НА КНЕСЕТ ДЕПУТАТИШКЕ
Софа Плакса, одинокая жертва Холокоста, 85 лет, взяла ручку, нашла чистый листочек и начала коряво писать левой рукой.
«Дорогой Адиэль Алоизиевич Неотдадимский-Несвиноед! Поздравляю Вас с праздником Пурим! Желаю всем евреям нахеса, а себе -попасть на концерт в моадоне! В прошлом году меня не пустили. Сказали, что мест нет. Я заглянула,- там полно мест было свободных. Но они начали кричать, что всё занято и обзывать меня нехорошими словами».
-Софа заплакала и перевела глаза на тёмное, закрытое трисами от соседа-онаниста, окно. Она вдруг живо вспомнила, как возили их 10 лет назад на экскурсию в Иерусалим, тоже на Пурим. Там, в кнессете, к ним подходил депутат Неотдадимский, нарядившийся в костюм царицы Эстер. Он всем пожимал руки и раздавал «уши Амана». Обещал решить все проблемы в «Достойном будущем». Софа хотела спросить, когда же наступит «Достойное будущее», но постеснялась. Только вытерла платочком глаза. Она снова взяла левой рукой ручку.
«А пишу Вам опять жалобу. Не даёт мне Битуах Леуми метапелет. Приходили несколько раз проверяющие. Лежу в кровати, как положено, обкаканная и описанная, извините, по уши Амана. Говорю, что до туалета не могу дойти совсем. Добрые соседи якобы водят иногда в туалет, убирают за мной, постель меняют, купают, переодевают, развлекают и с ложечки кормят тем, что принесут. Редко, потому, что на работе очень заняты. А с работы - сразу ко мне. Но проверяющие всё равно видно не верят. Прямо станиславские какие-то. Они пишут в анкете, что я всё делаю сама и мне помощь не нужна. Как парализует по-настоящему, так сразу обращайся. -Дадим целых 9 часов в неделю! - А пока, - обойдёшься.
А вчерась мне была выволочка. Соседи-наркоманы (те самые, из анкеты) выволокли меня из квартиры за замечания и сломали руку (Хорошо, что не ногу! -Тода лаэль!). Ещё они отняли все деньги и еду всю выгребли из холодильника, разбили телевизор, рассыпали землю из горшков по полу и измазали стены. Это уже не первый раз они безобразят. Полиция приезжает, но дело всегда закрывает, как не представляющее общественного интереса».
Софа покривила рот, потёрла глаза сломанной правой рукой и всхлипнула.
«А Кирьят-Урюпинск город маленький. Дома все почти частные, -старые и новые. Я живу уже 20 лет в «Амигуре» на последнем четвёртом этаже. Всё разваливается. В стенах –трещины. Крыша течёт. Вода, наоборот, еле-еле капает. Мусор все кидают куда попало и никто его не убирает. Трупы животных валяются, пока в скелеты не превратятся. Много голодных кошек бегает. Роются в мусоре вместе с пенсионерами и инвалидами. А недавно за мной бешеный шакал погнался. Тут их много на помойки приходит. Еле успела в автобус чудом запрыгнуть. Спасибо водителю Ицику Мизрахи, что меня спас, открыл дверь автобуса. - Милый депутат Неотдадимский - Несвиноед! Помоги мне сироте несчастной поменяться в центр страны! Хотя бы на первый этаж и в другом доме! Нету никакой моей возможности! А тоска такая, что и сказать нельзя, всё плачу! Пробовала дозвониться на передачу «Особый случай», но разве туда дозвонишься? Вечно за вас буду молиться»
Положив письмо в заранее запасённый конверт с маркой, Софа медленно сползла по перилам вниз, достала спрятанный в углу халихон и, добравшись до почты, бросила его в ящик. Еле-еле, подобрав на заборе пакеты с питой, вскарабкалась на свой четвёртый этаж и легла без сил в постель. Убаюканная сладкими надеждами, она час спустя крепко спала. Ей снился кнессет. На трибуне стоит Адиэль Алоизьевич и читает всем депутатам кнессета её письмо. Плачет Илан Гилон. Сочувствует Ксения Светлова. Помалкивает оппозиция. Остальные свистят и топают ногами. Им надоело и неинтересно.
Биби вообще ничего не слушает. Он рад только , что про него ничего плохого не говорят. - Чепуха какая-то. Надо бы прикупить ещё подводных лодок и новое программное обеспечение на несколько миллиардов для мисрада «Карнаим упарсот». А лучше бы всего опять побомбить соседние страны для сплочения народа.