Когда лучше всего запускать самолётики? Не знаете? Сейчас расскажу. Лучше летом, в июле, и прямо в окошко. Я всегда так делаю. Я беру старые папины газеты и делаю из них совсем новые самолётики. Сажусь на пол и делаю. Разные. В основном военные истребители. Русские, с красными звёздами на крыльях. У меня для красных звёзд даже карандаш специальный имеется. А ещё зд;рово, когда за окном пух летает туда-сюда. Это как будто парашютисты. Так в два раза веселее играть.
В тот день, когда я узнал, что мы взаправду полетим, я так же играл. Запускал самолёты в окно. Я тогда сделал пять штук и первым делом на крыльях звёзды подрисовал. Чтобы сразу понятно было, что это не какой-нибудь «огородник - кукурузник» из фанеры, а настоящий, реактивный самолёт. Потом сразу же в полёт запустил. А чего ждать? Топливо в баки заправил и вперёд: «От винта!»
Эх! Жалко, что я на втором этаже живу. Вот бы на третьем или на пятом, а лучше на крыше. Я бы тогда все свои рекорды побил. Но второй этаж тоже нормально. Бывает, самолёт так улетит, что только его и видели. Правда, редко. Обычно они только до дерева и долетают. Керосин у них кончается, что ли, или ветер не тот, не знаю.
В общем, я окошко распахнул, отошёл в конец комнаты и начал отдавать команды: «Проверить закрылки. Освободить взлётную полосу! От винта!» Потом как следует по комнате разбежался и пульнул свой самолётик, что было духу. А чтобы он лучше летел, я из окна высунулся и ору ему вслед: «Давай полный форсаж! Поднажми! Взлетай прямо в небо! Даёшь новый рекорд!» И, что самое интересное, он меня услышал! Он, наверное, газу дал или ещё что, потому что он как-то круто вверх подлетел. А там ветер. И он прямо в облако пуха влетел. И закружился, как чумной. Вот где красота! Настоящая фигура высшего пилотажа! Тут тебе и «штопор», и «мёртвая петля», и «бочка» ещё. И всё сразу, всё, что хочешь.
Ветер схватил мой самолётик и уже совсем не отпускал. Он его то вверх, то в сторону подбрасывал. И у пилота там, наверное, полная перегрузка была. Но пилоты – нормальные парни, обученные. С ними хоть в разведку, они ничего не боятся. А потом мой самолётик выровнялся и уже сам по себе летел. Долго летел, минут пять или час, пока из виду не исчез. При этом он плавно покачивался с боку на бок, как будто говорил мне напоследок: «Прощай, Мишка! Прощай, второй этаж, и этот дом, и эта улица!» И я тоже ему рукой помахал. А потом думаю: «Вот, сейчас новую модель сделаю – и вперёд! За новыми рекордами. За новыми перегрузками и мёртвыми петлями. И, наверное, когда я вырасту, я тоже стану лётчиком. Буду ходить по аэродрому туда-сюда в кожаной куртке и в шлеме. А ещё…». Не успел я додумать – перебили. Так и остался бродить по аэродрому в шлеме и кожаной куртке.
«Ты чего там горланишь на всю ивановскую?» – неожиданно спросил меня папа. Он, наверное, только что подошёл. А может, и давно под окном стоял, я как-то не заметил. «Ничего особенного, пап! Это я просто так горланю. В самолёты играю потому что», – ответил я. А он мне говорит: «Вот что я тебе скажу, старик. Закрой- ка окно и начинай собирать свои вещички. Завтра мы летим на недельку в гости к дяде Вите». Я, как услышал про дядю Витю, сразу же обрадовался и закричал: «Зд;рово! Я давно мечтал слетать в гости к дяде Вите! Просто всю жизнь!» И закрыл окно. А потом снова открыл и переспросил: «А в гости к дяде Вите, в Каргополь?» «Точно, в Каргополь», – сказал папа и мотнул головой. А потом добавил: «Закрой окно, а то вывалишься!» И я сразу же закрыл окно. И снова открыл, и опять спросил: «Пап, а ты уверен, что мы на самолёте полетим?» А он ответил: «На все сто процентов!» И вот тогда я по-настоящему закрыл окно, насовсем. И пошёл собирать свои вещички. А когда я их собирал, то всё время думал: «Это же надо, как мне сегодня повезло. На меня просто один шанс из миллиона выпал. Я и рекорд по запусканию самолётиков побил, и завтра в Каргополь лечу. Папа сказал – сто процентов. А сто процентов – это почти наверняка».
А на следующий день мы поехали в аэропорт Васьково. И папа угадал: мы купили билеты на самолёт. Но погода была никудышная. Сильный, боковой ветер. Поэтому мы немножко подождали лётной погоды. Недолго совсем, с утра и до вечера, пока за нами автобус не приехал. А когда автобус подъехал, все ему очень обрадовались, и я тоже. Хоть он и смешной был. Его зачем-то к машине «ЗИЛ» прицепили. И вот мы гурьбой высыпали из аэровокзала и в него сели. Вообще-то не сели, потому что стояли. И автобус повёз нас к самолёту. И через минуту привёз. Можно было и пешком дойти. Ничего, не переломились бы.
Самолёт был настоящий. Очень красивый. Большой и белый. С реактивными двигателями. Я как раз о таком и мечтал. А на борту было написано «Як-40». Я, когда название прочёл, то сразу же догадался, в честь кого самолёт назвали. Як – это такое огромное животное. Прямо шерстяная куча с рогами. Я его в Ленинградском зоопарке один раз видел. Когда мы туда всей семьёй на поезде ездили. Поездочка была ещё та, я вам потом о ней расскажу. Так вот эта куча, когда обидится из-за чего-нибудь – ну, например, угощения не принесли или ещё что – то она начинает землю копытом бить и хрюкать. Со стороны очень смешно, я поэтому его и запомнил. А цифра сорок – это я не знаю, что такое. Наверное, в самолёт вмещается сорок таких шерстяных куч.
Внутри самолёта оказалось ещё интереснее и веселее. Всё чистенько. Яками, как в зоопарке, не пахло. Кругом синие кресла. Папа сказал: «Садись к окну». А я сказал: «Ага. С превеликим удовольствием!» И сел. Было очень удобно, как дома на диване. А через пять минут мы пристегнулись. И начали взлёт. И сначала было шумно, а потом нормально. Когда мы взлетали, то моторы ревели, как сумасшедшие: «У-э-э-э!» – а пассажиры молчали. Лица у них были серьёзные, и всё время смотрели в потолок. А потом самолёт выровнялся, и моторы стали работать нормально: «У-у-у-у!» И все стали разговаривать и улыбаться.
Папа спросил: «Ну, как дела, всё хорошо?» А я сказал: «Ага! Взлёт – посадка! Просто класс!» А он сказал: «Смотри в иллюминатор, а то самое интересное пропустишь». И я стал смотреть в окошко. И ничего интересного не пропустил. Там было много всего, но всё очень и очень маленькое. Такое маленькое, что ничего и не видно. Только лес, и поля, и речку ещё. А больше ничего.
И вот мы уже давно летим, а я всё жду, когда же «мёртвая петля» будет. Или какой другой кульбит. Самолёт-то у нас реактивный. Но так ничего и не произошло. Правда, пока мы летели, наш самолёт пару раз всё- таки падал. Видимо, это «крутое пике» было. Или «штопор», но не сильный, на пару метров всего. Мы летим, ничего себе не думаем, а он возьми и провались, как сквозь землю. Просто «жууух» – и вон из-под ног. Представляете? И когда мы так падали, у меня уши закладывало, как будто я в речку нырнул. А ещё щекотало под ложечкой, и зубы сжимались, и душа, конечно, в пятки уходила. Было очень здорово и весело. А потом наш «Як» снова набирал высоту, и было слышно, как у меня желудок на место падает.
Где-то через час мы прилетели в Каргополь. Старинный русский город – много красивых церквей и всюду добрые лица. А дядя Витя нас встречал. И всю неделю мы занимались разными полезными вещами. То червяков на рыбалку копали, то с удочками за пескарями ходили. То баню топили, то спали, то ели. И если честно, то за эту неделю я здорово притомился. А под конец и вовсе извёлся. Где ни присяду, всюду ёрзаю, как на иголках, потом погляжу на небо и вздыхаю. Это я так дождаться не мог, когда же мы снова сядем в реактивный самолёт. Пристегнёмся в синих креслах и полетим, выписывая в небе различные кренделя да фигуры высшего пилотажа.