3. «ВО СВЯТОЙ ДОБРЫЙ ЧАС»
- Так благословляю свою машину перед поездкой, перекрестив ее со всех сторон света…
Устав от больниц и не добившись эффекта, решились мы все же попробовать обратиться к знахарям. Хотя это не приветствуется церковью, а мы еще тогда не знали этого наверняка. И согрешили.
Грех неведения. Человек не ведает, что творит. А потом кается…
«Ведуньи» - колдуньи, ведающие. Знахари – знающие, они же ведь лечат, вроде как, молитвой. Знающие природу живую и природу человека, его тело и душу, их болезни, и то, как и чем их лечить. Раньше «баушки» только и лечили, что травками, наговорами. Лечат молитвами и антимолитвами, лекарствами и антилекарствами (ядами). Белая и черная магия… Попробуй разберись, что к чему. Но вроде бы кому-то помогает. Грех не воспользоваться?
Вобщем, собрались как-то, поехали в Промышленку – то ли к к целительнице, то ли к колдунье Татьяне.
Дом, к которому с трудом удалось подобраться по весеннему бездорожью, с виду запущенный, стоит на самой окраине, за ним – только косматые кочки согоры вылазят из-под седых лохм осевшего снега. У ворот – две машины. Очередь, значит. К нам подходит бледнолицая женщина: «Вы по записи? За нами будете» «А вы – первый раз? Нет? И как, есть толк?» Она пожимает плечами и молча отходит.
Вот подходит наше время идти – из дома вышли клиентки – цыганки?! Вот-те на!
Во дворе бардак: какие-то машинки стиральные и игрушечные сломанные валяются, запчасти от чего-то, мусор, вытаивающие тут и там из-под снега какашки…
В доме духота. Самой «баушке» лет около сорока пяти так, в несвежем халате, без платка, как подобает христианке, и креста на шее не видно; нет и икон на кухне, куда нас позвали пройти.
Виталю она посадила на низкий детский стульчик, вылила над головой разогретый на печке воск в прокопченную кружку, и пока он застывает и скукоживается, образуя на поверхности воды замысловатые фигуры, рассказывает о себе.
«Это, -мол,- у меня от баушки. Ей было сто лет, когда меня мамка «выронила». Как? Шла в другую деревню по полю, и – выронила. Было мне четыре с половиной месяца, ни кожи, ни волос, - не жилец, вобщем. Баушка меня выходила. Год я на печке спала русской. В три пошла. Баушка меня выхаживала, ростила, а у самой зубы выпавшие выросли, и она сама все до самого конца делала и по дому, и по огороду. Мне уже пятнадцать было, когда пришел ее черед помирать, она сама знала и день, и час. Прополола грядки, навела дома порядок, со всеми попрощалась: «Не поминайте лихом, помру сегодня» И правда, померла. А была она тоже недоношенная, маленькая, метр росточку всего, я маленько повыше ее».
И правда, росту она невысокого, обличьем простая, деревенская. Но – вроде как себе на уме.
Выскочил откуда-то пацанчик, лохматенький, худенький. «Это малой мой, те-то двое уже взрослые. Иди, иди, не мешай. Вот, некогда и сготовить, покормить» На разделочном столе оттаивает курица (а на дворе Великий пост между прочим).
На воске (я увидела там как будто дерево и петуха на нем) Татьяна насчитала семь витков – вот, через неделю вам надо, мол, приехать опять, а на вопрос – нет ли порчи, сказала, что не знает пока. Меня смотреть не стала – в другой раз. Велела привезти с собой полторашку воды для Витали, обмылок,тапочки и восемь кремов детских, а для меня (так как сегодня меня она «смотреть» не стала) – поллитра воды и семь кремов ( а сегодня - как было договорено по телефону - было пять литров воды, семь кремов и ношеная Виталина майка, над которыми она быстро чего-то пошептала и отдала). «Тань, вот мы еще привезли для бабушки нашей кремы для ног, болят они у нее сильно.Может, можно что- то сделать?" «Ладно, хорошо,оставьте» «А что мы должны? Может…» - в руках у меня деньги. «Вообще-то деньги нам нельзя брать… Да бросьте на пол под порог» Из рук в руки не давать, значит. Засовываю денежку под коврик, уходим.
В другой раз привозим все, что было велено. Опять воск на воду – над Виталей, потом я сажусь на стульчик. Чувствую, что над головой что-то совершается, и вот как бы поток воздуха упал тяжелым конусом и накрыл с головы до пят… (Ну, думаю, сейчас про меня всю мою подноготную она и увидит – а сколько там всего, в этой самой «подноготной» намешано, ой-ей-ей!..) Но по виду Татьяны не скажешь, что она чего-то там усмотрела особого.
А вот Виталя ничего не почувствовал, наверное, я просто впечатлительней.
Опять сидим, ждем, когда застынет воск. Чтобы заполнить паузу, я разговорилась, да незаметно все и выложила про нас, и как сын заболел, и чем я страдаю… Хотя мы заранее договорились: пусть «бабушка» сама все поймет и скажет, если она «настоящая»: как, что и почему.
«Вылечим мы твои глазки!» - ну прямо как бальзам на душу! «Ой, правда?!» «Ну я же вылечилась» «?!!» «В аварию попала, ходить не могла и ослепла. А через три месяца все прошло. Привезите через неделю снова крема, капли глазные и воду» «А те наши крема, мази для бабули нашей?» «Ой, да пол у нас в спальне провалился, шкафы рухнули, все в кучу свалено, потом найду».
В этот раз на радостях сую под коврик полторы тысячи.
В общем, всю следующую неделю мы опять лечимся: пьем по глоточку «заряженную» воду и ею же умываемся, вот только растянуть поллитра воды (ею еще и подмываться надо) было довольно сложно.
В третий раз приехали, когда дорогу развезло уже так, что пришлось идти к дому от дороги по проулку чуть не по колена в грязи. Да еще стоят на узкой улочке две машины так, что не развернуться: еще клиенты приехали, - ну раз ездят зачем-то, может, и помогает им Татьяна?! А может, вот так же, как и мы – надеясь на авось?
На дворе еще больше какашек нарастаяло, а в туалет вообще не пролезть, так что пришлось зайти по нужде в стайку, распугав кур. В огороде неухоженными могилками пропревали прошлогодние грядки, из-за болота приплелся уже по-весеннему слегка душистый ветерок, распушил у козы шерсть, дунул шаловливо в ее странные желтые глаза с поперечинами зрачков, и ускакал обратно, дальше по кочкам – шерстить щеточку кустов вдоль ручья за согорой.
Снова Татьяна грела на плите и выливала воск, так ничего определенного и не сказав: чего там усмотрела? Открыла каждую бутылочку с водой и каплями, пошептала в них чего-то по-быстрому (если молитва – то почему же она ни разу не перекрестилась?!), а те крема, что привозили раньше, не вернула: вещи так и лежат неразобранные, видать, - и пол не восстанавливается, и муж вышел какой-то заспанный, навроде как с похмелья. «С работы пришел, с шахты, уже и на рыбалку сходил. Да вот сготовить рыбку некогда».
Опять голодному лохматому Гаврошу, трущемуся тут же – гостинчики, под коврик – денежку.
«А я вам невесту нашла. Из Кемерова, хорошая, только маленько с ногой у нее нелады, но это вылечим. В другой раз везите фотку, авось, сосватаем парня!»
Но в следующий раз не довелось нам доехать.
Назначено было приехать через восемь дней, в три часа. И хоть думали, думали: «Ехать-не ехать? Чего-то как-то муторно на душе, ощущение, что не то чего-то делаем мы…», а все же поехали. Около полудня отправились, хорошенько благословясь.
Едем, все вроде нормально, но на последнем перекрестке перед выездом из города встали, и двигатель издох. Что такое?
Я баба, с железками не дружу, рулить только могу, а сын со своим зрением … Долго ковырялись, проверили и то, и это… Ничего не понятно, в чем дело, все вроде в порядке, а машина ехать не желает!
Потом все же понял сын, что сгорели предохранители, а запасных, таких именно, какие надо – нету. Тут шоферская братия помогла – откатили машину в сторону от перекрестка, нашлись у них и предохранители. Но мы, бестолковые, сожгли и эти. Достали книгу по ремонту, и догадались снять клемму с аккумулятора. Я раздобыла еще два предохранителя, остановив несколько машин, пока нашлись именно те, что надо, по амперам, вставили их, куда надо, и машинка ожила наконец.
Время – уже три. Звоню: «Так мол, и так, опаздываем» Татьяна: «Да ничего, приезжайте, мы тут именины отмечаем, пиво пьем» «Ну тогда может в другой раз, неудобно же» «Да прям, че нудобно-то, привези попить чего-нибудь» «А чего?» «Да хоть… газировки! Литр или полторашку…»
Постояли, подумали, да ну – неудобно все же, и как она «лечить»-то будет, поддатая? Опять звоню, спрашиваю: «Может, не стоит?» «Нет, говорит, сейчас приезжайте, везите пузырь» С чем – не уточнила.
Ну поехали, было, дальше, но тут, километра через три, тормозят вдруг гаишники: «У вас фары не горят», и штрафанули на полтысячи. Ну ее-моее!
Вобщем, наверное, не судьба ехать. «Может, вернемся уже» «Давай» Наверное, это знак: не надо нам и вовсе этого всего. «Лечения» такого.
Да и фотографию кому-то отдавать… Говорят, по ней можно и вовсе человека искурочить. Мало ли, никому сейчас верить нельзя. Особенно таким вот «целителям и чудотворцам». Тем более ничего мы от Татьяны не узнали, ни на один вопрос не получили ответа: «Почему так получилось, что молодой парень, непьющий, некурящий, примерный студент, спортсмен – вдруг в одночасье стал инвалидом, и врачи не могут ничего понять,а не обошлось ли тут без колдовства, порчи? Что со мной не так, если вся жизнь идет все время через пень колоду? И что делать нам теперь, как жить, если вся жизнь перевернулась кверх тормашками и пошла кувырком?!» И тэдэ и тэпэ… Да и не верится уже, что какая-то малограмотная деревенская «баушка» может настолько оказаться ясновидящей, что сразу возьмет и разъяснит все про твою жизнь: и прошлую, и будущую…
А если кто и верит – что ж, в добрый час. И доброго пути. А мы – нет уж, все, пас. Господь отвел.
А в следующее воскресенье исповедались, покаялись и причастились. Священник обьяснил, что, обращаясь к колдунам, отдаемся на волю сатане в лице его прислужников. И мало того, что и так уже накуролесили столько в жизни своей, что долготерпеливый Господь вышел из терпения да и ткнул хорошенько нас в эту самую «куролесь» носом, ниспослав болезни: чтобы опомнились наконец, взялись за ум, и заглянули в душу свою: что же там творится, в ее темных закоулках, что скопилось и смердит, и требует капитальной чистки? – так еще и обращаемся к силам ада за помощью! А они и рады, подступают все ближе и ближе,силы эти…
Хорошо, если вовремя остановишься, ну или машина вдруг сама по себе встанет, и – ни шагу дальше… А если нет – можно докатиться до таких глубин ада, что мама не горюй!
Мы сами создаем свой ад на земле, бредя по ней в потемках затменного ума и с заблудшей в грехе душой своей – в поисках счастья. А не смысла.
А ведь Бог не обещал нам: «Я пришел дать вам счастье» Нет, напротив, Он предрекал нам страдания, говоря: бери крест твой и следуй за Мной…