Исаду, небольшую деревню, находившуюся в Рязанских землях, окутала холодная ночь: фермеры обычно не работали до поздней ночи, но если это требовалось, они всегда могли поработать и больше своих сил, поскольку тогда был кризис, а деньги требовались всем. Дворяне и люди, происходившие из знатных семей, могли до утра кутесить в деревенском баре, но даже эти шумы никто не мог расслышать. Исада всегда была "мертвой" деревней, где даже утром и днем, люди вели свои дела спокойно. И только знатные помещики и скотоводы, Рудвоские, были в смятении. В их доме никто в эту ночь не мог заснуть: Екатерина Рудковская была беременна от крестьянина, который бежал с Москвы, Евкакия Соломея, чтобы не подвергнуться публичной казни. Екатерина влюбилась в этого рослого и сильного мужчину, который покорил сердце дворянки и прекрасной женщины, которую любила вся деревня. Их союз был тайный, и никто, пока Екатерина не родит, не должен был узнать, кто же это такой её возлюбленный. Рядом с деревней, всего в пятидесяти километрах, находилась крепость Рязань. В городе постоянно проходили турниры, знатные люди приглашали к себе на потеху и пир, танцы и прочие веселья. Также там продавалось лучшее оружие и броня, которой гордились кузнецы. Рыцари хорошо охраняли Рязань, поэтому осаждать эту крепость и город никто ещё не соизволил. Но, давайте же вернёмся к началу повествования... В Исаде, в доме Екатерины и Евкакия, вот-вот должен был родиться ребёнок. Горничная и на метр не отходила от своей госпожи, она была встревоженна и обеспокоена. "А вдруг это, а в друг то!?" Она очень уважала свою госпожу и любила, и так хотела, так молила Бога, чтобы ребёнок вышел здоровым и сильным...
В Исаде наступил день. 978 год, майское утро, и вдруг в доме царит наконец-то долгожданное спокойствие. Евкакий, который утром покинул дом, чтобы отправиться на поле, где работал вот уже не первый год, очень жаловался своему мастеру, что не смог взять отгул на сегодняшний день. Но, ведь мастер и не предпологал, от кого будет у Евкакия ребёнок, да и вообще сомневался в самом Евкакии. На вопросы, кто такой Евкакий, последний не отвечал, и мастер относился с предельным подозрением на Евкакия. Тем не менее, ничего нельзя было поделать, муж и будущий отец сетовал, а вдруг, сын будет уродом? Евкакий боялся этого и не мог допустить, чтобы такое случилось. Он присел подле сена и скрестив руки на груди, начал молиться, хоть и не веровал в Бога. Эту грешность он себе простить не мог, но приходилось надеяться на высшие силы, которых, к сожалению, у него не было. Отчаянно опустившись на колени, он смотрел в чистое и голубое небо, обращая свои слова к Нему....
О, Христос Спаситель!
Я, право, не заслуживаю твоей милости... Но, прошу, хотя бы в этот раз! Позволь мне увидеть Здорового и Сильного Сына....
Мастер, поглядывая вдалеке на Евкакия, чуть ли не пролил слезу. Услышав эту молитву, он вытерев слезы крепкой ладонью, подошел к своему рабочему и положил руку на плечо Евкакия.
– Ступай, Евкакий, – тихо сказал мастер.
Евкакий, продолжая сидеть на коленях, очень благодарил своего мастера: тот и представить не мог, насколько полно жалости и беспокойства сердце отца. И пускай он был груб к мастеру временами, он очень уважал его.
– А от кого сын-то, отец? – спросил мастер, провожая взглядом Евкакия. Но было поздно. Его рабочий был достаточно далеко, и едва ли мог вообще что-либо слышать. В его ушах звинел детский плач, восторженные крики и плач радости Екатерины, и возможно, очень любознательные речи Святославы, их горичной.
– Матушка! Вы только посмотрите, какой прекрасный у Вас ребёнок... – с особым удовольствием и радостью произносила это Святослава.
– Да, он такой милый, – улыбалась Екатерина, держа ребёнка на руках.
– А где же Евкакий, госпожа? Он скоро вернётся? – спрашивала Святослава, боясь, что отец вернётся поздно ночью, а тогда ему не удасться поговрить с сыном.
Услышав, как кто-то приближается к дому, обе женщины притаили дыхание: кто это может быть? Они и не полагали, что Евкакий вернётся так рано. Они верили, что мастер серьезный человек, и вряд ли отпустит мужа, да и кроме того, сейчас был кризис, надо было работать. Того требовали и скупщики Рязани.
Вдруг, дверь сильно отворилась, и в проеме стоял высокий мужчина. Если бы вы были далеко от этих дверей, или может, его самого, в силуэте вы бы увидели высокого, накаченного мужчину, с усталыми глазами, шрамом на щеке и грубыми чертами характера. Его борода и усы прятали рот, он говорил очень тихо и обычно носил рубашку. У него были длинные волосы, конечно не до плеч, но всё равно длинные! Он мог напомнить тем, кто слышал о подвигах неких Викингов, что сам этот человек, быть может, на них схож...
Евкакий ринулся к своей жене, пал на колени, и начал присматриваться, что за ребёнок вышел.
– Какой он замечательный!
– Вам нравится, господин? – спрашивала неугомонная Святослава, полная энергии и радости.
Евкакий же не дал ответу. Он любовался сыном и не мог отвести взгляда.
– У него твои глаза, милый, – спокойно и устало сказала Екатерина.
– Мои... – улыбался Евкакий.
– Как же мы его назовём, милый?
– Влад! – уверенно произнес Евкакий, затем поднявшись, взял сына на руки.
Мальчик всё еще не мог разглядеть, в чьих руках он находился, но уже сейчас он визжал и плакал. Это не означало, что ему страшно, и он не понимает где находится, просто он радовался, что вдохнул жизни...
В семье Рудковских происходило много изменений. Евкакия повысили в должности, теперь и он мог управлять и командовать новыми рабочими, кроме того, ему повысили зарплату в пять динариев, что было хорошо, ведь до этого он получал жалких три динария в неделю. Екатерина же владела поместьем, у неё было много денег в Рязане, но ими она ограничено пользовалась, желая оставить их на потом. Они вместе хотели, чтобы их будущему сыну жилось хорошо. А поскольку, нужно было его одевать, кормить, а потом и платить за многое другого – её динарии были оставлены на потом.
Со временем у Влада начали проявляться недуги. Мальчик был немного больным: не мог нормально передвигаться, постоянно падал, непонятно почему плакал. Его кормили, одевали, укачивали, пели славянские песенки, но бывали моменты, когда мальчик мог снова заплакать, упасть, он едва ли ходил. В деревне был лекарь, но и он не мог сказать ничего конкретного.
Вытирая пот со лба, лекарь говорил:
– Сложно сказать что-то конкретное. У Влада странный недуг, о котором мне толком неизвестно. Полагаю, что он и вовсе останется инвалидом в будущем, но это только догадки..
Екатерина плакала, Евкакий держал её за талию и скрывал свою злобу. "Неужели я батрачу на инвалида!?" его злости не было предела. Он смотрел на сына с неуважением и желанием избавить от страданий.
Однажды ночью, когда Екатерина и Святослава спали, Евкакий поднялся в спальню сына, взял его на руки, и пройдя несколько метров от деревни, положил его на землю. Евкакий сел на колени и долго смотрел в глаза сыну. Что странно, Влад не издал ни звука, хоть и проснулся.
– Сын... Влад... Ты болен. Тебе плохо.. Мы не можем тянуть себя, а тебя как потянем-то?
После этих слов Евкакий схватил мотыгу и направив её на сына, вдруг, остановился. Он не мог убить то, что родил, но и не мог его держать... "А что скажет Екатерина!?" Но Евкакий понимал, что такой сын – только потеха над их семьей и родом... Да, и потом, что, если сын и вправду станет инвалидом? Какой толк с него будет им и ему самому? Не получившись убить собственного сына, он сев на свою лошадь, и взяв с собой сына, поехал в Рязань, желая отдать Влада другим, а то и попросить убить..
Проехав десять километров, Влад решил, что надо немного поесть. Уже было утро, и Екатерина может подумать, что отец вышел погулять с сыном. Это хорошая мысль, но потом надо будет придумать, что же на самом деле случилось. Пока решил не думать: подождет. Спешившись с лошади, он достал из рюкзака немного хлеба и масла. Кушая, и кормля сына, Евкакий думал: может, оставить его здесь? Разбойников много, найдут младенца, возьмут себе... Нет, плохая затея... Но, а какое дело ему? Пока всё это происходило, Евкакий услышал какой-то шум.. Будто бы, к ним направляется армия, большая армия.. Не желая быть убитым самим, Евкакий бросает еду на землю, и оседлав коня, убегает прочь, оставя сына наедине с теми, кто приближается к нему на встречу.. Последнее, что Влад запоминает – как вроде бы его отец оставляет ребёнка одного и по непонятным причинам навсегда исчезает из его жизни. Затем он видит много странных зверей, вроде бы лошадей, и мужчин, что на них сидят.
– Кто ты, малыш? Кто тебя тут оставил? – грубым и брутальным голосом спрашивает мужчина, чье лицо маленький ребенок не смог разглядеть.
– Ребята! Берём его и едем дальше.
«Человек — хозяин своей судьбы, а не боги. Боги созданы людьми, чтобы давать ответы, которые они сами слишком боятся принять.» Рагнар Лодброк.
– Что делать с этим ребенком, Людвик? – спрашивал рыцарь своего командира.
Тот, почесав голову, на миг призадумался.
– Без понятия, что с ним делать. Чёрт возьми, вот и свалилась беда на мою голову.. Узнайте, кто его родители, а пока устройте ему место в какой-нибудь из спален, накормите и помойте. А то несёт как от свиньи!
– Хорошо, Людовик, выполним, – ответил рыцарь, а затем исчез, подняв ребенка и взяв его в руки.
Прошло немалое время, а узнать, кто его родители – так и не удавалось. Людовик, командующий рыцарями Темного Ордена, решил, что этот ребёнок не так уж и плох. Из него можно сделать бравого война. Владу исполнилось десять лет, он мог ходить и уже немного разговаривал. Некоторые недуги до сих пор висели на ребёнка, он хорошо ходил, всё понимали прекрасно слушал, но к сожалению, говорил пока что плохо. Но это не мешало его тренировкам – он старался ровно держать меч, кое-чему обучался, его учили рыцарскому кодексу и прочему, что должен знать ребёнок. Людовик понимал, что это незнакомый ребенок, что из "абы кого" рыцарей не делают, но теперь он будет сыном этого мальчика. Имя же его и доселе им неизвестно...
– Как же мне тебя назвать, а, малыш?
Мальчик, сидя возле Людовика, и жадно поедая мясо после тренировки, что-то начинал мямлить.
– Что? Что ты говоришь? Доешь, а потом говори! – вскипел от злости рыцарь.
– Влад..
– Влад? Тебя зовут Влад? – Может.. ты вспомнишь своих родителей?
– Вы мой отец...
– Черт, ладно. – Кушай, а потом иди помойся.
"Значит, Влад!" – думал про себя Людовик. Хоть что-то. Возможно, потом он и вспомнит, как выглядил человек, который был с ним до нас. Это точно должен быть его отец. Учитывая, что они ехали с севера... можно узнать у сдешних людей, кто-нибудь, быть может и вспомнит.
Влад показывал прекрасные результаты. Благородство, упорство и рвение, эти качества были пресуще этому молодому человеку. Кто мог подумать, что Влад станет таким неистовым бойцом? Людовик радовался, что смог найти солдата, который будет выполнять его приказы, любить и уважать, как собственного родного отца. Людовик так и не узнал, кто являлся родителями Влада, но теперь этого и не требовалось. Вряд ли он отдаст такого ценного мальчугана. Теперь, когда Влад стал совершеннолетним, он начал и прекрасно говорить, отлично передвигаться, держать меч. Все эти недуги прошли, и невесть почему, быть может, высшие силы? Кто знает. Людовик был атеистом – но такая грешная мысль была допустима, что уж там, Влад действительно был силен не по своим годам, и кроме того, красивым. У Людовика никогда не было детей, так может, это судьба?
Теперь, когда Влад был совершеннолетним, его надо было отправить на его первую битву. Людовик хотел проверить на что способен его сын. На практике всё куда сложнее, возможно, Влад умрет, пораниться, может и вовсе лишиться какой-нибудь части тела. На их крепость готовилась осада. Людовик был обеспокоен, что её могут захватить, да и рекрутов у него было не так уж и много. Что это – 5 тысяч войнов против восьми тысячу? Варвары ещё с неделю назад прислали ему сообщение, что они хотят его крепость, что хотят стать полноправными хозяевами его земель. Чушь собачья! Чтобы какие-нибудь варвары? Да чтоб их! Суки!
Влад, уже взрослый и сильный, сотканный из стали и боли, направлялся к своему оруженосцу.
– Принеси мои латные доспехи и приготовь меня к бою.
– Да, мой сир.
Влад вместе с Людовиком и 5-и тысячной бригадой поскакали на ровную поляну, встречать гостей. Они все сидели на своих лошадях, пока Людовик смотрел по-сторонам.
– Откуда могут напасть варвары?
– Откуда угодно. Это же варвары. – сказал Влад, осматриваясь тоже.
И вдруг, тишина оборвалась... Стрела, летевшая из ниоткуда, вдруг задела плечо Людвика.
– Черт! Где? – закричал он от боли.
Влад, напрягаясь, начал смотреть. Увидев, откуда стрельнули, сразу же направился, подняв меч к небу.
– Вперёд, солдаты! Убьем же их всех!
И, галопом направившись за Владом, они тоже достали свои мечи. Лучники приготовились тоже. Скача чуть медленее, дабы находиться за спинами Всадников, они приготовились к стрельбе.
– Смерть мы понесем своим врагам! – кричал всё Влад.
– В Бой! – закричали всадники. – Враг обнаружен!
И тысячу стрел полетели к врагу. Варвары, выбежав из тени, тоже вскинули топоры к небу, дав понять врагу, что и они готовы убивать. Десять стрел коснулись плоти варвара, высокого и буйного мужчины, на голове которого была странная каска с рогами. Варвар упал ничком на землю и бездыханное тело затоптало лошадьми.
Два варвара, бегущих напрямик к врагам, начали кидать топоры. Но Влад, скача голопом, смог ударить по горлу секирой варвара, что у того голова упала в другую сторону: видимо, не просто ударил, но ещё и проткнул и прошел через горло.
Некоторые варвары смогли ударить по лошадям и опрокинуть всадника, которого потом забили. Людовик тем временем находился под защитой десяти всадников, стоящих далеко от места сражения.
Сражение длилось до самой ночи. Но все-таки Влад смог одержать победу, пусть и с многочисленной потерей. Варвары потеряли две тысячи войнов - многие смогли бежать. Влад же потерял три тысячи, но победа была на его стороне. Ринувшись на коне к Людвику с остальными солдатами, он остановя лошадь, спешился, дабы взглянуть на своего отца.
– Как вы, Отец? – спрашивал Влад, осматривая рану на плече.
– Буду жить...
И, подняв Людовика на лошадь, подле себя, скомандовал: Возвращаемся.