О Мариинском театре с Лебединым озером и этикете
с дефицитом семейного бюджета
Все помнят тяжелые и голодные (а кому-то и лихие) 90-е. Денежное довольствие задерживали по нескольку месяцев, паёк офицерам нечем было выдавать - всё уходило на питание личному составу, да и много всего другого происходило нерадостного, о чём не очень хочется вспоминать. Но как-то это всё прошли, проскочили, переоценили некоторые вещи и отношения к ним. На людей то время по-разному повлияло, но вот деньги научились считать все – факт.
2004 год. Санкт-Петербург. Ордена Ленина военная академия тыла и транспорта, начало обучения. На Севере было денежное довольствие полуторное и тратить его было не на что особо. Плюс паёк, плюс охота, а в Питере - в месяц четыре восемьсот (вместе с пайковыми) на руки – и гуляй, рванина! И жильё снимай и детей ро;сти и кушай на них же. Поэтому крутились все - кто в охране, кто вечером за руль таксовать.
2006 год, до выпуска осталось совсем чуть-чуть, денег добавили к тому времени почти в два раза, да и пообжились как-то все. По выходным народ уже не в охрану или таксовать спешил, а с семьями – по музеям и выставкам. В Питере есть что посмотреть.
Как-то между парами разговорились про балет. Костя, молодой капитан, попал с женой на одну из постановок и весь перерыв вещал нам, как это здо;рово и интересно, и что сам театр как музей и что цены в буфете не душат. И супруга довольна осталась и места прекрасные, всё видно сверху и от сцены недалеко. И стоят билеты рублей по триста-четыреста всего. А тут нам и денежное довольствие на карточки перечислили. Как раз через две недели Международный женский день. В офицерских массах отдельно взятой учебной группы начало зреть коллективное мнение о необычных, как теперь говорят, креативных подарках. Правда, толком оно не вызрело, у основной массы дальше восхищения Костиным поступком и радостью его жены дело не пошло. Ну а я, помня дедову мудрость о том, что под лежачий камень Агдам не течёт, решил действовать быстро - прямо завтра, потому как в субботу занятия заканчивались уже в обед.
Как оказалось, билеты в Мариинку продают не в каждом киоске, а всего в трёх точках Питера, и самая ближняя и удобная для меня была в Гостином дворе. Всё уже было посчитано и прикинуто: 600-700 или даже 800 рублей из бюджета семьи на такое праведное дело, как посещение с супругой балета, было не критично. А раз завтра мне по плану таксовать не нужно было, то завтра за билетами и решил отправиться. Чего тянуть-то?!
Вопроса о том, на что брать билет, как-то даже не возникло. Само-собой – на «Лебединое озеро». Во-первых, о существовании чего-либо другого, кроме него и «Щелкунчика», я и не слыхивал. Во-вторых, «Щелкунчик» - балет новогодний, это всем известно, а на носу женский праздник. Ну и наконец, помня из детства, что когда в стране что-либо случалось, то по телевизору именно «Лебединое озеро» показывали, а значит в «озере» этом был какой-то важный смысл, постичь который мне и хотелось уж заодно с прикосновением к прекрасному. По телевизору этого мне никогда не удавалось (ввиду быстрого засыпания), но вживую-то - раз так совпало – всенепременно постигну!
Сразу после занятий мчу за билетами. Кассы на втором этаже Гостиного двора в закуточке. Подхожу, занимаю очередь, уже стоя в ней, понимаю, что кругом – одни иностранцы. И как я занять-то умудрился, ведь кроме «хендэ хох» и «хау ду ю ду» ни бельмеса не знаю! Изваянчески-непоколебим и непроницаем, так сказать, не отходя от кассы той самой театральной, мысленно проверяю свой внешний вид - всё в порядке, весьма наглажен и гладко выбрит, аккуратно подстрижен и блестящеобут – всё как положено офицеру флота. Впрочем, как всегда. А все смотрят на меня с нескрываемым вниманием. Им интересно, мне – судорожно. Но вида не подаю, ведь получается, что в то время на том месте я, как это ни громко б звучало, был лицом России.
По мере продвижения очереди, кажется, я немного стал понимать смысл их речей. Они сокрушались, видимо, о дорогой цене билетов. Я постепенно стал успокаиваться и даже внутренне диалог с ними вёл. Примерно такой: «Вот видите, супостаты, офицеры у нас зарплату нормальную получают! И к культуре очень даже хорошо, и в театр регулярно. Не то что вы там собираете деньги для поездки в Россию, а потом языком цокаете на сувенирных развалах, дескать, дорого. У нас всё доступно для народа». Даже гордость меня за Отчизну начала было распирать. Хорошо, что моя очередь подошла, а то бы совсем распёрла.
Итак, касса. Стеклянная, что аквариум, всё видно и даже слышно, а ведь и за мной уже очередь выстроилась, и тоже вся из иностранцев. С желаемыми действом и датой мы определились сразу, а вот с местами…Я билетёрше, приятной пожилой женщине в строгом платье с вязанным крючком воротником (поговаривают, что это горжетка) и большой брошью (в голову пришло сравнение с одуванчиком. Не божьим - просто) толкую про балкон, а она мне – про партер. Я ей про балкон, а она меня всё мимо куда-то посадить хочет! Всё так вежливо и чинно-благородно, но внутри я всё же начал беспокоиться. Не помню почему, но Костя точно говорил, что нужен именно балкон, а она мне...Слишком долго я не ломался, чтобы в грязь лицом перед иноземцами не ударить. Даже согласился, чтобы места не рядом были, а я сзади сидел немного – по этикету вроде как. Бабульке приятно, мне - необычно, басурмане за мной в очереди в восхищении почему-то (спиной чувствую), языками цокают и чуть ли не через плечо заглядывают. И пусть цокают! Это у них там всё на деньги завязано, а у нас…! Мне! Офицеру, да для выходного дня с супругой! Разве ж жаль чего? Тем более, что Костя цены озвучивал. Достаю из портмоне банковскую карту, подаю в кассу. Они, может, думали из новостей некоторой давности, что я сейчас мелочь по карманам доставать начну. Щас! У нас всё как надо, как у людей всё – счёт в банке, карта пластиковая!
Взяла она мою карту, вставила куда надо, а сама щебечет что-то о том, что так чуть дороже, но зато по этикету! Ну конечно, этикет для офицера флота, оно да, безусловно. Ну и раз дороже немного, то ничего страшного (но это уже ещё менее вслух, чем предыдущее). И бабушке приятно, и мне гордо, и иностранцы за мной в очереди в немом восхищении…вылез первый билет из принтера – протянула мне, стою, удивляюсь, что зачем-то копейки предусмотрены в ценах. Только пишутся не по- старому, не по-советски, «руб.» и «коп.», а уже по-современному – копейки от рублей запятыми отделены. Правда, запятую принтер не пропечатывает чего-то…И тут до меня, наверное из-за тишины, созданной гостями России, вдруг доходит, что запятой-то в этом месте и не предусмотрено вовсе…Взгляд мой нащупал реальную цену на её мониторе…второй билет, как и предупреждала билетёрша-одуванчик, был дороже…мозг судорожно-сбивчиво начал складывать эти два числа, и я мысленно опустился на колени перед алтарём: только б денежного довольствия хватило! Боги услышали мои молитвы, его хватило. Даже ещё осталось немного. На хлеб на сегодня и на завтра…Стало как-то душно, и пальто прилипло к спине. Когда одуванчик в горжетке протянула мне второй билет и банковскую карту, перед глазами была пелена. Бюджет семьи рухнул в тартарары! Она что-то ещё на радостях мне, заговорчески подмигивая, рекламировала, что какое-то прямо волшебство у них скоро будет и что можно пару билетиков мне отложить, а очередь, раскрыв рты внимала нашей беседе, но я, по возможности максимально вежливо, отказался, сославшись на большую занятость по службе.
Как вышел на улицу – не помню, слегка покачивало. Придётся напрягаться…
Когда я 8 Марта с утра вместе с букетом вручил супруге билеты и многозначительно пригласил её на «посмотреть балет», я выяснил для себя очень немало интересного. А во время посещения театра – ещё больше. Как оказалось, та дальняя родственница жены, с которой я за два года в академии так и не познакомился, работала…кассиром в Мариинке. И она регулярно доставала жене с её подругой контрамарки. И супружница моя уже видела «Лебединое озеро». Причём не раз. И даже не два. И места, втюхнутые мне той милой женщиной, были то ли рядом с императорской ложей, то ли в ней самой – короче, самыми дорогими.
Ну и напоследок. Досада приключилась с самим просмотром: он был после двух бессонных таксо-ночей, в которые я усердно «сводил наш баланс», и уже минут через пятнадцать я крепко спал, поэтому если к прекрасному хоть немного я и прикоснулся, то манящий с детства великий смысл «озера» так и не был мной постигнут. Хорошо хоть, что, благодаря милому «одуванчику» из билетных касс, моё место было в глубине ложи, и сон мой никем замечен не был, т.е. как бы всё в рамках этикета.