Я, никому не известный автор из глубинки, написал рассказ о несчастной судьбе своей землячки. Вот его содержание:
«В маленьком городке, расположенном среди бескрайних степей, где пасутся верблюды, жила пухлая девушка Акулина Окаянная. С детства она мечтала быть врачом-ортопедом. И ломала руки и ноги сотням своих кукол, чтобы вправить их обратно.
Вот отшумел выпускной бал, на котором Акулину никто не пригласил на танец, опасаясь за свои конечности. Результаты ЕГЭ отправлены в медицинский институт. И Акулина с нетерпением ждала той минуты, когда суровый батя Никодим Петрович даст ей денег на дорогу до областного центра, где предстояли вступительные экзамены.
Батя Акулины работал шофёром на молочном заводе. Труд у него был напряжённым и тяжёлым. Поэтому в выходные дни Никодим Петрович пил водку и спал, чтобы расслабить уставший организм. Он был женат на Олимпиаде Евлампиевне, огромной и крикливой женщине, до ужаса ленивой и жадной, мачехе Акулины.
Шли дни. Всё ближе был срок первого экзамена. А Никодим Петрович как будто забыл о своей кровинушке, любительнице оладий со сгущённым молоком. И Акулина решилась на ответственный шаг и с замиранием сердца подошла к бате с вопросом: «Батюшка, милый, родной, дай денег на дорогу и на пирожки с капустой!»
К несчастью, в комнату вошла свирепая мачеха и услышала слова падчерицы. Глаза злой женщины засверкали, рот скривился от гнева, из горла вырвались клокочущие звуки лютой ненависти:
«Деньги? На дорогу? Чтобы поступить в институт на костолома? И думать не моги, каракатица! На молочном заводе вместе с нами работать будешь! Нам нужны грошики!»
Никодим Петрович заступился за родную дочь: «Олимпиадушка, золотце, не будем ломать девчушке её странную жизнь! Пусть едет подальше от нас и учится, на кого хочет. А мы с тобой будем наслаждаться интимным одиночеством».
Олимпиада Евлампиевна побагровела, как спелая вишня, замахала руками, как ветряная мельница, и завопила страшным голосом: «Убью обоих, паразитов, если не будет по-моему!»
Никодим Петрович съёжился, сразу превратившись в карлика, и развёл руками: «Не могу я спорить с ней, у неё рука сильней!»
Горько заплакала Акулина: «И что же за жизнь у меня такая? Окаянная жизнь у меня! Как и моя фамилия!»
С тех пор Акулина работает упаковщицей на молочном заводе. Нет-нет, да и вздохнёт она о своей упорхнувшей мечте и пожалуется о своей тяжкой доле глухому дворнику Акиму».
Вот такой рассказ. Шедевр! Не правда ли, я - новый Максим Горький? Рассказ просится на публикацию! Но куда его можно пристроить, чтобы вся страна прочла и оценила мой талант?
В газетном ларьке я увидел журнал «Борода моды». Купил его, пролистал и подпрыгнул от радости: о, чудо, там был литературный раздел! А в нём печатались рассказы.
Я немедленно отправил свой опус в редакцию журнала. И мне пришёл ответ: «К сожалению, Ваше произведение не вписывается в наш формат. Вам нужно переделать его по пунктам: героиня должна быть молодой девушкой; она должна жить в своей квартире в большом городе, ездить на своей иномарке и хорошо зарабатывать; она должна быть влюблена в молодого бизнесмена, которого пытается отбить соперница; она должна победить и выйти замуж».
Требования меня несказанно удивили! Интересно, где Акулина Окаянная, только что после школы, возьмёт своё жильё в областном центре? На какую такую работу с большим заработком её возьмут без профессии? И какой бизнесмен взглянет на неё, сутулую толстушку с рыжей косой до пояса?
Что делать? Пошёл я в гости к страдалице Акулине, чтобы посоветоваться с ней. Про неё же рассказ.
Акулина пила чай с оладьями, макая их в сгущённое молоко. Услышав о том, что я написал о ней рассказ, девушка заплакала: «Зачем ты разбередил мою рану, изверг бессердечный?» Она схватила мою руку и попыталась её сломать.
Я обиженно ответил: «Помогла бы лучше!»
Акулина запустила в меня оладьей: «Уйди! Ты думаешь, я не мечтаю жить в большом городе и много получать? Ты думаешь, я не мечтаю стать женой миллионера? Но я ведь окаянная! Поэтому мне и не везёт!» – и зарыдала, словно у неё кто-то умер.
В комнату вошла свирепая мачеха Акулины. Оказалось, что она слышала наш разговор. Уперев огромные руки в крутые бока, Олимпиада Евлампиевна заревела так, что задрожали стёкла: «Слушай ты, писатель! Тебе жалко эту амёбу? Бери и женись на ней! Сделай милость! Целый год после школы на неё ни один парень не обращает внимания. Боится. Дурная слава костолома мешает ей выйти замуж».
Акулина перестала рыдать и уставилась на меня своими маленькими глазками, опушёнными рыжими ресницами.
Я удивился: «С чего это я должен на ней жениться? Я с ней чай с оладьями не пил!»
«Так попей!» – загремела мачеха Акулины.
Акулина достала вторую чашку и наполнила чаем.
Олимпиада Евлампиевна яростно надавила на мои плечи и усадила на колченогий табурет.
Акулина пытливо смотрела, как я давлюсь оладьями и чаем без сахара.
«Вкусно? Акулина сама пекла! Повезло тебе с женой, писака!» - мачеха Акулины стукнула кулаком по моей макушке и ушла.
Акулина погладила меня по носу и улыбнулась: «Если ты на мне женишься, я помогу тебе переделать рассказ. А ещё затоплю тебя потоками нежности и рожу пятерых сыновей!»
Я задумался. Мне очень хотелось стать знаменитым писателем, заработать на рассказах о жизни простого народа большие деньги и купить квартиру на берегу моря. А семья, созданная здесь, обречёт меня на вечную жизнь среди бескрайних степей, где пасутся верблюды.
Акулина бросила в мой чай какую-то таблетку и улыбнулась: «Ты устал, милый. Поспи крепким сном в моей кроватке».
Я отодвинул чашку. Быть жертвой Акулины Окаянной мне не улыбалось. Но надо мной возвысилась Олимпиада Евлампиевна со скалкой. А через минуту к ней присоединился Никодим Петрович с молотком. И мне пришлось выпить чай с таблеткой…
Прошло три года. Я живу среди степей, ращу двух сыновей и нежно смотрю на большое пузо Акулины, где шевелится третий сын. Пока ни одну конечность жена мне не сломала. Кстати, она теперь не Окаянная, а Бормотухина. Писателя из меня не вышло. Зато получился грузчик на молочном заводе. Грузчик Бормотухин…