СЛУЧАЙ В ПОЛЕ
Рассказ
Они окончили работу раньше предполагаемого срока. Нужен был трактор для переезда на новый участок.
В домике было весело. Еще бы: линия промыта на пять дней раньше. Теперь пока дойдут до базы, пока придет трактор, пока то да се... В общем, дня три можно отдыхать: читать, играть в шахматы. Жаль, далеко от поселка, не то что сотовой, никакой связи нет. Аккумуляторы старой рации как назло "сели". Конечно, про Интерент не может быть и речи...
Идти должны двое — бригадир Степан Марлаков, крепко сложенный весельчак, «стоящий парень». А второй?..
— Удружил нам начальник домик. Накочегаришь печь докрасна — вверху «Ташкент», а ноги мерзнут, - пробурчал Иван Белов.
Он был всегда чем-то недоволен.
— А ты встань на голову и погрей ноги,— сказал Степан.— Проверенный метод.
— Ты пробовал?
— Ну, это на любителя - кто что ценит. Я слишком дорожу своей головой, чтобы оставлять ее в холоде.
- А что я, дурак?
- Хватит, теперь шутки в сторону. Парни, кто идет со мной?
Хорошо, если бы в бригаде были страстные охотники, те пошли бы куда угодно. Но таковых, к сожалению, не оказалось.
Белов после некоторой паузы сказал:
— Пойдем. Может, по дороге что-нибудь подстрелим.
Договорились выйти рано утром, чтобы вечером попасть к зимнику и на попутной машине — до базы.
Был декабрь с западночукотскими морозами под шестьдесят. А когда еще с ветром — уже «декабрище».
Ночи стояли безлунные, и ребята взяли «летучую мышь», договорившись нести ее по очереди...
***
...Впереди — сорок километров, а если не встретишь машину на зимнике — плюс еще восемнадцать.
Часов через пять нелегкого пути из снега вырос домик шурфовщиков.
— Ну вот, Ваня, а ты ныл, что ноги натер. Кричи ура — впереди отдых.
Но это сообщение совершенно не тронуло Белова. Он уже давно решил: остаться у шурфовщиков заночевать, а утром — домой.
— Знаешь, Степ, ты уж меня извини, но дальше я идти не могу. Капитально вымотали меня эти двадцать километров.
— Подонок ты, Иван, после этого. Не хотел бы я оказаться с тобой в одном окопе...
Очень редко Степан злился на людей, но сейчас он был зол. Никогда он не ждал от Белова проявления больших человеческих качеств, но чтобы вот так — моськой протянуть лапы!..
— Черт с тобой, спи. Не забывай про печь, а то застудишь горло. Хлопот потом с тобой не оберешься...
***
Захватив с собой кусок хлеба и несколько конфет, Марлаков отправился в путь. Один...
Короткий зимний день уступал свои владения ночи. Дорога была заметена основательно, ноги вязли в снегу выше колен.
— Ну и зимник! Так на третьем круге и выдохнуться немудрено,— рассуждал про себя Степан.— А этот... хорош, суслик. И как это у людей все так легко получается? Наверное, спит сейчас крепким сном и угрызениями совести не мучается.
Степан не ошибся. Белов спал в это время крепким сном. Ему снилась белая иномарка и симпатичная соседка Зойка, которую он приглашает на юг отдыхать. Зоя с радостью соглашается, и они едут к Черному морю. По дороге находят крупную сумму денег. Куда же ее потратить?
В мучительных раздумьях над этим вопросом Белов проснулся.
...Идти в лесу стало легче. Пламя в лампе угасало — Степан второпях забыл долить в нее соляры. Пришлось ее погасить — перед трассой-зимником снова будет тундра, там без света не обойтись.
— А-а, леший. Этого еще не хватало — сводит бедро. Это что-то новое,— Степан присел на поваленное дерево и быстро стал массажировать ногу.
Помогло. Однако какой-то внутренний голос нашептывал: «Парень, подумай — впереди еще долгий путь. Мороз крепчает, ночь темная, в лампе мало соляры. Сознайся — ты здорово устал. А нога? Может, повернешь назад?»
— Шалишь, брат,— сказал он сам себе. - Кончай думать о ноге и топай. Иначе, чем ты будешь отличаться от Белова?
"...Это чей там смех веселый,
Чьи глаза огнем горят?.."
Почему он запел именно эту, когда-то услышанную от деда пионерскую песню, Степан не знал, но шагалось ему веселее...
***
Лес кончился. Степан зажег лампу — в темноте можно сбиться с колеи, которая вырисовывалась теперь небольшими снежными торосами.
Ноги болели очень, почему-то кололо в бедрах. Он знал, что отсюда должна просматриваться трасса зимника, но огоньки фар не показывались.
— Ну, хотя бы один, хотя бы малюсенький огонек! Как бы легко стало! Я бы, наверное, побежал... Машины вы мои милые, где же вы?..
Машин так и не видно.
- А в Африке сейчас жарища... А в Москве в каком- нибудь ресторане парни приглашают девушек на танцы... Восхищаются иномарками или травкой. А может, уже не восхищаются, может, уже поумнели? Интересно, думает ли сейчас обо мне кто-нибудь?..
А огоньков фар не было. Темная-темная ночь, снежная-снежная тундра и одинокий уставший человек. Он шел и отдыхал, отдыхал и снова шел...
— Вот так, наверное, и умирают. Сядешь отдохнуть, а через неделю найдут твой бородатый труп. Хохма. Нет, не надо — плохо ты шутишь, Степ.
Уже в который раз ему казалось, что он видит вдали два огонька. Вот и сейчас... Неужели правда?
— Не смотреть в сторону зимней трассы. Если через пять минут они не исчезнут,— значит машина. Милая, ну, появись, появись...
Через пять минут он посмотрел на дорогу и вскрикнул от радости:
- Машина! Маши-ина-а!
Ускорил шаг. Проваливаясь в снегу, падая, какими-то нечеловеческими прыжками пробирался он к трассе.
— Заметит ли шофер, заметит ли? Надо ему просигналить лампой.
«...Еще немного. Уже виден силуэт машины. По-моему, «МАЗ». Парень, через минуту ты будешь сидеть в теплой кабине. Сидеть... в теплой...»
Через полчаса «МАЗ» с новым пассажиром обогнал еле ползущий тяжелый топливовоз. Но Степан этого не видел. Он спал.