Изнурённым дождливым вечером И.О., герой моей ненаписанной книги, смотрит в окно, за которым на город наползают сумерки. Вода хлещет по асфальту двора, вырываясь из жестяных жерл труб, мутные потоки обретают свободу, чтобы тут же стать частью пузырящихся луж. Ничего этого не видит мой друг. Не видит он и мокрые, покрытые сетью проводов крыши, тело его не вздрагивает при звуках разрывающего серый холст неба грома. Взгляд И.О. направлен на башню, венчающую неизвестное ему здание, где-то там, далеко, почти у самого моря. Из прихожей доносится стук капель, разбивающихся о пластмассу старого таза. Его тоже не замечает мой герой, как нечто привычное, к чему давно притерпелся, ведь больные колени и незнание дела не позволяют лезть на прохудившуюся крышу. И.О. догадывается, что там, где сейчас по тротуарам устало пляшет стихия, порой кто-то, столкнувшись с кем-то у дверей углового магазина, показывает пальцем на окно третьего этажа и говорит: «У этого олуха И.О. уже сколько времени течёт с потолка, а он всё сидит в кресле». Я могу засвидетельствовать, что они действительно говорят так, правда, другими словами, ещё более убогими и гнусными, и это одна из причин, по которой история моего друга не ляжет на бумагу. И.О. не боится сплетен, те страхи давно отошли. Он боится, уснув днём, просыпаться на закате, в наполненной тревожным солнечным светом комнате. Тогда, в сонной одури, ему кажется, что он снова маленький мальчик, мама которого не вернулась вовремя домой, и он, растерянный, с дрожащими губами, не знает, куда ему бежать её искать. В дождь же И.О. всегда стоит у окна и, неуклюже опёршись о подоконник, смотрит на башню. Ему видится, что там даже в самые серые дни светло и празднично, и каждый вечер молодые красивые люди, отдыхая от полезных и нужных дел, кружатся в танце по блестящему паркету. Эти люди живут совсем другой жизнью, наполненной иными смыслами и целями. Они пребывают в вечном движении, и когда город с его ливнями наскучит им, они сядут на корабль и поплывут по морю, привычно скользя от горизонта к горизонту. И.О. понимает, что никогда не выйдет на улицу, чтобы попытаться найти то самое здание с башней, найти дверь, за которой гремит бал, и, нет, не войти, но слегка приоткрыть створку и посмотреть, так ли на самом деле то, что рисует ему воображение. Ветер ударяет в стекло, и человек у окна инстинктивно запахивает на груди потрёпанный халат.
Я знаю, вы вряд ли поймёте моего выдуманного друга, истории которого суждено остаться нерассказанной. Вы посмеётесь над ним, нацепите ярлык и, отправившиеся по своим делам, будете, безусловно, правы. Мне же остаётся лишь надеяться, что когда к нему явятся взыскать по последнему счёту, перевернут таз в прихожей и ступят грязными ботинками в комнату, он так ничего и не заметит, неотрывно смотрящий на свою башню.