Прошло два дня, как вернулся Игнат домой. Тонька прибежала с огорода, где поливала грядки, и сообщила о вертолёте над заимкой. Пошли встречать, взяв тележку, чтобы погрузить продукты.
Из вертолёта вышли двое, грузный мужчина средних лет и милиционер. Пилот не вышел, а это значило, что продукты опять не привезли.
- Что-то к нам зачастили, деда, чужие люди, - удивилась Тонька, прикрывая ладошкой глаза от солнца. - Чует моё сердце, неспроста.
- И мне уже интересно стало, внуча, чего это они зачастили, - ответил Игнат и пошёл навстречу прилетевшим.
Первым представился грузный мужчина, протянув руку:
- Александр Валентинович Егоров, новый директор лесхоза. Вот владения лесхоза решил осмотреть. Летел над этим участком и душа радовалась. Говорят, вы пять лет на пенсии, а во всём рука хозяина чувствуется. Никак в толк не могу взять, почему упразднили единицу. Места красивейшие, здесь такой отдых для людей организовать можно. Речка мелковатая, но это даже хорошо, вода летом прогревается и слышал, что рыбка водится. Ягодники, места грибные, озерко просто прелесть. Со всей страны народ потянется. Давно такой красоты не видывал.
- Обо мне вам всё известно, посмотрели, поди, перед полётом моё личное дело. Зовите просто Игнатом, не привык я к отчеству, но вижу вы не один, а с охраной, - заметил Игнат, посматривая на стоящего в стороне капитана милиции.
- Капитан, что же вы в стороне стоите, идите к нам, - крикнул Егоров и, обращаясь к Игнату: - Он к вам прилетел. Пропал человек в лесхозе, вас хотят поспрошать.
- Позвольте представиться, Игнат Павлович, капитан Бобров Андрей Петрович. Прилетел поговорить с вами о Николае Жукове. Пропал человек бесследно, в тот день, когда вы были в посёлке. Соседка Жуковых, баба Капа, видела как вы вышли из дома знакомых и пошли из посёлка, а через час Жуков тоже пошёл, но крадучись, задворками, явно не желая с кем-нибудь встретиться. Баба Капа долго сидела в саду, не спалось. Часа через два видела зарево в стороне от посёлка. Мы проверили, там действительно что-то горело, но ничего необычного не нашли. К вам у нас нет никаких претензий. Бывший директор лесхоза и пилот вертолёта подтвердили, что видели вас на следующий день здесь и им было понятно, что вы только вернулись домой и ничего не смогли пояснить о пропавшем Жукове. Мне надо под протокол вас допросить, если вы не возражаете, - несколько смущаясь произнёс Бобров.
Они долго разговаривали с капитаном, но Игнат так и не сказал правду. Зачем? Кому она теперь нужна? Не мог он навредить Тоньке, а пока жив бывший директор и его сынок, всякое может случиться.
А Тонька, его рыжеволосая бестия, так закружила нового директора, что тот сидел около грядки вместе с ней и прореживал морковку, как заправская хозяюшка. При этом беспрестанно хохотал над шутками Тоньки. И не таясь, любовался ею.
Потом они все вместе обедали. Гости расхваливали разносолы хозяев заимки.
Когда дошла очередь до пирогов к чаю, все замолчали, набивая рты большими кусками. Тонька смотрела на них широко открытыми глазами, потом не выдержала и стала громко хохотать, приговаривая:
- Деда, смотри, попались наши гости на мои пироги! Сопят, жуют, чайком запивая, причмокивают, надо им домой завернуть побольше.
Прощались долго. Егоров не отходил от Тоньки. А когда она протянув свою узкую ладошку и произнесла:
- Не забывайте Антонину Валентиновну, товарищ директор! Буду рада встрече с вами. Вот вырасту и займу ваше кресло..., - не успела Тонька договорить.
Егоров ойкнул, схватился рукой за сердце и стал оседать. Бобров подхватил его под мышки и тихонько опустил на поляну. Игнат кинулся к дому, прибежал с кружкой отвара и подушкой. Тонька стояла на коленях, держала правую руку Егорова и плакала тихими слезами, поскуливая, словно маленький щенок.
Выпив отвара, Егоров стал уговаривать Тоньку не плакать, поскольку нет её вины в сердечном приступе.
- Не вини себя, деточка! Дед Игнат хорошую внучку воспитал. И красавица ты, и хозяюшка знатная. Надо мне с твоим дедом договориться, чтобы лет шесть он здесь поработал до твоего совершеннолетия, а потом меня на пенсию и будете вы, Антонина Валентиновна, править этой прекрасной глухоманью и лесхозом в целом. Вот отлежусь дома, и прилечу с женой к вам в гости. А сейчас позови деда, мне с ним посекретничать бы надо, - с улыбкой произнёс Егоров.
Пилот и Бобров отошли в сторонку, Тонька последовала за ними. Игнат пододвинулся поближе к Егорову, поправил подушку под головой, накрыл своей безрукавкой.
- Ты мне скажи, Игнат Павлович, откуда у твоей внучки такое отчество? Как услышал, так и рвануло сердце. Не таись, не из праздного любопытства спросил тебя. Тринадцать лет тому назад в вашем посёлке пропал мой единственный сын Валентин. Давно я просил перевод в ваши места, но кто-то мешал этому. Чует моё сердце, что ты не случайно, на ночь глядя, домой из посёлка ринулся, - тихо сказал Егоров.
- Долгий разговор это будет, Александр Валентинович. Вы прилетайте на пару дней с женой. Погостите у нас и поговорим обо всём. Всё вам расскажу, что услышал и что домыслил, - ответил Игнат.
- Не полечу я сегодня домой, Игнат, с твоего позволения. Найдётся у тебя для меня местечко на пару ночей? Завтра попрошу прилететь сюда жену Полину. У вас здесь душой отдохнуть можно, а она как раз в этом и нуждается. А ты мне сегодня и поведаешь свои мысли. Давай на ты, Игнат, и без отчеств. Зови меня просто Саша. Кликни ребят, им улетать пора, скоро темнеть начнёт. - садясь на траве ответил Егоров.
Вертолёт улетел. Тонька постелила Егорову в большой комнате и настояла чтобы он лёг. Сидела рядом в кресле, поглаживая его руки. Когда сон сморил девчонку, Игнат уложил её на диван и позвал Егорова рукой на крыльцо.
Разговор продлился далеко за полночь. Каждый поведал о жизни своего ребёнка. Игнат рассказал об исповеди Коляна, о поджоге им стога и гибели. По лицу Егорова текли скупые мужские слёзы.
- Правильно ты сказал там у оврага, Игнат. Он нашёл свою обочину и пусть его теперь ищут, как ищу я своего сына столько лет. Не надо подвергать Тоню опасности. Мы с тобой пожили, мне пятьдесят пять, тебе на десять лет больше.
Сердцем сегодня понял, что это моя внучка. Письмецо мы получили с женой от него в то лето. Тоня, видимо, в маму пошла обликом. Но как ты с отчеством угадал?
- Она же в Валентинов день родилась. Минуты не сомневался, выбирая отчество. Не знаю, говорить тебе Саша или промолчать, долгая дорога была домой, разные мысли лезли в голову, но не хочу пока о них говорить...
- Так не пойдёт, Игнат, говори, коль начал.
- Ведь Жуков, уехав куда-то за триста вёрст, выбросил Валентина живым на обочину, дышал парень. Он несколько раз об этом повторил. Время летнее, июль месяц, тепло и дождей не было, а вдруг кто подобрал. Раз лицо от побоев чёрным было, то по голове мерзавцы били. А от этого, сам знаешь, сколько людей память теряют. Может и Тонькин папка где-нибудь мается. Дорог такого масштаба раз и обчёлся. У меня карты тех лет сохранились. Давай-ка, Саша, завтра с утречка и покумекаем. Набросаем маршруты и покатаешься ты по тем местам, народ поспрашаешь. Вот только жену твою и Тоньку пока волновать не надо, пусть в неведении остаются. Захочется Полине у нас остаться, то рад буду, а уж Тонька как обрадуется. Не хватало ей материнской ласки, Саша. Пошли спать, утро вечера мудренее, - завершил свой рассказ Игнат.
Игнат уснул на Тонькиной кровати, уступив гостю свою. Не спалось Александру Валентиновичу почти до рассвета. Уж когда петухи разорались, сморил его сон. И видел он во сне своего сына, только седым. Смотрел тот на отца и не узнавал. Щемило сердце и мокрела подушка от скупых отцовских слёз.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2018/02/12/882