(Сиквел - см. "Турнир ВМФ")
Завершался очередной теннисный турнир, посвящённый дню ВМФ. На центральном корте близился к развязке последний поединок. На лужайке, возле раздевалок, накрывались столы, рядом, шкворча и источая возбуждающий аппетит аромат, доходил до нужной кондиции традиционный шашлык. Обычай награждать вернувшегося из дальнего похода или морского сражения экипаж корабля жареным поросёнком соблюдался и здесь, выступая в более цивилизованной, порционной версии. Кстати, перемалывание мяса в фарш и изготовление из него порционных блюд представляет собой наиболее справедливый способ распределения неоднородного по составу исходного продукта. Никаких львиных долей, филейных вырезок и завистливых взглядов. Шашлык в этом смысле тоже вполне справедлив.
Матч, в котором встречались финалисты одиночного разряда, наконец, завершился. Главный судья соревнований Шимбирёв, по-юношески поджарый и мускулистый ветеран тенниса, легко спустился с вышки и направился в раздевалку. Но на этом его обязанности не заканчивались – нужно было правильно расставить на столе кубки, вписать фамилии победителей в грамоты и торжественно вручить награды призёрам.
Финал парного разряда не состоялся – один из участников встречи плотно застрял в пробке, и Олег с Петровичем, давние партнёры и приятели, решили великодушно разделить с соперниками пальму первенства, не прибегая к поединку. У них были серьёзные планы на этот вечер, да и задерживать остальных участников церемонии награждения особо не хотелось. Тем более что шашлык хорош, когда его только сняли с углей.
Валерий, их третий товарищ, сидел на скамеечке возле корта и всем своим видом выражал крайнее нетерпение. Обычно степенный и невозмутимый, он то и дело поглядывал на часы. Даже пленительный аромат шашлыка и суета вокруг столов, накрываемых по поводу празднования дня ВМФ, его мало интересовали. Обычно праздничное застолье для него был главный компенсацией за вынужденное присутствие на кортах – к спортивным увлечениям товарищей он относился с большим скепсисом.
– Не царское это дело – носиться по пыльной площадке, мучить себя и соперника, – резонно замечал он, глядя на усталые лица друзей.
В арсенале способов получения удовольствие от жизни, на его взгляд, существовали иные, более эстетичные и щадящие самолюбие партнёров средства. Одним из них было дружеское застолье – для обоснования его насущной потребности ему даже не требовалось формального повода. Он сам по себе был поводом. Его появление в любой компании производило в ней качественные сдвиги, меняя вектор её коллективного настроения. На лицах присутствующих тут же появлялись улыбки. Его меткие высказывания и нестандартные комментарии не оставляли равнодушных. За столом он мог ёмко и лаконично сформулировать тост, и сделать это так, что уклониться от призыва поднять бокал было бы верхом малодушия.
Олег полагал, что за этим кроется удивительное сочетание присущей ему эмпатии с мягкой формой харизматичности. Не той, что диктует окружающим желание непроизвольно вытянуться струнку, а той, которая обезоруживает и ведёт за собой. Хотя жёсткая её форма также имела место, но проявлялась нечасто и, главным образом, в общении с подчинёнными. В особо редких случаях и в общении с друзьями он мог вгорячах не сдержаться и назвать вещи своими именами. Имена же в его лексиконе имелись разные, и звучали они, подчас, весьма доходчиво.
– За первое-второе место в парном разряде награждаются, – Шимбирёв произнёс фамилии его друзей и протянул им кубки, медали и грамоты. Олег получил отливающий золотом трофей с надписью: «За 1 место на турнире, посвящённому дню ВМФ» и соответствующей датой, Андрею достался кубок и медаль серебристого цвета.
На недоумённый вопрос Олега о логике принятия такого решения Шимбирёв, слегка округлив глаза – с виду Олег производил впечатление человека вполне разумного – с серьёзным видом пояснил:
– Что тут непонятного? Как называется наш турнир – турнир военных моряков. Так?
– Ну, допустим.
– Ты же капитан первого ранга, а он – второго. Так что всё справедливо.
Олег пожал плечами. У него было несколько иное представление о справедливости, но менять что-либо было уже поздно. В грамоты их фамилии уже были вписаны каллиграфическим почерком Шимбирёва. Второй комплект наград он вручил присутствующему представителю пары их соперников –разберётесь сами.
Петрович потёр нос и сложил награды в сумку. Олег взял свои трофеи. Медаль с римской цифрой «I» нагрелась на солнце и жгла ему руку. Или ему это просто казалось. Олег молча протянул её Петровичу, чтобы хоть как-то восстановить ущемлённую, на его взгляд, справедливость. Тот отрицательно замотал головой – дескать, не стоит заморачиваться по пустякам.
Банкет протекал в привычном русле – стол, нарытый под сенью векового дуба, умело приготовленный шашлык, прибаутки Шимбирёва. Как один из организаторов турнира, Олег тоже провозгласил пару тостов и выпил со всеми. Наконец, прозвучал последний тост. Товарищи откланялись и погрузили вещи в машину. Им предстоял дальний ночной автопробег до Петрозаводска, где утром их, дорогих гостей, уже дожидалась обширная культурная программа.
* * *
Инициатором поездки был Андрей Петрович. В столицу Карелии его, в свою очередь, пригласил партнёр Петровича по бизнесу, дистрибьютор продукции его компании. Помимо деловой, поездка имела ещё и развлекательные цели, и Петрович, зазывая товарищей собой, обещал им ни с чем не сравнимое удовольствие от красот онежского края. Не зря же там располагались угодья не последних людей в государстве – резонно аргументировал он. Валера практически без сопротивления поддался на его уговоры – Петрович удивительно образом умел парализовывать волю своего приятеля, которую тот неизменно проявлял куда как в более соблазнительных ситуациях. Олега же перспектива ночной езды мало вдохновляла. Ночью и в постели-то не всегда выспишься, даже в одиночестве, а тут – в компании и на сиденье трясущейся машины.
Видя его колебания, Валера принялся за уговоры.
– Эту возможность упускать просто неразумно с твоей стороны, – подыскивал он нужные слова. – Ну когда тебе ещё удастся отведать медвежатины и поддеть на вилку прозрачный ломтик свежезасоленного онежского лосося? А Кижи, давно ли ты там был? Это же шедевр зодчества. Без единого гвоздя!
В Кижах он, действительно, побывал лишь однажды, и то в бытность бойцом студенческого строительного отряда. Строили они тогда лежнёвку в лесах прионежья, топорами махали. Видимо, чтобы познакомить молодых, неотёсанных бойцов с чудесами «топорного» искусства их возили тогда на этот остров. В памяти уже ничего и не сохранилось – одни серые, потрескавшиеся от времени бревенчатые стены да вкус тёплых пирожков с кислой капустой, купленных у причала теплохода.
Доводы звучали заманчиво. А почему бы и нет?
Петрович предлагал всем ехать на его машине, утверждая, что места в ней было достаточно.
– А было бы ещё лучше, если бы они с тобой поехали туда на своей машине, – развивал свою мысль Валера. Под своей машиной он подразумевал автомобиль Олега. Похоже, эта идея, внезапно зародившаяся в его голове, тут же увлекла его. Он с жаром стал развивать её, открывая в ней всё новые и новые преимущества. В его словах, несомненно, было рациональное зерно.
Машина Петровича и действительно была довольно вместительной – представительская модель мерседеса, к тому времени уже воспетая русским фольклором. Но даже в ней пятерым пассажирам – а Андрей планировал захватить с собой ещё и старого школьного приятеля – находиться длительное время было не слишком комфортно.
Весы, на которых Олег мысленно взвешивал варианты решений, неустойчиво колебались.
– Валера, ты ж понимаешь, я не могу отказать себе в удовольствии отметить праздник, а в этом случае за руль мне никак нельзя.
Выпивать по праздникам не входило в его обязательные правила. Но он бессознательно цеплялся за этот, довольно веский для уважающего себя мужчины, довод в надежде уклониться от ночного бдения за рулём. Он надеялся, что Валера, лишь недавно став обладателем водительских прав, вряд ли он рискнёт предложить ему свои услуги в этом качестве. Но уж если Валера что решил – а Олег чувствовал, что для него это вопрос уже решённый – то сопротивляться было бесполезно.
– За руль сяду я, если ты мне объяснишь назначение некоторых рычагов.
Видимо, он имел в виду, что, несмотря на схожесть основных органов управления, каждая машина имеет свои нюансы. Например, круиз-контроль, бывший тогда ещё в диковинку.
– А педали тебе знакомы? – съязвил Олег.
Последний редут рушился на глазах. Предложение его приятеля, по сути, означало, что тот готов был остаться трезвым в этот святой для моряка день. Олег оценил эту жертву и смирился с неизбежным. Крыть больше было нечем.
Товарищи подъехали к гостинице, где их поджидал служебный автомобиль Петровича. Забрав свои вещи – из Петрозаводска Андрей возвращался в Москву – и, дождавшись Михаила, своего товарища, они на двух машинах двинулись в путь. Михаил, в прошлом – командир «Пираньи», сверхмалой подводной лодки, несмотря на довольно внушительные габариты, брутальную наружность и серьёзный послужной список, на поверку оказался по-домашнему непритязательным и интеллигентным собеседником.
Из города они выезжали, когда уже начинало смеркаться. Олег ёрзал на пассажирском сиденье и ревниво наблюдал, как Валера, припав к рулю его баварца и всматриваясь в дорожные знаки, пытался не отстать от следующего впереди мерседеса. Было это не так просто – сидящий за рулём Серёга, исполняющий по совместительству обязанности охранника Петровича, был водителем-профессионалом. После нескольких остановок в ожидании отстающих их мерседес для надёжности пропустили вперёд. Правило берберов ставить в хвост каравана наиболее опытного верблюда и здесь оказалось уместным.
– Ты бы поспал, Николаич, – посоветовал товарищу Валера, видя, что тот беспокойно наблюдает за его действиями. Педали он не путал, но и уверенности особой пока не проявлял. Он часто прижимался к рулю и урывками поглядывал на приборную панель.
– К утру меня может сморить, и ты меня сменишь, весь такой бодрый и протрезвевший. А я глотну из фляжки и посплю чуток. Думаю, так будет справедливо.
Это слово Олег уже сегодня где-то слышал.
– Не, Валера, не уснуть мне. Зря мы это всё затеяли, как чувствовал. Ноги у меня так и ищут педали. Но ты не обращай внимания. Сменить тебя – сменю непременно.
На трассе непроизвольный контроль за действиями приятеля несколько ослаб, и монотонный режим езды сморил его. Но ненадолго. Где-то под Лодейным Полем Олег снова продрал глаза. Из состояния дрёмы его вывело какое-то крепкое словцо, слетевшее с уст Валеры. Тот сдавленно матерился, пытаясь сквозь запотевшее стекло разглядеть полотно расстилающейся перед нами дороги. Его попытки решить проблему переключением режима работы вентилятора ситуацию не меняли. Олег огляделся по сторонам. За окном было довольно сумрачно, на полях вдоль дороги стелился туман. Картина была не совсем типичной для этого времени года. Сказывалась высокая влажность – прошлой ночью прошёл дождь.
Олег подключился к его усилиям и тоже стал тыкать пальцами в клавиши приборной панели. С такой ситуацией он сталкивался впервые. Стекло не очищалось. Валера сбросил скорость и приоткрыл форточки. Видимость стала немного лучше, но ехать было некомфортно – несмотря на лето, в салоне было довольно прохладно. Валера обрушил свой гнев на немцев и их технику – она не только к нашей зиме не приспособлена, но и к лету тоже. Одно лишь не понять – как им тогда, в сорок первом, удалось дойти почти до самой Москвы?
Пришлось остановиться – ехать было опасно. Мерседес притормозил и тоже остановился. Через минуту появился Серёга. Узнав причину остановки, он окинул взглядом приборную панель, нажал какую-то комбинацию клавиш. Стёкла тут же очистились. Убедившись в результате, он ещё раз продемонстрировал незадачливым водителям нужную последовательность действий и со словами «ехайте», в котором угадывались его малоросские корни, и вернулся в свою машину. Последнее, что услышал Олеги в окно, было его бурчание «наберут детей на флот».
Из уст этого далёкого от флотской службы человека замечание прозвучало несколько обидно, но всё же справедливо. Не иначе, как эту присказку он позаимствовал у своего шефа.
Дальнейший путь проходил без приключений, и лишь временами недовольное рычание Валеры, ослепляемого яркими фарами встречных машин, перекрывало рокот мотора. Вслед за рычанием он отпускал смачные реплики в адрес водителей, ёмко характеризующие их человеческие качества. Вряд ли эти мощные энергетические всплески достигали своих адресатов, но Олега они точно тонизировали. Расслабишься тут – мысленно сетовал он, но делать было нечего.
На рассвете они поменялись местами. Валера со своей излюбленной фразой – Ну, будь здрав, боярин, – сделал глоток из фляги и откинулся на пассажирском сиденье, блаженно прикрыв глаза. Нервное напряжение, вызванное ночной ездой, отпустило его, и тут же заснул. А вот это зря, – подумал Олег. Низкий, хрипловатый голос заядлого курильщика, бодривший его до этого, сменился мерным посапыванием. Вот засну – будешь знать справедливость, приговаривал про себя Олег, отгоняя липнущее состояние сонливости.
* * *
Петрозаводск встретил их первыми лучами солнца. Ещё не потревоженная утренним бризом гладь Онежского озера отражала синеву безоблачного неба. Город ещё спал.
Товарищи подъехали к гостинице и, едва зайдя в свои номера, рухнули на постели. От завтрака они отказались – Петрович предложил им не размениваться на казённые бутерброды и чай из пакетиков, пообещав в скором времени роскошную трапезу в одном из лучших ресторанов города.
Казалось, они не успели сомкнуть глаза, как их разбудил стук в дверь и бодрый голос Петровича.
– Господа, подъём – нас ждут великие дела. Водка стынет.
Едва ли слуга Сен-Симона, которому приписывают эти слова, мог предположить, что с подобным дополнением эта фраза будет звучать гораздо убедительней. Но на товарищей это особо не подействовало. Они с трудом приходили в себя.
Помещение ресторана, в который их пригласил коллега Петровича, своим убранством напоминало охотничий домик – на полу лежали медвежьи шкуры, со стен свисали рога оленей и лосей. Столы, казалось, были изготовлены из цельных, как представлялось Олегу, кусков карельской берёзы. Внешне, своими грубыми, плохо обтёсанными углами, мебель производила впечатление сработанной топорно. Но на ощупь она была гладкой и даже отполированной, правда, местами. Что касается породы древесины, то тут Олег мог и ошибиться, но ему казалось вполне логичным использовать в интерьере местные, пользующиеся широкой известностью материалы и бренды. Да и слово «берёза» звучало мягче, что для мебели было немаловажным.
Медвежатина в виде жаркого присутствовала и в блюде, которым угощал их хозяином. Впрочем, экзотика присутствовала и в прочих яствах, приготовленных из щедрых даров лесных и водных угодий Карельского края. Не обошлось и без шашлыка осетровых пород рыбы. А водка, действительно, была стылая – графин были запотевшими, и блестящие капельки медленно сползали по его гранёным стенкам. Олег вспомнил, что уж видел сегодня такие же струйки на стёклах машины, но, в отличие от тех, здесь они радовали глаз. День начинался весьма многообещающе.
Содержание поднятых тостов ещё раз убедило Олега в прекрасных деловых качествах его приятеля. Хотя было бы нелепо ожидать, чтобы того пригласили сюда для упрёков за плохое качество сахара и срыв поставок. Петрович исправно опустошал рюмки в ответ на здравницы и не уступал хозяевам в красноречии.
Несмотря на то, что Олег и сидевший рядом с ним Валера с какого-то момента перешли на имитацию активного участия в трапезе, стадия их насыщения была достигнута ещё до смены блюд, и теперь они осоловело реагировали на происходящее. Михаил, благодаря своим внушительным габаритам, какое-то время ещё держался за Петровичем, но вскоре и он «сошёл с дистанции». ОВ этом Олег увидел ещё одно подтверждение тому, что успешный бизнес требовал поистине богатырского здоровья.
Крепкий кофе ненадолго вернул товарищей к действительности. Закончив завтрак, который по обилию вполне мог претендовать на свадебное пиршество, они вышли на улицу. Ярко светило солнце. Товарищи, зевая, щурились в его лучах.
У выхода из ресторана, распахнув свои двери, гостей ожидали две машины. Рядом сновал сопровождающий. Ему было поручено обеспечить дальнейший досуг дорогих гостей.
– Василий, – представился он. – Едем в Кижи, господа, – продолжил он без обиняков. Господам, по большому счёту, уже было всё равно. Они знали, что поездка в Кижи входила в обязательную программу посещения Петрозаводска – ну как, приехав с экскурсией в Москву, обойти без внимания Красную площадь? Но, несмотря на это, большое желание двигаться куда-то у них отсутствовало, хотя этикет этого требовал. Доверив свои тела автомобилям, они смиренно направились к пристани.
* * *
У пристани, словно дожидаясь персонально их, мерно покачивался на волнах уже готовый к «бою и походу» старичок «метеор». Осторожно, по-сомнамбулически неуверенно перехватывая руками леера трапа, они поднялись на борт.
Кроме них в салоне судна можно было насчитать не более десятка пассажиров. Судя по потёртости матерчатых сидений этот теплоход-трудяга, наверное, начинал свой век ещё в брежневские времена. Друзья расположились в креслах, слушая сквозь прикрытые глаза лениво интимное бормотание их неугомонного спутника. В его словах проскальзывало упоминание Юнеско, гвоздей и какого-то восьмерика на четверике. Олегу сквозь дрёму казалось, что речь шла о преферансе: в бытность студентом восьмериком они называли восьмерную игру – восемь взяток из десяти.
Прозвучала сирена. И без того довольно громко работающие на холостых оборотах моторы вдруг взревели, и корпус «метеора» стал неистово сотрясаться от вибрации. Её шум окончательно поглотил голос Василия. Судно дрогнуло, отошло от причала и взяло курс на север.
Но нет худа без добра – дорога позволила всем восполнить дефицит сна. Не отставал от друзей и Петрович, хотя в эту ночь он прекрасно отдохнул в машине – умение отключаться в любых условиях и в любое время суток всегда были его отличительной чертой. Олегу всегда казалось, что если бы Петрович был первым в мире космонавтом, то, вернувшимся с орбиты, он вряд ли сумел подтвердить предположение учёных о форме Земли. На плече у Андрея время от времени искала опору голова Михаила – «метеор» иногда вздрагивал, сталкиваясь с волной от встречного судна.
Как ни странно, но миф об отсутствии гвоздей в Кижах в наших глазах оказался быстро развенчан. Они им встретились в тут двух ипостасях. Василий по секрету сообщил, что гвозди здесь всё же использовались для крепления черепицы на луковицах церквей, по-научному лемеха. Правда, в прежние времена они, как и всё остальное, были деревянными. Что касается восьмерика, то Олег с удивлением открыл для себя, что так называлась и средняя часть колокольни.
В качестве второй ипостаси гвоздя выступил символический пикник, организованный Василием в тени многоголовой Преображенской церкви. Василий так и выразился – это есть главный гвоздь программы поездки сюда, без которого обойтись ну никак нельзя. Друзья пытались вежливо отказаться, но его настойчивость не оставила им шансов. Несомненно, Василию было велено «отдохнуть» нас как следует.
Пресловутый «гвоздь» и в самом деле закрепил в их сознании ощущение сопричастности к культуре и быту творцов этого своеобразного деревянного зодчества. В качестве закуски использовались отварные яйца и солёные огурцы, а также пирожки, купленные в местной лавке. С той же капустой – отметил про себя Олег. Продавщица всячески нахваливала их – они были выпечены по старинным, аутентичным рецептам. Судя по свежести, определённый исторический бэкграунд у них также прослеживался.
Нужно ли говорить о том, что обратная дорога прошла для них столь же незаметно. На пристани Петрозаводска их уже дожидался мерседес Петровича, рядом стоял какой-то породистый джип.
– А теперь мы едем отдыхать, – пояснил партнёр Петровича и сделал знак водителю джипа. Тот завёл мотор. Интересно, а чем же они занимались до сих пор, подумал Олег. Обширность программы, действительно, впечатляла.
Минут через сорок они оказались на берегу Укшозера. По пути к нему пришлось миновать пару шлагбаумов, у одного из которых вооружённый автоматом охранник придирчиво осмотрел содержимое автомобилей. Первая мысль – ищут браконьерские сети. Онежский лосось попал в красную книгу, и его нелегальный промысел здесь превратился распространённое и весьма прибыльное занятие. Но причина проверки крылась в другом. Эти заповедные места облюбовали себе слуги народа для своих скромных дач. А немного поодаль от этих мест, к северу от Петрозаводска, и вовсе располагалась президентская резиденция со звучным названием «Шуйская Чупа».
Вскоре они миновали ещё один пост охраны и подъехали к одиноко стоящему дому на берегу озера. У его ворот их уже ожидал хозяин – невзрачного вида пожилой дядька в трусах защитного цвета и в галошах на босу ногу. Ипатыч – как вежливо обратился к нему провожатый, поздоровался и пригласил в свои владения.
Участок имел довольно внушительные размеры и граничил с берегом озера. Требования к соблюдению режима водоохранной зоны, на эти места, похоже, не распространялись. Недалеко от уреза воды стоял крытый кованый мангал, на котором дымились угли. Не иначе, как их здесь ожидал очередной шашлык, уже третий за текущие сутки.
Ипатыч пригласил гостей в дом. Особняк – а назвать его по-другому просто не поворачивался язык – изысканной планировкой и роскошной отделкой явно диссонировал с внешним видом своего владельца, который, демонстрируя свои владения, так и оставался в одних трусах. Правда, на пороге дома он сменил галоши на шлёпанцы.
Товарищи с удивлением и оторопью взирали на «аскетичное» убранство помещений – немало из представленного здесь вполне могло послужить экспонатами для какого-нибудь музея средней руки. Чтобы скрыть некоторую неловкость ситуации – а уже с порога они почувствовали себя они несколько не в своей тарелке – Петрович решил поинтересоваться устройством системы водоснабжения и отопления. Вопрос был вовсе не праздный – в это время он, тоже далеко не малоимущий человек, заканчивал отделку загородного жилого дома, но гораздо более скромного, нежели эта «дача». Хозяин с удовольствием делился деталями.
– Если бы я строился сейчас, многое сделал бы иначе, начиная с общего замысла. Кстати, дом моего соседа выдержан совершенно в ином стиле. Не хотите ли взглянуть?
Они вышли за ворота. Ипатыч бросил взгляд на дорогу – недавно прошли дожди, и местами её немного затопило.
– Лучше бы на машине, – он покосился на припаркованные рядом автомобили. Петрович открыл переднюю дверь своего мерседеса и предложил ему место рядом с водителем.
– Никогда, – категорически отрезал он, и как был – в трусах и галошах – плюхнулся на заднее сиденье.
Товарищи недоумённо переглянулись. Петрович, увидев нашу реакцию, украдкой кивнул на Ипатыча, слегка вздёрнул бровь, поднял глаза и опустил уголки губ. Эта реакция говорила о том, что несолидный с виду дядька был, похоже, птицей высокого полёта.
Петрович сел рядом с Ипатычем, остальные заняли место в джипе.
Дом соседа располагался на небольшом удалении от этого, тоже на берегу озера.
Подъехав к нему, они невольно залюбовались его основательностью в сочетании с экзотичностью внешнего вида. Стены дома представляли собой тщательно подогнанные стволов лиственницы, покрытые натурального цвета защитным составом. Каждое бревно в поперечнике легко могло посоперничать с трубой магистрального газопровода. Несмотря на то, что он располагался в одном уровне, занимаемая им площадь не уступала в размерах волейбольной площадке.
Ипатыч подошёл к воротам и нажал кнопку звонка. Дверь открыл кто-то из прислуги, и они прошли на участок. Сам хозяин в это время с удочкой сидел на мостках у воды. Валера присвистнул.
– Да в эту гавань и миноносцу зайти не зазорно, – прикинул он, оценивая возможности причального фронта небольшого затона, примыкающего к участку.
Здесь ситуация разворачивалась по уже знакомому сценарию. Хозяин продемонстрировал им достоинства и прелести этого «приюта убогого чухонца» – Карелия раньше принадлежала финнам. Предметом его особой гордости была просторная, оборудованная камином гостиная с окнами от пола до потолка и видом на озеро.
Комплекс хозяйственных построек, раскинувшихся вокруг бревенчатого исполина, дополнял ангар для лодок и баня, топившаяся по-чёрному. Эту деталь почему-то особо подчеркнул хозяин, рассчитывая на понимание. Видимо, это было неким признаком, знаком отличия на мундире местных латифундистов, говорящим о статусе обладателя данной опции. Они одобрительно закивали головами. Хозяин удовлетворённо повёл их дальше. Олег не удивился бы, если среди аккуратно подстриженных кустов розы они наткнулись бы на пресловутый белоснежный рояль.
Во всей манере описывать своё владение чувствовалось, что это довольно привычное делом, и оно доставляет хозяину удовольствие не меньшее, чем прерванная рыбалка.
На берегу, с мостков, у которых был ошвартован небольшой быстроходный катер парой мощных подвесных моторов, открывался вид на простор живописного озера. Покрытый смешанным лесом противоположный берег, насколько хватало глаз, ничуть не портил вид жилых построек – их там попросту не было. Ни дым от костра, ни иные признаки присутствия человека – ничто не нарушало эту идиллию. Как, впрочем, и катера или иные плавсредства, столь привычные для схожих с этими мест – они нигде не пересекали водную гладь.
– Здесь у нас тихо, – прозвучало из его уст как бы подтверждение их догадки. – Вон там, – продолжил он, предвосхищая привычный вопрос, – резиденция. – Он указал на еле угадывающиеся в тени сосен приземистые строения, расположенные в добром десятке километров от нас.
Ещё одной особенностью, которая не бросалась в глаза, но на которую обратил внимание Валера, было полное отсутствие здесь не только женского пола, но и кровососущих насекомых. Об этом Олегу доводилось слышать и прежде. Какие-то специфические фитонциды, выделяемые местной флорой, вероятно, были губительными для них. Не в этом ли, наряду с уединённостью и девственной нетронутостью природы, крылась причина популярности этих мест среди людей непростых?
Зачарованные умиротворяющим видом водных просторов, Олег решил прогуляться берегом озера. Валера присоединился к нему. Через какое–то время они почувствовали запах шашлыка и двинулись ему навстречу. Выйдя к участку Ипатыча, они застали компанию сидящей за столом и отмечающей знакомство. Шашлык, пожалуй, единственное блюдо, к которому тяжело привить отвращение. Но друзья, словно сговорившись, вежливо отказались от приглашения и с лёгкой душой своих товарищей на растерзание словоохотливому и хлебосольному Ипатычу. Слушать здравницы и дегустировать его коллекционные напитки у них уже не было сил, тем более что утром предстояла обратная дорога.
Отвязав лодку, они вышли в озеро. Рыбалка всегда была их общим хобби, а в последнее время посидеть с удочкой удавалось довольно редко. Но, как ни странно, поймать им так ничего и не удалось. Хотя рыба не любила перемену погоды, а дожди прекратились здесь буквально накануне.
* * *
В Петрозаводск они возвращались к вечеру. Товарищей снедало любопытство – что за род занятий смог сделать обладателей посещённых нами домов столь успешными людьми. Наверняка, какой-нибудь прибыльный бизнес. Но на поверку всё оказалось довольно прозаичным.
На вопрос о социальной принадлежности радушного принявшего их хозяина партнёр Петровича, слегка помявшись, в доверительной форме поведал, что тот был главным федеральным инспектором в республике. Сосед его тоже имел непосредственное отношение к государевой службе – в его ведении находились электросети Карелии, и частный бизнес официально был в стороне от его служебных интересов.
- Но люди эти, отмечу справедливости ради, простые и порядочные в быту, сами видите - добавил он, слегка потупившись. - Во всяком случае, у меня такое впечатление.
Это известие для всех прозвучало неожиданностью, хотя этого не следовало исключать изначально. Но больше всего оно потрясло Михаила. Олег мог себе представить бурю чувств, овладевших им.
Отряд подводных лодок, руководимый им ещё в недавнем прошлом, хоть и малых по размеру, но ценных и незаменимых в определённых обстоятельствах, представлял собой немалую силу. Каждая из них в отдельности могла во многом повлиять – не дай, конечно, бог – на ход боевых действий и на исход локальной, да и не только таковой, войны. Служба на них была непростая. Выход в море этих малышей на волнении свыше трёх баллов был не лишён риска, а отработка боевых задач того нередко требовала.
Петрович как-то, рассказывая о друге, поведал о том, сколько энергии и сил пришлось ему потратить, отстаивая перед руководством флотскими структурами и конструкторами необходимость усовершенствования проекта лодки и способов оптимального её использования. Будучи бессребреником, он искренне переживал за честь дела, которому служил, с болью воспринимая крушение былой военно-морской мощи страны. А что стоило ему смириться с печальной судьбой переведённых в Кронштадт после развала Союза, простаивающих без дела и рассыпающихся на глазах прежде грозных боевых флотских единиц. И что в итоге?
Награда за добросовестную и беззаветную военную службу отечеству отмерялась мерками, несколько иными, нежели просто служба народу. Двухкомнатная квартира в Кронштадте на пятерых и кусок земли для огорода – вот и всё, чем отечество расплатилось за его ратный труд. Такова была судьба многих, таких как он, флотских офицеров.
Слово «справедливость», казалось, застыло в его глазах. А, может быть, это им, действительно, только казалось. Всю оставшуюся дорогу он не проронил ни слова.
Утром следующего дня они выехали в обратный путь. Руль своего автомобиля с Валерой Олег уже делить не стал – осилить путь в одиночку в светлое время суток было делом несложным. Когда они вышли на трассу, мерседес, следующий за ними, обошёл их и протяжно просигналил на прощание. Какое-то время он ещё находился в поле зрения товарищей, но вскоре исчез за горизонтом – Петрович рассчитывал к уже вечеру прибыть в Москву, где его уже ждали интересы бизнеса.
Трофейный кубок, покоящийся в багажнике мерседеса, тоже ждал своего часа, чтобы занять достойное место среди прочих наград, завоёванных его владельцем в других турнирах. И, возможно, время от времени напоминать своему хозяину об этой поездке, о своём безвременно ушедшем товарище и о том, как, порой, довольно странно, и не только на корте, устанавливается такое странное понятие как "справедливость".