Раз в Духов День пошла одна баба в баню за яблоками мочёными, да случайно пуд соли там рассыпала. О ту пору в бане не мылися, а хранили продукты и снедь всякую, наподобие кладовой она стояла. И вот поселился в ней банник, он собственно особо никого не донимал, не шумел, да и запасы хозяйские не трогал, разве что съест горсть сухих лисичек раз в неделю, и то от скуки.
А тут баба соли на пол просыпала, что тут началось! Испугался банник, возмутился, забился в угол, ведь согласно поверью, если где соли насыпать, то там нечисть не сможет пройти. Так та баба умудрилась весь пол ею устлать, остался в бане только один свободный угол, забился в него банник и заскулил, да так жалобно, что баба испугалась, да с криками и причитаниями выскочила, даже про банку с яблоками мочёными забыла, за которой пришла.
Вбежала баба в избу и запричитала:
- Люди добрые! Что ж это творится?! Кто-то в бане нашей поселился нечистый! Да воет так, что у меня аж мурашки по всему телу!
В ту пору гостевали в её доме сват и сватья, да кум с кумой, да два их сына рослых, да бабка-повитуха.
Вызвались те сыновья пойти прознать, кто в бане той поселился. Один схватил топор, другой дубину и пошли они в баню. Да только не прошло четверти часа, как вернулись они без топора и без дубины, оба белее полотна, из которого сшиты были их рубахи.
- Что такое? – спрашивает кум.
- Одолели смутьяна? – вопрошает кума, а братья только головами покачали, да руками развели. И что сказать не знают, и глаза на родителей поднять бояться.
- Так! – рассердился кум, и говорит, - Схожу ка я сам, твою баньку проведаю!
Сидят гости все напряжённые, уже не едят и не пьют, а только друг на друга поглядывают.
Вот возвращается кум, лоб у него красный, шапка на бок съехала, а ус сам собой дёргается.
- У тебя, - говорит, - Мать, никак в бане нечисть завелась!
- Надо за священником послать! – говорит кума.
Послали они меньшого из братьев за священником, а тот служка молодой был, недавно в приход перебрался из большого города. Обычаев сельских он знать не знал, а деревенских духов и подавно. Оставили его одного в бане с молитвенником, дали ему только свечу восковую, так как на дворе темнеть начало.
И тут понеслось! Читает молодой дьячок, а огонёк свечи дрожит, того и гляди погаснет, а по стене тени пляшут страшные, словно их кто-то нарочно руками рисует. От печки начал дым серый идти, а за ней кто-то словно лошадь заржал, как козёл заблеял, потом вдруг заухал, как филин, а потом детский плач послышался, и плач то странный, словно кошки кричат.
Испугался священник, побыстрее дочитал молитву, да и выбежал оттудова. Пришёл в дом и говорит гостям: мол всё хорошо, нечисть прогнал, можно дальше жить спокойно.
Обрадовались все! Дали священнику на свечки, да на ладан, да и послали его с Богом домой. А тот и рад радёшенек.
Работу его проверять никто не стал. Легли гости спать, да и уснули все. А только мужику ночью вдруг захотелось солёного огурчика.
- Сходи! – просит он бабу.
- Да, ну тебя! Чё удумал посреди ночи! – возмутилась она, - Сам сходи, коли тебе так оно надо.
Вздохнул он грустно так и стал обуваться. Про привидение то к тому времени все и позабыли!
Взял дед огарок свечи, да и пошёл в баню. Приходит, а там чу! Огурцы солёные по бочке деревянной пляшут, словно хороводы водят, а связки лука сами собой летают от одной стены до другой.
- Тьфу ты! – говорит хозяин, - Кто тут есть такой? Выходи! Что ты в моей бане то шалить удумал? Я же тебя проучу, негодяй эдакий!
А из-за печи из угла голос ему отвечает:
- Знамо, что ты хозяин, да только в хозяйстве твоём беспорядок! Жинка, мол твоя во всём виновата!
- Я, - говорит хозяин, - Жинку свою хорошо знаю, поди второй десяток с ней живём. А ты кто такой, чтоб на неё напраслину возводить?
- Банник я! – говорит тот.
- А ну покажись мне! – командует хозяин.
- У нас показываться людям не принято, - подал голос банник, - Я за вид свой не отвечаю!
- А ну покажись! – пристал к нему хозяин.
Что тут было делать, вылез банник из-за печи, да только не весь. Сначала показалась чёрная сучковатая рука его, вместо когтей жёлуди, между пальцами перепонки, как у лягушки, пальцы длинные, да костлявые, и все какие-то кривые, точно ветки дерева. Следом голова показалась, лохматая, размером с большой кочан капусты, только вытянутая очень, нос круглый, да приплюснутый, да глаза, как два маленьких жёлтых огонёчка, будто кошачьи в темноте заблестели, да рот красный в ухмылке изогнутый с кривыми зубами.
Испугался хозяин, закричал, ногами застучал, да от страха позабыл, где дверь, и в какую сторону бежать, словно к полу прирос, да так там сознание и потерял.
Поутру нашла его там хозяйка лежащего среди мешков с картошкой. Позвала она кума с сыновьями, вытащили они хозяина из бани и в дом отнесли, на кровать положили, и стали ему виски и грудь женщины уксусом растирать. Пришёл в себя хозяин и всё, как есть, им рассказал. Подивились они, испугались пуще прежнего.
(продолжение в сборнике "Сказки и притчи")