Это происходило в Харьковском военном авиационно-техническом училище, в котором я учился в удивительные годы, когда запускали первые спутники, летали в космос первые космонавты. Тогда каждый из нас мечтал оказаться, если не в отряде космонавтов, то хотя бы рядом с этими мужественными людьми.
В августе 1961 года после летнего каникулярного отпуска мы возвратились в училище хорошо отдохнувшие и посвежевшие. Мы уже были старшекурсниками и теперь у нас будут только специальные дисциплины. Одна из них - «Конструкция вертолётов». Эту дисциплину мы будем изучать в ангаре, где разместились настоящий препарированный вертолёт и опытный образец штурмовика КБ Ильюшина Ил-40, который в СССР оставался уже в то время в единственном экземпляре. Самолёт в ангаре находился как ценный экспонат, а вертолёт Ми-4 главного конструктора М.Л. Миля теперь будет нашим «школьным учебным пособием». Генеральным конструктором М.Л. Миль был назначен только в 1964 году.
Уже на первом занятии нам было всё интересно, а особенно, интересно было, что все агрегаты настоящие, а не модели и макеты из дерева. Можно было потрогать рычаги, залезть в кабину лётчиков, потрогать всё, что вращается и перемещается, посидеть в грузовой кабине на десантных сидениях и даже взобраться на самую высшую точку вертолёта, на втулку несущего винта.
Конструкцию вертолётов нам преподавал капитан Федотов, который знал всё о вертолётах и мог ответить на любой наш вопрос. По ходу занятий он часто рассказывал разные случаи из авиационной жизни в воинских частях, в конструкторских бюро или в научно-исследовательских институтах. Это было интересно и лучше запоминалось об особенностях конструкции вертолётов.
Когда мы изучали конструкцию лопасти несущего винта, капитан Федотов рассказал нам, как главный конструктор вертолёта Ми-4, Михаил Леонтьевич Миль убеждал государственную комиссию, что конструкция лопасти выдержит те нагрузки, которые действуют на вертолёт. Это сейчас лопасти металлической конструкции. А в те времена конструкция лопасти представляла собой длинную стальную трубу-лонжерон и конструктивный набор из склеянных дощечек и планочек, которые были обтянуты специальной тканью, называемой перкаль. Со стороны конструкция действительно казалась ажурной и складывалось впечатление, что эти четыре лопасти, общей площадью около 40 квадратных метров не очень надёжны, чтобы удержать в воздухе машину весом около 7 тонн, да ещё и позволять ей лететь со скоростью 140-160 км/час. Да и на сам лонжерон нагрузка в полёте от центробежных сил действовала до 70 тонн.
Члены государственной комиссии при приёмке вертолёта Ми-4 усомнились, что лопасти действительно достаточно гибкие, чтобы формировать конус несущего винта. Тогда Михаил Леонтьевич Миль лично залез на втулку несущего винта и спустился по лопасти вниз. При этом лопасть несущего винта свободно прогнулась почти до самой земли под весом тела. И только после этого члены госкомиссии поверили в прочность и гибкость конструкции. Мы тоже с интересом слушали капитана Федотова и теперь с ещё с большим интересом относились к изучению конструкции вертолёта.
Этот факт мы продолжали обсуждать и после занятий, когда пришли на самоподготовку. С одной стороны, не такая уж большая высота вертолёта, всего 4 метра. А с другой стороны, спуститься по лопасти длиной 10 метров, с высоты 4-х метров, не так просто. Ещё больше ситуацию усугублял тот факт, что спускаться надо по довольно скользкой поверхности, которая представляет собой тонкую ткань, окрашенную краской и любым острым предметом или даже локтем можно порвать или продавить эту ткань.
Решили, что этот трюк надо нам повторить самим. Поскольку я стоял в центре нашего узкого круга, то все взгляды упирались в меня, а, значит, и эксперимент этот надо было осуществлять мне.
Я забрался на втулку несущего винта, лёг на лопасть и медленно начал сползать по лопасти к её законцовке. Когда продвинулся на одну треть длины, лопасть начала прогибаться и я оказался в трёх метрах от вертолёта и на высоте трёх с половиной метров, лёжа на животе. Стало как-то не очень комфортно: и назад уже невозможно вернуться по скользкой поверхности, и вниз трудно двигаться, так как есть опасность повредить обшивку лопасти. Продвинувшись до половины лопасти, я почувствовал, что лопасть не только прогибается, но и поворачивается вокруг своей оси так, что я скатываюсь с плоскости. Сразу понял, что долго мне так не удержаться и пришлось ускорить продвижение вниз, но так, чтобы не повредить обшивку по которой я скользил. Лопасть уже прогнулась почти до пола ангара и в метре от конца лопасти я свалился с неё на бетонный пол. После того, как я свалился, у меня хватило чувства самосохранения не встать и даже не поднять голову, так как конец спружинившей лопасти пошел вверх, задев металлический плафон освещения, затем вниз и лопасть продолжала раскачиваться, поэтому опасно было вставать.
В это время в ангар входит капитан Федотов и замечает меня, лежащего на полу, раскачивающуюся лопасть, качающийся плафон и стоящую вокруг меня группу курсантов, но не обращая на это внимания, проходит к себе в преподавательскую. Мы сразу сели на свои места и притихли, ожидая, что будет дальше.
Через несколько минут он выходит из преподавательской, подходит к своему столу, присаживается и спрашивает: - Так кто это такой смелый?
Поняв, что мне не отвертеться, вскакиваю и докладываю: - Курсант Хандурин! — поскольку капитан Федотов ещё не помнит нас всех по фамилии.
- Так вот, курсант Хандурин! Вы знаете, чем отличаетесь вы от Михаила Леонтьевича Миля?
- А чем, товарищ, капитан? - Вырывается у кого-то с места.
- А именно тем, что главный конструктор хорошо знал конструкцию вертолёта и не упал на пол, как вы. Представляете, если бы главный конструктор свалился на пол перед министрами и генералами? Кто бы ему поверил, что его техника заслуживает доверия? Надо всегда знать заранее последствия своих действий.
Он махнул рукой, встал и продолжил: - Всегда одно и то же! Расскажешь курсантам что-то из жизни, а они обязательно пытаются это повторить. Я уже приказал и плафоны так поставить, чтобы вы лампы не били.
И далее, уже примирительно:
- Ладно, продолжайте самоподготовку. Если будут вопросы заходите в преподавательскую.
Он повернулся и направился в преподавательскую. Мы же, обрадованные, что для нас всё завершилось благополучно, собрались снова у вертолёта и начали обсуждать, а как же можно было спуститься по лопасти и не свалиться на пол в самом конце. Но повторять эксперимент не стали. Поверили на слово капитану Федотову, что главный конструктор значительно лучше нас знал конструкцию вертолёта.
И только поработав в части на вертолётах, я понял, как главный конструктор спустился по лопасти, не свалившись с неё у самой земли. Он предварительно установил струбцины на втулку несущего винта, зафиксировав осевые шарниры и лонжерон от проворота вокруг своей оси и свободно спускался по горизонтальной поверхности лопасти. Но всё равно больше я этого трюка не повторял, считая свой поступок тогда - мальчишеством.
Следующий рассказ читать здесь:
http://proza.ru/2018/02/27/94
Фото автора, выполненное на аэродроме Шперенберг.