Люси Стил как характерный типаж

               
Героиня романа Джейн Остен «Чувство и чувствительность» Люси Стил, возможно, сейчас несколько подзабыта широкой аудиторией. А то и вовсе незнакома тем, кто читали только «Гордость и предубеждение». Как все персонажи второго плана у Д. Остен Люси едва ли не интереснее, ярче главных героев. И есть смысл вспомнить о ней в связи со скандальными темами ток-шоу и публикаций в СМИ последнего времени.

Люси, девушка без приданного, но с кое-какими связями среди тех, кто ее превосходит в знатности и богатстве, понимает, что ради намеченной цели (конкретной и материальной) придется определенным образом «потрудиться». Понравиться важным и нужным людям, втереться к ним в доверие, изобразить искреннейший и живейший интерес к их жизни, безумную любовь к их деткам, постепенно, шаг за шагом, превратившись в незаменимого человека, чуть ли не члена семьи, а тогда… Остается один, самый последний шажок, чтобы быть признанной официально и получить положение в свете. И это – венчание в церкви. С намеченным кандидатом в мужья, которому предстоит когда-нибудь стать наследником семейного состояния.

Терпения хитренькой сладенькой Люси, которая на словах – сама патока, не занимать. Она готова часами, днями, неделями просиживать около той или иной светской дамы, делая вид, что бесконечно очарована ею и млеет от восхищения. Помогать в занятиях рукоделием, изображать восторг от проказов юных леди и джентльменов. Не скупиться на сладчайшие приторные улыбки, льстить в меру – в зависимости от уровня собеседника. Кому-то можно льстить грубо (проглотит все абсолютно и не подавится), кому-то – сдержаннее и тоньше… В общем, действовать по наитию.  Не все же чувствуют фальшь!  Это как с музыкальным слухом – он у разных людей выражен в разной мере, а у кого-то как будто отсутствует напрочь. Такие и не поморщатся, для них любой звук, который источают уста этой особы, - пение райской птички.

В этой связи интересно вспомнить нашего Чичикова, который разговаривал с людьми, меняя интонацию в зависимости от общественного положения собеседника. Люси действует еще хитрее – она до поры до времени считает важным для себя ладить и с прислугой, изображать приветливую добренькую госпожу, в результате от нее в восторге абсолютное большинство персонажей разного уровня, ранга. Она не делает «проколов», которые сделала бы на ее месте девушка поглупее, когда человек выдает себя с головой, общаясь с одним собеседником в заискивающей манере, а на другого срываясь, рявкая как собака. 

Быть подхалимкой, жеманной подлизой – это не преступление. Сочетание слащавой манеры поведения с тщательно скрываемой бульдожьей хваткой, когда за всей этой елейностью прячется внутренний непробиваемый танк (как подлинная сущность в отличие от конфетной личины), - это не редкость. Людям наивным или ограниченным вся эта шоколадная переслащенная донельзя манерность, рассчитанная, как сейчас сказали бы, на лоха,  представляется верхом интеллигентности. Мало читающих такие разоблачения шокируют. А между тем – в литературе любой страны они на каждом шагу!  А типажи – просто классика (та же Бетти из «Опасного поворота» Пристли). Другое дело – что разница может быть в поведении, нюансах, деталях. К примеру, русские хищницы не до такой степени сладкие в поведении, как те же украинские. Они куда более прямолинейны.

Люси, кстати сказать, умнее многих современных женщин, пытающихся «отжать» собственность у богатых мужчин, втереться куда-то, влезть. Так и хочется им сказать: «Учитесь!» Она никогда не шла ни на какой конфликт. Узнав о том, что ее жених заинтересовался другой особой, что она сделала? Устроила сцену ревности, стала критиковать эту девушку? Нет-нет-нет, Люси не дура! Она стала изображать подругу, делать вид, что восхищается своей соперницей, умильно заглядывала ей в глаза, просила у нее совета, изложив во всех «трогательных» подробностях историю своей великой тайной любви… Надо сказать, она не ввела в заблуждение эту особу (та-то фальшь чувствовала), но цели добилась: девушка, узнав о тайной помолвке молодого человека с Люси, сочла, что не имеет права вставать между ними. Из чувства долга. Не сумев подольститься и вызывать доверие, Люси достигла другого – «сыграла» на благородстве, врожденной порядочности. Затем она посвятила себя куда более важной задаче: втереться в тот семейно-родственный круг, который не мог одобрить эту помолвку.  Заискивая перед всеми подряд, она стала всеобщей любимицей. Но… в качестве собеседницы, в крайнем случае – приживалки. Отнюдь не ровни! Признать ее невестой, женой старшего сына? Об этом на тот момент не могло быть и речи!

Люси убеждается в этом, когда нечаянно правда всплывает, и ее выгоняют из того дома, который она считала уже завоеванным, покоренным. Но девушка не сдалась. Она знала, что вкрадчивая льстивость творит чудеса и решила, что надо взять паузу, подумать, каким будет следующий ее ход. Жених давно ее разлюбил и сохраняет верность только из чувства долга (он же дал слово джентльмена!), до поры до времени надо пользоваться принципами этого, с ее точки зрения – дурачка. А вдруг другой вариант наклюнется? В худшем случае – этот сойдет. Бесприданнице больше рассчитывать не на что. Когда-нибудь его все же простят и хоть немного облагодетельствуют?  Можно не сомневаться, она для этого сделает все!

Брат ее жениха, решив из любопытства приглядеться к девице, из-за которой весь сыр-бор, вдруг обнаруживает, что Люси относится к нему с таким восхищением, так ловит каждое его слово… Она готова согласиться с его доводами и расторгнуть эту, позорную для их семьи помолвку. Он, предельно тщеславный, польщен, ему начинает казаться, что Люси ставит его гораздо выше, чем его старшего брата… да она без ума от него! «Поэтому свидания их продолжались, а остальное воспоследовало само собой. Мало-помалу они перестали упоминать об Эдварде и говорили уж только о Роберте, - касательно этого предмета у него всегда находилось сказать куда больше, чем о любом другом, а ее интерес почти не уступал ее собственному, и, короче говоря, оба вскоре убедились, что он совершенно вытеснил брата из ее сердца. Роберт был горд своей победой, горд, что так провел Эдварда, и очень горд, что женился тайно без материнского согласия. Они провели в Долише несколько чрезвычайно счастливых месяцев: у Люси имелось много родственников и старых друзей, к которым теперь можно было повернуть спину…» - пишет автор. Вот она, минута торжества Люси! Она достигла положения, при котором имеет право смотреть на других свысока и упиваться ощущением своего превосходства.

При кажущейся наигранной скромности Люси тип человека она – показушный, ей крайне важно кичиться чем бы то ни было перед окружающими. Постоянно хвастаться, заниматься безудержным самовосхвалением. Посмотрите, какая я! Она этим живет и дышит. Типично для человека, за долгие годы уставшего от унижений и подсознательно желающего расквитаться с миром, в котором она до поры до времени была вынуждена взрастить в себе лакейскую психологию и пресмыкаться перед всеми. Ведь в глубине души она считает себя умнее, лучше, более достойной жизненных благ, чем те, кому они достались от рождения. Что называется – на халяву. Как ее новоиспеченному муженьку, глупому Роберту, которого она глубоко презирает. Отчасти можно ее пожалеть, попытаться встать на ее точку зрения, влезть в ее шкуру…

Но положение еще не завоевано. Роберт, женившийся вопреки воле матери, не прощен. Невестка в семейном кругу не признана.  Но это – лишь вопрос времени. И постепенно Люси, которой не привыкать играть роль, достигает цели: «Но неизменная смиренность поведения, предназначенные для передачи миссис Феррарс горькие упреки себе за проступок Роберта и нижайшая благодарность за суровость, с какой ее отвергали, со временем заслужили ей надменнейшее признание ее существования. Подобная снисходительность преисполнила ее невыразимой признательностью и восхищением, а дальше ей оставалось лишь быстро подняться по всем ступеням на самую вершину милостей и влияния». Сцены, в которых новоиспеченная наследница семейства Феррарс показывает свой нрав перед нижестоящими, требуя в свою очередь лизоблюдства от них, нам не показывают. Автор лишь замечает с горькой иронией: «Таким образом все поведение Люси в этих обстоятельствах и увенчавший его успех могут послужить завиднейшим примером того, как упорные и неусыпные заботы о собственной выгоде, какие бы, казалось, непреодолимые помехи перед ними ни вставали, в конце концов приносят все блага, заключенные в богатстве, а оплачиваются они потерей лишь времени и совести».

Реалистичный конец. Небеса не разверзлись и не поглотили это премиленькое расчетливое существо. Оно прекрасно устроилось в жизни, как это частенько бывает. Формально не нарушив вообще ничего, ведь судят-то по закону, а не по совести… И, чуть что, всегда готово сказать что-нибудь наподобие: «Мой мармеладный, я не права». С соответствующей интонацией наигранного кокетливого жеманства.

И все же классику читать интереснее, чем следить за перипетиями современных скандалов в богатых семействах. Характеры женщин, стремящихся наверх, в чем-то могут совпасть с описанным типажом, в чем-то – нет…  Утверждать ничего нельзя. А психологических типажей в природе достаточно много. Эта статья – ни в коей мере не обвинение. А лишь попытка поразмышлять на определенную тему. Найти параллели.

Может, подумать, как сделать произведение нашего времени на эту вечную тему и изощреннее, и многограннее и убедительнее?..