродяжек, обещая им красивую жизнь, хотя бы на один день и видимо, большие, по их понятиям, деньги, а потом привозил сюда, предлагая эти деньги отработать. Значит, сюда съезжались местные, а может, и не только местные педофилы. И куда смотрит милиция? Хотя ясно, куда – в противоположную сторону. Думаю, что, обратившись туда, я наживу себе неприятности, а эта гнида – сутенер будет прекрасно жить и дальше, отстегивая определенную долю, кому следует.
             Покопавшись в кошельке, я выудила две сотенные бумажки и отдала девочкам. Они сразу же ухватили деньги. По их загоревшимся глазам я поняла, что эта сумма для них более, чем достаточна.

- Где вас можно найти?- тихо спросила я.
- Да мы тут тусуемся, около автовокзала, - сообщила та, что постарше. Деньги, судя по всему, примирили их со мной и моим непрошенным вторжением.
- Тогда я бы посоветовала, несколько дней там не появляться, а то у вас могут возникнуть проблемы с тем, кто вас сюда привез. Понятно? – наверное, мой голос звучал достаточно угрожающе, а потому убедительно, так как девчонки, быстро покивав головами, торопливо направились к лифту.
             Я закрыла за ними дверь и отправилась в спальню. Очень жаль, но я вряд ли смогу им чем-нибудь помочь, поэтому лучше постараться забыть об этом как можно скорее, надеясь, что им когда-нибудь все-таки повезет в жизни.
             Когда я вошла в спальню, кандидат, жалобно повизгивая, катался по полу, прижимая руки к той части тела, которую почему-то принято называть мужским достоинством. Хотя я считала, что достоинство мужчины должно находится где-то в другом месте. Полными страдания глазами он уставился на меня. Вскоре его взгляд стал более осмысленным, а с осмыслением пришла жажда реванша, которая даже для моих, привыкших ко многому, ушей звучала резковато:
- ………………………………
             Когда запас слов Тарасюка иссяк, и он примолк, мне удалось задать вопрос:
- А поконкретнее можно, Евгений Иванович? Ведь разговоры, это единственное, что вам останется. Так что привыкайте выражаться более понятно для слушателей. Вам же лучше будет.
             Ответ Тарасюка можно было перевести на русский язык примерно так:
- Ты вряд ли проживешь настолько долго, чтобы узнать, как я буду выражаться дальше.
- Евгений Иванович, - от моего тона окна в спальне просто обязаны были покрыться слоем инея, - я вам предлагаю альтернативу. Первое – я везу вас в больницу, вам там окажут всю необходимую в таком случае первую помощь, вы молчите о том, что здесь произошло, и я не пускаю в ход снимки. А наши дальнейшие совместные действия обсудим позже. Второй вариант прозвучит для вас менее приятно. Я оставляю вас здесь. Вы дожидаетесь   сутенера, жалуетесь ему или нет, я не знаю, а вот одному нашему общему знакомому пожалуетесь наверняка. Он попытается предпринять какие-то действия, но снимки в газету попадут уже сегодня, а завтра вы проснетесь убийственно известным политическим трупом.

             Закончив свой монолог, я немигающим взглядом уставилась в бесцветные глаза собеседника, в которых не было ничего, кроме жгучей ненависти.
- Евгений Иванович, - я сменила ледяной тон на бархатный, - вы поняли меня или мне повторить еще раз?
- Понял, - он тяжело поднялся и, согнувшись почти пополам, побрел к кровати.
- Так вы едете со мной или остаетесь?
- Еду, - дальше опять последовал цветистый набор нецензурных слов и выражений.
- Знаете что, - наконец не выдержала я, - если вы будете продолжать разговор в том же духе, я добавлю еще. Вряд ли вам это понравится. Так что придержите свой грязный язык для выступлений перед потенциальными избирателями. Может, они воспримут это с большим пониманием, чем я.

             После такой отповеди Тарасюк растерянно заткнулся. Дальше мы вполне мирно доковыляли до моей машины, я даже поддерживала его под локоток.
- Вас везти к какому-то конкретному врачу или вместе со своим электоратом предпочитаете лечиться у участкового? – ехидно поинтересовалась я.
             Евгений Иванович сквозь зубы буквально выплюнул адрес какой-то клиники, и мы покатили туда, соблюдая все правила перевозки больных. По пути я решила немного пообщаться с потерпевшим, с целью уточнения некоторых обстоятельств.
- Евгений Иванович, а что связывает вас с одним высокопоставленным представителем местных спецслужб? Почему он к вам так благоволит? – прежде, чем задать этот животрепещущий вопрос, я небрежно запустила руку в сумку и нажала на кнопку диктофона.
- Просто, мы с ним старые знакомые, - буркнул кандидат.
- Да перестаньте вы, - небрежно бросила я, - он ведь пасет вас, как миленького. Ребят вот своих приставил. Вам бы опасаться его надо. Вдруг что-то не так сделаете и вам тут же кранты придут, - косой взгляд, брошенный на объект моих усилий подтвердил, что я попала в точку. Несмотря на полученную травму, которая, несомненно, была очень болезненной, Тарасюк от моих слов подскочил на сиденье, как ужаленный. А я, между тем, продолжала так же ласково. - Вот видите, как вы разволновались, потому что не уверены в себе, не уверены в исходе выборов. А после провала на них, вы будете ему совершенно не нужны, и он вас…

              С этими словами я кровожадно, с хрустом щелкнула пальцами прямо перед тарасюковским носом. Бедняга вздрогнул и сжался в комок. Кажется, клиент дозрел, сейчас он, как спелый плод, должен свалиться прямо к моим ногам.
- Но у вас еще есть выход, - продолжала мурлыкать я. - Вы же знаете, мы тоже находимся в сложном положении. Поэтому вполне можем помочь друг другу.
             Я притормозила у обочины. Вот-вот должны доехать до клиники, а объект только начинает колоться. Так что спешить не стоило. Евгений Иванович повесил нос и угрюмо нахохлившись сидел, уставясь в одну точку.
- Возможно вам, хотя бы в общих чертах, известны  планы нашего общего знакомого?
- В общих чертах вы и сами их знаете.
- Ну, это совсем в общих, - в моем голосе отчетливо звучало разочарование. Требовалось слегка растормошить объект, что я и сделала. - Он просто спит и видит себя обладателем того, что ему не принадлежит. Вы-то больше прав имеете на все это. В конце концов, господин Гольдман был вашим помощником. А теперь все достанется другому…
- Неправда! – перебивая меня, неожиданно взвился кандидат. - Он сказал, что мы поделим все пополам. Мне пятьдесят процентов, так как это и должно было принадлежать мне, а ему, соответственно, за труды. Сам  бы я все равно не смог найти.
- Найти что? – уточнила я.
- Как что? – Тарасюк уставился на меня своими бесцветными глазками.
- Ну, что вы ищете со своим напарником? – продолжала напирать я.
- Так… это… - он растерялся и даже начал слегка заикаться от волнения, - он же нашел все, что вы прикарманили с братцем этого го…
- Заткнись! – рявкнула я с такой силой, что кандидат в губернаторы икнул и затих.

              Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Сделав несколько глубоких вздохов, я, практически успокоилась.
- Если ему удалось найти что-то у нас, тогда, надеюсь, он поделился с вами, так что же это такое?
- Да-да, конечно, - моя вспышка гнева подействовала на Тарасюка отрезвляюще. Видимо, он пришел к выводу, что не стоит выводить меня из себя, потому как в гневе я страшна и начал отвечать на вопросы со значительно большей готовностью. - Вы укра… то есть присвоили себе полный дипломат валюты.
- На какую же сумму, позвольте узнать? – когда со мной вежливы, я умею быть просто исключительно обходительной.
- Что-то около миллиона долларов, - промямлил Евгений Иванович, вконец стушевавшись. Но, видимо, в этот момент что-то сломалось в его черной душе, потому что слова полились из него потоком: - Но он знает, где вы храните эти деньги, - последовало название банка, что меня несколько расстроило. - Он все про вас знает. Он вообще про всех все знает.  И то, что вы собираетесь мотать отсюда, тоже. Но вам не удастся это сделать. Его нельзя обмануть, - сообщил он, глядя на меня с какой-то странной смесью ненависти и злорадства. Прямо, как шампунь – два в одном.
- А почему собственно, не удастся? – равнодушным тоном спросила я.
- Потому что, - Тарасюк глупо хихикнул, посмотрел на часы и повторил, - потому что вы не доживете до этого! – торжествующим тоном закончил он.
- Ну, это еще бабушка надвое сказала, - пробормотала я, трогаясь. Что-то мне не нравилось его состояние. Я, конечно, не врач, но, по-моему, здесь попахивает легким сдвигом крыши.
- Вы не поняли, до чего вы не доживете. Не доживете до отъезда, а вот денег из своего банка вы уже лишились, - он снова странно хихикнул, а у меня внутри все похолодело. Если в словах этого претендента на психушку есть хоть доля правды…

             Через пять секунд я уже сдала депутата областной Думы, кандидата в губернаторы, Евгения Ивановича Тарасюка на руки его лечащему врачу, а еще через минуту подъезжала к банку. Время приближалось к пяти вечера и, возможно, они уже не работают с клиентами…
             Как только я завернула на улицу, ведущую к банку, так сразу поняла, что-то случилось. Вся улица была оцеплена милицией и перекрыта. Сердце ушло в пятки и никак не хотело возвращаться назад. Подрагивающими руками я закрыла машину и, проталкиваясь через толпу любопытных, стала медленно приближаться к современному стильному зданию банка. По пути я, краем уха, прислушивалась к разговорам. Когда мне удалось добраться до решетки, окружающей банк, я уже знала, что его ограбили. Вот так, белым днем в центре небольшого, хотя и областного, среднерусского города, а не на Диком Западе, запросто, ограбили банк. Причем, грабители знали, что в хранилище денег практически нет. Сейчас почти все банки так делают. Берут из местного Центробанка деньги в течение дня небольшими порциями. Налет был совершен на депозитарий, где для вида вскрыли несколько ячеек. Грабители четко знали, куда и зачем шли.

              Подбираясь к ограде, я чувствовала, как по спине ползет противная холодная струйка пота. Я уже не сомневалась, что в числе вскрытых ячеек окажется и наша. Значит, смерть Виталия и все остальные зря? Жгучая обида душила меня, выдавливая  злые непрошенные слезы. Еще издали я увидела, что управляющий банком, тот самый, к которому мы с Артемом совсем недавно привозили брюлики, от волнения я даже забыла, как его зовут, неуверенно топчется рядом с несколькими милиционерами при больших звездах на погонах. Я с сочувствием посмотрела на него. Себя, конечно, было жалко больше, но и ему сейчас не позавидуешь. Наши взгляды встретились. Он зомбически улыбнулся и подошел ко мне.

- Я только узнала, что у вас такое несчастье, - обтекаемо вступила я в беседу. Не могла же в лоб спросить, грабанули нашу ячейку или нет?
- Да-да, Ксения Александровна, в какое страшное время мы живем, - живо подхватил управляющий. Его память на имена оказалась значительно лучше моей. - Вот охранника убили… Вовремя, очень вовремя Артем Павлович все забрал.
            Кажется, я успела поймать на лету собственную отваливающуюся челюсть, и топ-менеджер ничего не заметил.
- Надо же, как в воду глядел, только вчера вечером все забрал и, на тебе, сегодня такая неприятность!
            Перед глазами у меня плясали черные точки. Сердце колотилось так, что кажется, всерьез вознамерилось пробить ребра и вырваться на свободу. Я начала осторожно хватать ртом воздух. Впервые в жизни показалось, что сейчас упаду в обморок. Кое-как распрощавшись с управляющим, я, как сомнамбула, поплелась к машине и тяжело плюхнулась на сиденье. Артем вчера вечером забрал бриллианты и уехал. Какая же я дура! Он сейчас летит где-то над океаном, направляясь к далеким солнечным пляжам, а я тут подставляю свою голову под черт знает что! Уронив голову на руль, я начала хохотать. Приступы смеха  просто душили меня, а удушье выжимало слезы. Так, хохоча и плача над собственной глупостью, я сидела не знаю, сколько времени.

- Прекрати хныкать, – внезапно раздался над ухом знакомый голосок.
- Хочу хныкать и буду, - я  приоткрыла один зареванный глаз и покосилась на улыбающегося ангелочка.
             Ее сияющий вид в подобной ситуации не мог вызвать ничего другого кроме раздражения. Даша появилась, как всегда в то время, когда мне опять было очень плохо. И тут до меня наконец со всей очевидностью дошло, что по необъяснимой, но совершенно четкой закономерности после ее визитов все как-то налаживалось. Всегда. Я вздохнула,  посмотрела на Дашу другими глазами и спросила охрипшим голосом:
- Скажи мне что-нибудь хорошее, и я сразу перестану, как ты изволила выразиться хныкать.
- Все будет хорошо, - радостно отбарабанил ангелок.
- И только-то? – опять всхлипнув, пробормотала я. - Между прочим, я и сама в этом уверена. Вернее, была уверена совсем недавно.
- Вот и продолжай в том же духе, - посоветовала Даша, испаряясь.

             Несколько мгновений я сидела, уставившись на опустевшее сиденье и переваривала сказанное. Очень хотелось последовать Дашиному совету, но сомнения продолжали грызть меня, мешая успокоиться. Душевные метания кончились тем, что я медленно поехала туда, где жила последнее время. Именно так. Сейчас я сомневалась, что могла сказать в такой ситуации – домой. За окном мелькнул купол таксофона. Я резко притормозила. Пожалуй, все-таки стоит попробовать. К тому же для некоторых  известных телефонов ни жетонов, ни карточек не требуется. Телефон 02 относился именно к таким.
- Хочу сообщить вам о притоне педофилов, - быстро выпалила я и порадовалась, что севший после небольшой истерики голос совершенно не напоминает мой собственный. Дальше я назвала адрес квартиры и место, где сутенер вербует детей для работы.
              Это было все, что возможно сделать в подобной ситуации. Я повесила трубку. Силы снова оставили меня, и я, еле переставляя ноги, побрела к машине. Наверное, это был самый паршивый день в моей жизни, если не считать аварии, произошедшей больше двадцати лет назад.


             Сидя перед телевизором, я снова и снова прокручивала в голове события последнего времени. Как я могла так ошибаться в человеке? За что мне все это? Разговор с Дашей несколько успокоил, но все-таки не дал главного – уверенности в завтрашнем дне. Что же мне теперь делать и куда податься? Может, тоже свалить куда-нибудь за бугор? Правда, денег у меня немного. Но ведь я могу продать свою квартиру, еще что-нибудь. Я сердитым взглядом обвела окружающую меня роскошную обстановку чужого жилья. Вот отсюда прихвачу что-нибудь и тоже продам, мстительно решила я. Мысль сделала странный виток, и мне неожиданно захотелось посмотреть свой загранпаспорт. Возможно, для восстановления внутреннего самоуспокоения, нарушенного истерикой.  Я облазила все ящики, шкафы, столы… Паспорта не было. Он, как сквозь землю провалился. Начав восстанавливать ситуацию, я похолодела. Похваставшись Артему новенькой книжечкой, я отвлеклась на что-то постороннее и напрочь забыла про паспорт. А он, наверное, прихватил его с собой, скотина.

             Теперь все становилось более или менее понятно. Только зачем забирать мой паспорт, когда он сам же и посоветовал мне его оформить? Происходило нечто такое, что было выше моего понимания. Все, хватит, а то и с ума недолго сойти. Обессиленная, я рухнула на постель и сразу же забылась тревожным неспокойным сном. Всю ночь я то просыпалась, то снова засыпала, крутилась и елозила по постели, стараясь найти наиболее удобное положение, но так и не нашла его. Какие-то не до конца оформившиеся мысли приходили и сразу же  покидали. В общем, ночь прошла неспокойно, но без кошмаров. Утром я проснулась совершенно разбитой, но с ярко выраженной идеей довести следствие до конца, а там, жизнь покажет. Если все пройдет нормально, можно будет обратиться с соответствующей просьбой к Николаю Ивановичу. Он мне не откажет. Не принято у них бросать своих.

             Когда раздалось странное пиликанье, я уже допивала кофе и, в итоге, чуть не подавилась. Звук продолжался. Я замерла, стараясь сообразить, откуда он идет. Кажется, из коридора. Тут  до меня дошло, что это такое, и я бросилась к сумке, вчера вечером небрежно брошенной на пол.
- Доброе утро, Ксения Александровна, - раздался в трубке бодрый голос Николая Ивановича.
- Угу, - издала я неопределенный звук.
- У вас что-то случилось? – встревожено спросил мой новый работодатель.
- Нет-нет, - поспешила я его успокоить. Пока у самой нет ясности, лучше помолчать. Молчание еще никому не навредило. - Просто я только что проснулась.
- Мне удалось выполнить вашу просьбу. Так что жду вас внизу.
- Иду, - одеваться нас тоже научили быстро, поэтому буквально через пару минут я уже скатилась с лестницы.

               Знакомая серая «Волга» стояла за углом. Дверца была уже приглашающе приоткрыта. Для начала Николай Иванович протянул мне заказанное оружие, я быстро сунула его в карман джинсов, а затем рассказала о бурных событиях прошедшего дня, благоразумно выпустив некоторые детали, которые для Николая Ивановича были совершенно лишними, например, слова Тарасюка о миллионе долларов. Сейчас этот вопрос вообще оказался неопределенно подвешенным, так зачем к нему привлекать внимание других людей?
- Однако, какой приятный человек, – фыркнул Николай Иванович, выслушав меня. - Дела у вас явно двигаются быстрее, чем мы предполагали.
             Я скромно потупила глазки и повела плечами. Эти телодвижения можно было истолковать примерно так – на моем месте так поступил бы каждый.
- Продолжайте в том же духе, – Дашиными словами поощрил меня Николай Иванович. - Если что понадобиться, я всегда на связи. Да, - встрепенулся он вдруг, - все хочу вас спросить, а куда вы собираетесь поехать со своим другом?
             Не знаю, заметил ли бывший коллега небольшую, совсем мимолетную паузу, которую я позволила себе, но посмотрел он на меня очень внимательно. В принципе, теперь это вряд ли было тайной, поэтому я быстро, стараясь стереть из его памяти секундную заминку, выпалила:

- В Англию.
- А-а, - протянул он и снова как-то странно посмотрел на меня.
              Показалось, что Николай Иванович знает что-то важное, чего не знаю я, но по каким-то известным только ему причинам не хочет со мной этим поделиться. Ну и ладно. Не хочет, не надо – его право.
- Ксения Александровна, я бы попросил вас еще раз встретиться с этим… депутатом, - Николай Иванович так резко выплюнул это слово, что сразу стало ясно – буквально на самом кончике языка произошла замена. - Вдруг он скажет еще что-нибудь интересное? Я так понял, что контакт у вас установлен? – он хмыкнул.
- Можно и так сказать, - я тоже позволила себе слегка улыбнуться. - Хорошо, я съезжу к нему сегодня.
              На этой приятной ноте полного взаимопонимания мы расстались. «Волга» укатила в неизвестном направлении, а я привела себя в порядок и, оставив на входной двери небольшую заметку от проникновения внутрь незваных гостей, поехала в клинику навестить больного Евгения Ивановича.


              Я увидела его еще издали. Тарасюк нервно расхаживал перед входом в клинику, то и дело, поглядывая на часы, из чего можно было сделать вывод, что те, кто должны были заехать, по каким-то причинам запаздывали. По моей машине кандидат скользнул равнодушным взглядом. То ли, на самом деле не узнав, то ли сделав вид. Я притормозила на противоположной стороне и уже хотела выйти из машины, как увидела приближающийся «Мерседес». Надо отдать им должное, ехали они, не спеша. Вот черт, не вовремя ребята появились. Я осталась в машине, в надежде присмотреть за ними и выбрать удобный момент для общения с претендентом позднее. Тарасюк, заметив машину, принял осанистый вид и остановился в ожидании.

              Внезапно из-за угла на большой скорости выскочила потертая, старенькая шестерка без номеров. Обогнав крутой мерс, она приближалась к претенденту, который стоял в хорошо продуманной позе народного трибуна и не думал сходить с места. Все стало предельно ясно - но помочь было уже нельзя. Тарасюк совершенно не во время поделился информацией и, по правилам игры, должен за это ответить, хотя сам он так и не догадался об этом. Жигуленок резко вильнул в сторону. Тарасюка подбросило вверх, а вниз уже упал труп, который замер на асфальте в неестественно выгнутой позе. Взвизгнув шинами, шестерка скрылась. А я мысленно поблагодарила Виталия за поставленные на «БМВ» тонированные стекла. Пусть думают, что в машине никого нет.

              «Мерседес» спокойно подрулил к телу, которое совсем недавно было не только известным депутатом, но и кандидатом в губернаторы. Из машины выскочили два парня. Один из них присел около Тарасюка, его губы пошевелились. На таком расстоянии, да еще в закрытой машине я не могла расслышать сказанного, но по артикуляции мне показалось, что было произнесено единственное слово: «Готов». Лица экс охранников не выражали особых переживаний по поводу безвременной кончины шефа, следовательно, это был не только ожидаемый, но и хорошо подготовленный финал.

               Вокруг тела Тарасюка и его охраны стала собираться толпа. Вскоре подъехали милиция, скорая помощь… Когда орава стала достаточно плотной и шумной, я тихонько покинула место происшествия. Пожалуй, сейчас будет неплохо съездить к офису кандидата,  посмотреть и послушать, что будет происходить там. Остановив машину в хорошо знакомом месте, я включила технику и прислушалась. Вместо шума, вызванного неожиданным трагическим происшествием, в офисе царила вполне благопристойная тишина. Причем, настолько абсолютная, что означать она могла только одно – там никого не было. Из этого следовал единственный логический вывод: все, кроме самого кандидата, прекрасно знали о том, что должно было произойти сегодня и просто не вышли на работу. Дальше логическая цепочка размышлений привела меня к еще более неутешительному выводу. В злополучной вчерашней  квартире, видимо, стояла не только прослушивающая, но, может, и видеозаписывающая аппаратура, которая фиксировала все происходящее, включая и мой неожиданный визит тоже. Сегодняшний наезд был бесспорным следствием железной и неумолимой логики, следуя которой нетрудно было предположить, что очередной труп, который вскоре появится, будет, безусловно, мой. Я узнала слишком много такого, что знать не следовало. Я хорошо выучила правила игры.

               Погруженная в эти печальные мысли, я медленно ехала на фирму. Почему-то очень не хотелось оставаться одной. Там без особых дел прослонялась до вечера, покинув офис вслед за последним припозднившимся сотрудником. Перед тем, как войти в подъезд, я тщательнейшим образом осмотрелась вокруг и, только убедившись, что все спокойно, поднялась в квартиру. Но и там я не чувствовала себя спокойно, хотя вроде бы случайно прилепившийся к двери волосок был на месте, что говорило об отсутствии непрошеных посетителей.
              С чашкой кофе я присела перед телевизором. Местные вечерние новости, естественно, начались с сообщения о жестоком убийстве депутата областной Думы, Евгения Ивановича Тарасюка. Журналист с провинциальным надрывом вещал о том, каким прекрасным, отзывчивым, мужественным человеком был почивший в бозе депутат, высказывал предположение, что, его смерть связана с профессиональной деятельностью, назвал это первым политическим убийством в области и, напрямую обратившись к местным силовикам, потребовал как можно быстрее расследовать это трагическое происшествие. Если бы я не знала всей подоплеки случившегося, то, несомненно, репортаж вызвал бы у меня чувство горечи и невосполнимой утраты, которую наша область понесла в связи с безвременной гибелью господина Тарасюка. Неожиданно зазвонил телефон. От резкого звука я просто подпрыгнула и уже протянула руку, чтобы снять трубку, но в последний момент необъяснимое шестое чувство вызвало у меня сомнение в правильности такого действия. Телефон продолжал надрываться. Рука, словно и не моя, зависнув над аппаратом, через некоторое время все-таки сняла трубку и поднесла ее к уху. Я еще ничего не успела сказать, как в трубке послышался зловещий шепот:

- Страшно тебе, Ксюшенька?
- Да пошел ты! – зло рявкнула я.
- Конечно, страшно. Ты осталась здесь одна, а знаешь слишком много для того, чтобы жить дальше, - продолжала шипеть трубка.
              Мне показалось даже, что из нее выскочило змеиное жало и вонзилось в шею. Этот гад просто читал мои мысли, как раскрытую книгу. С отвращением бросив трубку на рычаг, я выдернула шнур из розетки. Только что происшедший разговор оптимизма не добавил. Вот так сжавшись в комочек на диване перед включенным телевизором, я и заснула. Но и во сне активная жизнь продолжалась. Я от кого-то убегала, он меня преследовал. Последнее, что я видела перед тем, как проснуться, был классический кошмар, когда некто лезет в квартиру, а я пытаюсь закрыть у него перед носом дверь, но у меня это никак не получается. Я открыла глаза. По телевизору молотил какой-то ночной музыкальный канал, а в двери поворачивался ключ. Я похолодела. Правда сейчас, благоразумно прихваченная сумка валялась прямо у меня в ногах. Протянув руку, я, не глядя, выудила из нее пистолет и сняла с предохранителя…

              Входная дверь открылась. В прихожей зажегся свет. На пороге комнаты появился Артем… Сцена, надо сказать, была впечатляющая, если учесть, насколько далеко я его уже проводила в своих мыслях. Вначале я тихонько хихикнула, потом этот легкий смешок разросся лавиной и перешел в хохот, который неуправляемо продолжался несколько минут. Придя в себя и отдышавшись, я рассказала, продолжавшему стоять, как столб Артему, обо всех произошедших за его недолгое отсутствие событиях. На радостях я откровенно созналась во всех подозрениях и переживаниях, которые у меня возникли. Артем вначале возмутился, потом, оценив мою логику, немного остыл. В конце концов, подозрения возникли не на пустом месте. После чего я отвела его на кухню и показала свои трофеи, лежащие небольшой кучкой на блюдечке.

- Ты уверена, что это все? – настороженно спросил Артем.
- Нет, - честно призналась я.
            После чего, на всякий случай, мы вышли на балкон. Там я узнала, что уже завтра мы улетаем в Англию.
             Для меня было совершенно непонятно, как Артему удалось так быстро получить визы в Британском посольстве. В душе я считала, что мне ее не дадут вообще, учитывая место учебы и предыдущей работы. Но Артем объяснил, что у него в Англии есть партнер по бизнесу,  достаточно богатый и влиятельный человек. Пришлось поверить, что его английский знакомый, в самом деле, важная персона. Хотя, если еще лучше подумать, то можно предположить, что здесь поработали и мои новые друзья – в лице Николая Ивановича. Не потому ли он так загадочно вел себя при нашей последней встрече. В конце концов, какая разница, виза есть, а на сегодня – это главное. Будем решать проблемы по мере их поступления. Мы пока еще на родной земле, где нам угрожает смертельная опасность. Вот о ней и надо думать в первую очередь.


             Наскоро покидав вещи в чемоданы, мы буквально через час после возвращения Артема, уже ехали в Москву. Там, к моему удивлению, мы поехали не в «Шереметьево», а на один из вокзалов. Из камеры хранения Артем появился, неся в руках какую-то довольно большую металлическую штуковину, по форме напоминающую ведро.
- Что это такое? – подозрительно спросила я.
- Открой, узнаешь, - посоветовал он.
             Осторожно приоткрыв крышку, я взвизгнула и уронила ее обратно.
- Очень хорошо, - удовлетворенно пробормотал Артем.
- Ты что, издеваешься? – в моем голосе звучало искреннее возмущение.
- Нет, просто хотел проверить, какой эффект это вызовет у неподготовленного человека, - ухмыльнулся он.
- Проверил? – пофыркивая от возмущения и отвращения, я медленно приходила в себя.
- Ага, - довольно сообщил Артем.

              Я снова уже осторожно приподняла крышку агрегата и более внимательно заглянула внутрь. Насколько можно понять, это было что-то вроде медицинского мини-холодильника для перевозки того, что требовало нахождения в охлажденной среде. Сейчас там находился какой-то внутренний орган, я не очень сильна в анатомии, но мне показалось, что это сердце, а к нему были подключены проводки и шланги, и оно пульсировало, как живое, а пространство внизу заполняли небольшие кусочки льда.
- Ну, как, сможешь ты определить, где кончается лед, и начинаются бриллианты?- хитро прищурившись, поинтересовался Артем.
              Пришлось поддержать отвалившуюся челюсть рукой. Идея была гениальна в своей простоте.
- Но… - начала я с некоторым сомнением в голосе.
- Здесь нас пропустят без вопросов, и стоит это совсем недорого, принимая во внимание сумму, которую мы получим за камешки там. К тому же хозяин сердца…  - он сделал многозначительную паузу. Я затаила дыхание, - уже пошел на колбасу и больше не хрюкает, - Артем сразу ответил на оба моих невысказанных вопроса. - А для Англии у меня есть необходимые бумаги.
             Мне оставалось лишь молча кивать головой, соглашаясь. Добавить к этому было нечего. По пустынной ночной Москве джип рванул в сторону аэропорта. Времени до самолета оставалось в обрез.

Часть 9

           Ночной рейс, не очень удобен для вылета, а вот для прилета, то, что надо. К тому же мы успели немного поспать в самолете. В Лондонском аэропорту «Хитроу» борт приземлился около девяти часов утра по местному времени. Впереди был целый день и надо использовать его с максимальным эффектом.
            Наш багаж, включая орган для трансплантации, благополучно миновал и местную таможню. Мы цивилизованно задекларировали классическую пару бутылок водки в подарок Эндрю, английскому партнеру по бизнесу Артема, а больше и глянуть было не на что.  Маленькая трубочка КСС, продуманно пристроенная мной около пилки для ногтей, вообще осталась незамеченной.

             На выходе из аэропорта нас ждал знакомый Артема, который, к моему удивлению, оказался русским, и звали его Андрей. Правда, в свое время он удачно женился на очень состоятельной английской леди, семья которой занималась ювелирным промыслом уже много лет и имела несколько фабрик производящих драгоценности по всему миру. В голове всплыл каверзный вопрос по поводу возраста этой самой леди. Мне казалось, что ей должно быть лет сто. Экс-Андрей имел уже британское подданство и все, прилагаемые к нему привилегии, включая солидный банковский счет и имя Эндрю. Водку он забросил в салон машины и пообещал, что разопьем ее вместе, когда решим свои проблемы и навестим его с женой. Это мы охотно пообещали. Потом он вручил Артему какие-то бумаги, подтверждающие законность наших бриллиантов и добавил, что у него есть еще подарок для нас, и мы сейчас все вместе поедем его смотреть. По пути они с Артемом обсуждали дела, а я  дремала на заднем сиденье и проснулась только, когда машина остановилась. Выяснилось, что подарок – старая машина Эндрю марки «Альфа-Ромео» темно-вишневого цвета. Старая – это по английским меркам. Вообще-то ей всего-навсего около двух  лет. Деньги, за которые он ее может продать, не стоят возни богатого человека, поэтому он ее нам дарит. Мы можем ездить на ней во время своего пребывания здесь, а потом просто выбросить. Машина была очень кстати и, как выразился Эндрю, могла пригодиться для решения наших проблем. Он сунул Артему какие-то документы на нее, и мы разъехались. У каждого свои дела, вполне в духе западной цивилизации.

             Отъехав совсем недалеко от стоянки, мы притормозили. Артем поставил мини-холодильник на разморозку, забросил свинячье сердце в придорожную урну и, вскоре, мы уже смогли выудить наши камешки, плавающие в талой воде и сложить их в сумку. Теперь для нас, пункт номер один – гостиница, пункт номер два – поиски банка, в который стоит положить наши денежки и пункт номер три – посещение одной из ювелирных фабрик, принадлежащих семье Эндрю. Сумка, наполненная бриллиантами, действовала на нервы.
             Оформление в гостинице прошло быстро и без проблем. Драгоценности спокойно угнездились в гостиничном сейфе, в ожидании своего часа. Следующим пунктом нашего посещения должен был стать банк. Этим мы и занялись, проехав по нескольким достойным  учреждениям, и выясняя условия. Вначале все шло обычным порядком, до какого-то момента. А потом что-то случилось. Я не смогла бы четко определить этот момент. Просто произошел какой-то щелчок в мозгу, и появилось устойчивое ощущение, что мы уже не одни, даже за проливом Ла-Манш. Честно говоря, до конца я так и не поняла, как им удалось снова выйти на нас. Как и дома, я непрерывно чувствовала на себе чей-то тяжелый, неприязненный взгляд. Снова кто-то дышал мне в затылок, и веяло смертельным холодом. Я поежилась и внимательно огляделась. В чужом незнакомом мегаполисе трудно было что-то заметить. Машины проносились мимо почти непрерывным потоком. Даже марки большинства из них были мне незнакомы, только удавалось рассмотреть мелькавший за окном цвет.

              Я покосилась на Артема, заметил ли он что-нибудь? Кажется, нет. Не стоит зря дергать человека без особой уверенности. С видом скучающей туристки я начала усиленно крутить головой по сторонам, стараясь, все замечать и на все обращать внимание. Вначале было трудно сконцентрироваться, к тому же действовало на нервы это постоянное ощущение чужого присутствия. Я заметила их только минут через десять. Совершенно неприметная темно-серая машина, кажется, «Форд». Он ехал за нами на довольно большом расстоянии, легко перестраиваясь из ряда в ряд. И только я сфокусировала более пристальное внимание на «Форде», как на глаза попалась еще одна машина. На таком расстоянии я не могла разглядеть ее марку, а только цвет – болотно-зеленый, такой же неброский, как и серый. Главное, она занималась тем же делом, что и серый «Форд» - плотно сидела у нас на хвосте. Если они не поместились в одну машину, значит, их больше четырех или они просто страхуют друг друга? Дело совсем плохо. Некоторое время я наблюдала за ними. Здесь ошибки быть не должно. Пришло время сообщить о плохой новости.

- Артем, – преувеличенно спокойным голосом обратилась я к нему, - тебе не кажется…
- Что за нами едут «Рено» и «Форд»? – закончил он за меня предложение.
- Да, я как раз хотела уточнить марку второй машины, - подтвердила я удивленно. - Ты их давно заметил?
- Ну… наверное, с полчаса, - голос Артема звучал слишком спокойно, значит, что он тоже нервничает. Несколько минут назад это меня бы утешило, но сейчас я испытывала муки профессиональной совести. Я заметила хвост намного позже непрофессионала. Стыд и позор!
             Только одно могло хоть чуть-чуть оправдать меня в собственных глазах, что все вокруг было чужим и незнакомым. Незнакомая страна, незнакомый город, незнакомые улицы. Какое-то время мы продолжали петлять по улицам Лондона, уже не наведываясь в банки. Шла локальная война нервов. Вдруг, совершенно неожиданно даже для меня, мы свернули в какую-то почти незаметную боковую улочку и притормозили около симпатичной забегаловки. Все было ясно без слов. Мы мгновенно выкатились из машины и почти вбежали в кафе.

- Где у вас другой выход? – быстро спросил Артем у единственного официанта и протянул тому – я даже заморгала от изумления – сто фунтов.
- Там, сэр, - парень просто ошалел от счастья. Бумажка немедленно испарилась в его руках,  а перед нами открылась невзрачная дверь в служебное помещение. Официант молча  указал головой.
             Мы вошли в подсобку, освещенную довольно тусклой лампой без абажура. Я уже хотела  рвануть дальше, но Артем удержал меня. Уже открыв рот, чтобы спросить, зачем мы остановились, я услышала, как хлопнула входная дверь и замерла. Голос с сильным акцентом, который был заметен даже мне, спросил:
- Сюда заходили мужчина и женщина? – дальше следовало описание, сильно смахивающее на наши скромные персоны.
- Да, сэр, - голос официанта звучал совершенно равнодушно.
- Куда они делись?
- Не знаю, сразу же ушли, наверное, им не понравилось наше заведение или меню.

            Секундная пауза, затем, снова шаги, и дверь хлопнула.
            Ситуация создалась такая, что спешить на улицу нам сейчас не стоило. Только я собралась озвучить выводы, к которым пришла, как Артем предложил практически тоже самое:
- Давай, пожалуй, вначале перекусим, а потом поедем дальше. Торопиться нам сейчас точно  не стоит, пусть уедут подальше.
            Я с ним была полностью согласна. Кафе симпатичное, а официант, после подаренных ста фунтов, вообще превратился почти в родственника. Так что мы вернулись в зал, чем его очень обрадовали.
           Официант обслужил нас так, как, наверное, обслуживал бы саму королеву Англии, а потом по просьбе Артема вызвал такси. В гостиницу мы вернулись на громадном черном «Бентли», напоминавшем катафалк не только по виду, но и по скорости. Потрясающие люди, эти англичане! Если сто лет назад было принято, чтобы такси ездили именно со скоростью пятьдесят километров в час, то пока существует Британия, они будут упорно продолжать ездить точно также, и никакой технический прогресс им не указ. Хуже того, на них не действуют даже деньги, предлагаемые опаздывающими пассажирами!

            В данном случае, традиционализм местных жителей, сыграл нам на руку. Когда мы, наконец, доползли до гостиницы, «Форда» и «Рено» в пределах видимости не наблюдалось. Если наши преследователи и были здесь, то, видимо, им надоело ждать, или они решили, что  мы отправились куда-то еще. Так что теперь сплоченная группа наших врагов методично прочесывает Лондон квадрат за квадратом в поисках сбежавших жертв.


             Спокойным прогулочным шагом, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, мы направились в свой номер. На светящемся табло часов в холле было еще только два часа дня. А сколько событий уже произошло на гостеприимной английской земле!
            Войдя в номер, я сразу приняла горизонтальное положение. Не следовало этого делать, потому что меня тут же начало клонить ко сну.
- Ты выбрал банк? – зевая, спросила я. У меня не было никакого опыта в банковском деле. Поэтому я полностью положилась на Артема.
- Кажется, да и даже открыл там счет, вернее, два. Один на мое имя, а другой на предъявителя, которым будешь ты, - я радостно ойкнула, а Артем продолжал: - Только теперь возникает вопрос, сумеем ли мы живыми добраться до фабрики, пристроить туда камешки и довезти после этого деньги до банка.
- Сумеем, - сонно, но уверенно заявила я, хотя на самом деле никакой уверенности в этом не чувствовала.
- Может, ты поспишь, а я съезжу на фабрику один? – предложил Артем, видя мое состояние.

             Я моментально подскочила.
- И не мечтай избавиться от меня, - лучше отделаться шуткой, чем показать страх и неуверенность.
             Забрав из гостиничного сейфа сумку, мы вызвали очередной «Бентли» и с той же черепашьей скоростью, направились на фабрику, которая находилась на какой-то совсем дальней окраине и охранялась не слабее, чем Форт-Нокс. Это меня обрадовало и до некоторой степени успокоило. Здесь я поняла, зачем Эндрю выправил нам многочисленные бумажки. Они, в самом деле, пригодились. Сумма, названная Андрюшиным благоприобретенным родственником, возглавлявшим данное предприятие, как нельзя более порадовала наши уши. Она была почти на порядок выше, той, которую нам могли бы предложить на родине. Все это я узнала со слов Артема, будучи полным профаном в таком сложном вопросе, как реализация драгоценных камней. Оставив в филиале Форт-Нокса содержимое сумки, мы получили на руки чек со многими нулями. Теперь оставалось только перевести деньги на наши счета и все.


              Фабрику мы покинули на очередном такси и доехали на нем до улочки, на которой преспокойно продолжала стоять наша брошенная «Альфа-Ромео». Со вздохом облегчения мы загрузились в нее и поехали, но вскоре я поняла, что было еще рано испытывать облегчение. Как только мы выехали на какую-то широкую трассу, за нами пристроились знакомые «Форд» и «Рено», будто там и ждали. Они преследовали нас открыто и нагло. Значит, уже пришли к какому-то определенному решению. Я была уверена, что оно далеко не самое гуманное. Дальнейшие события это подтвердили.

             Когда что-то свистнуло около уха, в первый момент, я даже не сообразила, что это. Мне и в голову не могло прийти, что в центре Лондона идет банальный обстрел. Тем не менее, это был именно звук пролетевшей пули. За ней последовало еще несколько выстрелов. По лобовому стеклу, вокруг нескольких маленьких дырочек, пошли трещинки. Они пока еще стреляли сзади. Но, догоняя, скоро выстрелят сбоку и тогда точно не промажут. Артем выжимал из машины все, что было возможно. Класс автомобилей был примерно одинаковым, поэтому нам никак не удавалось оторваться от преследователей, но и у них не получалось приблизиться к нам на необходимое расстояние. Удачно попав в «зеленую» волну, нам пока что везло, и красный свет не преграждал дорогу. Пока. Но все хорошее когда-то кончается. На очередном перекрестке не удалось проскочить, и боковые машины сплошным потоком выскочили наперерез. Теперь все было кончено. Где-то недалеко позади взвизгнули по асфальту шины. Я оглянулась. Наши преследователи на двух машинах, перевалив через бровку тротуара, не спеша, приближались к нам. Куда им сейчас спешить, все равно красный свет. Пешеходы испуганно прижимались к стенам. А «Альфа-Ромео» стояла, зажатая с двух сторон соседними машинами. Деться было некуда.

             Когда вновь зажегся зеленый, «Рено» и «Форд», резво рванув с тротуара, пристроились почти что сбоку. Я видела в окно их довольные ухмыляющиеся рожи. Какая жалость, что у меня при себе не было никакого скорострельного оружия. Без малейшего сомнения я бы его применила. Болотно-зеленый «Рено» держался с моей стороны, а серый «Форд», резко свернув, неожиданно вынырнул из потока мчавшихся машин, около нас слева. Мы оказались зажатыми в клещи. Стекло «Форда» начало медленно опускаться. Оттуда показалось дуло пистолета.

- Пригнись! – крикнула я Артему, но это было лишнее. Я поняла это, когда, еще не дослушав меня, он резко пригнулся к рулю. Хорошая реакция спасла ему жизнь.
             Но машина вильнула в сторону, потому что Артем на мгновение ослабил хватку руля, схватившись за плечо. Протянув руку, я перехватила руль, резко повернула его и, со скрежетом  сминая «Форд» направила машину к тротуару. Артем снова взялся за руль. Но я увидела, что на его плече расплывается темное пятно. Впереди снова зажегся красный свет. Но теперь мы оказались в лучшем положении и воспользовались им по полной программе. Наша машина катила по пешеходной дорожке, почти не сбавляя скорости и, нырнув в какую-то попавшуюся по пути арку, мы оказались в проходном дворе, вскоре выскочив на параллельную улицу. Не сбавляя хода, Артем полез в карман и, выудив оттуда несколько листков, протянул их мне. Быстро просмотрев их, я поняла, что это чек с фабрики и кредитные карточки банка, где он перед этим открыл счета.
- Возьми себе, на всякий случай. У тебя целее будут, - нарочито небрежным тоном сказал он.

             Я не стала тратить время на препирательства, но предложила:
- Давай, поменяемся местами, я поведу машину и найдем какую-нибудь больницу.
             Артем отрицательно покачал головой и взглядом показал назад. Я оглянулась. Из-за поворота, хотя еще достаточно далеко от нас, но уже в пределах видимости опять маячила «Рено». Наверное, где-то поблизости от нее идет и «Форд».
- Вряд ли они дадут нам возможность полечиться, - сквозь зубы сказал Артем.
             Я молчала, прокручивая в голове возможные варианты. Пожалуй, один из них можно употребить. Мы выехали на довольно широкую улицу, переходящую в площадь. В центре площади находилось какое-то громадное здание. Несколько машин стояли около тротуара. Значит, здесь можно парковаться. Сейчас мы этим воспользуемся.
- Давай-ка, помогу, - с этими словами, я резко вывернула руль и влепила «Альфа-Ромео» в самую, на мой взгляд, дорогую машину изо всех стоящих.
             Послышался глухой звук удара, скрежет и вой сигнализации. Машину сильно тряхнуло. Артем, не выдержав, ругнулся. Представляю, как ему больно, но это было сделано для его же пользы.

               
             Теперь надо бежать, причем, желательно, побыстрее и подальше от этого места. Они отвлекутся на меня, и тогда у Артема будет шанс. К тому же машина, в которую мы влепились теперь взывала к помощи своего хозяина гнусным воем сигнализации. Надеюсь, он или полиция скоро появятся. Следом за нами на площадь выскочила «Рено», за ней бодро катил сильно помятый «Форд». Предполагаю, наша несчастная «Альфа-Ромео» выглядела не лучше. Преследователи высыпали из машин.

            Я прекрасно видела всю их компашку. Хотя они рассредоточились, но выглядели слишком похоже, как инкубаторские цыплята, так что отличить и выделить их из толпы было несложно. Человек шесть или семь. Один из них, размерами напоминающий шкаф, вроде бы прогулочным шагом направился к нашей машине. Я покосилась на Артема. Он сидел, привалившись к окну и закрыв глаза. В том, что он жив, сомнений не было, но рана была достаточно серьезной и требовала срочного медицинского вмешательства. Хорошо бы привлечь этот шкаф к моей дверце, а уж встречу его, как следует. Я начала осторожно и, вроде бы, неуверенно приоткрывать ее. Тип бросил в мою сторону внимательный взгляд и изменил маршрут в нужном направлении. Как только он оказался в пределах досягаемости, я с такой силой впечатала в него дверцу, что шкаф не устоял, а я с дикими воплями выкатилась из машины.

- Гады! – верещала я дурным голосом. - Вы убили его!
            Теперь на собственном опыте я убедилась, что лучший способ защиты, это нападение. Преследователи замерли. Все до одного. Если бы у меня был автомат, я спокойно, как в тире, могла их порешить. Они были, как на ладони. Но, увы, не сложилось. Автомата у меня не было. Только под ногами слабо копошился временно поверженный шкаф. Я быстро захлопнула дверцу, чтобы не привлекать к машине лишнего внимания и хорошенько пнула в бок лежащего преследователя. Нога наткнулась на что-то жесткое. Хотя палец пронзила боль, дальнейшее заняло секунды. Я нагнулась, откинула ему полу пиджака и выхватила из наплечной кобуры пистолет. К моему удивлению это оказался родной Стечкин. Прекрасно. Но, как они смогли провезти оружие через английскую таможню?  Неужели и здесь берут взятки, а если берут, то сколько? На этом вопросе мой мыслительный процесс застопорился, а мысль повисла на какой-то тонюсенькой веревочке в мозгу. Наверное, стоит вернуться к этой проблеме несколько позже, когда-нибудь потом…

- Вы убили его! Всех замочу! – истерически взвизгнула я и направила пистолет на ближайшую жертву, которая уже начала приходить в себя. Мой вопль придал ей скорости, и она быстро ретировалась. Теперь тоже самое нужно сделать и мне. Кажется, я достаточно обратила их внимание на свою персону. Теперь они просто обязаны будут переключиться на меня.
             Я огляделась. Мы находились в старом туристическом центре Лондона. Всюду слонялись толпы  приезжих. К тому же вокруг нас начал собираться народ. Любопытство – опасная  черта характера, привлекающая все возможные неприятности к своему обладателю. Окружающих не смущал даже пистолет в моей руке. Преследователи не демонстрировали наличие у них оружия. Тут они были правы. Для полноты картины не хватало только местных репортеров. Я никогда не мечтала попасть в английский выпуск новостей, да еще в рубрике скандалов или происшествий, а потому быстро отступала, слегка наподдавая по пути самым любопытствующим. Само собой, Стечкин, к тому времени уже мирно покоился на дне сумки.

            Пробегая перед носом у воющих тормозами машин, я еще раз отметила про себя вежливость водителей, потому что никаких ругательств за спиной так и не услышала. Я резво перепрыгнула через пару скамеек, слегка потоптала по ухоженным клумбам и оказалась в тени какого-то здания. Я подняла голову, громада, которую я совсем недавно видела из окна машины, оказалась собором Святого Павла. И теперь он нависал надо мной всей своей необъятной мощью. Я не была большим знатоком лондонских достопримечательностей, но вспомнила, что когда-то видела его по телевизору. Собор манил открытой дверью в спасительный полумрак.

            Перепрыгивая через две ступеньки, я рванула туда, расталкивая локтями любопытствующих неспешных туристов. Оказавшись внутри, я на несколько секунд обомлела. Здание и с улицы поражало своей величиной и великолепием, а внутри оно оказалось просто потрясающим своими размерами, как ввысь, так и вширь. Народу там была туча, и  попробовать затеряться, труда не составит. К тому же довольно большую часть собора занимали могилы, над которыми висели полуистлевшие знамена. Первой мыслью было попробовать укрыться где-нибудь за надгробиями. Повернув налево, я вбежала на пятачок, сплошь заставленный памятниками и могильными плитами. Прямо кладбище какое-то. Я скорее почувствовала, чем услышала приближающиеся шаги преследователей.   

            Собор, заполненный туристами со всего мира, совсем неподходящее место, чтобы открывать стрельбу. Быстро окинув взглядом «кладбище», я нырнула за ближайшую статую какого-то короля или рыцаря и в полумраке почти слилась с ней. Вскоре совсем близко от себя услышала шаги. Сначала это был один человек. Сердце у меня упало, а рука автоматически потянулась к сумке за пистолетом. В голове мелькнуло, все, сейчас он меня пристрелит, а вечером, остывшее тело Ксюши найдут какие-нибудь смотрители собора. Мне стало жалко себя, Артема, Виталия и других, кого уже коснулась или еще только собиралась коснуться эта проблема. «Даша! - мысленно взвыла я, - Почему от тебя нет никакой помощи?»

           И тут прямо около моего уха я услышала правильную и гладкую английскую речь экскурсовода. Погост как-то сразу наполнился туристами. Натянув пониже капюшон куртки, осторожно выбралась из-за статуи и огляделась. Если бы я была обычной туристкой, то с удовольствием послушала рассказ экскурсовода. Но сейчас для меня основная цель – сохранение жизни. Преследователей не было видно. Наверное, они рассредоточились по собору, разыскивая меня. Осторожно, бочком я начала протискиваться к выходу. А счастье было так возможно! Мне не удалось преодолеть буквально несколько метров до выхода, когда я увидела его – одного из преследователей. Сейчас, когда он был в одиночестве, то не так выделялся из окружавшей толпы. Просто я сразу, учуяла земляка и поняла, что это один из них.

К счастью, он действительно был один, остальные разбрелись где-то в огромном пространстве прекрасного древнего собора. В этот самый момент меня, наконец, отпустило ощущение, что за мной наблюдают. Больше никто не смотрел в спину. Теперь я видела его перед собой. Лицо опять показалось мне смутно знакомым. Он молчал и просто, не мигая, смотрел на меня совершенно пустыми, холодными глазами. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, и поняла, что ему совсем не хочется знать, где находятся бриллианты. По большому счету на них вообще наплевать. Ему отчего-то нужна именно я, и моя жизнь, поэтому он не позовет остальных, а займется мной лично и при этом получит садистское удовольствие.   

      
              Я попятилась и чуть не упала, споткнувшись об одну из плит. Быстро оглянувшись, увидела, что это вовсе не старая плита, как предполагалось, а ступенька, и я нахожусь в самом начале узкой лестницы, ведущей куда-то наверх. Видимо, она идет на смотровые площадки вокруг купола, где много народу, а значит, безопасно. Стрелять на глазах толпы даже законченный псих не будет. Я проворно засеменила по лестничным пролетам, стараясь не привлекать к себе внимания слишком быстрым бегом, но в тоже время, обгоняя неторопливо поднимавшихся людей. Вскоре, выскочив на первую площадку, окруженную толстым каменным парапетом, завернула за поворот и оглянулась. Чертова статуя командора, чьи шаги я просто чувствовала спиной все время подъема, вскоре выплыла следом и тронулась в мою сторону. Ну почему именно в мою, а не в противоположную? Мелькнула мысль, что он обладает каким-то сверхъестественным дьявольским чутьем. Момент, когда он меня заметит, неумолимо приближался. Где же, черт возьми, я его видела? Этот вопрос донимал меня не меньше, чем сам преследовать. Я точно знала, что мы с ним коллеги, но откуда он, вспомнить  так и не могла.


              Бодрой рысцой я обежала купол, лавируя между посетителями, и все-таки не упустила момента посмотреть на Лондон с высоты птичьего полета. Может, у меня никогда уже не будет такой возможности. Наверное, это было красиво, но оценить всю прелесть, открывавшейся панорамы, времени просто не было. Я нырнула в дверь к лестнице. Прекрасная возможность спуститься вниз, но только я занесла ногу над  ступенькой, как внизу увидела всю теплую компанию – одинаково одетых, одинаково постриженных и одинаково двигающихся роботов. Когда они находились вместе, было очевидно, насколько мои преследователи похожи друг на друга. Пока они топтались внизу и, видимо, обсуждали вопрос, стоит ли долго и нудно подниматься вверх или лучше поискать объект на улице. Выхода не было, и я поспешно, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась опять вверх, к тому же, совершенно не представляя, что ждет меня там.

Краем глаза увидела, что пробежала вторую смотровую площадку, но даже не стала на нее выходить. Дальше пролеты пошли уже и круче, лестница из обычной, превратились в винтовую, к тому же без перил. Держаться можно было только за стену. На третий уровень, вероятно, забирались самые бесбашенные посетители. Я, в данный момент, относилась именно к таким, но третью площадку проскочила тоже. Дальнейший путь преградила узкая металлическая дверь, которая оказалась закрытой. Времени попытаться ее открыть уже не оставалось, и я кубарем скатилась снова на третий уровень. Там никого не было. По сравнению с первым уровнем, здесь была очень узкая смотровая площадка, где едва могли разминуться два человека. Я понимала, что загнала себя в ловушку. Бетонный выступ, шириной меньше метра был окружен несколькими металлическими прутиками не толще моего мизинца.

Перегнувшись через столь изящное ограждение, я осторожно посмотрела вниз. Прямо под ногами шло закругление купола, а если посмотреть немного дальше, то людей с такой высоты почти не было видно, а машины напоминали тараканов… Учебные тренировки в училище, это одно, а практика над куполом – совершенно другое. Я вздохнула, вытащила из сумки малюсенький диктофончик, запихала его в карман куртки, затем достала конфискованного Стечкина и проверила обойму. Ну вот, всего лишь пять патронов. Значит, этот гад, которого я стукнула дверцей, был одним из тех, кто стрелял в нас. Возможно даже, это его пулю поймал Артем. Всплыла злобная, но запоздалая мысль. Может, стоило все-таки его пристрелить прямо там, перед собором?

             Ну ладно, пять, так пять. Да, в конце концов, это не важно. Здесь вообще может понадобиться только один, слишком все близко, промахнуться просто немыслимо. Я переложила в карман куртки и КСС. Может лучше будет воспользоваться им? Без шума, без вспышки, почти незаметен, так, маленькая трубочка в руке, а на самом деле, такой же пистолет, как и другие.  Жаль только, выстрел он делает всего лишь один. Нет, пусть КСС останется на самый крайний случай. Придя к такому решению, я сняла с предохранителя и оставила в руке Стечкина, а миниатюрный КСС – в кармане, после чего свернула в ту же сторону, что и на первом ярусе и распласталась по выпуклой стене купола. У меня было несколько секунд, чтобы передохнуть. И в эти секунды я поняла, что боюсь, боюсь ужасно, пошло и примитивно, до одурения и тошноты, как всякий нормальный, здоровый и молодой организм, который хочет жить. Сердце трепыхалось где-то около самого горла и так громко, что его должны были слышать на первой смотровой площадке, ноги стали ватными, а руки холодными и мокрыми от пота. Лучше б у меня не было этой кратковременной передышки. Смотришь, и испугаться не успела бы. Теперь я явственно слышала приближающиеся шаги, и, наконец, мой преследователь показался из дверного проема.

              Несколько секунд он стоял спиной ко мне. Появилось большое искушение выстрелить ему в затылок, чтобы разом покончить со всем. Я вскинула руку, но что-то иррациональное удержало меня. Возможно, желание узнать, кто он  этот неузнаваемый преследователь, и что конкретно имеет против меня? А может просто не хватило кровожадности, чтобы вот так просто взять и убить в затылок человека, но момент был упущен. Он резко обернулся и посмотрел в упор холодными немигающими глазами. Взгляд его был страшен своей прозрачной пустотой. Я замерла, как кролик перед удавом, машинально сжимая в опущенной руке ненужный пистолет. В этот момент свернутая в клубок лента моих воспоминаний резко развернулась. Не понадобилось ни транса, ни самогипноза. Просто настал тот нужный момент, и перед моими глазами появился спортзал училища.

Самый обычный, банальный учебный бой. Моим спарринг-партнером в тот момент оказался… как же его звали? Мысль снова вильнула куда-то в сторону и из потаенного уголка добыла имя – Герман. Именно его я видела в «Сакуре»,  в тот день, когда погибли Виталий и Альберт, наверное, он позвонил им по мобильнику, чтобы отдать последний приказ. Думаю, именно он убил доктора Самойловича, хотя, доказать этого не могла. Именно его я встретила в подъезде дома Анжелики под видом старика, со всеми вытекающими последствиями. Именно он снился мне в ночных кошмарах последнее время и преследовал наяву. Но зачем? Почему? Что я ему сделала?
-   Герман? – хрипло спросила я, возвращаясь в настоящее.
-    Молодец, Ксюшенька, наконец-то вспомнила. А то я  боялся, что не вспомнишь, и на тот свет дурой отправишься. Уже хотел перед тем, как прикончить тебя, все напомнить, - ухмыльнулся он.
-    Почему ты так уверен, что ты меня прикончишь, а не я тебя? – осведомилась я.
            Когда я вспомнила, кто он, то поняла – это такой же обычный человек, как все остальные, и  самообладание вернулось ко мне.
-    Потому что ты только что упустила свой шанс, - жестко сказал он.
            Я промолчала. Отчасти Герман был прав. Я упустила свой первый шанс, но была  вероятность того, что этот шанс – не последний. Вздохнув, я задала, наконец, давно интересующий меня вопрос:

- Что, собственно, ты хотел мне напомнить?
- А ты не знаешь? – вдруг начал заводиться он.
- Не знаю, - совершенно искренне ответила я, - по-моему,  в училище мы с тобой почти не общались, а потом и вообще не виделись. Я что, чем-то обидела тебя тогда?
            Глядя в его потемневшие глаза, в мою душу начало заползать страшное осознание того, что Герман просто псих. Даже не псих, а маньяк какой-то. Я усиленно  пыталась вспомнить, чем же закончился тот учебный бой, но мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку. Я начала волноваться и никак не могла сосредоточиться, а Герман угрюмо молчал, не желая ничем помочь.

            Наконец, вначале с трудом, а потом все быстрей и быстрей  шестеренки машины времени в моей голове завертелись в обратном направлении, отсчитывая назад дни и годы. Я стала вспоминать. Вскоре после начала учебы Герман пытался ко мне клеиться, но не вызвал   ответного чувства, и я его отшила. Наверное, это было сделано в несколько грубоватой форме, в условиях военного училища. Но ведь это не повод, чтобы возненавидеть объект вожделения, ответивший тебе отказом, на всю оставшуюся жизнь? Или повод? Нет, пожалуй, не повод для нормального человека, а для психа, каким оказался Герман, очень даже может быть повод. Идем дальше. Он меня возненавидел и все силы отдал учебе. Хотел быть лучшим во всем, хотел доказать мне, а больше себе, что я была последней дурой, отказавшись от него. Дело усугублялось тем, что я этого даже не замечала, занимаясь своими делами, учебой, несколькими незначительными романами… Как в старой поговорке: «Мужик на барина три года серчал, а барин не знал». Наверное, мои легкие, ни к чему не обязывающие флирты  добили его окончательно. Как я могла обратить внимание на кого-то еще, если он, Герман, неизмеримо лучше?

             А потом был тот самый учебный бой, и я его выиграла. Но самым страшным для Германа, видимо, оказалось то, что сокурсники над ним беззлобно посмеивались по этому поводу. Он такой крутой, один из лучших курсантов и проиграл девчонке. Ненависть расцвела в нем с новой силой, безнадежно похоронив под собой все теплые чувства ко мне. Теперь на первый план вышли ненависть и месть. Страшны не оправдавшиеся надежды натуры мелкой и завистливой.

- Ты  обиделся, по поводу того, что я тогда победила? – как можно мягче спросила я.
          Он не ответил, а только ближе подошел ко мне. Отступать было некуда, и я просто сильнее прижалась к грязному куполу собора.
- Тебе, стерва, всегда везло. Тогда, в училище, да и сейчас не пропала. Нашла себе богатого  любовника и процветаешь, - ненависть окружающая его была просто осязаема. Она душила и обволакивала, она просачивалась сквозь поры и разрывала легкие.
- Тебе-то что? Я ведь ничего не отняла у тебя лично? – пробормотала я, отыскивая опору. - А отчитываться в личной жизни перед тобой  не обязана.
- Ничего, - прошипел он, - надеюсь, своего любовника  ты уже лишилась.
          Я тоже подумала об этом и тихо всхлипнула.

- А скоро и ты последуешь за ним, - утешил вконец озверевший Герман.
              Я продолжала упорно молчать и, очевидно, это злило его еще больше, что хорошо отражалось на перекошенном от злости лице. Продолжать дальше игру в молчанку не только не имело смысла, а становилось даже опасным. Я осторожно нажала в кармане куртки клавишу диктофона. Пошла запись.

- Хорошо. Герман, ты собираешься меня убить прямо сейчас? – я задала абсолютно            идиотский вопрос просто для того, чтобы хоть как-то начать этот нелегкий, но необходимый разговор. Для него сейчас было самое подходящее время.
- Конечно, а зачем тянуть? – мне показалось, он даже обрадовался такому обороту дела.
- Ладно, выхода у меня все равно нет, - обреченно пробормотала я и задала вопрос, который  уже давным-давно хотела задать: - Вся ваша компания работает на… - имя замнача просто жгло  язык, поэтому я буквально выплюнула его.
- Естественно, Ксюшенька, - промурлыкал Герман, - поэтому-то у тебя нет абсолютно никаких  шансов.
- Значит, он с самого начала не хотел делиться с Тарасюком, поэтому вы же его и прихлопнули?
- Мы, лапочка, мы, - Герман решил, что я полностью смирилась со своей печальной участью, так, почему бы ни похвастаться перед покойником своими достижениями.
- И всех остальных, начиная с Гольдмана? – все-таки стоило уточнить детали.
- Давно ты стала такая любопытная? – ему, видимо, начали надоедать мои вопросы. Нужно погладить по шерстке.
- Надеюсь, хоть перед смертью поумнеть, общаясь с умным человеком, - проворковала я, глядя на Германа восхищенными глазами. Проняло.
- Вот если бы ты так смотрела на меня несколько лет назад, не пришлось бы сейчас прощаться с жизнью, - наставительно произнес этот самовлюбленный болван.
- Лучше поздно, чем никогда, - радостно сообщила я, продолжая также восхищенно смотреть на него. - Что же получается, вы уже тогда знали, чем обладает Гольдман? Откуда?

Часть 10

          Герман самодовольно усмехнулся. И я сделала вывод, что это его рук дело. Однако... Откуда он мог знать такое? Быстро провернув в голове возможные варианты, я остановилась на одном, на мой взгляд, самом вероятном.
- Герман, - с придыханием произнесла я, глядя ему в глаза со всей преданностью и восхищением, которые могла изобразить, - вы что, с ним вместе сидели?
- Кем-кем, а дурой ты никогда не была, - он сделал, наконец, комплимент моим умственным способностям. - Да, была у меня в жизни такая неприятность.
- Просветишь, за что? – фыркнула я, несколько выходя из образа.
- Могу, - неожиданно легко согласился Герман таким тоном, что я поняла, он не только не переживал по этому поводу, но еще и считал себя жертвой. - Пока ты отдыхала по чужим постелям и курортам… - я поморщилась, но спорить было не ко времени. В конце концов, мне было совершенно наплевать на его мнение, - я, знаешь ли, попал в спецотдел самой обычной армии. Сидел в какой-то долбанной дыре, - по ходу рассказа Герман снова начал заводиться не на шутку. Несчастный, всеми обиженный общевойсковой лейтенант! – От злости дошел до ручки, ну и как-то слегка выместил свое плохое настроение на паре сопливых солдатиков, а они возьми, да отправься на тот свет. Потом отдуваться пришлось, припаяли на всю катушку!

-   Бедненький, - посочувствовала я, подталкивая  его к продолжению исповеди.
-   Попал в ту же самую колонию, что и твой любимый Гольдман с Конем. Почему-то Конь сильно возлюбил эту жидовскую морду. Я случайно подслушал, как они сговаривались про передачу общака. И после этого тоже решил возлюбить Мишу. Я его нашел, когда он уже сколотил себе, не без помощи Коня, конечно, кое-какой капиталец. Немного покантовался у него в телохранителях, а потом убедил, что стоит внедрять своих людей во власть. Вообще-то, Мишка мне верил, часто  советовался, в том числе, по пьяни, и про общак вспомнил, - самодовольно ухмыльнулся Герман.
- Ты вообще производишь на людей крайне положительное впечатление, - саркастически подметила я, но он пропустил эту реплику мимо ушей и вдохновенно продолжил:
- Вот он и пристроил меня к депутату, а там уже дело техники. Депутат вначале хотел все себе хапнуть, после того как мы схоронили еврейчика.
- Ты тоже был на том вечере, после которого Гольдман умер? – машинально спросила я.
- Конечно, надо же было кому-то сделать последний штрих. Эта дура постепенно травила его уже почти месяц.

- Дура, это – Анжелика? – уточнила я для протокола.
- Кто же еще, она, естественно. Надоел ей этот жирный боров до чертиков, да и обещанные  баксы были не лишние. Девку жадность сгубила.  Так же, как и тебя, дорогая Ксюшенька! Вот тут депутат понял, что лучше обратиться к профессионалам, причем, действовать нужно через меня. С твоим бывшим начальником из спецслужб мы быстро нашли общий язык. Печальные последствия тебе известны.  Честно говоря, мне не жалко ни Локтионова, ни Тарасюка. Туда им и дорога. Это был абсолютный человеческий мусор.
- А ты, естественно, мусорщик, помогающий освободить человечество от ненужного хлама? – ехидно осведомилась я.
- Да, - совершенно спокойно ответил Герман, - кому-то надо и этим заниматься.
- Ну, хорошо. Ты все расписал – что было. А вот – что будет? Если ты меня убьешь, брюлики вы так и не найдете, - я позволила себе скромно умолчать о последних переменах. - Шеф тебе скажет большое спасибо и отправит вслед за нами всеми, - я нахально смеялась в его физиономию, раскрасневшуюся от новой волны бешенства.
- А вот это, Ксюшенька, уже совершенно не твоего ума дело.
- Как я понимаю, ты надеешься пришить его первым.
- Все может быть, - сквозь зубы расплывчато пообещал Герман. - Все мы смертны.

             Казалось, что выяснено вполне достаточно. Небрежно опустив левую руку в карман куртки, я осторожно отключила диктофон. И только в этот момент осознала, что все  время,  изо всех сил сжимала в правой Стечкина. Я слегка пошевелила онемевшими пальцами. Пора было заканчивать. Решив, вернуться на лестницу, я нырнула под рукой Германа, но сразу же оказалась прижатой к изящному, воздушному парапету. Сзади находились только тонкие прутики, едва достающие до пояса. Я опасливо покосилась вниз. Ощущение было не из приятных. Герман резко развернулся следом за мной и вдруг… Его лицо перекосилось и посерело, на лбу выступили капельки пота. С некоторым запозданием я догадалась, что он боится высоты. В памяти опять всплыли какие-то обрывки воспоминаний. В училище ему каким-то чудом удалось избежать тренировочных прыжков с парашютом. Это был еще один шанс.

          Я ни в коем случае не должна его упустить. Медленно, очень медленно, я начала ползти вдоль парапета в сторону двери. Если мне повезет, то там нас уже ждет доблестная английская полиция из Скотланд Ярда. Герман, едва передвигая ноги и обливаясь потом, двигался параллельно со мной. Взгляд его был намертво прикован к моему лицу. Вниз он не смотрел. Вот в таком почти сросшемся состоянии,  мы доползли до двери. Мне уже начало казаться, что вот сейчас я проскочу у Германа под рукой и окажусь в спасительном коридорчике.

             Но, видимо, пока мы ползли, ему удалось несколько побороть свой страх, потому что когда я слегка наклонилась, он потной ладонью обхватил мою руку, сжимавшую пистолет и начал ее выкручивать. Стоя прижатой к легким прутикам, я боялась даже пошевелиться, чтобы не сорваться с высоты. Наконец, пальцы мои разжались, и Стечкин полетел вниз. Только через доли секунды моего слуха достиг звук удара упавшего пистолета, что говорило о большой высоте. Мелькнула мысль, что еще немного, и я могу совершить тот же путь. Какое-то время мы так и стояли, тесно прижавшись друг к другу, как сиамские близнецы, на самом краю смотровой площадки, боясь пошевелиться. Я сделала совсем легкое движение, пытаясь отлепиться от Германа. Это послужило ему сигналом. Потные руки сомкнулись на моей шее, и я, отклоняясь, повисла над пропастью. Перед глазами кружились тяжелые наполненные дождем тучи. Пытаясь отцепить его руки, я отчаянно трепыхалась, почувствовав к своему ужасу, как выпала из кармана и покатилась по полу моя последняя надежда – КСС. «Помоги мне», - мысленно прошептала я, обращаясь к Даше. Хотя по идее, она все это должна была видеть и если ничего не предпринимала, значит, моя просьба не поможет тоже.

              Неожиданно, вокруг нас начал сгущаться плотный белый туман, напоминающий разлитое в воздухе молоко. У меня даже возникло ощущение, этот туман послан помочь мне. Самовнушение – хорошая вещь. Герман стал удивленно оглядываться. Хватка на моей шее слегка ослабла, я распрямилась и сразу же провела  прием, резко ударив Германа коленом пониже пояса. Он взвыл и согнулся пополам. Оттолкнув его подальше, я скользнула глазами по узкой каменной  дорожке. Моя последняя надежда лежала, удобно устроившись, в небольшой выбоине. Но только я протянула к нему руку, как получила сильный удар ногой в плечо и отлетела, при этом стукнувшись головой о какую-то выступающую часть купола. На несколько секунд я отключилась, а, когда очнулась, то поняла – пропустила что-то важное. Однако, самое удивительное, я все еще жива, и мое тело не валяется у подножья собора в центре английской столицы.

             Когда я открыла глаза, то первый кого увидела, был Артем. С ним оказалось все в порядке. Во всяком случае, вначале мне так  показалось. Но уже через минуту я поняла свою ошибку.  Его плечо и бок были обильно залиты кровью, да и выглядел он не лучшим образом. Так что шансов справиться с чокнутым маньяком у Артема практически не было. Я начала судорожно разглядывать пол, помогая себе руками, в поисках мини-пистолета, молясь про себя, чтобы за это время не произошло ничего непоправимого. В отчаянии я ползала на коленках, ощупывая все щели и выбоины. Есть! Наконец-то, заметила небольшой цилиндр, закатившийся в щель, возле самого основания купола и там застрявший. Обламывая ногти, казалось, целую вечность, я выковыривала КСС, одновременно оглядываясь и проверяя окружающую обстановку. В конце концов, пистолет поддался. Я поднялась на ноги и, сжимая его в руках, подобралась к дерущимся. Дела Артема были уже совсем плохи. Кажется, он потерял сознание и практически висел на ограждение, в любую минуту рискуя сорваться вниз.

             Я подняла пистолет… В эту же секунду часть легкого парапета, не рассчитанного на такие нагрузки, выскочила из своего каменного гнезда и стала заваливаться наружу, утаскивая с собой Артема и сцепившегося с ним Германа. Больше медлить было нельзя. Я выстрелила  и одновременно прыгнула вперед, хватая Артема за руку. Смертоносный цилиндр медленно катился по площадке, на мгновенье замер у края, а затем упал вниз, показывая маньяку его последний путь. Перед глазами на секунду мелькнул затылок Германа с небольшой аккуратной дырочкой посередине. Крови почти не было. Стреляла я всегда хорошо. Но вот  остальное было плохо и не просто плохо, а ужасно. Я понимала, что не смогу удержать Артема за руку. Они падали вместе. Все происходило, как в замедленной съемке.
           Мне удалось задержать Артема даже не на секунду – на доли секунды. Этого хватило только на то, чтобы Герман, проскочив мимо него, исчез за сломанным заграждением. Артем, из последних сил удерживаемый мной, медленно сползал туда же. Я понимала, что не смогу ни вытащить его, ни удерживать время, достаточное для того, чтобы хоть кто-нибудь появился на этой чертовой площадке и помог мне. Хотя, был возможен вариант, что появятся приятели Германа и подтолкнут меня вместе с Артемом. Длинная цепочка мыслей пронеслась в голове мгновенно, оставив после себя неприятное ощущение безысходности. Я из последних сил пыталась вытащить Артема. Ничего не получалось.  Дело обстояло хуже некуда. Постепенно я и сама сползала к краю. От отчаяния я заревела.
              Мне показалось или вправду стало легче держать? Я сморгнула слезы и более внимательно посмотрела вокруг. Перед глазами возник обломок парапета, а на самом его краешке, изящно заложив ногу за ногу, восседала Даша. Понятно, что под ангельским бестелесным обликом, он даже не прогибался.

- Кажется, тебе нужна моя помощь? – очаровательно улыбнувшись, спросил ангелок.
- Только не очередной совет, - хрипела я из последних сил. - Ты ведь обещала помочь мне в критической ситуации, вот  она и есть!
- Как скажешь, - легко согласилась Даша, ухмыляясь.
             Я чувствовала, что буквально через несколько секунд рука Артема выскользнет из моей, и тогда следующим поступком станет убийство подлой Дашки. Хотя и вызывало сомнение ее бестелесное состояние. Можно ли убить того, кто не обладает телесной оболочкой? От этих мыслей меня отвлек Артем. Он, кажется, пришел в себя, нашел какую-то опору для ног и перестал сползать. У меня сразу же прибавились силы. Позже мы вместе так и не смогли вспомнить, как ему удалось взобраться назад. Но, тем не менее, это случилось. Уже находясь на площадке, Артем снова потерял сознание. Я тут же подхватила его и уложила, удобно расположив его голову у себя на коленях, все-таки они значительно мягче камней.

- Ты только не умирай, ладно, - обратилась я к нему, смаргивая предательские слезы, наворачивающиеся на глаза. - Какая ты все-таки бессовестная, - бормотала я, обращаясь к Даше.
- Почему это – бессовестная? – деланно обиделась она. - Я должна помогать только тебе, а твоим знакомым – вовсе не обязана. А сделала это вообще из любви к искусству.
              Все стало ясно. Я смотрела на нее и сквозь легкий просвечивающийся силуэт видела небо и плывущие по нему облака. Тучи прямо на глазах становились легче, прозрачнее,  постепенно исчезали. Выглянуло солнце, которое не появлялось в течение всего дня нашего прилета на туманный Альбион. Голова раскалывалась. Я, подняв руку, нащупала приличную шишку… Больше двадцати лет назад, на берегу, после той страшной аварии, я ведь тоже ударилась головой, и после этого в моей жизни появилась Даша. Но мысль мелькнула и столь же быстро исчезла, растворившись в более важных и насущных вещах.
-       Скоро мы это обсудим, - ответила на мой невысказанный вопрос Даша и испарилась, оставив после себя легкое облачко, которое исчезало, превращаясь в золотистые искорки, прямо на глазах.


             На лестнице послышался топот бегущих ног. После разговора с Дашей я уже не ожидала ничего плохого. Дверь распахнулась и моим глазам предстала толпа крепких английских бобби. За их спинами маячили люди в униформе местной «Скорой помощи».
- Ребята, вы, как всегда вовремя, - сообщила я им по-русски.
 Полисмены не обратили внимания на бормотание испуганной русской дамочки, и начали активно осматривать узкую площадку. Представители местной медицины неуверенно топтались на пороге. Пришлось переходить на язык аборигенов.
- Не будете ли вы столько любезны, помочь раненому? – обратилась я к ним.
            Эскулапы засуетились. Откуда-то, как по команде появились носилки. Артема осторожно положили на них и стали медленно протискиваться вниз по лестнице.
-    Между прочим, мадам, совсем недавно этот господин наотрез отказался от нашей помощи, - обиженно сообщил мне один из них перед тем, как покинуть территорию.
            Я уже хотела присоединиться к медикам, но тут заметила, как один из констеблей, сделавших круг почета по смотровой площадке, с суровым выражением лица направляется ко мне. Пришлось задержаться.
- Куда делся третий? – спросил он без проволочек.
- Улетел вниз, - я показала на сломанный парапет.
            Полисмен сделал шаг по направлению к краю и вытянул шею, стараясь разглядеть, что происходит внизу.
- А  вы ближе подойдите, - посоветовала я ехидно, - будет лучше видно.
             Он смерил меня презрительным взглядом, мол, что взять с русской? И не тронулся с места. Я подошла, встала около него и посмотрела вниз. Стало видно нижнюю смотровую площадку. С кинематографической четкостью я представила, как тело Германа пролетело мимо опешивших туристов, разбегающихся в стороны каменных крыльев собора, и улиц, прилегающих к нему. Подножье разглядеть было невозможно, да и ненужно. Я и так поняла, что до земли он не долетел. Его тело должно было лежать где-то на крыше одного из крыльев собора. Я вообразила, каково было бы, лететь вниз живым, пересчитывая по пути своими костями купол, парапеты и другие архитектурные детали и содрогнулась. Внезапно в памяти всплыла очень похожая картинка. Я не видела тела Германа, но точно знала, что выглядит оно, как сломанная кукла. Это уже мне знакомо. Странно, жертва и убийца умерли похожей смертью. Прямо-таки, как в Ветхом завете: «Око за око, зуб за зуб». Пока я обдумывала необычные совпадения, встречающиеся в жизни и смерти, у полисмена заработала радиостанция, и голос в аппарате все подтвердил. По лестнице я спускалась под бдительной охраной нескольких здоровенных бобби. Возможно, они боялись, что я тоже мечтаю полетать.

             Внизу меня ждал сюрприз. «Старые знакомые», перед этим незаметно растворившиеся в толпе, были тщательно отфильтрованы от обычных туристов и с угрюмыми мордами стояли в окружении представителей Скотланд Ярда. Процесс опознания и подписания протокола занял буквально полчаса.
              Выйдя из собора, я увидела несколько пожарных машин с поднятыми лестницами. Около одной из них стояла карета скорой помощи с открытыми задними дверцами. Санитары затаскивали туда тело, с головой накрытое простыней. И это было все, что осталось от Германа. Почему-то жалости я не испытала, да и совесть совершенно не мучила. Проводив глазами отъезжающую машину, отправилась в ту же больницу, в которую незадолго до этого увезли Артема.


               Там, первым делом выяснила, как у него дела. Врачи успокоили, с моим бой-френдом – я фыркнула – все в порядке, и теперь ему нужен только покой. После этого я позволила осмотреть свою шишку и остальные легкие телесные повреждения. Я совсем недавно обрела статус богатой женщины, поэтому решила воспользоваться этим по полной программе. Попав в государственную английскую больницу, я быстро сделала неутешительный вывод, что ее уровень почти не превышает российский. Я выразила высокомерный протест и стала требовать, чтобы нас перевели в ближайшую частную клинику.

              В процессе общения с представителями английской медицины и чиновничества, я поняла, что чем больше от них требуешь и скандалишь, тем больше они тебя уважают. Зауважали и нас, подтвердив это тем, что срочно перевезли в какую-то роскошную близлежащую частную клинику. Правда, перед этим мне долго пытались втолковать, насколько это дорого. Но, зная, какая сумма нарисована на чеке, мирно покоящемся в сумке, я испытала чувство гордости. В дорогой частной клинике мы получили каждый по отдельной палате с персональными сиделками. А я еще умудрилась заполучить магнитофон, с помощью которого быстренько переписала кассету. Так, на всякий случай. Может, когда-нибудь, если Артем будет себя хорошо вести, я дам ему послушать пленку. Вскоре после этого, ко мне наведались несколько сотрудников российского посольства. Быстро, мимоходом представившись, сразу стали задавать многочисленные официальные вопросы. Мы недолго, но мило пообщались. Земляки обязались забрать из гостиницы наши вещи и вскоре засобирались уходить. Как только за последним россиянином закрылась дверь, я увидела, что один из них забыл на столе свое портмоне. Я взяла его и только протянула руку к двери, как она сама открылась мне навстречу. На пороге стоял один из недавних посетителей… как же его зовут?

- Наверное, это вы забыли? – я протянула ему бумажник.
-   Нет, не забыл, - сообщил он, проходя в палату и закрывая за собой дверь, - я хотел  передать вам привет от Николая Ивановича.
             Мне все стало ясно.
- Сейчас, подождите минуточку, - пробормотала я и полезла в тумбочку. - Вот, держите, - я протянула ему миниатюрный диктофон с кассетой внутри. - Можно задать вопрос?
- Попробуйте, Ксения Александровна, - улыбнулся он, засовывая все это в кейс.
- Я могу надеяться, что его накажут на полную катушку?
- Можете. Во всяком случае, я сделаю для этого все от меня зависящее, - он открыл дверь.
- Спасибо, - тихо сказала я. На большее рассчитывать было нечего.
             Дверь закрылась, и я, наконец, осталась одна. Был такой тяжелый день, что только моя голова коснулась подушки, как я сразу же провалилась в глубокий освежающий сон человека с чистой совестью.


             Проснулась я глубокой ночью так резко, будто меня кто-то толкнул, открыв глаза, села на постели. От резкого движения голова слегка закружилась. Палата была пуста. Над изголовьем тусклым красным светом подмигивала лампочка вызова моей персональной медсестры. Слегка покряхтывая от боли во всем теле, я прошлась к окну и выглянула на улицу. Красивый, зеленый уголок Лондона, подсвеченный разноцветной иллюминацией, радовал глаз. Пожалуй, впервые за долгое время, я спокойно смотрела на улицу, не опасаясь выстрелов, не ожидая встретиться с холодным ненавидящим взглядом человека, прогуливающегося под окнами. Тишина ночи окутывала и убаюкивала меня. Я с хрустом потянулась, решив отправиться в постель, но в этот момент вновь почувствовала, что уже не одна и тут же вспомнила, о чем мы так и не договорили с Дашей на смотровой площадке собора. Я обернулась и открыла рот, намереваясь задать мучивший вопрос.

- Странно, почему эта мысль возникла у тебя только сейчас? – неожиданно спросила Даша.   
             Спрашивать не пришлось. И то правильно, что зря языком трепать.
- Возникла и возникла. Скажи, то, что я тебя вижу, это последствие травмы головы? Может у меня шизофрения, и как следствие – раздвоение личности, - мне эта мысль была неприятна, но если уж она возникла, лучше получить правдивый ответ.
- Ну, что тебе ответить, - задумчиво протянула Даша, - То, что ты видишь меня – наверное, это какое-то сложное последствие. Никто из людей не видит своих ангелов – хранителей. А ты видишь и не только видишь, но и запросто общаешься со мной. Считай, что тебе повезло. Это единственное твое отличие от остальных  людей. Ты не шизофреничка и не страдаешь раздвоением личности, не волнуйся.
- Спасибо, утешила, - пробормотала я. - Может, скажешь еще что-нибудь приятное?
- Надеешься на светлое будущее и хочешь услышать от меня подтверждение?
- Почему бы и нет? Ты же ангел, в конце концов. Вот и радуй благими вестями, - назидательно сказала я.
- Еще не время, - Даша явно уходила от ответа. Я недовольно повела плечами и все-таки задала еще один интересующий меня вопрос:
- Но домой вернуться мы можем? Это не опасно?
- Можете, не опасно, - ответ прозвучал обнадеживающе, а сама Даша, во избежание моих дальнейших расспросов, прозвенев в воздухе серебристым смехом, исчезла.
             Снова  тишина ночи опустилась на меня теплым одеялом, и я опять заснула глубоким целебным сном.


             Утром следующего дня я прямиком отправилась к Артему. Он выглядел значительно лучше, чем вчера, даже пытался шутить, рассказывая, как распугал английских врачей. Но все-таки я видела, что Артем только бодрится, а на самом деле чувствует себя паршиво. Поэтому я уговорила его поспать. А сама устроилась в кресле около, закрыла глаза и стала мысленно рисовать картины будущего. Картины были одна приятнее другой. Но вскоре они стали менее отчетливыми, более размытыми, и я, вслед за Артемом, тоже отправилась в страну Морфея. Однако, больница, есть больница, даже если она является дорогой частной клиникой, жизнь в ней все равно уныла и однообразна.
            В такой тоске я провела три дня и выписалась в ближайшую гостиницу, которая оказалась представителем международного племени «Хилтонов». Сразу по выходе из больницы, я наведалась в банк и, как положено, оформила все документы. Честно разложив деньги с чека пополам. А потом мне ничего не оставалось, как вернуться в гостиницу. Но там  тоже было скучно одной. Каждый день с утра я бегом посещала какую-нибудь местную достопримечательность, покупала открытки или проспекты, а потом неслась в больницу и там развлекала Артема рассказами о Лондоне, которого он практически не видел. Так прошло еще несколько дней.

            В  последний день перед выпиской он устроил мне подлянку, сказав, наконец, правду. Оказалось, что он был в Лондоне, причем, не один раз и все это прекрасно видел своими глазами. Но ему хотелось, чтобы я отдохнула, погуляла по городу, поэтому он не сознавался все это время. Если бы я дала себе труд хоть чуть-чуть пошевелить мозгами, то давно поняла бы это. Невооруженным глазом было отчетливо видно, что с Эндрю они  не так давно встречались. Да и Лондон он знал не так, как человек, впервые попавший в этот громадный мегаполис. Если бы Артем не был несчастным раненым, я бы  врезала ему, как следует. Но приходилось отложить экзекуцию на неопределенное время. Однако, чтобы все-таки продемонстрировать  обиду на мужское коварство, я покинула Артема, оставив его в одиночестве  обдумывать, каким способом он сможет заслужить мое высочайшее прощение.


             А я вернулась в свой одинокий хилтонский номер, плюхнулась в кровать и стала строить грандиозные планы на будущее. Завтра утром Артема выписывают. Билеты уже лежат в сумке. Совсем скоро мы будем дома. Только вот, что нас ждет там? Дашу никак не обвинишь в излишней болтливости. Одно утешает – возвращаться можно. Счет в английском банке останется. Перевести деньги в российский банк всегда можно, только вот нужно ли? Вопросов было много, гораздо больше, чем ответов. Я вертелась на кровати, никак не находя удобного положения, бездумно щелкала пультом телевизора и мучилась от приступа огромной всепоглощающей лени.
             К вечеру я все-таки заставила себя сходила поужинать, а когда вернулась в номер и уже собралась ложиться спать, неожиданно поняла, что моя постоянная тоска вызвана  ностальгией. Кто бы мог подумать, что такое недолгое пребывание за пределами родного отечества, может вызывать такие сильные чувства!

             Слава богу, теперь уже совсем скоро. За окном десятого этажа переливался и манил ночными огнями Лондон.  Я усмехнулась. Имея столько денег на счету, я могу летать сюда на уик-энд хоть каждую неделю. Но мне почему-то совершенно этого не хотелось. Может быть потому, что за время пребывания здесь произошло столько малоприятных событий? А, возможно по какой-нибудь еще причине. Я вспомнила, что где-то в чемодане валяется фотоаппарат. Решив сделать на память несколько снимков ночного города, я, не спеша, отправилась в коридор.
            По пути меня отвлекло журчание воды в ванной.  Я точно помнила, что закрыла кран. Так и не добравшись до чемодана, я открыла дверь в ванную. Глазам предстала странная картина. С абсолютно гладкого потолка, без единой трещины и малейшего отверстия, хлестал водопад, заливая пол и угрожая вылиться в коридор. В моей душе во весь голос завопило тяжелое детство. Имущество надо спасать и не важно, что принадлежит оно какому-то английскому миллионеру. Совершенно не задумываясь, я схватила две подвернувшиеся под руку урны и поставила на пол под потоки. Мелькнула  мысль, что, может быть, это техногенная авария и уже заливает весь отель? Я приоткрыла дверь и высунулась в полутемный коридор. Странно, почему вокруг так тихо. Я посмотрела на часы. Оказалось, что в половине первого ночи  респектабельный английский отель плотно окутан полумраком и тишиной. И тут… Авторы «Двенадцати стульев» были ясновидящими, я поняла это, когда тяжелая дверь номера вырвалась из мокрой руки и с подлым, мягким щелчком захлопнулась за  спиной.

            Формулировка следующей мысли была уже далеко не литературной. Обуреваемая волнообразными приступами хохота я медленно сползала по стене. «Спокойно», - попыталась успокоить я себя, но проще сказать, чем сделать. Хохот продолжал накатывать новыми волнами, грозя разбудить весь отель. Похоже, меня поместят в местную психушку, как буйную. Я представила, как выгляжу со стороны. Сижу на полу посреди коридора, подпирая спиной стену, в минимальном, полупрозрачном халатике, босиком и заливаюсь веселым хохотом. Через несколько минут мне кое-как удалось справиться с фонтаном неожиданно прорвавшегося веселья. Аккомпанируя себе тихими остаточными всхлипами я потащилась вдоль коридора,  надеясь, что попадется какой-нибудь припозднившийся постоялец, который даст возможность позвонить из своего номера.

             За углом, в конце коридора, послышались голоса. Их было много, поэтому я  не очень разобрала, на каком языке шел разговор. Окинув критическим взглядом свой эротичный прикид, я решила, что если сейчас произойдет землетрясение, это будет лучшее, что может случиться. Землетрясения не произошло. А, сблизившись с компанией,  и взглянув в их раскосые глаза, я поняла, что разговаривать с ними не о чем. В отличие от Артема, я не была специалистом по восточным языкам. Правда, рассмотрев меня получше, глаза представителей монголоидной расы округлились и по величине уже вполне могли соперничать с моими. Из этого следовал вывод, что они приняли меня за местную представительницу древнейшей профессии, изгнанную из номера недовольным клиентом. «Идите к черту», - мило улыбаясь, пропела я им и пошла к лифту, сквозь строй восточных улыбок и непрерывных поклонов. В этот момент  компания вдруг решила выяснить, что я здесь делаю в такое время и в таком виде, для чего что-то лопоча, двинулась следом. Меня снова скрутил приступ смеха, с трудом превозмогая его, я заскочила в лифт и нажала кнопку нижнего этажа.

             Прожив в этой гостинице уже несколько дней, я никогда по вечерам не выходила из номера. Лежала на кровати, смотрела телевизор, благо, каналов там было, наверное, штук сто. Смотри, не хочу.  Поэтому оказалась совершенно не подготовленной к тому, что меня ожидало внизу. Через секунду я поняла, что встреча с представителями восточной цивилизации в полутемном коридоре, это были еще цветочки, ягодки меня ожидали за дверями скоростного лифта. Двери  открылись. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой растерянной дурой. Передо мной возник весь в огнях, практически не узнаваемый холл отеля. Мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях, музыка. Все как в кино. Я почувствовала, что моя душа отлетела, направившись на поиски Даши. Но, наверное, было уже слишком позднее время, и ангелы легли спать. А я снова увидела себя со стороны в дурацком,  полупрозрачном халатике, с хвостиком, завязанным резинкой и босиком. Правда, кроме себя я видела еще и опешивших дам и господ, смотревших в мою сторону с разинутыми ртами, а оттого выглядящих не менее глупо, чем я. Душа презрительно фыркнула и тут же возвратилась на место. Откинув назад голову, мне удалось взглянуть на окружающих свысока. С видом величайшего снисхождения к ним, я проплыла мимо гостей к стойке администратора. Вопрос с ключом был решен за несколько секунд. В сопровождении девушки – администратора и какого-то парня из обслуги мы поднялись в номер.

             Водопад уже закончился, редкие капли падали в подставленные полные урны. Квадратными глазами администратор восхищенно смотрела на меня. Я поняла, что такой геройский поступок заслуживает местной государственной награды, что-то типа «За спасение капиталистического имущества». Парень осмотрел потолок  и, также, не найдя места для протока воды, пожал плечами. Они принесли извинения и пожелали спокойной ночи. Выпроводив растаявших от умиления аборигенов, я, наконец-то прилегла, думая о том, что уже завтра начнутся позитивные перемены.
             Несколько оставшихся до отлета дней мы с Артемом все-таки посвятим совместному осмотру Лондона и обязательно сходим в собор Святого Павла, навестим Эндрю с его английской женой, выпьем водки… С этими мыслями я провалилась в глубокий сон.


              Водку с Эндрю и его женой, которой на самом деле оказалось совсем не сто лет, мы распили в последний день перед отлетом. Потом она закончилась, мы добавили чего-то еще, а потом еще и еще. Честно говоря, я вообще плохо помню, как мы добрались до гостиницы.


              Утро отлета было привычно дождливым и хмурым. Но так даже лучше. Если бы светило солнце, я бы просто умерла от злости. Почему мир вокруг радуется, когда мне  плохо! Аэропорт «Хитроу» тоже встретил нас неприветливо. Хвосты очередей напоминали наши магазины времен застоя. Потоптавшись, минут двадцать, в одной из них, мы дождались того, что сломались весы, и послушная очередь покорно замерла, ожидая починки.
-    Как мне здесь все осточертело, – тихо рычала я, нервно переминаясь с ноги на ногу, -    Они такие смирные, правильные и законопослушные, что так и хочется сделать какую-нибудь гадость.
-    Могу предложить страшную вещь – пройти без очереди, - ехидно предложил Артем.
-    Пошли, - обрадовалась я, - даже если поймают, хоть повеселимся.
             Мы подхватили чемоданы и совершенно нагло пошли напролом, мимо очереди  метров двадцати длиной. Больше всего меня удивило отсутствие малейших признаков возмущения в очереди. Все спокойно посторонились, пропуская нас, будто так и надо. «Странные они все-таки существа», - думала я, продвигаясь к паспортному контролю. Дальше все происходило очень быстро и цивилизованно. Мы с удовольствием расположились в удобных креслах бизнес-класса в ожидании взлета.
             «Боинг» компании «Бритиш Эйр Уэйз» мягко, почти незаметно набирал высоту. Внизу мелькали, быстро уменьшаясь в размерах, дома, улицы, целые районы. Все, наконец-то! Мы летим домой. Осталось подождать каких-то четыре часа.


              В Москве и погода оказалась лучше, и аэропорт «Шереметьево» почему-то понравился мне больше. Допускаю, что в порыве патриотизма я могла чего-то и не заметить. Джип Артема со стоянки уже забрал кто-то из сотрудников его фирмы. Поэтому предложение таксиста, сразу же вернуло меня на грешную землю. Цена, заломленная им, была просто астрономической. В итоге сговорились на половину, причем, торговалась именно я, а Артем ухмылялся и молчал. Он понимал, что я это делаю не от жадности, а из принципа. И еще через четыре часа, когда уже совсем стемнело, мы уставшие, но довольные вытряхнулись из машины около дома. Наше немыслимое путешествие, как ни странно, закончилось благополучно. Во всех смыслах! Пока голова моя не коснулась подушки, я не могла в это окончательно поверить.

            Утром сомнения в нашей безопасности все же возникли. Пока я пыталась что-нибудь сообразить по поводу еды, которой в холодильнике практически не было, Артем начал обзванивать каких-то своих знакомых и по своим каналам узнал то, что успокоило меня совершенно и окончательно. Бояться, действительно, было уже некого.
             Оказывается, мои материалы, собранные, можно сказать, с риском для жизни, произвели здесь страшные разрушения. Несколько дней назад в кабинет замнача прошел ничем не привлекательный и не запоминающийся ответственный сотрудник из Москвы. Странно было то, что потом никто не мог вспомнить даже его имени. Когда он покинул кабинет замнача, с тем случился тяжелейший инсульт. Теперь он, как овощ с глазами, лежит в госпитале, и  спасти его может только чудо. А мне пора подумать и о своем будущем, например, об отдыхе на Канарах и всем остальном. Даша и здесь оказалась права. Да, она действительно ангел, ну что тут можно сказать?


            Телефонный звонок прозвучал довольно резко, мы сидели на кухне и ожидали, когда испечется мой первый в жизни пирог. В этой связи я нервничала и нарезала круги вокруг стола, поэтому сразу понеслась к телефону, бодро сняла трубку но, услышав знакомый голос, чуть не бросила ее обратно.
- Здравствуй, Ксюша, - задушевно пропела капитанша. Я совершенно не ожидала ее услышать. К тому же, возникал вопрос, откуда она узнала, где я сейчас живу?
- Здрасьте, - я постаралась, чтобы в моем голосе прозвучало больше теплоты, чем удивления.
- Я понимаю, что ты удивлена. Но после всего того, что ты сделала там… меня, как старую знакомую, попросили тебе позвонить, - она сделала заметный упор на слове «попросили».
- А зачем? – я почувствовала себя неуютно, неужели, опять что-то случилось?
- Нет-нет, не волнуйся, - почти запела бывшая начальница. - У меня хорошие новости. Тебе предлагают вернуться и предложение очень хорошее, с перспективой на рост. Не канцелярия. Ты как?

- Н-не знаю, надо подумать. Ладно?-  противоречивые чувства бурлили в моей душе.
- Конечно-конечно, - сразу же согласилась капитанша, - если надумаешь, позвони мне. Но я  бы тебе очень советовала. Ты же знаешь, я ничего плохого не посоветую. У нас теперь многое изменилось. Не только заместитель начальника, но и начальник новый, из Москвы прислали, - она заговорчески понизила голос почти до шепота. Нашла, кому лапшу на уши вешать. Если она это говорит, значит, так нужно. - Даже ходят слухи, что он твой хороший знакомый.
- Да? – удивилась я совершенно искренне. В Москве у меня точно не было таких знакомых. В этом я была уверена. Капитанша сразу поняла мое удивление и поспешила объясниться:
- Его зовут Николай Иванович Шмелев. Знаешь такого?

             Все сразу стало ясно, включая визит незаметного человека к бывшему замначу. Николай Иванович использовал мои материалы на полную катушку, как говорится: лучше быть первым в провинции, чем пятым в Риме.
- Гм-м, - неопределенно промычала я в ответ и быстренько свернула разговор, - хорошо, я подумаю, спасибо, - и повесив трубку, несколько секунд смотрела на безмолвный аппарат.
          Легкий ветерок пошевелил волосы на затылке.
- Все-таки думаешь? – послышался знакомый голос. - Сомневаешься. Нет, горбатого могила исправит.
- А ты против? – я оглянулась и посмотрела на Дашу, вальяжно сидящую в кресле.
- Нет, ну почему сразу против? – обиделся ангелок. - Почему ты все мои советы  воспринимаешь в штыки? Я просто хотела сказать, что у тебя все хорошо – личная жизнь, деньги. Кстати, хочу тебе сразу сказать, чтобы не обижалась, если решишь, то твоя карьера там сложится неплохо. Поэтому, перед тобой сейчас два пути. Решай сама. Но зачем что-то менять? К тому же скоро у тебя будут большие перемены.
- Да? Это, какие же? – ехидно оживилась я.
- Ну, не совсем скоро… Меньше, чем через год, - Даша радостно ухмылялась. Когда специально не капризничает, она все-таки очаровательное существо.

             Несколько секунд я непонимающе смотрела на нее, потом медленно прижала руку к животу.
- Молодец. Все правильно поняла, - похвалила Даша. - Вообще-то я пришла попрощаться с тобой. Все равно ты на меня часто обижалась в последнее время. Наверное, даже рада будешь? – с деланным унынием протянул ангелок.
- Как попрощаться? – мне вдруг стало очень грустно. Все-таки при своем достаточно вредном характере, она во многом помогала. Да и привыкла я к ней, почти, как к родственнице, за столько лет и полюбила.
- У меня теперь будет другая подопечная, - тихо прошелестела Даша, и я заметила, как  прямо на глазах начал меняться ее облик, и вскоре она стала совершенно не похожа на меня. Если я правильно помню, что происходило почти двадцать пять лет назад, то Даша вернулась к своему первозданному образу. Светлый и прекрасный ангельский лик.

- Другая? – тупо переспросила я, продолжая прижимать руку к животу.
- Ее еще нет на свете, но мне уже надо оберегать ее, - ангел улыбался нежной все понимающей улыбкой. Все окончательно встало на свои места.
- Ее будут звать Даша, - твердо сказала я.
- Как пожелаешь, ребенок твой. Мне не надо больше о тебе заботиться. Теперь есть, кому этим заняться. У вас все будет хорошо. Но решать тебе все придется без моей помощи, - в ангельском голосе послышались уже едва различимые хитрые Дашины интонации. - Помни про то, что надо показывать только половину. А теперь, прощай.
- Мы что, больше никогда не увидимся? – жалобно спросила я.
- Почему же, увидимся… Через много-много лет.
           Эти слова повисли в воздухе. Только легкое облачко над креслом несколько мгновений напоминало о Даше.

- С кем это ты разговариваешь? – спросил Артем, входя в комнату.
- Да вот, бывшая начальница звонила. Назад зовут.
- Ну и?
- Взяла время на обдумывание, не знаю пока. А ты как думаешь?
- Пошли их к черту. Ты теперь богатая женщина. Впереди красивая жизнь. Зачем тебе все это, а? – спросил он, и в этих словах я как бы снова неуловимо услышала Дашу.
            Артем обнял меня, а я, осторожно выглянув из-за его плеча, посмотрела на кресло. Там опять сидела Даша, с моим лицом. Может быть потом, позже, я подумаю о деньгах в английском банке, о том, что с ними сделать. Но все это будет потом. А сейчас Даша в последний раз улыбнулась, помахала рукой и исчезла из моей жизни окончательно. В квартире Артема не было китайских колокольчиков, но их серебристый перезвон легко пробежал по комнате…
- Что это? – удивленно спросил Артем.
- Ангел – хранитель  со мной прощается. Теперь это твоя забота, - улыбнулась я.
             А из кресла, в котором только что сидела Даша, мне улыбался громадный плюшевый медведь – единственное свидетельство моего общения с Дашей. Общения, о котором знали только – я и мой ангел.