Продолжение. Начало - http://www.proza.ru/2018/02/07/1887.
Глава 5. Замысел номер два и его фиаско.
Как ни жаль, но так хорошо продуманный подружками план не сработал, потому что Костя не приехал ни через месяц, ни через два. Второй план Эллочка отправилась составлять к Бэлке домой.
- Что-то ты не заходишь совсем, Бэлка. В чём дело, занята?
- Во-первых, плохо принимаешь, а во-вторых, у нас с Костиком взаимная неприязнь, чего же я буду к вам ходить? Всё нормально закончилось?
- Ты что, издеваешься? Он до сих пор ещё не вернулся, а прошло уже два месяца, теперь мне уже аборт и за тысячу баксов не возьмутся делать.
- И что ты от меня хочешь теперь, опять старую песню будешь петь про плохого Гиви и невинную Эллочку?
- Бэлка, ну хватит тебе! Я сорвалась тогда, признаю. Да, я сама виновата. Но давай опять обсудим вместе, что делать. В прошлый раз так ведь складно всё получилось. Только Костя нас обхитрил, и не приехал. И теперь у меня три месяца уже беременности, талию я потеряла, вес набрала. И токсикоз у меня жуткий до сих пор, тошнит по пять раз в день, вся зелёная хожу.
- Беременность скрыть уже невозможно. И что Косте сказать? Что ветром надуло? Из дома ведь выгонит! У него все козыри в руках, на развод подаст, и всё! Белочка, милая, ты ведь такая умная, ну придумай что-нибудь, ну выручи, а то я к тебе с чемоданом жить приду! - Элкин просительный сначала голосок к концу её монолога обрёл силу, и стал просто угрожающим.
Нет, Бэлке подруга здесь была не нужна. Придётся всё же напрячь мозги, помочь этой безмозглой курице ещё раз:
- Слушай сюда: у тебя сейчас сколько месяцев - три?
- Три, - кивнула Элка.
- Косте скажешь, что два. Так лучше будет. Он тебе звонит?
- Раз десять звонил, я трубку не брала, потому, что не знала, что ему сказать. А последние две недели уже и не звонит.
- А что же ему звонить, если ты трубку не берёшь? Но перед тем, как ехать домой, он позвонить должен. Меняем тактику: на звонки отвечай, но не говори ни слова. Только плачь, чем громче, тем лучше. Поняла?
- И долго плакать?
- Долго. Иногда только подпускай невнятные звуки, напоминающие слова. Типа: я у-ужж-е нне могла! Н-на ст-тенк-ку лезла. Поп-пробуй сам. Т-тебе в море х-хорошо, никаких с-соблазнов. А ум-ме-ня в-все п-подруги с мужьями, только я одна. Семь месяцев ждала, как эта... Пенелопа, а после не выдержала. Поняла, дурища? Или повторить?
- П-поняла.
- Невнятно говори, чтобы он совсем ничего не понял, только отдельные слова.
- Поняла, поняла.
- А когда приедет домой, опять плачь громче и то же самое повторяй. Короче, веди к тому, что он сам во всём виноват, что ему на жену насрать, ему только карьера нужна. Только это потом, когда уже приедет, а по телефону - только сдавленные рыдания и бессвязные звуки. Сможешь?
- Смогу.
- Или списать слова?
- Не надо, Белочка, ты такая умная, я тебе по гроб жизни буду обязана, если хорошо всё кончится! Я сейчас заплАчу! Мне себя так жалко сейчас стало! Костя тоже заплачет, я его знаю, он всегда в кино плачет, такой сентиментальный.
Но Костя, приехавший без звонка в одиннадцать утра, почему-то не заплакал. Элкин монолог, перемешанный с рыданиями, он выслушал до конца, не перебивая, и не приближаясь к ней. Потом встал со стула, на котором неподвижно просидел все полчаса Элкиного признания, взял в руки свой чемодан, и так же молча хлопнул дверью. Элка даже и не поняла, горевать ей, или радоваться.
По крайней мере, пока он её никуда не выгнал и формально они остаются мужем и женой. Плюс остаётся ещё полузабытый, но уже отрепетированный вариант с Гиви. Как Бэлка сказала: "С паршивой овцы хоть шерсти клок!". Чего-чего, а шерсти с Гиви можно было настричь почти как с барана.
Чувство глубокого опустошения овладело Костей. Всё, чем он жил, всё, к чему стремился, о чём мечтал, вдруг как-то резко перестало существовать. Он,конечно, ожидал чего-то похожего, не совсем дурак, но беременность - это уже слишком. На душе было серо, пасмурно и пакостно. Машинально он остановил такси, на автомате сказал адрес: Якира угол генерала Петрова. Там жила его старшая сестра, у которой можно было оставить вещи, и перекантоваться какое-то время.
- Костик! Ты приехал? А почему с чемоданом? Почему не предупредил? - маленькая Томка, стоя на цыпочках, еле-еле дотягивалась до его щеки.
- Войти-то дай! Ты доброго молодца сначала накорми, напои, а потом выспрашивай.
- Иди, умывайся. Или хочешь душ принять? Жарко сегодня, как летом.
- Приму, пожалуй. Давай полотенце.
- А я тебе пока картошки нажарю. И салатик сделаю из огурцов со сметаной. И шмотес у меня есть, как мама всегда делала. Рюмку налить?
- Самую маленькую, за встречу. Мне за руль сегодня.
Выйдя из ванной, Костя увидел уже накрытый стол, начатую бутылку водки, и две большие пузатые рюмки.
- Томка, ну я же сказал!
- Куда тебе ехать? Я тебе на раскладушке постелю. Сейчас выпьем, и ты мне всё расскажешь, и как плавалось тебе, и почему домой не едешь.
Целый час они просидели за столом, поминали незлым тихим словом его Элку, которую Тамара никогда не одобряла, и думали, как с ней быть.
- Послушай, Томка! Если она и в самом деле соберётся рожать, пусть и не от меня, не выгоню же я её на улицу! Чёрт с ней, пусть живёт. Моряк я или не моряк? Я себе новую квартиру куплю. А от тебя я завтра съеду. Не с моим ростом на раскладушке ночевать. Куплю себе путёвку в дом отдыха какой-нибудь.
- Нет уже домов отдыха. Всё в Одессе переменилось. Санаториев только штук пять осталось. Какие-то отели на склонах строят. Из старых только "Лермонтовский" работает, "Мирный" на одиннадцатой станции Фонтана, санаторий Горького на шестнадцатой, "Якорь" на Даче Ковалевского, и Чкаловский ещё. Слушай, а в Чкаловском моя подружка работает, Нинка! Я ей позвоню, и она тебе сделает отдельный номер. Сейчас же и позвоню!
- Пускай сегодня же и сделает, если можно! Не хочу я на раскладушке спать!
* Продолжение следует - http://www.proza.ru/2018/02/08/1673.