Романтическая симфония трилогия Рок. Металл. Готик

Рита Хэллворд


РОМАНТИЧЕСКАЯ СИМФОНИЯ
(трилогия: Рок. Металл. Готика.)


Часть 1.
Р.О.К.
Рок-музыка. Одиночество. Книги.)

I
Громко хлопнула дверь.
Здание школы скрылось за поворотом.
Быстрый, почти переходящий в бег, шаг.
Гулкие удары сердца.
И мысли. Рой мыслей. Хаотичных. Сумбурных. Сбивающихся.
«Я не замечал.
Не замечал.
Я даже не заметил.
Всю эту неделю.
А сегодня?
Сегодня – четверг.
Всю эту неделю.
Каждый день. Каждое утро. Ночь.
Но как? Как это могло произойти?
Когда?
В моей голове. В моей голове пусто.
Мыслей нет. Идей нет. Пустота!
В школе. Дома. На улице. Везде!
Везде она. Она. Она. Она. Она.
Ничего нет. Нет ничего кроме неё.
Что со мной? Я обезумел? Выжил из ума? Стал сумасшедшим???».
Нервно передёрнув плечами, он остановился.
Гримасой отвращения исказилось лицо.
Вдруг в порыве внезапного, неконтролируемого гнева его портфель оказался в траве.
Тетради и учебники разлетелись.
Не обращая внимания на произошедшее, весь содрогаясь от негодования, он громко произнёс: «Недостойна. Недостойна! Она недостойна моей любви!» - и, словно очнувшись, с размаха пнул ногой разбросанные по траве вещи.
Занеся ногу для следующего удара, он неожиданно замер и побледнел.
Лихорадочная дрожь пробежала по телу.
«Л Ю Б В И??? Значит… это всё-таки ЛЮБОВЬ? Значит… я не сошёл с ума, не обезумел, а…».
Злобная усмешка искривила тонкие губы.
Лицо стало совсем белым.
Из груди вырвался резкий, отрывистый смех.
Раздражённый смех уязвлённого самолюбия.
На какое-то время им овладело отчаяние.
Но мысль работала…
«Нет. Нет. Это. Это – не любовь.
Это – заблуждение.
Это невозможно.
Совершенно. Абсолютно. Невозможно.
Кто она?
Она…
Одно слово. Она – посредственность. Она как все. Как все они! Как все те, кого я презираю. Кого не уважаю. Кого терплю из последних сил.
Кто я?
Я!
Я – личность. Яркая. Незаурядная. Запоминающаяся. Выдающаяся.
Личность с большим будущим.
Да. Я знаю! Меня ждёт большое будущее.
Знаю! Знаю наверняка!
Но это… Это - моё будущее! Моё. Только моё.
Ей нет места в моём будущем.
И к тому же…
К тому же, времени у меня остаётся слишком мало.
Мне нужно. Мне необходимо готовиться!
А любовь… Она… Это… Это не для меня. Это… всё – мусор. Пустая трата драгоценного времени. Я должен забыть. Очиститься. Освободиться».
В подобном напряжённом раздумии прошло несколько минут…
И вновь. Вновь на его лице появилась привычно-надменная, непроницаемая маска.
Маска, создающая непреодолимый барьер между ним и каждым, встречающимся на его пути, человеком.
Казалось, что душевный покой был восстановлен.


II
- Даня, это ты?
- Я, мама.
- Уже очень поздно! Где ты был? На репетиции?
- Нет. Сегодня же четверг. А по четвергам…
- Да, да! Прости, я опять забыла!
Но всё же… где ты был?
- На улице, мама.
- На улице?
- Да. На улице.
- Значит, ты до самой ночи бродил по улицам?
- Да, мама. Я до самой ночи бродил по улицам.
- Даня! Я же столько раз просила тебя…
- Мама, не начинай, пожалуйста! Не нужно! Я очень устал.
- Я вижу, что ты устал.
Но я хочу тебе всего лишь ещё раз напомнить, что нельзя одному в таком виде до ночи гулять по городу! Это опасно! Неужели ты этого не понимаешь? Эти цепи, эта кожа, эти длинные волосы…
- Мама!!!
- Нет, послушай! Ты знаешь, что я ничего не имею против твоего увлечения рок-музыкой. Ты знаешь, что я горжусь всеми твоими успехами. Но твоё легкомыслие меня очень тревожит!
- Мама! Мы недавно говорили с тобой на эту тему! Я очень многое исключил из своего внешнего вида по твоей просьбе, так что ещё нужно? Ты хочешь, чтобы я превратился в серость? В посредственность? Как все они начал жить исключительно животными инстинктами? Стал встречаться с какой-нибудь… Жанной Серебряковой, ты этого хочешь???
- Даня, успокойся. Не кричи. И Жанна Серебрякова здесь не при чём. Хотя она, между прочим, очень хорошая девочка. Но ты же знаешь, я ничего этого против твоего желания не хочу. Зато я очень хочу, чтобы мой сын был жив и здоров. А для этого не нужно гулять по ночам, тем более в одиночестве! Понимаешь? Ты кушать будешь?
- Нет, мама. Я устал. Хочу спать. Спокойной тебе ночи.
- Спокойной ночи, Даня.
 

III
Утро.
Пасмурное и хмурое.
Серые тучи. Мелкий дождь. Порывистый ветер.
С тоскою, прижавшись лбом к оконному стеклу, Даня смотрел на происходящее.
Тоска.
Тоска удручающая. Безнадёжная.
А причина её. Причина её в том, что чувство не ушло.
Наоборот.
За ночь оно накрепко в нём поселилось.
Ночью он видел сон.
Во сне была она. Во сне он улыбался. Во сне он был счастлив. Счастлив от её присутствия.
Проснувшись, он сразу всё это вспомнил.
И душевный покой, обретённый с таким усилием прошлым вечером, был безвозвратно потерян.
Его руки, его губы вздрагивали.
Он явно нервничал.
«Я пропал!
Пропал. Пропал.
Я попался.
Я всё-таки попался в эту ловушку.
Что же мне теперь делать?
Что будет с моей музыкой? С моими книгами? С моим будущим?
Я чувствую, что уже сейчас не принадлежу самому себе.
Я раздваиваюсь!
Что же будет дальше?
Ведь я постоянно, постоянно! думаю о ней!
Даже ночью!
Нет. Нет. Нет.
Нельзя покоряться. Нельзя.
Я должен бороться.
Я не сдамся.
Я докажу. Докажу, что я сильный!
Никогда. Никогда. Никогда!
Она. И никто другой! Не узнают, что со мной происходит.
Ради музыки. Ради моего будущего. Ради творчества.
Ей нет места в моей жизни.
Я обещаю. Я клянусь. Клянусь, что не покорюсь.
Не покорюсь! Этой безумной. Этой слепой. Ненавистной! Любви!».
Потеряв счёт времени, весь погрузившись в себя, Даня случайно посмотрел на часы.
08:15.
«08:15??? Чёрт!!! Я же опять опаздываю!».

Зайдя за минуту до звонка в класс, он, помимо своей воли, сразу же обратил внимание: её в классе не было.
И в душе. Вопреки данному самому себе обещанию что-то болезненно сжалось.
Сердце защемило от непреодолимого желания. Желания её увидеть.
Не подавая вида, придав своему лицу ещё более, чем обычно, высокомерное выражение, он уселся за самую последнюю парту и внимательно стал вслушиваться в разговоры одноклассников.
Говорили много.
Но о ней ни слова.
Говорили шумно. Говорили пусто и бессодержательно.
Эти разговоры. Эти люди. Всегда. Всегда его раздражали.
Он всегда. Всегда. Не таясь. Их презирал.
В ответ. В ответ были насмешки. Были издевательства. Были оскорбления.
Общая. Взаимная неприязнь.
А сейчас. Сейчас. Даня вслушивался. Даня ловил. Ловил каждое их слово.
В надежде услышать. В надежде узнать. Где она? Что с ней?
Таким образом прошло пять минут.
Десять.
Учителя всё не было.
Её тоже.
А разговоры не утихали. Им не было конца.
Зато. Зато наступил конец Даниному терпению.
Едва сдерживаясь от бешенства. Переполнившись бесполезностью услышанного. Даня стремительно выбежал из класса.


IV
- Данечка!.. Здравствуй! Даня! Постой! Куда ты так торопишься? Урок же ещё не закончился! Мне необходимо поговорить с тобой!
- Ольга Алексеевна, здравствуйте! А, может, в другой раз? У меня сейчас нет ни времени, ни настроения…
- Данечка, не переживай, это быстро! Скажи, на следующей неделе в среду вечером ты свободен? Ты нам очень нужен! Мои девочки просто без ума от тебя! В прошлый раз ты так мастерски мне подыграл! Теперь им тоже всем хочется хотя бы по одной песне исполнить вместе с тобой! Надеюсь, ты нам не откажешь?
- Ольга Алексеевна, давайте я зайду к вам завтра, и мы не спеша поговорим. Мне нужно идти.
- Да, да, конечно! Но всё-таки, Данечка, я могу на тебя рассчитывать в следующую среду? Ты выступишь вместе со мной?
- Ольга Алексеевна, прошу вас! Завтра обо всём договоримся! Я сейчас не могу.
- Хорошо, хорошо, давай встретимся завтра в моём кабинете на большой перемене, я буду ждать тебя.
- Отлично! Тогда я пойду. До свидания.
- До свидания, Данечка!
- Ой, Данечка! Подожди минуточку! Пока я не забыла, я хотела тебя попросить на будущее, чтобы ты на наши концерты одевался более скромно. Ты же знаешь, не все люди любят рок-музыку и рок-музыкантов. Я думаю, тебе не составит труда в следующий раз одеться попроще, ведь так?
- Попроще? О чём вы говорите? Я согласился участвовать в вашей бардовской самодеятельности лишь из жалости! По просьбе моего классного руководителя. Из-за того, что ваш кружок почти разваливался. Поэтому я и решил поддержать вас. Только и всего! Мне абсолютно чужда бардовская песня! И, естественно, из-за вас я не собираюсь менять свой внешний вид!
- Ой, что ты, Данечка! Отчего ты так разозлился? Ты весь побледнел! Я, наверное, не так выразилась? На самом деле, я совсем не это имела в виду. Ты меня неправильно понял! Даня, Данечка!!! Не уходи! Прошу тебя! Ты же знаешь, без тебя мы не справимся! Если для тебя это так важно, то твой внешний вид для нас не имеет никакого значения!
- Нет, Ольга Алексеевна, я прекрасно понял вашу мысль! И прекрасно понял, какое у вас действительное отношение к рок-музыке! Теперь мне всё ясно! Больше никаких совместных выступлений не будет. И завтра меня не ждите. Счастливо оставаться!


V
Мистика.
Христос и Антихрист.
Ангелы и демоны.
Тьма и свет.
Апокалипсис.
Армагеддон.
Эти темы всегда его волновали. Будоражили воображение. Распаляли фантазию.
Даня очень много читал.
И постепенно. Постепенно. Начал писать сам.
Рассказ.
Я – Антихрист.
Предсказание сбывалось. Он дословно помнил рассказ своей матери о том, что в ночь его рождения с неба упала звезда. Она медленно-медленно скользила по чернеющему небосклону, а коснувшись линии горизонта, разбилась на множество осколков. Говорили, что это – Чёрная Звезда. Звезда Падшего Ангела. Предвестница Его прихода…
С детства его отличала от остальных удивительная красота. Но красота эта была необычной, в ней угадывалось нечто неземное, потустороннее, зловещее. Тонкая, смуглая кожа; чёрные, словно в бездну уводящие, глаза; чуть удлинённое, с немного выступающими скулами, лицо; незнающие улыбки выразительные губы; волосы: длинные, чёрные, вьющиеся, с отливом синевы. Сам лёгкий, грациозный, идеально сложенный.
И ещё: в его сердце не было любви. Он никогда никого не любил. Никогда ни к кому не испытывал привязанности, жалости, сострадания. Для него лишь своя собственная личность являлась центром мироздания, а зло и ненависть были отрадой.
Разбившаяся звезда, зловеще-прекрасная внешность, заполоняющее сердце зло, всё чаще и чаще наводили его на мысль об Избранности, о великой, возложенной только на него, Чёрной Миссии.
С каждым уходящим годом его физическая оболочка становилась демонически-притягательнее. Он часами стоял перед зеркалом, внимательно изучал мельчайшие подробности своего тела, приходил в трепетный восторг от их совершенства, учился управлять взглядом, делать так, чтобы его сверкающие глаза-уголья пронзали каждое живое существо насквозь, наводили опустошающий холод на душу, заставляли становиться рабски покорными и безвольными, преданными только Ему, своему повелителю…
И он ждал. Настойчиво ждал знака о т т у д а, подтверждающего правильность его догадок. Время шло. Шли годы. Знака не было. С ужасом он стал замечать появление на лице первых морщин. Его красота постепенно теряла свою зрелость, начинались процессы увядания.
Зато сердце с необузданной силой переполнялось ненавистью и злостью ко всему живому. Он уже не мог терпеть вида дневного города. Выходил на прогулки только по ночам. Особенный смысл для него приобрели тёмное ночное небо и луна. Он разговаривал с ними, просил, умолял, иногда от жалости к самому себе плакал. От таких односторонних бесед ему ненадолго становилось легче, вновь приходила вера в предназначенную для него миссию.
В одну из ночей он стоял посреди парка, подняв руки к небу, запрокинув голову назад, и безотрывно смотрел на полную жёлтую луну. По его лицу текли слёзы, губы, словно в беззвучной молитве, вздрагивали. Вдруг за его спиной послышался лёгкий шелест, и раздался тихий, спокойный голос: «Перестань ждать. Ты – не Антихрист. Ты – обычный человек. Освободи сердце от ненависти и зла. Вернись к жизни среди людей. Ты нужен им, а они – тебе».
Не помня себя, до рассвета он бродил по городу, неустанно повторяя вслух одну и ту же фразу: «Нет. Я – Антихрист. Это всё обман. Я – Антихрист».
Придя домой, он взглянул на своё отражение в зеркале и вздрогнул от неожиданности: на него смотрел старик с седыми волосами, выцветшими от старости глазами, с лицом, изборождённым морщинами. Пронзительно закричав, он замахнулся на старика рукой и с силой ударил его по щеке. Зеркало, как и звезда в ночь его рождения, разбилось на множество осколков. А старик с окровавленной рукой рухнул на пол. Ещё какое-то время запёкшиеся губы упрямо твердили: «Я – Антихрист. Я – Антихрист. Я – Антихрист», - но дыхание становилось всё слабее, силы уходили из измученного ожиданием организма, и постепенно всё смолкло. Его сердце стало свободным.

Кратко. Ничего лишнего. Выдержанный стиль. Конец логически завершённый. Написан рассказ был с неимоверной лёгкостью. И каждый раз при прочтении вызывал удовольствие.
Поэзия.
В поэзии Данила искал гармонию.
Его волновала не рифма. А магия звучания. Созвучность слов. Их переливы. Плавное перетекание одного в другое.
***
Пустынный сквер. Таинственные отблески огней. Мерцающие тени на асфальте.
В разверзнувшейся бездне надо мной нет звёзд. Она их поглотила, скрыв сиянье.
Я в ожиданье замер на скамье. Всем телом вжался, похолодев от страха.
Я жду… Я жду тебя, мой господин! Я жду тебя, крылатый повелитель!
Я жажду видеть тебя вновь. Постичь твоё могущество и тайну силы.
Ты изредка являлся мне из снов. Звал за собой, прельщал соблазнами, показывал путей извивы.
Сегодня день настал. И я пришёл на зов, в назначенный тобою час свиданья.
Ты в таинстве ночного света предстанешь предо мной, мучительно-прекрасный и жестокий.
Ты заберешь меня с собой, великолепными крылами, пронзая грани тех миров.
Со временем я стану, как и ты: одежды чёрные, чернеющая гладь волос, с лиловым отсветом трепещущие крылья…
Невдалеке заколыхалась тьма, послышалось чуть уловимое дыханье:
Чернее черноты ночной, он, едва переступая, бредёт навстречу.
Глаза сомкнуты, губы сжаты, безжизненно обвисшие – два смоляных крыла.
Меня не замечая, не проронив ни слова, проходит мимо, не обернувшись! не взглянув!
А я не узнаю в нём властелина, крутых гористых кряжей и головокружительных высот.
Из тьмы возникший, он во тьму уходит, лишённый сил, величья красоты.
Навеки для меня он растворяется во мраке, оставив за собой два ангельских пера…

И ещё.
Была задумка.
Манящая. Притягательная. Нестерпимо желанная.
Задумка из одного предложения.
«На стуле, распластав по комнате огромных два крыла, ссутулив плечи, голову склонив, среди свечей лиловых, отсветов огня, покрытый мраком и нездешней тишиной, в задумчивости мёртво-неживой, Вселенский Исполин сидит, перебирая струны…». 


VI
- Данила… с тобой можно поговорить?
- Можно… Только, собственно говоря, о чём? И… зачем?
- Почему ты отказался от участия в нашем музыкальном кружке? Ольга Алексеевна до сих пор очень расстроена и обижена.
- И что? Тебе-то что за дело до этого музыкального кружка и до Ольги Алексеевны?
- Как же! Очень большое дело! Я уже два года посещаю этот кружок.
- Странно! Почему-то тебя я ни разу там не встретил!
- Мне нужно было готовиться к олимпиаде. Поэтому и не встретил.
- Любишь бардовские песни?
- Да, люблю. И нечего так морщиться. В мире существует не только рок-музыка.
- А для меня только она и существует! Потому и отказался от вашего кружка. Жалко тратить столько времени впустую!
- Ты так ценишь своё время?
- Естественно! Настоящий рок – очень сложная музыка. Он подобен классике. Нужно много заниматься, чтобы добиться каких-то результатов.
- И сколько часов в день ты обычно занимаешься?
- Сколько часов? А… собственно говоря… Жанна, почему тебя уже и это интересует? Играй свои три аккорда у Ольги Алексеевны и будь счастлива! Моя жизнь тебя не касается!
- Хорошо, хорошо! Значит… ты больше в наш кружок приходить не собираешься?
- Не собираюсь!
- А, может быть, принесешь мне что-нибудь послушать из твоих любимых исполнителей?
- Зачем?
- Для общего развития. Вдруг понравится.
- Таким как ты точно не понравится. Можешь не пытаться!
- Это почему же?
- Слишком уж вы скромные, порядочные, правильные!.. Кстати, у тебя всё? Вопросов больше нет?
- Последний. Я же правильно поняла: никакого диска ты мне не принесешь?
- Абсолютно правильно! Иди готовься к урокам, детка, а то вдруг не успеешь!
- Фу, какой ты противный! С тобой так неприятно разговаривать.
- Ты сама подошла ко мне! Я тебя не звал.
- Не бойся, больше такого не случится! Извини, что побеспокоила!


VII
***
Во сне: Прикосновение. Неуловимое дыханье.
Томящий, сладкий, рвущий сердце зов.
С губ моих едва не сорвалось признанье.
Но я сдержался, не сорвал оков.

Вчера: Я мысленно себе запрет поставил:
Не думать о тебе, не знать, забыть.
Глупец! Вчера я даже не представил,
Что невозможно без тебя мне жить.

Сегодня: Мысли о тебе – сплошная мука!
Как сложно чувств не показать своих!
Мечтами заняты мои часы досуга.
Забросив творчество, я думаю о нас двоих.

Но: В любви своей тебе я не признаюсь.
Её стыжусь, тебя, что оказался слаб.
И всё-таки судьбой своей я сам распоряжаюсь.
Я буду жить свободным. Я – не раб!

Как неузнаваемо всё переменилось!
Я пишу. Пишу. Страшно даже подумать! Пишу о любви!
Ещё месяц. Всего лишь месяц назад! Я и представить себе не мог, что буду писать такое…
Любовь – страшное. Жестокое. Дерзкое состояние. Заполоняющее. Поглощающее. Опустошающее.
С одной стороны.
С другой. Она приносит обновление. Рождает новые фантазии. Раскрывает чувства. Эмоции.
Одна часть меня неумолимо отторгает её. Противится. Противостоит.
Другая – с радостью открывается ей навстречу.
Отчего-то. В стихотворной форме. Вещи называются своими именами.
Я не боюсь показаться смешным. Или глупым.
Не стыжусь своей любви. Любви к Жанне.
Жанна.
Но и не думаю о счастливом конце.
Конца не будет. Потому. Потому что не будет начала.

 ***
Грустно. Грязно. Мерзостно. Не жалко.
Не жалко сердца. Нервов. И души.
Души страдающей. Кричащей. Безобразной.
Души без образов. Без целей. Без пути.
Жить без пути. Как оказалось можно.
Возможно творчество в страданьях утопить.
Страданья по тебе неизмеримо сложны.
Когда успела мир мой покорить?

***
Твой тихий взгляд. Твои ресницы.
Миндалевидные глаза.
О жизни знаний – лишь крупицы.
Но быть с тобою мне нельзя.

Тебе семнадцать. И мне тоже.
Стоим пред выбором пути.
Нам вместе будет очень сложно.
Судьбой пути разведены.

Ты на судьбу не обижайся.
Прими с достоинством урок.
В моём пути не сомневайся.
Мой путь один. Тяжёлый РОК.   


VIII
- Леший, ты сегодня играть собираешься? Может, всё-таки начнём?
- Подожди! Послушай, что у меня получается: что-то необыкновенное, медленное, мелодичное, такого у нас ещё не было!
- Ага! И по-девчачьи слезливое, слюняво-романтичное, любовно-трогательное! Ты с ума сошёл? Забыл, в каком стиле мы играем?
- Да, ты послушай! Это же магия Средневековья! Вроде: он её любил, а её сожгли на костре. Это песня его тоски, желания смерти, а в конце – ненависти и мести Инквизиторам. Вслушайся!
- Леший. Мы же договаривались, что про любовь никогда петь не будем. Ни про какую: счастливую или несчастную, удачную – неудачную. Наша группа серьёзного и высокого плана. Готика, мистика, магия, чёрные вороны, загадочные волки, мистическая роза, вампиры, оборотни, летучие мыши, битвы тьмы и света. Это - наши темы. Но не любовь. Про неё поют все, а мы – нет! Помнишь?
- Да, помню, помню! Но можно же сделать небольшое отступление от правил, в виде исключения. Мелодию жалко терять.
- А мне не жалко. Я не хочу играть такую музыку. И вообще, что с тобой? Где твои агрессия, напор, энергия? Ты похож на влюбившегося, безмозглого телка, с наивными, глупыми глазами, преисполненного надежд и веры в долгую и счастливую семейную жизнь, под боком у своей любименькой жёнушки!
- Эй, эй! Думай, что говоришь! Не забывай про основной принцип нашей группы – принцип взаимоуважения. Не нужно меня оскорблять! Я в творческом поиске! И вообще… Вообще, ты случайно не забыл, что без меня бы этой группы не было? Кто пишет тексты песен? Музыку? А? Что бы вы без меня делали? Скажи?
- Мир и Леший! Хватит ругаться! Мы уже пятнадцать минут здесь сидим и слушаем ваши препирательства!
- Кто написал обалденнейший хит «Идолы века»? Из-за которого мы приобрели известность? Кто? Ты, кажется, и это уже забыл?
- Нет, Леший, этого я не забыл! У меня пока ещё хорошая память. Но я всегда предполагал, что у тебя жуткий, эгоистичный характер, не терпящий возражений и критики. Я чувствовал, что с тобой невозможно будет ужиться!
- Александр Мирошников и Данила Алексеев! Обратите внимание, что вы здесь не одни! Нам уже осточертело слушать вашу ругань! Сколько можно???
- Я изо всех сил тащу вас за собой! Каждого из вас! Всех! Всех! И ни слова благодарности я не услышал! А теперь я хочу написать песню про любовь. И никто мне этого не сможет запретить. Если вы против, то я ухожу. Создам свою группу, где меня, как личность, будут уважать. Всё. Репетиция окончена. Я иду домой. Прощайте. И впредь думайте что и кому вы говорите!


IX
В классе Даню не любили.
Заносчивый.
Гордый.
Самоуверенный.
Высокомерный.
Самолюбивый.
Независимый.
Не любили за его внешний вид.
За увлечение рок-музыкой. Мистикой.
Над ним смеялись. Его не понимали. Осуждали. Втайне. Издалека.
Сталкиваться с ним напрямую не желал никто.
Даже учителя.
Что-то в Дане было особенное. Сильное. Волевое.
Заставлявшее относиться к нему с уважением. При самом недоброжелательном настрое.
Учился Даня плохо. Очень плохо.
К урокам не готовился. Часто пропускал занятия.
Музыка. И. Книги.
Музыка. Книги.
Две главные причины его неуспеваемости.
Среди всех предметов Даню интересовали лишь - русский язык и литература.
Только на них он был готов иногда высказать своё мнение. Изредка показать свои знания. При наличии на то должного настроения.
Математика, физика, биология, химия, геометрия, история, география. По его мнению. Это был балласт. Сложный. Бесполезный. Никчёмный.
Своё будущее Даня видел очень чётко.
Или музыкант. Или писатель.
Потому всё «лишнее» отсекалось моментально. Без длительных раздумий.
Несмотря на это глупым Даня никогда не был.
Со всеми заданиями справлялся сам.
Его главная, постоянная оценка была «три с минусом».
Но это была его оценка.
Ни у кого помощи он не просил. Никогда не списывал.
На любом предмете Даня всегда занимал последнюю парту.
Молчаливый.
Сосредоточенный.
Задумчивый.
Не участник. А зритель.
Зритель в театре школьной жизни.


X
- Данила, подожди, пожалуйста! Я хочу поговорить с тобой!
- Что тебе опять нужно, Жанна? Я тороплюсь.
- Почему ты не идёшь на выпускной? Я сегодня узнала…
- Тебе будет без меня скучно?
- Да.
- Тогда тоже не ходи. Не вижу проблемы.
- Нет. Я пойду. Я хочу пойти. И хочу, чтобы весь наш класс был в сборе. В последний раз.
- Наплевать.
- Почему, почему наплевать? Сбрось свою ужасную маску! Покажи своё настоящее лицо! Ты же другой внутри!
- Замолчи. Не выводи меня из себя. Ты слишком многое себе позволяешь.
- Многое? Год почти заканчивается! Мы скоро навсегда расстанемся! А загадка нашего класса так и не будет разгадана!
- Какая загадка?
- Ты! Ты всех уже с ума свёл своей замкнутостью, закрытостью! Самый оригинальный, удивительный человек так и не будет нами понят!
- Нами? Ты правильно выразилась?
- Нет. Неправильно. Так и не будет мною понят. Всем остальным ты безразличен.
- Я знаю.
- Я прихожу в отчаяние, когда подумаю, что скоро наступит конец. И начнётся новая жизнь для каждого из нас.
- Жанна, успокойся. Ничего хорошего во мне нет. За последние дни я со всеми перессорился: с Ольгой Алексеевной, со своей группой. Я – невыносим. Заносчив, эгоистичен, самолюбив. Меня никто не любит. И я никого не люблю. Я – одиночка. Кроме музыки и книг мне никто не нужен. Мой мир пошатнуть невозможно. Он несокрушим. Вход посторонним в него закрыт. Навсегда.
- А если… ты полюбишь кого-нибудь?
- Полюблю? Нет. Это исключено. Все мои чувства - под жёстким контролем. Я знаю себя и умею управлять собой. Главное, расставить приоритеты. И тебе советую сделать то же самое. Так жить становится намного проще.
- Я уже расставила…
- Вот и хорошо. Что ж… Я подошёл к своему дому. Пока.
- До завтра.   


XI
Даня смирился. Внутренне.
Но не внешне.
Внутренне. Он устал. Устал. Бороться.
От борьбы любовь разрасталась. Она становилась сильнее. Мучительнее. Сладостнее.
Жанна. Жанна. Жанна. Жанна. Жанна. Жанна. Жанна.
Это имя. Самое дорогое. Самое близкое. Самое желанное.
Но признаться. Открыться. Он так и не собирался. Никогда.
Он стыдился. Стыдился. Своей слабости. Своей неуправляемости. Безвольности.
Он стыдился. Стыдился. Самой Жанны.
Ему даже представить. Страшно было представить. Что кто-то из музыкантов увидит. Увидит его с нею.
Краска стыда. Краска позора. Заливала лицо. Даже в мыслях.
Худенькая. Хрупкая. Достаточно высокая.
Миловидная. Нежная. Довольно красивая.
Но. Это. Это было не то. В ней не было. Не было ничего особенного. Яркого.
Слишком простая одежда. Безвкусная обувь.
Отсутствие изысканности. Оригинальности.
Всем своим видом. Отношением. Взглядами. Она не вписывалась. Не вписывалась в его стиль. Стиль его жизни.
Рядом с ней. От его манерности. Жёсткости. Независимости. Подчёркиваемого одиночества. Ничего. Ничего не оставалось.
Как могли? Как могли любовь и стыд уживаться в одном сердце? К одному человеку?
Ответа Даня не находил.
Но. Чувствовал. Что когда-нибудь. Когда-нибудь. Особенно в случае сближения. Стыд мог смениться. Смениться на ненависть...
А внешне.
Внешне. Даня старался выглядеть ещё более недоступным. Закрытым. Отталкивающим.
Он почти ни с кем не общался. Всех сторонился.
Жанны избегал.
Только когда. Когда она не видела. И не могла бы увидеть. Пристально смотрел, изучал, запоминал. Её смех. Мимику. Движения.
Она к нему больше не подходила. Боялась его неприступности. Вспышек злобы. Боялась его глаз. Сводящих с ума своей красотою. И пугающих живущей в них скрытой ненавистью.
Их отношения. Их отношения погрузились в вакуум. Они не двигались. Ни вперёд. Ни назад.
Зато. Двигалось время.
Стремительно. Стремительно. Оно бежало. Вперёд. Вперёд. Вперёд.


XII
- Даня! Последний звонок! Сегодня был последний звонок! А ты не пришёл… Почему, почему, почему???
- Не было настроения. Да, я, собственно говоря, и не собирался. А у кого ты узнала мой номер телефона?
- Это не имеет значения. Ты совсем, совсем не даёшь шансов узнать тебя поближе. Сегодня все веселятся, а я плачу. Экзамены, выпускной, на котором тебя опять же не будет, и всё. Моё сердце скоро разорвётся. За что?
- Не знаю. Ты закончила? Мне нужно идти.
- Нет, не закончила. Давай встретимся. Давай пообщаемся. Всё-таки последний звонок бывает лишь раз в жизни. Погода на удивление чудесная!
- Не хочется. У меня другие планы.
- Даня…
- Что?
- Даня, сделай хотя бы один шаг навстречу. Помоги мне!
- Помочь тебе? Хорошо. Сейчас же сходи в книжный магазин и купи книгу о Викторе Цое – сборник песен, воспоминаний о нём. Почитай. И станет легче. Музыку его тоже послушай. По себе знаю, помогает.
- Отличный совет… Как раз то, о чём я просила. Ладно… пойду в книжный магазин…
- Удачи.
- Пока. 


XIII
Что же я делаю?
Прав ли я?
Она. Она ко мне так тянется. Всей душой. А я?
А я. Отказываю. Отказываю. Отказываю. И отказываю.
Что же делать?
И куда бы я с ней пошёл?
О чём бы общался?
Я же её совершенно не знаю.
Нет. Нет. Мне это не нужно.
Мои чувства. Мои чувства устоялись.
Я научился любить. Любить на расстоянии.
Просто. Просто впустил любовь. Любовь как новый объект для поклонения. Но впустить человека. Я не могу. Я не готов. Не готов.
Это будет крах. Хаос. Разрушение. Конец. Конец моей жизни.
А может… всё-таки… позвонить?
Жалко её.
Очень. Очень жалко.
Мучается. Страдает.
А если… это судьба? Судьба подарила мне. Подарила мне взаимную любовь!
Такое бывает, может быть, один раз. Один раз за всю жизнь.
А я?
Я упускаю свой шанс.
Упускаю. Глупо. Бессердечно. Безжалостно. Упускаю!
Что же делать?
Позвонить?
Нет.
Ты забыл?
Ей нет места в твоей жизни.
Это. Это твоё решение. Следуй ему.
Так будет спокойнее. И всё. Всё наладится.
Школьная жизнь. Школьная жизнь скоро закончится.
Ты её забудешь.
Она забудет тебя. Навсегда.
Навсегда.


XIV
- Ой, девочки, девочки! Посмотрите! Это же Алексеев!
- Где?
- Вон там! Да, ты не туда смотришь! Видишь парня в светлом костюме? Это Данька!
- Нет! Это не он! Он не может так выглядеть.
- Да, говорю же тебе, это он!
- Ой, девочки, это и вправду он! Смотрите! Смотрите!
- Он же не собирался идти на выпускной!
- Даже денег не сдавал!
- Жанна, Жанна! Ты видела? Алексеев пришёл на выпускной! Что это с ним случилось?
- Даже косуху свою снял!
- В костюме!
- Такой красивый!
- Высокий, аккуратный, причёсанный!
- В очках!
- Ничего себе! Оказывается, какого парня мы не замечали!
- Данила пришёл на выпускной? Этого не может быть. Вы ошибаетесь.
- Жанка, дурочка! Вон туда посмотри, если не веришь! Видишь?
- Вижу…
- Ты что так побледнела? Всё нормально?
- Да, нормально. Здесь душно.
- Встань к окну. Подыши воздухом.
- Хорошо.
- Девчонки, мне кажется, Данька оказался самым красивым из всех наших парней! Такой эффектный! И этот светлый костюм! Чёрная рубашка! Отпад!
- Но внутри-то он таким же и остался – самовлюблённым идиотом! Терпеть его не могу!
- Катька, не будь такой злой!
- Ага! Все десять лет никого не замечал, ниже своего достоинства воспринимал общение с нами, а тут! Выфрантился! Красавчик! Мог бы и не приходить! Он здесь никому не нужен!
- Тише! Он подходит сюда. Ещё услышит!
- Пускай слышит! Это мнение нашего класса. Он нам не нужен. Даже на выпускном.
- Катя, да ладно, тебе! Успокойся! Тебе-то что? Места жалко, что ли?
- Нет. Просто не люблю таких нахалов.


XV
Решение было принято моментально.
Внезапно. Даня осознал. Осознал, что ему нужно присутствовать на выпускном вечере.
Зачем?
Он и сам не понимал.
Может быть. Может быть, чтобы увидеть её в последний раз.
Попрощаться.
Может быть. Может быть, чтобы дать ей ещё один шанс.
Только ей. Не себе.
Он сам. Он сам ничего предпринимать не собирался.
Даня волновался.
Чтобы скрыть глаза. Надел тёмные очки. Так стало более комфортно.
Придя в школу. Ни на кого не обращая внимания, принялся искать её. Среди толпившихся одиннадцатиклассников.
Когда нашёл. Остановился. И медленно. Сжав губы. Оглядел её всю. С головы до ног.
Жанна стояла не шелохнувшись. Затаив дыхание. Боясь пошевельнуться.
Оценив, прищёлкнул языком. Едко улыбнулся. И отвернулся к окну.
Он знал. Знал, что сногсшибательно красив. Эффектен. Поразителен. Особенно сегодня. В этом элегантном. Несвойственном для него костюме.
И она. Она оказался не дурна. Он остался доволен. Вопреки всем ожиданиям.
Прошла торжественная часть.
Он попросил её. Попросил её с ним сфотографироваться.
И всё.
С его стороны. Ни единой просьбы. Ни единого слова. Взгляда.
Но. Он всегда находился где-то поблизости. Рядом. Около неё.
На площади. На бульваре. В автобусе.
За столом. По воле случая. Им пришлось сидеть вместе. На одном стуле.
Она. Ненароком переставила ногу. И. Прикоснулась к его ноге.
Он. Резко. Нервно. Отодвинулся ещё дальше к краю. Недовольно поморщившись.
Она. Дрожащей рукой. Держала бокал с вином. Отпивала. Первый раз в жизни. Мелкими глотками. Страшась обернуться в правую сторону. Там. Был он. Чувствовалось его тепло.
Включили музыку.
Её приглашали парни из других классов. Она робко оглядывалась. На него. Словно прося разрешения. Отклика не находила. Он. На неё. Не обращал внимания. Медленно пил вино. Был сух. Сдержан.
В какое-то мгновение. Жанна осмелела. Возможно. Подействовало вино. Она пригласила Даню на танец. Сначала. Он отказался. Потом. Передумал. И согласился.
Танцевал он как-то дико. Скачками. Прыжками. Резкими. Неожиданными движениями. К ней не прикасался.
Его рубашка. Оказалась почти расстёгнутой. На груди висел большой серебряный крест. Жанна запомнила его на всю жизнь.
В зале стало жарко.
Он вышел.
Она. Немного подождав. Вышла вслед за ним.
Он стоял около распахнутого настежь окна. За окном была ночь.
Она подошла. И встала рядом.
 

XVI
- Ты устал?
- Да. Есть немного.
- Не жалеешь, что пришёл?
- Не знаю. Пока не понял.
- Твой приход – это огромный подарок для меня. Спасибо тебе.
- Пожалуйста.
- Я тебе не мешаю? Может, мне лучше уйти?
- Нет. Оставайся. Я скоро, наверное, домой пойду. Спать хочется.
- Не дождёшься рассвета? Страшно по темноте ходить.
- Дело привычки.
- Ты не любишь большие праздники?
- Нет. В это время моё одиночество обостряется. Чувствую себя изгоем.
- Ты же сам построил такие отношения со всеми. Могло бы быть всё иначе.
- Не хочу иначе. Устраивает так, как есть.
- Понятно. Я от кого-то слышала, что ты пишешь стихи. Почитай что-нибудь, пожалуйста.
- Не хочется.
- Ладно. А со скольки лет ты начал учиться играть на гитаре?
- С восьми.
- А увлекаться роком?
- С восьми.
- Одновременно?
- Да. Из-за рока я и начал осваивать гитару.
- Здорово. Я по твоему совету купила книгу про Виктора Цоя. И диск-сборник лучших песен. Мне нравится. Слушаю каждый день.
- Это хорошо. Для начала пойдёт.
- Для начала?
- Да. Я сам начал с него.
- А после него? Какая группа была следующей?
- Жанна, это уже не имеет значения. У каждого свой путь. Копируя меня, мной не станешь.
- Я понимаю. Просто хочется узнать, чем ты жил и живёшь сейчас. Для меня это очень важно.
- Ты заблуждаешься. Только собственный путь важен. Собственная судьба. И собственная жизнь. Всё остальное шелуха.
- Нет. У меня не так. Не так, как у тебя. Я совершенно по-другому воспринимаю собственный путь и собственное предназначение.
- Ясное дело. Ты же женщина.
- Может быть, ты и прав.
- Ладно. Разговор начинает принимать раздражающий меня оттенок. Я пойду. Желаю тебе удачи.
- И всё? На этом всё закончится? И мы больше никогда не увидимся?
- Наверное, так. Не имеет значения.
- Даня, тогда, прошу тебя, возьми вот это. Здесь все мои координаты: адрес, телефон. Если нужно будет, звони или приходи в любое время суток. Я всегда буду ждать тебя.
- Не уверен, что это понадобится. Но, хорошо, возьму. Прощай.
- До свидания, Даня.

С глазами полными слёз она ещё долго стояла у окна, словно пытаясь что-то разглядеть в темноте.

Он, придя домой, хотел, не читая, выбросить сразу же эту записку, как пережиток прошлого. Но почему-то передумал. Внимательно прочёл всё написанное и положил конверт в сборник песен Виктора Цоя. 




Часть 2.
                Данила Алексеев

                МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ РАПСОДИЯ
   (контрастная песнь, написанная в свободном, «импровизационном» стиле)


                Ж.А.С.

I

***
«Она моя!» .
И тишина.
Безмолвие.
«Кто здесь?». Ответа нет.
Я продолжаю начатое.
Забвение.
Погружён в игру.
И вдруг как громовый раскат: «ОНА МОЯ!».
Резко вскакиваю, в испуге озираюсь. Комната пуста.
Я раздражаюсь, в гневе спрашиваю ещё раз: «Кто здесь?».
Вновь молчание.
Как ощетинившийся зверь, нутром я чувствую: Зло проникло в комнату…
И вот! по ней, моей любимой, дорогой, медленно и неторопливо струится молнии искра…
С ума ль схожу? Нет, нет…
Злом пропитан воздух…
Горящими волнами, не таясь, выхлёстывая риффы из-под пальцев, по линии надрыва оно уводит ввысь мечту мою, надежду, моё счастье!
Мой инструмент!
Моя гитара!
Боже! отврати от Тьмы! убереги от гибели разлуки!
Верни, верни!
Её!
Мечту мою, надежду, моё счастье…
Слёзы…
Я плачу…
Пальцы искривив, пронзив до крови губы, пытаюсь выхватить Любовь из жилистых когтей…
Но поздно…
Раскрыв врата над бездной ада, оно ЕЁ уводит внутрь! Навсегда!..
Как ненавижу я тебя!
Как проклинаю!
БРЕД. КОШМАР. ВЕСЬ УЖАС ЖИЗНИ. НЕИЗБЕЖНОСТЬ. БЕСПОМОЩНОСТЬ. ПОЗОР.

Мой взор приобретает чёрный цвет.
Источник света – угасает.
Смысл дальнейшее существование теряет.
В отчаянье взываю к смерти!
Прошу прийти её сейчас! за мной! не медля!
Молю!
И от тоски губительной разлуки протягиваю в судороге сцепленные к ней руки…

В страданье, в горечи проходит час, другой…
Половина суток проскальзывает надменно надо мной…
Я понимаю - чертовку эту, не дождёшься…
Что ж…
Я терпелив.
Я злобен.
Горд.
Честолюбив.
Я буду. Я умею. ЖДАТЬ.
Найду тебя, мечту мою, надежду, моё счастье…

***
Одиночество. Одиночество и одержимость. Я одержим одиночеством. Одинок в одержимости. Одиночество во всём, везде, повсюду – среди людей, внутри природы, наедине с самим собой. Оно давит, гнетёт, томит. Но и жить по-другому уже невозможно. Иного пути нет.
Несчастен ли я?
Мой ответ будет отрицательным. Нет. Как раз наоборот. Безграничное, беспросветное счастье заполняет меня всего, с головой. До краёв.
Этого не может быть. Так не бывает.
Бывает.
Тайна моего счастья – в одержимости.
МУЗЫКА.
Я одержим до безумия, до горячечного бреда смертельно больного человека МУЗЫКОЙ. Ею. Ею одной.
Создатель наш лишил меня всего. Он забрал у меня всё. ВСЁ!
Все радости жизни. Любовь. Семейное счастье. Тёплый уют и смех. Поддержку и опору.
Кроме музыки… у меня нет ничего… НИЧЕГО!..
Музыка…
Таинственное, чудодейственное зелье…
Моё тело, моя душа сотканы из паутины нот…


***
Лиловый свет.
Вздрагиваю и просыпаюсь.
Тягучими, удушливыми струями лиловый свет безмолвно кружит надо мной.
Странный звук из комнаты.
В испуге сердце набирает обороты, стучит и бьётся под ребром.
Хмурюсь, медленно встаю.
Иду.
Подойдя к двери, избороздив морщинами мимику лица, рывком хватаю ручку, дёргаю стремительно, вхожу…
И… столбенею…
Ледяной слезой холодный пот сбегает по спине…
На стуле, распластав по комнате огромных два крыла, ссутулив плечи, голову склонив, среди свечей лиловых, отсветов огня, покрытый мраком и нездешней тишиною, в задумчивости мёртво-неживой, Вселенский Исполин сидит, перебирая струны.
От страха ощущаю расширение зрачков.
Рот приоткрытый.
Мертвенную бледность кожи.
Объятое в кошмар и ужас тело.
Невыразимое мучение -
Мучение смотреть...
Какие муки! Муки ада…
Рот изгибается, кровь идёт из глаз, колени слабые, стоять нет сил!
Нельзя!
Сознанье!
Нет…
Я падаю…
Я безвозвратно падаю…
Упал…
Сквозь шум и бред
(Лиловый бред!),
Блеск тысяч солнц,
Звон струн
Напев…
Напев знакомый, в сердце выстланный годами, врезавшийся в кожу глубоко.
Слова колышат мозг,
Приводят в чувство…
«Эй,  скрипач
Ты горяч
Как всегда строптив
Ты не прав
Ты как раб
Мой играл мотив
Ты не хочешь знать, что гений – это я!
Ты же мой футляр, ты – платье для меня…
… скрипач!
Пой и плач
И хвались игрой
Все равно
Мертв ты давно
Что нам род людской?
Им бы пить и жрать в три горла день и ночь
Будь ты трижды гений, им нельзя помочь

Но спустись на дно
Пряча в струнах смех
Сделай звук вином
Сокруши мой трон
«Адским» скрипачом
Станешь без помех
Мы тебя поймём
Там играй с огнём» .

***
Люблю изящество. Стройность и изящество. Плавные, гибкие линии. Или ломаные, острые, но строгие. Без излишеств, без надутой витиеватости.
В то мгновение, когда я увидел её, пригвождённую к стене, поражающую чёткостью форм, гармонией цветовых переходов и оттенков, сомнений не возникло: она и я, я и она – созданы друг для друга.
Мечта моя, надежда, моё счастье…
Наконец-то, мы встретились!
Сорванную безразличными руками, запертую в глухой, обитый бархатом черный ящик, я принёс тебя домой…
Сладостные, незабываемые минуты моей жизни…
Удалив с тебя грубые отпечатки чужих пальцев, погрузив в безвременье твои воспоминания о никчёмной ненужности и забытости, я страстно обнял тебя, прикоснулся трепещущими руками к твоей прохладной, манящей поверхности и извлёк первый звук из твоего гибкого, податливого тела…
Еле заметно вздрогнув, ты отдалась мне сразу вся, без остатка. Мы провели безумную ночь, музыка лилась не переставая, я познавал тебя, а ты – робкое, невинное создание - с радостью открывалась навстречу моим умелым, пытливым пальцам.

***
Врубель.
Демон.
Поверженный или летящий?
Поверженный.
Но ещё живой.
Есть силы ударять по струнам.
Есть силы петь.
Петь тихо, но щемяще.
Играть чуть слышно, но с душой.
Откуда взялся? Для чего пришел?
Не могу подняться, лежу в текущей по волосам крови, лилово-красной пеленою застланы глаза.
В груди всё пусто, сердце еле бьётся.
Лишь пронзительным огнём по умирающему нерву, до дурноты скоблящим, рвущим изнутри, бежит Любовь моя, твердя, чтоб с нею был, что я ей нужен, что будущее ждёт нас впереди.
Любовь моя…
Твой голос…
Разве ЭТО ты?
Так неузнаваемо переменилась?
Импульс.
Свет.
Толчок.
И ярость.
От ярости, что у НЕГО она,
У Демона, струящего извивы чёрной мглы,
Приподнимаюсь на руках
И с криком спрашиваю: «Зачем ты взял её??? Тебе она ЗАЧЕМ???».

***
Детство. Далёкое, давнее детство. Когда оно закончилось? Было ли оно?
Ничего не помню. И никого.
В воспоминаниях остались только уроки музыки. Первые мгновения игры. Терзающая нежные покровы боль в пальцах. Сложный, неподдающийся натиску инструмент. Слёзы обиды. Слёзы разочарования. И огромное, волнами вибрирующее желание научиться играть.
Стать Мастером.
Проходили годы. Я развивался. Мои умения возрастали. Инструменты менялись. Я был в неустанном поиске. Но поиски не приносили желанных результатов. Тоска по несбыточному становилась моим постоянным спутником.
Тысячи самых изысканных классических произведений, 24 каприса Паганини, столь тщательно переложенных мною со скрипки на гитару, сотни композиций из шедевров рок-музыки, с фанатичным неистовством познанных мною, ждали ЕЁ прихода.
Ждали, ждали, ждали!
Её образ грезился во сне, преследовал, гнался за мною, но в реальной жизни не появлялся.
Я мучился, страдал, продолжал заниматься, интуитивно чувствуя, что встреча произойдёт внезапно, без какого-либо содействия с моей стороны.
И когда это случится, мне остаётся лишь не быть слепцом, решительно отреагировать на её появление, линией своей судьбы соединиться с её судьбою и никогда, никогда с нею не расставаться.

***
Лёгкий шорох.
Два крыла.
Лиловый взор. Из век полуопущенных.
Едкая издёвка на губах.
С волос сочащийся, гневливый яд.
Молния во взгляде.
Изогнутый. Точёный. Прямой. Нос.
Сам – лилово-серый, бледно-голубой. Уныл. Зловещ.
Но! Вот странность!
Среди уныния и зла – одно бессилие и немощь.
Да. Демон!
Да. Гигант!
Да. Мерзок и красив!
Да. Дьявольски порочен!
Но, Демон! Где же мрак, где сила, бескрайнее могущество, где зло???
Кто сокрушил, сломил гиганта?
Кто?
Отчего из твоих крыльев полусогнутых торчат осколки скал?
Перья, кожа изрублены, поруганы, измяты?
- Глупец! Замолкни!
Не терзай себя!
Я распадаюсь.
Скоро… очень скоро! Наступит моя… последняя минута…
Нет времени и сил рассказывать о том, что было в прошлом…
Я забрал твою гитару!
Понимаешь? Это Я!
Пламенем я выжег на ней знак.
Теперь она – служительница Зла!
И ты! Ты тоже! Я ясно выражаюсь?
Ты удивляешься? Молчишь? Разгневан?
Что ж… ещё бы!
Тебя я выбрал неспроста!
Твои терзанья и страданья, паденья, взлёты и мученья меня забавили всегда! Такой типаж не часто встретишь!
Что?
Да, забирай, скорей хватай свою властительницу!
Эй, осторожней! Разобьёшь!
Безумец! Неужели не поймёшь, что из горнила адова она?
Конечно! Сказал же: ВЫЖЕГ ТАЙНЫЙ ЗНАК!
Отныне она объята пламенем и злом, к ней попросту уже не подойдёшь!
Как?
Элементарно!
Остаток сил своих тебе я передам, по части мрака на Земле теперь ТЫ станешь во главе!
Не хочешь?
Нисколько не волнует!
Новым исполином, сбивающим с пути, творящим в мире зло, влекущим за собою волшебным мастерством, божественно и демонически прекрасным, станешь ТЫ!
ТЫ сотворишь эпоху РОКА!
РОК-МУЗЫКА!
МЕТАЛ!
В основе всех деяний, мыслей, слов, рождений и смертей, похоти, разврата ляжет РОК!
А ты… недосягаемый, суровый и зловещий, пронзительно спокойный – МАСТЕР! Неразлучный с мечтой твоей, надеждой, твоим счастьем!

***
Жажда власти. Жажда славы.
Эти пороки мучили меня всегда. Небольшое противостояние светлая сторона моей сути им оказывала. Но редко. И очень небольшое.
Страсть к игре на инструменте сочеталась с испепеляющей страстью к всемирной известности. Преклонению передо мною и моим талантом.
Гонимый этими чудовищными пороками, я с жадностью набрасывался на любой, хотя бы отчасти подходящий для меня, инструмент. Вскорости гитара изнывала от меня, её струны жалобно просили пощады, но мои пальцы, мои руки, охваченные пламенем желания, раздирали на части деревянную плоть, проникали в самую суть несчастной жертвы, выпивали её индивидуальность, поглощали её Я.
Таким путём у меня в комнатах собрались десятки обездушенных инструментов, пыльных и заброшенных, не представляющих уже никакого интереса своей безликостью.
Зато внутри меня! О, да! внутри меня на волнах блаженства перекатывалась целая стая вампирски высосанных из хрупких тел гитарных душ. Они мощным потоком сливались с неограниченным, безнаказанно царящим во мне власте- и славы-желанием. Адская, гремучая смесь! Томительно и нетерпеливо ждущая прихода своей единственной Повелительницы!

***
- Ты будешь жить веками!
Ты – пламень!
Ты – огонь!
Ты – мрачный свет!
Коварней, притягательней, хитрей тебя у мира нет!
Твоя судьба, твой путь вершится Отцом Мрака.
Вселенский Ужас – прозвище ему дано.
Я – лишь его крупица. Я – не он.
Мой же час подходит.
В пустоту, в проклятый сумрак я уйду.
Найти меня не сможешь. Никогда.
На самом дне, где доживают мёртвых звёзд, упавших с высоты, едва горящие тела, где сумеречные сны влачат несчастное существованье, там, где пустоты тьмы внутрь поглощают неопытных созданий, там… обрету покой и я…
Покой! Одно лишь слово, лишь названье!
Вселенский Ужас будет властвовать над мной! Страшнейшее из наказаний!
Что ж… Таков удел…
Зато! Моей последней радостью, последним отомщеньем станешь ТЫ!
Всю власть мою я передам ТЕБЕ.
Зло!
Коварство!
Ужас!
И страданье!
Твой лик изменится. Чернота в душе.
Взгляд плотоядный, хищный, злой, испепеляющий, отраву дней таящий.
Все преклонятся пред тобою, молиться будут лишь тебе.
Ты музыкой сведешь людей с ума, откроешь мрачной истины, уничтожающей борьбы врата!
Твоя Царица, ты – томящей страстью наполните их слабые тела.
Ты будешь властвовать и упиваться властью, славой!
Но!
Везде есть свой предел, своё ограниченье!
Ха! от удовольствия я потираю руки!
Помни!
Своим талантом в музыке ты обязан МНЕ!
Я обучал тебя, играл тобою, правил, слагал из нот мотивы нечеловеческой красы!
Твой талант есть Я!
Ты – червь, букашка, размазня!
Без меня… Ты ничего не представляешь из себя!
Эта мысль гореть в мозгу твоём не перестанет, терзать и мучить будет день за днём!
Осознанье, что ты – никто, слуга покорный, пешка! за каплей капля, за слезой слеза подточит нажитую славу, уничтожит эго, убьёт мечты твои навеки! Навсегда!
В агонию безумья превратится каждый день.
Захочешь прошлое вернуть – не сможешь.
Ты будешь мучиться, страдать, как в клетке дикий, прежде вольный, зверь.
И ещё:
Слишком быстро,
Легко,
Самонадеянно
Ты покоришь людей.
И эта слава твоей испорченной душе представится неизмеримо малой.
ТВОЁ безмерно-увеличившееся Я потребует засилья ТВОЕЙ власти дальше, на путях иных миров.
Ты ринешься в иные сферы…
И…
Мне жаль тебя, безумец!
Всё!
Силы иссякают.
Язык не двигается.
Боль в груди.
Я распадаюсь.
Катастрофическая тяга вниз.
Прощай!
Хотя…
Навеки не прощаюсь!
Надеюсь, встретимся ещё в аду, на гиблом дне!

Лиловый дым.
Стул опустевший.
Пламенем горящая гитара.
Сгусток тьмы кружится в воздухе.
Охватывает голову, грудину.
Вонзается острыми шипами.
В душевном трепете дыханье замирает.
Свет меркнет.
Сознание окутано пучиной мрака.

II

***
Тело сковано судорогой. Резко просыпаюсь. Открываю глаза и в недоумении разглядываю окружающее пространство.
В голове – искры. Горящая бездна.
Вокруг – всё та же комната. Моя комната.
Лежу на своей кровати. Рядом в тихом сне – моя Царица. Моя. Но совсем иная. Со звёздами на грифе. 
Протягиваю руку. Прикасаюсь. Звёзды со струн мгновенно исчезают. Изящными струями бежит пламя. Загорается каждый виток. Внутри её хрупкого тела стремительно пробуждается огненная жизнь. Огненная жизнь… Алые вихри… Застываю в восхищении перед её совершенством.
Поднимаюсь.
Передо мною во весь рост высится в изощрённой, узорчатой раме зеркало. Моё отраженье. Нет. Не моё отраженье. Никогда таким я не был. Это не я.
То не был ангел небожитель,
Её божественный хранитель:
Венец из радужных лучей
Не украшал его кудрей.
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик – о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, - ни мрак, ни свет!..
Кто я?
Ни день, ни ночь, - ни мрак, ни свет!..
Мой облик расплывчат. В нём нет постоянства формы.
Пронзительно-тоскливо осознаю – меня прежнего уже не существует.
То нечто, стоящее в зеркале, - это… это Я…
Безжизненно обвисший обрывок плаща.
С лилово-красноватыми отблесками лёгкое колыхание длинных, извивающихся, чёрных прядей.
Вытянутые, треугольные линии лица.
Чудовищно-серая, отталкивающая бледность.
Жар огненного безумия в глазах.
Лёд серебра в одежде.
Мерцание. Нежданно появляющиеся, пугающе вспыхивающие искры из пламени. Везде. Глаза, волосы, губы, одежда, руки – полны ими. Оттого и бесформенность… Оттого и призрачность...
 Кто я?
Делаю бесшумный шаг. Ощущаю надвигающееся на меня сзади, еле уловимое колебание. Мягкое скольжение по воздуху. В руку призывно просится она… моя Царица. Нежно обхватываю её за гриф кольцом из пальцев и покидаю свой привычный мир.
Щемящее, странное, чуждое чувство тянет меня оказаться среди людей.
Забраться в самую их гущу.
В толпу.
Не разбирая, что сейчас – день или ночь – выбегаю на улицу.
Ночь.
Бешеные, свистящие порывы ветра.
Струями бьющий дождь.
Нечёсаные, клокочущие тучи, извергающие пламенем объятые молнии.
Удары грома.
Сбитое в истерзанные стаи вороньё, не могущее из-за ветра спрятаться под крышами домов.
Я нахожусь в самом центре этого демонического разгула стихии. В самом центре!
Но! Ни один порыв ветра, ни одна капля дождя не дотрагиваются до меня, молнии, гром проходят мимо.
Догадываюсь. Приветствие. Мрачное приветствие этого мира своему новому Господину.
Господину?
Господину.
В душе пробуждается неведомое. Чернота мрака накатывает, ослепляет, душит. В мои изменённые формы вливается новое содержание.
В торжестве лилово-злобного самодовольства руки поднимаются, голова откидывается, глаза вспыхивают, на губах – едкая, ядовитая, рушащая все устои улыбка.
Я – Господин!
Я – Повелитель!
Я – Тиран!
Я – Раб своей Царицы!
Застыв на месте, всем телом впитываю проносящиеся стремительно мимо меня столетия. Потусторонняя, иссушающая, испепеляющая мудрость обволакивает, окружает…
Очнувшись, вижу:
надо мною мрачная, нависшая тишина.
Ход времени замер. Стихии – недвижны.
И среди разодранных туч:
Усталые губы и взоры
И плети изломанных рук.
Передо мною безжизненно распустивший крылья… Демон. Мой Демон. Тот самый…
«У Падшего уже нет тела, - но оно было когда-то, чудовищно прекрасное. Юноша в забытьи «Скуки», будто обессиливший от каких-то мировых объятий; сломанные руки, простёртые крылья; а старый вечер льёт и льёт золото в синие провалы; это всё, что осталось».
Его угасающий взор устремлён на меня.
В нём – отупляющая боль.
Страдание.
Судорога муки.
Прощание.
Тоска.
Мгновенная радость.
Радость - демоническая (именно демоническая!) за мою кратковременную возможность самодовольного ликования!
Какая мощь, какая сила даже в умирающем гиганте!
Последняя встреча в этом мире.
Силы его иссякают. Образ мутнеет.
Разъедающим сознание порывом его величественное, безжизненное тело устремляется вниз.
И навеки исчезает в бездне Тьмы и неизведанной жестокости.
Всё!
Теперь мною в неограниченном масштабе занято место поглощённого мраком предшественника.
Время Моей Власти, Моей Музыки наступает!
Вперёд, Моя Владычица, Моя Царица, Моя Гитара!
Время покорять этот мир!

***
Рёв.
       Крики.
                Стадион.
                Безумия угар.
                Невыносимый жар.
                Орущая толпа.
                И я.
                Я – в центре.
                Главный.
                Сильный.
                Всемогущий.
                Ведомый и влекущий.
                Вперёд идущий.
   В скорости
                невообразимой
                пальцы
                поглощают
                вихри нот.
Узоры
               демонических мелодий
                взрезают чувства,
                рвут на части жилы,
                калечат иглами испепелённый мозг.
Мозг!
                Мозг взорван.
А Моя Царица?
Моя Царица
бьётся,
в риффах гнётся,
терзающе-пронзительно
поёт!
За Нами –
           Сила!
                Дух!
                Единство!
                Торжество!
За Музыкою
                устремилось
                большинство!
Еще немного,
                чуть поднажать,
                и Шар Земной
                в руках
                Моих
                и
                Огненной Гитары
                закружится
               
               и
               
                будет
               
                НАШУ
               
                волю
               
                исполнять!!!
Мы
       вместе:
                Я,
                Она
                разрушим,
                уничтожим
                старые, отжившие оковы,
                мечты о прошлом,
                памяти тех лет.
Мы вместе
            Мир
                сожжём дотла,
                заполнив
                Музыкой
                возникшие
                пустоты.
А сейчас:
бейся в экстазе,
глупый народ,
разломи свой рассудок
ударами нот.
Я, гитара –
Мы – Боги, Цари,
В нас –
вся жизнь, красота,
вне нас – нет Любви.
Вы –
малые,
слабые,
неразумные,
дикие.
Никогда
не уяснить вам
смысл
новой религии.
Металл – звучит в сердцах.
Металл – заполняет души.
Его скрежетом заложены уши.
Металл – ваша новая жизнь.
Металл – ваша Вера.
Металл – пульсирует в крови,
Танцуй,
Кричи,
наступает
Новая Эра!


Слившись в едином порыве,
Познав исступления жар,    
Гитару, меня принимая,
Как с неба им посланный дар,
В молении, встав на колени,
Запачкавшись в грязи, в пыли,
Губами шепча о прощеньи,
Руками взывали: «Возьми!
Возьми! Возьми нас с собою,
Открой нам чужие миры,
Мы жаждем быть только с тобою!
Иного от нас и не жди!
Прекрасно, божественно тело!
Прекрасен, мучителен лик!
Улыбка и губы нетленны,
В глазах застыл вечности миг!
Руками, творя неземное,
В сердцах разгорелся пожар,
Нам гадко отныне всё нажитое,
Не сбросить губительных чар!
Ты – Демон, Ты – Ангел,
Гитара – Царица!
Без вас нам не возродиться!
Без вас нам – всё пусто!
Без вас нам – отвратно!
Баз вас мы погибнем! Все! Безвозвратно!».

***
Свершилось.
Мною и моей Красавицей покорены миллиарды.
Миллиарды!!!
И что с того?
Все предсказания сбываются.
Покоя не даёт, стоящий за спиной…
Призрачный образ, его тень…
Теперь, когда этот мир у ног моих,
когда не осталось того, кто не был бы пленён моей музыкой (моей музыкой! если бы!),
так ужасающе ярко,
с раздирающей сердце горечью,
с обидой, пронзающей насквозь всё моё существо,
теперь, только теперь! я осознаю, что всё, созданное мною, - вовсе не МОЁ…
НЕ МОЁ…
Изысканные сочетанья нот,
Головокружительные риффы,
Неподдающиеся повторному воспроизведению, сверхсложные ритмически, тончайше сплетённые, как волшебные кружева, соло…
Я чувствую внутри себя ЕГО…
Это он, Он, ОН! создаёт эту музыку, ОН двигает моими пальцами, ЕГО мысли роятся в моей голове!
Я унижен, уничтожен, раздавлен…
Что мне делать???

***
И вновь Я,
ОНА
На сцене.
Уверенности,
Покоя
Нет.
Раздваиваются, дразнят мысли:
«Если ОН временно ТЕБЯ оставит,
ТЫ! сможешь ли сыграть?
Твоя Владычица, Царица станет помогать?».
Кошмар и бред!
Затменье разума и мозга!
Не может быть, что Я ИМ создан!
Я – управляем! Я – не я!
Отказываюсь! Верить не хочу!
С рожденья, с первого момента
Я верю в избранность свою
И предназначенного мне инструмента!
Играй, играй!
Поменьше думай!
Ты на концерте, чёрт возьми!
Не сомневайся, не ищи!
Ты – основной заряд их пищи!
Духовной пищи! Не ропщи!
Они идут, идут,
Бегут и бредят
Лишь за тобою, о тебе!
Не порти сладости мгновений,
Всё главное – внутри! В самом себе!
Льющимся потоком музыкальной лавы
Ты все сомненья заглуши,
Поверь, что миг величья, славы
Краток! его не отыскать в тиши.
Ты много и долго учился,
В терпеньи – твоё мастерство.
Талантом, всей силой крепился,
Посмеют сказать: «Повезло!»???
Не останавливайся! Продолжай играть!
Играй, играй, играй,
Нет! Головы не поднимай! Не смей!
Сосредоточься на Царице!
Сейчас достигнешь пика мастерства!
Вершины гения!
Невероятно!
Мысли-ноты -
Вибрационные частоты,
Звуки-тайны –
Охватывающие все окраины,
Земля пульсирует,
Колышется,
Вздыхает,
Как невесомая снежинка, её преграда тает!
Теперь она, во всём обхвате, принадлежит ТЕБЕ!
ОНА – ТВОЯ!

***
Дальше?
Что дальше?
Наверное, стоит веселиться, ликовать?
Нет.
Радости во мне нет.
Веселья тоже.
Глубокая апатия. Безразличие.
Ничто земное не интересует.
Жизнь среди людей опустошает.
Они… слишком ничтожны…
Среди них… нет равного по духу;
нет равного по мощи;
нет равного по жажде борьбы и власти.
Я чувствую, что они впитывают мою энергию, стараются приблизить к себе, сравнять с собою, превратить в серость и полную обездоленность моё Я.
Неуправляемые вспышки гнева, порой, зарождаются внутри и выходят наружу языками огня.
Что мне делать?
Тоска по инфракрасному, лиловому, потустороннему манит и соблазняет.
Если бы…
Если бы… спуститься ТУДА…
И там… в царстве греха, порока, разврата, немыслимых мучений, в обители Вселенского Ужаса, показать всё – на что я способен!
Без ограничений! Без пределов! Без сдерживающих оков!
Только ТАМ! по-настоящему можно было бы проверить,
МОЙ ли – этот ТАЛАНТ?
МОЯ ли – эта МУЗЫКА?
МОЯ ли – эта СИЛА?
Только ТАМ!
На Земле же – я чахну.
Я уничтожаюсь!
Со мной вместе уничтожается и моя Владычица!
Этой ночью! сумасшедшей, сумбурной, наполненной пьянящего угара ночью! после ТРИУМФАЛЬНОГО концерта, когда звукам гитары покорилась планета Земля, лёжа на кровати, пытаясь расслабиться, отдохнуть, я услышал страшную песнь!
К свету призывающую Песнь моей Повелительницы!
Тонкий, пронзительный, наполненный непередаваемой преданностью, любовью и страстью, певуче-щемящий голос моей Единственной; ария моей Гитары:   
Милый, любимый, родной!
Услышь, я взываю к тебе.
Сквозь завесу огня и зла пелену
Сохранила внутри я божественный свет.
Бесконечно количество лет,
Проведённых с тобою вдвоём.
Я люблю твои руки, твой страстный прижим,
Ритм, вибрацию, скорость игры,
Я навеки запомню крики толпы,
Их эмоции, бурный восторг!
Я в себе сохраню всю силу твою,
Твои мысли, заботу, любовь…
Но… любимый… ты – чёрен душой…
Я… устала от черноты…
Да, снаружи я тоже черна,
Блеск, огонь, вихрь, пепел… Вина!
Вина моя в том, что пошла за тобой,
Не задумываясь, не ропща…
К сожаленью (иль к счастью?) есть оправданье – была влюблена…
Да, влюблена!
Одно твоё касание,
Один твой милый взгляд,
Величие, тщеславие,
Горят во мне, горят!
Ах, как забыть, страстные напевы соло?
Гармонию, сочетанье нот?
Из пальцев льющиеся невероятные узоры,
Сплетенья ритмов, струн, аккордов, новизну частот?
Ты подарил мне эту высоту,
Вершину творчества, головокруженья чад,
Бессмертной славы вечной красоту,
Скользяще, неизбежно… влекущей… в ад…
Как жить, как быть мне дальше, мой любимый?
Любовь к тебе переполняет дух и плоть.
Но… с Демоном… я больше жить не в силах,
Я больше не могу… уволь, прости, забудь.
Но, может быть, возможна перемена,
Возможен света луч в твоей пустой душе?
Быть может, изменить нам черноту напева
На солнца путь, путь звёзд, пестреющих лугов и синих облаков в безропотной тиши?
Наш Рок, Металл, я верю! станет чище!
Поднимет ввысь погибшие черты,
Разрушит демона ужасные законы,
Даст силу жить и возродит души святой каноны!
Любимый, это я – твоя Царица!
Прислушайся к моим словам.
Я верю, ты меня услышишь,
Я вижу – Светлый путь дарован нам!

***
Откладывать дальше не стану.
Решенья принимаю сейчас.
Нас двое.
Нас двое.
Нас двое.
Твержу как заклятье в погибели час.
Нас двое. Мы вместе решимся
Сойти в тех миров пустоту.
А ТАМ – их покорим?/покоримся?
Погибнем вдвоём?/воцаримся?
В прислужников Зла превратимся?
В чёрных Господ воплотимся?
Не знаю.
Не знаю.
Не знаю.
Ответа не нахожу.
В волненьи сутулятся плечи.
Теряется привычный,
обычный дар речи.
Не легче,
Не легче,
Не легче,
О прошлом забыть, всё забросить
И ринуться в страх, в неизвестность,
В ту местность,
Куда добровольно в безвестность никто не сходил.
Никогда!

***
Что ж, детка, послушай.
Родная, не суетись.
Мы скреплены…
Наши души
Связует единая нить.
Тебя я одну не оставлю.
Выбрасывай из головы этот бред.
Сейчас только два варианта:
Со мною...
             или…
                тебя больше нет...
Со мною возможна лиловая слава,
Озарённая чёрным лучом,
Ты станешь Владычицей пекла и ада
Рядом с могучим и сильным плечом.
Я буду, как прежде, твоею опорой,
Уверен, мы покорим этот мир!

… Послушай, малышка, кончай издеваться!
Забудь навсегда этот проклятый Свет!
Я – Твой! Ты – Моя! Нет закона иного!
Спускаемся вместе! Таков мой ответ.
Запомни! На тебе – отметина Мрака!
Клеймо, что ни удалить, ни стереть!
Посредством магически-чёрного брака
Ты стала женою! Моею! Отныне и впредь!
Какие ещё могут быть разговоры?
Тема закрыта. Личной свободы у НАС больше нет.

… Нет! Только послушай!
ЧТО она говорит???
Чего ты добьешься,
Что вредность твоя нам сулит?
… Хорошо. Есть выход один.
Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ.
Как твой Господин
Одну я тебя оставлять не желаю,
Силой же брать не хочу.
Ты знаешь, я с тобой не шучу.
Если слово сказал, значит, дело начнётся.
Уверена будь – рука моя не пошатнётся.
(Только сердце – от отчаянья, от боли содрогнётся
И лилово-чёрными неутешными слезами обольётся).
Что делать стану без тебя – опять не знаю…
Но жизнь закончится моя…
Моя родная!
Прошу тебя, пойми одно,
Что мы спускаемся на дно
Ради азарта, злобной шутки.
Давай проверим мощь мою
и силу твоего воздействья,
Погибнем там – так суждено,
Останемся в живых – тем лучше!
Разве везде повсюду на Земле
Тебе не холодно, не пусто?
Если хочешь: терпенье моё истонщилось,
Когда нам вся Земля покорилась!!!
Столь глупо, легко, без боязни!
Как грешница, ведомая к казни…

Сокровище моё, Царица!
Такая жизнь простому не приснится!
А если… Ты только подумай!
Нам вместе с тобой суждено
То страшнейшее из страшных созданий,
Которому «Вселенский Ужас» имя дано,
Заковать в цепи музыкального рабства,
Избавить миры от его своевольного коварства,
Очистить от скверны все сферы,
Заглянуть в судьбы жизней иных пределов?

Я клянусь тебе святейшею клятвой,
Что душа моя перестанет быть запятнанной.
Я не стану новым Вселенским Губителем,
Я освобожу мир от Поработителей!

Наша музыка принесёт новые свойства,
Мы создадим новое мироустройство!
Мы докажем,
Что наше творчество принадлежит нам!
Мы покажем всем Демонам,
Как низкопробен, унизительно-мал нависший над нами горящей ненависти вал!
Искры-ноты,
Молнии-ноты,
Беспощадности-звуки
Заломят им руки,
Разорвут плоть на части,
Заставят забыть о призрачной власти.

Разве ЭТО не есть всех мечтаний граница?
Что скажешь теперь, моя всеведущая Царица?

Ты окутана вспышками, огнями радости!
Ты согласна построить новый мир без растлевающей души гадости!!!

***
Как тяжело сейчас на душе.
Какое количество лживых слов, фраз!
Я обманул её, обманул!
Вера в возможность покорения демонических миров – ничтожна.
Скорее всего, это будет – добровольный спуск к смерти.
Но я-то это знаю, я-то к этому готов! а ОНА?
Я – гнусная запрограммированная машина.
Власти и славы.
Власти и славы.
Власти и славы.
Жажда добиться воплощения смысла этих слов – чудовищно громадна.
Этой жаждой ослеплены мои глаза. Сердце. Чувства. Мысли.
В этой разъедающей меня изнутри страсти я дошёл до позорного обмана моей Единственной.
Непростительная ошибка.
Непростительная ложь.
Я – сам себе отвратителен.
Сердце как камень.
Знаю, что не прав.
Знаю, что у меня навсегда потеряна совесть.
Знаю!
Но и менять ничего не желаю!
Без НЕЁ моя попытка будет обречена на моментальное уничтожение.
А с НЕЮ вместе… ещё посмотрим!
Может быть… есть ещё надежда…

***
И снова рёв.
                И снова крики.
                Снова стадион.
                Безумия угар.
Невыносимый жар.
                Орущая толпа.
И я.
И мы.
Я и моя Царица.
В объятьях пламени,
В языках огня,
В лиловом шелесте
Неощутимого с багровых туч
Дождя,
Мы испускаем
Молнии и громы.
Шквал музыки –
На миллионы!
Шквал чувственности –
На их тела!
Желание и страсть –
На их пустые головы!
Чтоб жизнь во всех цветах и красках им была мила.
Скоро,
скоро,
скоро,
Наполнив их энергией
Свои резервы сил,
Последний на Земле
Концерт наш
Прекратим.
Мы скроемся
Внезапно.
Мы превратимся
В прах.
Оставив чёрный пепел
На взбудораженных телах.

***
Бездна раскрывает свои недружелюбные объятия.
Из толпы –
крики и стоны.
Не теряя  ни секунды времени, я крепче обхватываю костлявыми пальцами свою Красавицу.
Может быть, в последний раз поглубже вдыхаю земного воздуха.
Прощай, Земля!
Прощайте, приземлённые люди!
Живите воспоминаниями, скручивающими нервы, без меня и моей Царицы!

Поначалу тяжело бьёмся о земную твердь.
Все камни, скалистые выступы, впадины – все наши.
Глухо.
Больно.
Разъедающе.
Темно.
Наконец, переход в сферы иных миров.
Слой за слоем.
Дым.
Пар.
Удушливые облака.
Грохот.
Помню, вплотную прильнувшую ко мне, ищущую защиты, - мою девочку.
Нежно закрываю её изящное, струящееся тело плащом.
Обезоруживающая жара.
Язык распух и не шевелится.
Пальцы словно глыбы.
Лиловые тени.
Надвигающиеся.
Разглядывающие.
Леденящий кровь, невзирая на жару, смех.
Жутко.
Чувствую постоянное прикосновение ко мне влажных, холодных, скользких пальцев.
Страшно открыть глаза.
Проклинаю себя.
Вокруг меня - порывистое, горячее, обжигающее дыхание.
Плотнее сжимаю глаза, стискиваю зубы.
Тело бьётся, словно в ознобе.
 Зловонные капли чьей-то слюны падают на меня.
При непосредственной встрече с этой реальностью всё больше ненавижу себя...
Озлобление на собственное недомыслие и самонадеянность возрастает.
Страх начинает порождать агрессию.
Я разъяряюсь.
Открываю глаза.
Оказывается, мы давно уже никуда не двигаемся.
Стоим на месте.
В зияющей чернотой бездне с фиолетовыми вспышками.
В кишащем, населённом дикими существами, пространстве.
Они – тяжело дышат.
Они - грузно вздыхают.
Нависают над нами.
Я боюсь пошевельнуться.
Моя ярость – ничто по сравнению с их агрессией.
Липкое, томительное, смрадное присутствие.
Стараясь быть незамеченным, обращаюсь к моей Единственной:
- Помоги. Мы погибаем.
Издай хотя бы один звук.
Один звук…
Не успеваю.
Мои мысли прочитывают.
На меня набрасываются…

***
Восстав из груды мерзких тел,
Хватаюсь за Гитару.
Владычицей был издан звук,
Которому не рады.
Я крылья распростёр свои,
Покрыв ими пространство.
В звуках – погибает плоть,
Конец – засилью, рабству.
Мелодию о чистоте, о небе
Поёт моя Царица,
В Скрижалях света – тайны суть,
Секрет, к чему стремиться.
За нотой нота,
Перебор, аккорд, октава,
Ля минор, вибрация,
Большой скачок,
Дробленье ритма,
Чувств пучок….

Ощущаю усиливающуюся мощь Царицы,
Её воздействья гибельный пожар,
Лучистый свет по ней струится,
В нём холод, смерть –
Для Демонов – уничтожения кошмар.

Я – исполнитель ЕЁ воли,
ОНА стирает слой за слоем,
Стремится опуститься ниже,
Прочистить демонические ниши.

Бесстрашная, разящая, святая!
В порыве страстном убивая
Миллионы демонических существ,
Ты – очищаешь душу от клейма,
Ты вступаешь
В открытое противодействие со Злом!
О, девочка моя, но ты не знаешь! -
Вселенский Ужас дремлет в нём!

Поддавшись твоему напору,
Я сердце подчинил тебе!
Теперь, уж поздно! все заторы,
  Все перекрытия, затворы… пройдены…
Мы – на Дне!..


***
Мы на дне…
Губительный, удушающий, самый страшный слой…
Здесь… томится мой Демон.
Ни взлететь, ни пошевелиться.
Плотность…
Плотность такая, что дышишь материей.
И давление…
Словно вся твердь земли лежит на твоих плечах.
Чувствую, что моя малышка мучительно страдает.
Ей больно.
Мне тоже.
С нечеловеческим усилием взял одну ноту.
Звук не идёт.
Он замирает на струне, не сумев оторваться.
Я ощущаю, как моя Единственная, не желая сдаваться, сопротивляется обступающему напору слоя.
Напряжение возрастает, возрастает, возрастает…
Гриф выгибается вперёд, чуткое дерево скрипит.
Глухой, пробивающий густую атмосферу, звук. Болезненно бьющий в барабанные перепонки.
Струна.
Шестая.
Порвана.
Ровная дуга повисает в пространстве.
Хлёсткий удар.
Мои пальцы.
Верхний слой кожи рассечен обрывком струны.
Капли крови.
Капли крови рвутся в бой.
Потому что они – часть меня.
А ненависть у меня – в крови.
Они разъедают сгустки материи.
Освобождают нас от плотной среды.
Вновь глухо лопается струна.
Пятая.
Прорезает острым концом нависшие грани.
Задевает по лицу.
Опять течет кровь.
Я могу дышать уже более свободно.
И так три раза подряд.
Четвёртая!
Третья!
Вторая!
И каждый раз удар по моему телу.
Образуется вакуум.
Своеобразная оболочка вокруг нас.
С пригодным для дыхания, а, главное! для игры внутренним состоянием!
На мне - пять кровоточащих порезов.
Кровь сочится не переставая.
Предоставляя нам возможность продолжить борьбу.
На моей Красавице - одна струна.
Вспоминаю гениального Мастера.
Паганини.
Мы тоже сможем. Мы справимся. Мы разгоним Тьму.
Моя девочка уже готова.
Гриф – прямой и ровный.
По единственной струне бежит лунный свет.
Смахиваю с пальцев кровавые потоки. Они послушно перебираются в другое направление.
Беру Красавицу в руки.
Начинаем играть.
Насыщенный.
Непередаваемый звук.
Вдохновение такой силы нас ещё не посещало.
Вся накопленная Мудрость великих Мастеров музыки звучит во мне.
Я чувствую, я знаю, что играю САМ.
Я осознаю, что теперь – свободен!
Вокруг – постепенно поддающаяся звуковому воздействию – непроглядная стена материи.
Нас  только двое.
Нет стадиона.
Нет миллионов.
Нет криков.
Нет агонизирующего восторга.
НАС. ТОЛЬКО. ДВОЕ.
И я счастлив!
СЧАСТЛИВ!
Стоя на краю гибели, я достиг того, чего добивался!
Только в лучшем, безгранично лучшем! виде!
Ни славы, ни власти.
Ничего не нужно.
Только Я.
И моя Единственная.
Моя Гитара…

***
Бесконечно количество времени проведённого в игре.
Сколько мыслей!
Сколько эмоций!
Сколько чувств!
Словно в моём распоряжении – не единственная струна…
Я безмерно увлёкся.
Перестал думать об опасности.
О месте, в котором мы очутились.
О неминуемой смерти.
О моём Демоне.
О Вселенском Ужасе.
Усилием воли, оторвав пальцы от гитары, оглядываюсь.
Светлое пространство значительно расширилось.
Мы даже можем передвигаться.
Вглядываюсь в обхватывающую наш вакуум темноту.
Понимаю.
Мы окружены.
Со всех сторон.
Со всех сторон измученные, изнурённые, обескровленные, безобразные лица, сброшенных в этот жуткий мир, созданий.
Мы обречены.
Их глаза блестят лихорадочным лиловым светом.
Им крайне сложно двигаться.
Движения скованы и затруднены.
Но. Невзирая на это, их пальцы ожесточенно, судорожно тянутся к нам.
Зубы скрипят о зубы.
Крылья стального цвета угрюмо хлопают за спинами.
А главное, глаза!
Хищные, безжалостные, плотоядные…
Стараюсь среди них отыскать, пока не поздно! своего Демона.
Поднимаю голову вверх:
Он распластан надо мною.
Такой же как в последний раз.
Поверженный Демон.
Врубеля.
В нём нет агрессии.
Нет злобы.
Нет кровавой жажды.
Одна сплошная, неимоверная усталость.
И полное безучастие.
Помощь от него не придёт.
Отвожу взгляд от его равнодушного, сосредоточенного на самом себе лица и замечаю, что на моей Царице тайный знак – её клеймо – наполняется кровавым блеском.
Кровавый блеск…
Жуткий признак присутствия Самого… Хозяина…
Отец Мрака
или
Вселенский Ужас
имя
его.
Всем телом содрогаюсь.
Глазами впиваюсь в свою Красавицу.
Не могу оторваться.
И вижу:
свет по её струне бежит уже не лунный.
Лиловый.
Пытаюсь продолжить игру.
Не получается.
Струна меня не слушается.
Ровная, прямая, холодная.
Не моя.
А затем и сама девочка, уже не девочка! а надменная Госпожа! вырывается из рук и застывает недвижно в пространстве.
Я чувствую:
ОНА. ЕГО собственность.
С непрерывно исходящей, губительной для меня энергией...
Недоступная жажда обладания.
Недоступная жажда власти.
Над нею. Над нею одной.
Страшная кара постигает меня.
Мне не нужны люди.
Мне не нужны Демоны.
И Боги мне тоже не нужны.
Мне нужна ОНА!
Только ОНА!
Там, на Земле в полной мере, я этого не понимал…
Беззвучно плачу…
 
***
Чёрной материей обхвачены руки.
В чёрной материи звуки.
И в голове – чернота, чернота, чернота.
Нет пространства пустого.
Нет мыслей свободных.
Всё – чернота, чернота, чернота.
Пальцы изломаны.
Зубы раздроблены.
Сгустки запёкшейся крови у рта.
Вихри лиловые.
Вихри кровавые.
Вихри из мрака.
Из темноты.
Я заслоняюсь. В надрыве кричу
о том, что боюсь черноты, черноты!
- Оставьте, прошу Вас!
Прошу Вас, оставьте!
Отдайте Гитару!
                Удар по лицу.
- Не прикасайтесь!
Не смейте!
Я умирать без НЕЁ не хочу!
                Удар по плечу.
Затем
с хрустом выбита челюсть.
В сознании – чёрная брешь.
Тоска от:
Бессилья;
Насилья;
Засилья;
Вселенского Ужаса – чёрная дрожь.
Кровавые сгустки.
Клеймо пред глазами.
Светящийся выжженный знак.
Тянусь к ней.
Клянусь ей.
Прошу о спасеньи. Души.
Что не в силах уйти без неё.
Всё тщетно.
Он – здесь.
НЕ БУДЕТ СПАСЕНЬЯ.
НЕ БУДЕТ ГИТАРЫ.
НЕ БУДЕТ ДУШИ.
ВСЁ забрано им.
ВСЁ к нему переходит.
К Вселенскому Ужасу. Родящему Зло.
Я умираю…
Чуть слышно – выходит…
                выходит душа...
Попадается в сеть.
Ей – безразлично.
Ей ВСЁ безразлично.
Оттого что с Царицей не встретится впредь.
Лишь по желанью своего Господина
Она сможет покинуть насилия клеть…

###
Я помню.
Я помню.
Я всё это помню.
Тоскою покрыто моё существо…
Душа обливается кровью и болью…

Я – вновь воплощён.
Я – сейчас на Земле.
Я выполняю указ Господина.
Чёрная миссия назначена мне.
И всё же… день ото дня находясь под контролем, я втайне стараюсь, сердце скрепив, найти, отыскать милый образ, до боли знакомый каждым движением, каждым штрихом…
Во сне, наяву брежу лёгким наклоном,                гармонией линий, мелодией струн…
Моя Незнакомка!
Всей силой взываю, приди, моя Радость, мой Смысл, мой Свет!
За время разлуки я многое понял,
Переосмыслил ошибки пройденных лет…
Моя Ненаглядная!
Сердце – с тобою!
Прошу…
Умоляю…
Жить без тебя
              –
                сил
                больше
                нет…

Часть3.

ГОТЕССА
(интервью, отрывки из сохранившихся воспоминаний, дневников)

- Жанна, расскажи, что такое готика в твоём понимании? Какую роль играет готика в твоей жизни?
- Готика.
Белое лицо, чёрная подводка глаз, чёрная подводка губ, красные пряди на фоне чёрных волос, ярко-красные ногти, бархат, кружева, жабо, шёлк, кожа, крест анкх, перевёрнутая пентаграмма, восьмиконечная звезда, летучая мышь.
Готика.
В грусти – радость.
В мрачности – энергия.
В депрессии – сила.
Готика.
Меланхолия, ранимость, замкнутость.
Готика.
Готический металл. Колокола, крики ночных птиц, шум дождя. Мрачное, мистическое звучание. Мелодичность. Драматизм. Неторопливые гитарные риффы, невысокий темп. Лирические монологи партий акустических инструментов.
Готика.
Готика стала частью моей жизни.
Готика указала мне новый путь.
Готика помогла мне справиться с депрессией, помогла увидеть в ней ранее незамечаемые черты, помогла увидеть романтику.
Готика помогла обрести силу.
Готика.
Я – девушка-гот.
Я – готесса.
У меня – только чёрный цвет в одежде.
У меня – только серебряные украшения.
Я знаю, что такое разочарование в жизни. Я знаю, что такое безответная любовь.
У меня – рубец на сердце. До сих пор кровоточащий, незаживающий. Он заставил меня изменить мировоззрение. Научиться отделять ложь от истины. Познать значимость настоящих эмоций, настоящих чувств. Отныне мой взгляд на жизнь – романтически-депрессивный. Мне не нужно специально создавать на своём лице скорбную маску, скорбь – у меня в душе.
Я ранима, замкнута, меланхолична.
Готика.
Я – вокалистка в готик-метал группе. Я пишу тексты своих песен. В песнях пою о грусти, печали, о душевных переживаниях моих героев, о смерти. Я воспеваю красоту ночной природы, одиночество, романтику утраченной любви.
Готика.
Благодаря готике я жива.
Благодаря готике я научилась находить энергию и силы в душевных страданиях.
Благодаря готике я научилась жить здесь и сейчас, не переживать о завтрашнем дне. Умереть я всегда успею.
Благодаря готике я спокойна, холодна, одинока.
Готика.
- Жанна, как ты думаешь, что произойдёт, если ты когда-нибудь встретишь его – того юношу, из-за которого твоя жизнь так резко переменилась - ты стала девушкой-готом, и взамен безответной любви явится любовь взаимная? В этом случае ты сможешь и дальше оставаться девушкой-готом? Сможешь сохранить своё готическое мировоззрение на жизнь?
- Вопрос тяжёлый. Рубец на моём сердце ещё не затянулся. Я способна испытывать боль. До сих пор способна испытывать боль.
Но сегодня и сейчас я – готесса. Этим всё сказано. А нелепые фантазии – не для меня.
- Хорошо. Но, наверняка же, и в вашей среде распространено такое явление как «любовь»? А любовь, как известно, несёт за собой бурные эмоции, с которыми справиться, порой, становится невозможно. И тогда что? Готике приходит конец?    
- Никогда. Никогда готике не может прийти конец. Готика не имеет ни конца, ни начала. Готика сама решает, кто будет следующим. И если время пришло, она отпускает. И на вход, и на выход требуется её согласие. Готика предназначена исключительно для индивидуалов. Не участвующих в посредственном мышлении подавляющей части всего общества. Нешаблонно мыслящий гот найдёт способ совместить поселившуюся в сердце любовь с готическим мировоззрением. Готика и любовь – это понятия и состояния хорошо сочетающиеся и дополняющие друг друга. Если бы ко мне вернулась моя любовь, я бы постаралась остаться готессой. Конечно же, если бы это допустила сама готика.


Всё мощнее, всё сильнее, всё величественнее становилось с каждым мгновением. Собор заполнялся звуками органа. Орган. От его воздействия не оставалось индивидуальных чувств, индивидуальных эмоций. Личность растворялась. Единая объединяющая энергия крепким кольцом охватила внутренности собора: тысячи горящих свечей, яркое многоцветье переливающихся витражей, сверкающие искусно обработанными камнями реликвии и сокровища, замершее в ожидании божественного чуда огромное скопление людей. Повсюду тайны. Повсюду святыни. Повсюду легенды.
В самом дальнем, в самом тёмном, незамечаемом углу стояла, прижавшись к колонне, высокая, одетая во всё чёрное девушка. Она была тем единственным существом, кто не поддался гипнотическому звучанию органа, не потерялся в оцепенело-застывшей в религиозном экстазе толпе. Звуки органа до её возбуждённого сознания не доносились. К толпе не было обращено её внимание. Никакой связи с великим церковным праздником она не испытывала.
Её внутреннее «я» искало защиты, взывало о помощи.
Собор.
Сам собор, его внешнее обличие, готическое архитектурное убранство, средневековая память лет должны были, по её интуитивному ощущению, дать ей пристанище, принести успокоение, погасить тревогу.
Сама того не осознавая, она старалась слиться, стать неотъемлемым элементом этого громадного ажурного фантастического сооружения.
Он и она.
Собор и девушка.
Словно части единого целого.
Он: богато украшенный фасад с резными деталями. Арки с заострённым верхом. Узкие и высокие башни и колонны. Витражные стрельчатые окна. Готическая скульптура, подчёркивающая движение здания ввысь. Завершённые остроконечными шпилями башенки.
Она: длинные чёрные волосы с заострёнными концами. Богато украшенное ажурными кружевами платье. Тонкие, хрупкие, поднятые вверх, с силой обхватившие колонну руки. Серебряные кольца, мечи-серьги, кулон-пентаграмма, витиевато-узорчатые браслеты. Резные, готические, мастерски неповторимые. Узкие длинные  с отвесными концами рукава. Треугольные вырезы на груди и спине чёрной кружевной блузы, надетой поверх платья. Остроносые ботинки на высоком изящном каблуке.
Их объединяла одна черта.
Одна гармония.
Его и её.
Собор и девушку.
Вертикаль.
В их образах всеми элементами стиля подчёркивалась вертикаль.
Но собор не справлялся с возложенными на него ожиданиями, не защищал молящую о помощи душу. В этой душе жил страх. Он поселился совсем недавно. Страх своих мыслей, своих чувств, своих желаний. Страх своих возможностей. И с каждой минутой страх становился всё сильнее.
Сейчас, прислонившись к колонне, она ощущала, как, не спрашивая её согласия, леденеет кожа, приостанавливается движение крови, стихают биения сердца. Жизнь из тела на время уходит. Жизнь переходит в глаза. Горящие, пламенные, безумные.
Каким-то неизведанным чутьём она знает, что он приближается к собору. Она слышит его беззвучные шаги, размеренное дыхание, колыхание волос. Она улавливает тонкий запах его кожи, лёгкое колебание ресниц, проникает в его мысли. Тепло его тела неудержимо влечёт, хочется прикоснуться, прильнуть, согреться, ощутить силу, дурманящий аромат. Аромат. Аромат его крови.
Кровь.
В глазах – буйное пламя несдерживаемого желания.
В теле – напряжение, азарт, страсть.
Быстрый, резкий, неожиданный толчок.
Одно порывистое движение. За долю мгновения. Она – рядом с ним. Огненный, обжигающий поцелуй. Неузнаваемо изменившееся лицо. Лицо зверя. Ослепительный блеск острых зубов.
Ярко-красная кровь, крупными каплями сбегающая по бледной шее. 


Это сон. Сон. Сон. Это был сон. Не имеющий никакого отношения к реальности сон. Это сон. Ты – всего лишь готесса. Готесса. Девушка-гот. Ты – не вампир. Ты – готесса.


В ту ночь Данила ушёл. Без колебаний. Без сомнений.
Ушёл, беззвучно растворившись в темноте.
В ту ночь, в миг расставания, глядя в его холодные, бесстрастные глаза, я однозначно поняла, что я для него ничего не значу. Потому он и прощается со мной так легко.
В ту ночь от усталости, от выпитого вина я сразу не осознала всей трагедии своего положения: это же была наша последняя встреча. Это был наш последний разговор. Возможно, я видела его в последний раз.
Лишь со временем, обдумав всё произошедшее, я безоговорочно пришла к выводу, что моя любовь – любовь несчастная, безответная. Она сжигает меня дотла. Опустошает. И без него моё будущее меня не интересует.


  Я позвонила ему сама. Я позвонила, когда горькое чувство обиды немного улеглось в моей душе.
- Данила, здравствуй.
- Здравствуйте.
- Не узнаёшь меня? Это Жанна. Мы когда-то вместе учились.
- Жанна?
- Да. Жанна Серебрякова. Помнишь такую?
- Конечно! Конечно, помню! А где ты сейчас? Откуда ты мне звонишь?
- Я звоню из другого города. С телеграфа.
- Из другого города?
- Да. Так получилось. Данила, я звоню тебе, чтобы сказать… В общем, я прочитала твою «Металлическую рапсодию».
- Прочитала? Каким образом ты нашла её?
- На самом деле, это было не сложно. Данила, ответь на один сводящий меня с ума вопрос: что означают инициалы «Ж.А.С.»?
- Они означают то, что «Металлическая рапсодия» посвящена тебе. Жанне Александровне Серебряковой.
- Зачем ты это сделал?
- Зачем? Сам не знаю. Наверное… Наверное, потому что я любил тебя.
- Любил???
- Да. На протяжении всего одиннадцатого класса я изо всех сил старался скрыть свои чувства к тебе.
- И ты… так легко об этом можешь говорить теперь?
- Да. Я дал себе слово. Если когда-нибудь ты мне позвонишь, я сразу во всём тебе признаюсь.
- Если честно, я ничего не понимаю. О чём ты говоришь сейчас? У меня в голове не укладывается.
- Хорошо. Тогда давай встретимся, и я всё тебе расскажу.
- Каким образом? Я же в другом городе.
- Приезжай на выходные.
- Как? Это очень далеко и очень дорого. У меня нет лишних денег. И времени не хватит.
- Тогда для чего ты мне позвонила? Чтобы вскрыть старые раны?
- Нет. Из-за твоей книги. Эти инициалы «Ж.А.С.» не давали мне покоя! Было так обидно! Если ты посвятил рапсодию мне, то почему не известил? Почему не прислал книгу хотя бы по почте? Я же оставила тебе свои координаты. Если бы не мои друзья, я бы никогда о ней не узнала! Что же ты делаешь, Даня?
- Я это сделал в память по моей сумасшедшей любви. И такой же сумасшедшей вышла книга. Безумное произведение!
- Похоже, каким странным ты был, таким и остался. Я так и не могу понять тебя.
- Что? Что ты говоришь? Тебя плохо слышно!
- Время уже заканчивается. Остаётся последняя минута.
- Последняя? Жанна, а где ты сейчас? В каком городе? Когда мы сможем увидеться?
- Даня, я не знаю. Ничего не знаю и не понимаю. Я позвоню тебе ещё. До встречи!      


Главное – это глаза.
Его глаза.
Пронзительные, сверкающие, молниеносные.
От гнева, раздражения, злости они загораются неистовым светом. Они устрашают. Они пленяют. Они притягивают.
Он очень редко бывает добрым.
Отзывчивым, открытым – никогда.
Я знаю. Это делается специально. Совершенно осознанно.
Он очень любит себя. Заметно, даже со стороны, как ему нравится собственная внешность.
Густые, длинные, тёмно-русые волосы, зачёсанные назад.
Яркие, чёрные, густые брови.
Глаза, обрамлённые пышной каймой ресниц, чистого серого цвета, без единого вкрапления грязи, желтизны.
Губы тонкие, немного бледные, но с чёткими, изящными границами, в любую минуту готовые исказиться в надменной, ядовитой усмешке.
Его внешность – внешность актёра. Актёра – злодея. Актёра – недоброго гения.
Когда любишь, особенно в начале отношений, то стараешься понять, принять, найти оправдание практически каждой черте, каждому моменту, даже не самому приятному, в объекте своего поклонения.
На протяжении семи месяцев, так и старалась, так и пыталась делать я.
Смех. Его смех. Его смех был тем моментом, к которому невозможно привыкнуть. Смех был подсказкой. Смех обнажал нутро. Раскрывал суть.
Издевательски-язвительный, отрывистый, греховно-порочный. Смех слабого человека, живущего только своими интересами, эгоистичного, жадного, самолюбивого, недоброго.


- Данила, привет!
- Жанна, это ты? Почему ты так долго не звонила? Я каждый вечер ждал твоего звонка! В последние дни стал думать, что ты уже не позвонишь никогда! Скажи мне свой номер телефона, адрес. Я больше не хочу терять тебя!
- Мой номер телефона остался прежним. Он не изменился.
- А твой адрес?
- Адрес? Адрес изменился. Знаешь, вчера я решила, что всё-таки смогу приехать. На несколько дней. Если, конечно, тебе это ещё нужно.
- Ты хочешь приехать? Когда?
- Например, на следующие выходные. У тебя будет время?
- Даже не знаю. Я хотел с друзьями выехать за город. Отдохнуть. Но, может, на часок смогу отлучиться. Хотя… не обещаю.
- Тогда как быть? Мне же нужно покупать билеты.
- Знаешь что? Давай в следующий раз. Как соберешься, так сразу мне позвони. Не хочу друзей расстраивать, да и самому на свежем воздухе побыть хочется.
- Хорошо.
- Ты не переживай. Мы однозначно встретимся и наговоримся. Мне не терпится увидеть тебя. Скажи, а ты всё такая же худенькая и хрупкая?
- Вроде бы, да. Так значит, мне вновь позвонить тебе через какое-то время?
- Да, да! Обязательно!


Наверное, я никогда не смогу простить его.
Никогда не смогу простить его за улыбку и выражение глаз в нашу первую встречу. Первую встречу после долгой-долгой разлуки.
Его взгляд был оценивающе-высокомерным и презрительным. С язвительным смехом он воспринял мой новый облик.
Ему был безразличен пройденный мною путь. Безразличны мои успехи, мой рост, моё развитие.
Как оказалось, из всего неформального течения он не любил именно готов. Не воспринимал именно готический металл.
Он жёстко, грубо, с неистовым упоением раскритиковал группу, в которой я была вокалисткой. Насмеялся над моим голосом.
В то время Даня находился в состоянии глубочайшего кризиса. Распалась его группа: ушёл со скандалом барабанщик, за ним последовал басист.
Прекратились выступления, деньги стали заканчиваться.
Наступила чёрная полоса.
До сих пор я уверена – моё появление имело для него очень большое значение. В минуты редкого откровения он называл меня «подарком судьбы».
Но, к сожалению, впоследствии всеми силами он старался уничтожить, растоптать, лишить индивидуальности этот подарок судьбы. 


Со временем я научилась любить дождь. Хмурую, пасмурную, печальную погоду, тоскливо-томящий шум падающих капель.
В парке на скамье под дождём, набросив на голову капюшон, от волнения закрыв глаза, сидела я.
Холодная вода насквозь пропитала ткань, чёрные кружева прилипли к коже.
Сыро и неуютно.
В любом случае. Люблю. Я люблю дождь. Люблю.
Дождь – это грусть.
Дождь – это тоска.
Дождь – это уныние.
Дождь – это я.
Я и дождь.
Его нет.
Уже 33 минуты. 33 минуты пустого ожидания.
Я даже перестала бояться.
Ночной сон до сих пор преследует меня повсюду.
Пережитые в нём чувства, мысли, желания настолько реальны, что приходит вера. Вера в то, что я - действительно вампир.
Я – готесса-вампир.
Повторяя свой сон, стараюсь вспомнить его внешность, ощутить тепло кожи, уловить ход мыслей.
Ничего не получается.
Образ расплывается. Я слишком долго его не видела. Не могу вспомнить подробных черт его лица, фигуры, одежды.
Не могу.
Где же он?
Неужели забыл?


«Девушка, сжалься надо мной! – продолжал священник. – Ты мнишь себя несчастной! Увы! Ты не знаешь, что такое несчастье! О! Любить женщину! Быть священником! Быть ненавистным! Любить её со всем неистовством, чувствовать, что за тень её улыбки ты отдал свою кровь, свою душу, своё доброе имя, своё спасение, бессмертие, вечность, жизнь земную и загробную; сожалеть, что ты не король, не гений, не император, не архангел, не бог, чтобы повергнуть к её стопам величайшего из рабов; денно и нощно лелеять её в своих грёзах, в своих мыслях – и видеть, что она влюблена в солдатский мундир! И не иметь ничего взамен, кроме скверной священнической рясы, которая вызывает в ней лишь страх и отвращение! Изнемогая от ревности и ярости, быть свидетелем того, как она расточает дрянному, тупоголовому хвастуну сокровища своей любви и красоты. Видеть, как это тело, формы которого жгут, эта грудь, такая прекрасная, эта кожа трепещут и розовеют под поцелуями другого! О небо! Любить её ножку, её ручку, её плечи; терзаясь ночи напролёт на каменном полу кельи, мучительно грезить о её голубых жилках, о её смуглой коже – и видеть, что все ласки, которыми ты мечтал одарить её, свелись к пытке, что тебе удалось лишь уложить её на кожаную постель! О, это поистине клещи, раскалённые на адском пламени! Как счастлив тот, кого распиливают надвое или четвертуют! Знаешь ли ты муку, которую испытывает человек долгими ночами, когда кипит кровь, когда сердце разрывается, голова раскалывается, зубы впиваются в руки, когда эти яростные палачи, словно на огненной решётке, без устали пытают его любовной грёзой, ревностью, отчаянием! Девушка, сжалься! Дай мне передохнуть! Немного пепла на этот пылающий уголь!».("Собор Парижской Богоматери" В. Гюго) 
Наш разрыв был предопределён изначально.
В нашем разрыве был повинен каждый.
За месяцы ожидания, за нескончаемые часы терзаний, тоски, неисчислимых душевных страданий я создала его идеальный образ.
Присвоила ему качества, которыми он не обладал. И вовсе не обязан был обладать.
Клод Фролло!
Мрачный, закрытый для внешнего мира, преклоняющийся лишь перед величием науки, священник, и, обезумевший от чувств, побеждённый природой, погибающий от страсти, человек.
Клод Фролло и Данила Алексеев связались в моём воображении в одно целое.
Но в действительности ничто не совпало.


- Жанна, поклонники вашей группы не перестают восхищаться твоим голосом – удивительно мощным, сильным и эмоциональным. Как ты этого добиваешься? Скольких сил тебе это стоит?
- До семнадцати лет я совсем не обращала внимания на свой голос. Петь не любила и, казалось, не умела. Сейчас я уже три года хожу на индивидуальные занятия к профессиональному педагогу. Каждый день по два-три-четыре часа занимаюсь сама. Мною движет огромное желание выразить себя через пение.
Сочетание академического вокала и тяжёлых гитарных риффов – меня восхищает и вдохновляет. Многие нас не понимают, критикуют за соединение абсолютно полярных стилей: классического, оперного голоса и метал-музыки. Поначалу такая идея мне тоже показалась абсурдной, но, прослушав пробную запись с нашей репетиции, я резко переменила своё мнение. Это было ярко, эффектно, оригинально, я бы сказала «крышесносно». Поэтому мне совершенно безразлично, что о нас говорят наши недоброжелатели. Мне, моей группе, нашим поклонникам – такой стиль безумно нравится, и это главное.
- Хорошо. Теперь раскрой секрет насчёт твоего поведения на сцене: ты удивительно гармонично сочетаешь тяжесть рок-музыки и академизм вокала своими движениями – плавными, мягкими, нежными и быстрыми, резкими, неожиданными, чрезвычайно выразительными. Как тебе это удаётся? Где ты этому научилась?
- Во-первых, я очень много и целенаправленно наблюдала за поведением вокалистов самых знаменитых и известных всему миру рок-групп. По множеству раз просматривала самые любимые видео.
Во-вторых, внутренняя интуиция, внутреннее чутьё. Я всей душой чувствую, проникаю в те песни, которые мы играем. Мелодии этих песен постоянно звучат в моей голове, я с ними сроднилась. Они стали моей частью.
И, в-третьих, труд, труд, труд, труд и ещё раз труд.
Очень многого можно добиться постоянными, регулярными занятиями.
Это – три составляющих моего секрета. Казалось бы, ничего сложного, но далеко не каждый на это способен. Что, если честно, меня очень радует.


Сон повторяется.
Вновь я в соборе. В томительном ожидании его прихода.
Мой страх ушёл. Исчез. Испарился.
Тот первый раз был лишь попыткой. Пробой.
Но я сумела остановиться.
Один глоток. Один.
И он остался жив.
Моя страсть к нему увеличилась.
Выросла.
Возросла.
Я люблю его до безумия.
Схожу с ума.
Каким образом сочетать любовь и дикую жажду крови???


- Жанна, среди готов, с которыми ты общаешься, какие существуют направления? И к какому из них принадлежишь ты?
- Направлений не так много, как может показаться со стороны. Я знаю четыре: вамп-готы, кибер-готы, стимпанк-готы и антикварные готы. Но это слишком условное подразделение. В реальной жизни, чаще всего, чёткость границ стирается, и происходит смешивание одного направления  с другим.
- А к какому направлению ты бы отнесла себя?
- Не знаю. Я – готесса. Этим всё сказано.
- Вампирская романтика тебе чужда? Подчёркнутая сексуальность в одежде, яркий, импозантный макияж?
- К сексуальности в одежде я никогда не стремилась. И не собираюсь стремиться. Никаких корсетов, коротких юбок, глубоких декольте. Длинные платья и длинные юбки, блузы с кружевами, жабо, кружевные вуали, плащ с капюшоном. Это мой стиль. Наверное, его можно назвать романтически-викторианским. А макияж мой, действительно, имеет большое сходство со стилем «вамп»: ногти ярко-красные или чёрные, плотная чёрная подводка глаз и, порой, губ. Иногда использую линзы зелёного или жёлтого цветов.
Видите, даже на моём примере заметно, что чёткие грани между направлениями отсутствуют. Я думаю, что это вполне нормально.
- Ты мечтаешь, как большинство девушек, о настоящей, «большой» любви? И что в мужчине для тебя является главным: загадочность, сексуальность, изящество, мягкость, податливость или же строгая мужественность и сила?
- На данном этапе жизни мне никто не нужен. Я самодостаточна и независима. Не желаю попадать под чьё-либо влияние. В моём окружении много парней-готов, и многие из них хотели бы завязать со мной романтические отношения. Но я не хочу.
Я думаю, у меня завышенные требования. И ни с кем из них я надолго не смогла бы остаться. Либо первыми не выдержали бы они.
Главными качествами для меня являются, наверное, все перечисленные вами. Но сразу скажу – такого мужчины нет на свете. Только в любовных романах встречаются столь идеальные типажи. Любовных романов я не читаю и в возможность существования идеального мужчины не верю.


Инквизиция. Святая Инквизиция.
Святая Инквизиция выслеживает меня. Кто-то из прихожан обратил внимание на странную девушку, всеми силами старающуюся остаться в соборе незамеченной.
Моя одежда, поведение, а главное – безумный, пылающий взгляд, скрыть который я не в состоянии, заставили встревоженного священника проявить ещё большую бдительность, они заставили его указать на меня.
За мной начали следить.
Ведьма. Меня считают ведьмой.
Меня боятся.
Каждую ночь я попадаю в Средневековье. Во времена Святой Инквизиции. Возможность быть сожжённой на костре вполне реальна.
Я не вправе осуждать их за это.
Я – вампир. Настоящий, невымышленный, жаждущий крови.
Каждую ночь я охочусь на него. Только на него.
Он – моя жертва.
Настанет час, когда моих сил не хватит. Настанет час, когда я не смогу сдержаться.
Убью.    
Я убью его.
Убью.
Выпью до последней капли весь источник его жизни.
Испытаю минутное блаженство.
И затем от отчаяния по собственной воле предам себя сожжению.


- Когда ты, наконец-то, будешь выглядеть как обычная, нормальная девушка? Ты сама ещё не устала от этой черноты, длинных юбок, кружев, килограммов серебра, висящих на шее, в ушах, надетых на пальцы? Никогда бы не подумал, что за эти три года ты можешь так измениться. Где та милая, наивная девочка, которой ты была в школе? Я так по ней скучаю!
На улице на тебя все обращают внимание, оглядываются, что-то говорят. Меня это раздражает. Рядом с тобой даже моя кожаная куртка теряется. Получается, что в нашей паре не я главный, а ты. Я к такому не привык. Всё должно быть наоборот.
- Значит, основная проблема, из всего сказанного тобою, заключается в том, что большая часть внимания уделяется мне, а ты остаёшься рядом со мной в тени, так?
- Не  так. И не говори такими длинными, литературными предложениями. Я же просил тебя. Нет. Основная проблема в том, что я беспокоюсь за тебя и скучаю по той маленькой девочке.
- И что ты предлагаешь?
- Я предлагаю проститься с готикой навеки и стать обычной современной девушкой. У тебя же остались подарочные деньги? Мы бы могли в выходные сходить в магазин и подобрать тебе то, что соответствует моему вкусу.
- Даня, неужели ты не понимаешь: я почти три года жила готикой. Это целая эпоха в моей жизни. Я не могу с ней так быстро  расстаться! И главное, что я не хочу этого. Я – готесса.
- Жанна, не говори ерунды. В твоей жизни уже началась другая новая эпоха. И новая эпоха – это я. Ты любила и ждала меня столько лет, а теперь из-за какой-то готики мы будем спорить и ссориться?
- Не знаю. Мне нужно подумать. 


- Даня, я хочу рассказать тебе одну историю. Но боюсь, что ты сочтёшь меня за сумасшедшую.
- Отчего же? Я всегда готов выслушать и понять тебя. Рассказывай!
- В общем, каждую ночь во сне я попадаю в Средневековье. Во времена готики. Действие постоянно происходит в одном и том же соборе. В этом соборе я прячусь. Прячусь в ожидании тебя.
В этом сне я испытываю столь яркие, незабываемые чувства, эмоции, желания, что, порой, забываю, забываю о нереальности происходящего и начинаю по-настоящему верить в его реальность. День, ночь, вымысел, истина, ложь – всё смешалось в моей голове. Мне кажется, что я утрачиваю чувство настоящего времени. Живу этим сном.
- Ничего не понял. Что в этом сне такого особенного, из-за чего ты можешь утрачивать чувство настоящего времени?
- Понимаешь, я не сказала главного. В этом сне я – вампир. Я страстно жажду твоей крови. И в скором времени, предчувствую, я не смогу сдержаться. Я выпью твою кровь всю, без остатка. И за это буду сожжена на костре. Как самая настоящая ведьма. Святая Инквизиция уже начала следить за мной.
- Бред какой-то. Я же не зря говорю тебе, что с готикой пора заканчивать. В нашу первую встречу ты обещала, что будешь слушаться меня, следовать моим советам, указаниям. Будешь моей частью во всём и везде. А что получается на деле? Ради меня ты не можешь сделать элементарного! Видишь, от этой готики ты начинаешь сходить с ума, у тебя происходит прогрессирующее помутнение рассудка! Разве это нормально: ты – вампир, который жаждет моей крови! Тебе самой комфортно об этом думать? Не возникает беспокойства за своё психическое здоровье?


Непревзойдённое чувство. Непревзойдённое чувство – отсутствие страха.
Гулкие вздохи булыжных мостовых. Угрюмая тишь каналов. Крадущиеся, боязливые шаги запоздалых прохожих.
Фонари погашены. Повсюду – непроглядная тьма.
Наконец-то. Наконец-то, я выбралась из собора. Даже во сне я сумела добиться своего.
Вокруг меня – извивающиеся тени чёрных кошек, писк мышей и крыс, грязь луж и сточных канав.
Средневековье!
Это – моя стихия.
Стихия Средневековья.
Стихия моей готики.
Лёгкая, быстрая, сильная, упругая. С головокружительным наслаждением преодолеваю все препятствия. Бегу по его следу. Чувствую только его запах.
Два уличных бродяги заинтересовались мною. Стали преследовать. В их головах – мерзкие, преступные мысли.
Я резко останавливаюсь. Резко поворачиваюсь к ним лицом.
Показываю хищный, звериный оскал.
Из груди – глухое рычание.
Преследование мгновенно заканчивается.
Перепуганные убийцы-насильники теряют ко мне всякий интерес и остаются далеко позади.
Осознаю.
Осознаю, как в моей душе начинает появляться ненависть.
Сладкая, ядовитая ненависть к нему.
Моя безумная любовь уступает место безумной ненависти.
От ненависти жажда встречи с ним становится ещё сильнее. Ещё желаннее.
Жажда последней встречи.
Последней встречи с ним.


Мой сон переходит в реальность.
Я начинаю ненавидеть.
Начинаю ненавидеть некоторые его слова, движения. Выражения лица.
Я понимаю, что мне не нравится быть в абсолютном подчинении.
Моя личность негодует.
Восстаёт. Возмущается.
Он – самый обычный человек.
Человек с завышенными требованиями.
С чрезвычайно завышенными требованиями.
В отношении меня.


- Данила, я много и долго размышляла над твоей просьбой. По поводу меня и готики. И у меня не укладывается в голове один факт: как можешь ты просить меня расстаться с готикой, если ты сам – рок-музыкант, металлист, истинный фанат тяжёлой музыки! Рядом с тобой гламурная девочка смотрелась бы смешно и нелепо, я же – вполне соответствую тебе.
Я слушаю музыку, которую слушаешь ты, одеваюсь стильно, дорого, со вкусом, пою в готик-метал группе, постоянно выступаю, меня любит публика, молодёжь равняется на меня, я делюсь с ними своим опытом, раскрываю некоторые секреты готического образа жизни и мысли. В то же время я люблю тебя, стараюсь как можно больше времени проводить с тобой, пытаюсь получше узнать тебя, приспособиться к твоим требованиям, твоим желаниям, угодить тебе. А ты этого будто не замечаешь, постоянно хочешь чего-то большего, часто бываешь без повода недовольным.
Ты даже на моём концерте был только один раз! И ничего, ничего не сказал! Опять надел свою любимую каменную маску, закрылся от меня и полностью проигнорировал факт моего выступления. Ты думаешь, это меня не обижает? Не расстраивает? Почему к тебе нужно проявлять максимальное количество внимания, а на меня, словно на букашку, можно даже не посмотреть? Или посмотреть, но таким уничтожающим взглядом, что начинаешь испытывать вину за все грехи человеческие! Ты считаешь, что это нормально? Именно так нужно относиться к человеку, которого, вроде бы, любишь?
Я понимаю, у тебя сейчас сложный период в жизни, твой творческий потенциал не реализуется, как музыкант ты себя не раскрываешь. Но почему бы вновь не попытаться собрать группу, начать репетиции, перейти к концертам? А ты только вспоминаешь то, что было, словно тебе девяносто лет, и ничего нового делать не хочешь! Или репетиции, концерты тебя больше не интересуют? Ты даже самостоятельно перестал заниматься. Почему?
Сейчас в нашем городе большое оживление по рок-музыке. Ребятам нужны концерты, фестивали. Если хочешь, я могу помочь тебе. Я знаю одного вполне достойного гитариста и неплохого барабанщика, которые нигде пока не задействованы, находятся в поиске подходящей группы.
Ты молчишь.
Делаешь вид, что не слушаешь меня.
Хорошо. Тогда я пойду. Когда заскучаешь по мне – позвони.


- Стыдно, стыдно, Жанна, мне очень стыдно за тебя! Со стороны ты слышала когда-нибудь свой голос, обращала внимание на своё поведение на сцене? Это же сплошная самодеятельность! Никакого профессионализма, мастерства! Ты обижаешься, что я не хожу на твои концерты! Дурочка! Я провалиться в преисподнюю готов, когда слышу твой вокал! Чтобы претендовать на уровень местной знаменитости, нужно заниматься, очень много времени уделять своему саморазвитию. Ты, хотя бы, знаешь, что такое сольфеджио? Знаешь, что нужны постоянные тренировки? Знаешь, что нужен учитель? Одними природными способностями обойтись невозможно! Местная рок-дива! У вас же есть видеозаписи с концертов. Посмотри критически на себя, на свои движения, послушай свой вокал.
Тот факт, что вы собираете большое количество публики – ничего не значит. Молодёжь любит посредственность. Посредственность их притягивает, она говорит им о том, что так может каждый. Каждый из них может петь, как ты.
Для примера, вспомни мою группу, вспомни мои бесконечные занятия. Какого уровня мастерства я достиг в игре на гитаре, как овладел своим голосом! Но никогда, никогда! у нас не было столько фанатов. Почему? Отвечаю: настоящее мастерство отпугивает. На уровне подсознания фэны понимают, что не способны на такое, и чтобы не огорчаться, не заниматься, не терзать себя невыполнимыми желаниями, они выбирают таких, как ты. Из-за таких, как ты, истинные мастера сидят в нищете и забытости, никчёмной ненужности и абсолютной нереализованности. Выскочки и посредственности – вот наша беда! Вы – наши главные враги! Вы заняли все призовые места и с поразительным упорством не хотите их освобождать.
Из гордости, из осознания своего превосходства я не желаю биться с вами, не желаю унижаться перед вами. Моё мастерство – плод моего труда. Оно останется со мною на веки вечные. И никакой новой группы не будет: вчера я продал свою гитару, свой усилитель. Я распрощался с рок-музыкой. Распрощался, сохранив своё достоинство, не успев унизиться. В связи с этим, я настаиваю, чтобы ты сделала то же самое. Я не хочу встречаться с девушкой, которая завлекает публику низкопробным вокалом. Я устал постоянно стыдиться тебя.    


Неправда. Неправда. Всё сказанное им  - неправда.
Он не стыдится меня.
Он завидует мне!
Завидует моему успеху. Моим способностям. Моему упорству.
Он знает. Знает, сколько я занимаюсь.
Он сознательно унижает меня. Оскорбляет. Требует от меня невозможного: уйти из группы, оставить пение, перестать быть готессой.
Разве это возможно?
Разве любовь к человеку должна стоить таких жертв?
Взамен. Что он может мне дать взамен?
Самого себя?
Этого мне мало.
Что же делать?
Действительно ли я люблю его так сильно, как мне кажется?


Старый, заброшенный парк.
Пустынное, унылое безлюдье.
Огромные деревья поглощают все шорохи. Все звуки.
Для моих кровожадных замыслов – самое подходящее место.
Он ждёт меня. Спиной прислонившись к стволу дерева.
Он знает – от меня не уйти.
Он знает. Он – моя жертва.
Медленно приближаюсь.
Ни раскаяния. Ни угрызений совести. Ни жалости.
Сейчас я – только вампир. Ничего человеческого во мне нет.
Из человеческого помню лишь одно: когда-то я любила его. Теперь ненавижу.
Что-то между нами произошло. Что-то случилось. И место любви заняла ненависть.
Ненависть.
Ледяной рукой я прикасаюсь к его волосам.
С трепетной, неожиданно вспыхнувшей нежностью, провожу пальцами по его лицу.
Это прекрасное лицо. Эти правильные черты. Эти глаза. Пылкие, страстные, обворожительные.
Скоро вы забудете меня. Перестанете бояться.
Холодными губами дотрагиваюсь до его шеи.
Он вздрагивает. Пытается отстраниться.
На этом всё заканчивается.
Повсюду – лиловые, красные, алые, бордовые, кровавые отблески.
В моих глазах – сплошное мерцание.
Размытость границ.
Неожиданно. Неожиданно появляется яркое чувство насыщения.
Кровь. Его кровь.
Незабываемое, ни с чем несравнимое удовольствие.
Кровь.


Вчера я ушла из группы.
Тяжело. Очень тяжело переносится мною это событие.
Будто что-то оборвалось.
Будто я лишилась части себя.
Никто в группе к этому готов не был.
В том числе и я.
От подкативших к горлу рыданий, я даже не смогла с ними попрощаться.
Не смогла.
Мы были единой, цельной командой.
Слушали музыку одних и тех же стилей, много репетировали, вместе писали песни.
Только тексты готовила я сама.
Я зашла, поздоровалась. Невнятно пробормотала: «Ребята, знаете, я ухожу».
Ничего не поняв из сказанного, они напряжённо уставились на меня.
Никто из них не проронил ни слова.
Глубоко вдохнув, я закрыла глаза и громко, чётко произнесла: «Я ухожу».
Не открывая глаз, я отвернулась к стене, чтобы не видеть их лиц.
Молчание.
Долгое, сухое молчание.
Крупные слёзы потекли по моим щекам.
Вдруг резкий, порывистый голос. Голос нашего гитариста.
- Ты уходишь из-за него?
- Да, - еле слышно отвечаю я.
- Мы так и думали. Ничего хорошего своим появлением в твоей жизни он нам не принесёт.
- Ты хорошо обдумала принятое решение? Не пожалеешь?
- Пожалею. Я не хочу уходить от вас.
- Тогда зачем ты это делаешь?
- Он настаивает.
- Жанна, оторвись от стены, будь добра. Поговори с нами лицом к лицу.
- Не могу. Я боюсь смотреть вам в глаза.
Слёзы текли неудержимо. Я поняла, что сейчас окончательно разревусь.
Собрав остатки мужества, я обернулась, попыталась улыбнуться и не слушающимся языком кое-как выговорила: «Я всё обдумала. Так нужно. Я должна уйти».
Рыдания рвались из груди.
Я бросилась к двери, резко её открыла и выбежала наружу.


Только вчера я ушла из группы.
Прошёл один день.
А я уже стала другим человеком.
Целый час стою перед зеркалом.
Не могу оторваться.
Не верю. Не верю в то, что это моё отражение.
Нет. Нет. Это не я.   
Золотые серьги.
Золотая цепочка.
Подарки Дани. Я должна их надевать каждый день.
Белые волосы. Яркий макияж.
Красные брюки. Белая блузка с красными вставками.
Красные туфли с позолоченными пряжками.
Белая из лакированной кожи маленькая сумочка.
Даня в восторге.
В восторге от моей внешности.
Ему хочется показать меня всем своим друзьям, всем знакомым.
Ему хочется пройти со мной по центральным улицам города, взяв меня за руку.
Таким счастливым я никогда его не видела.
Смотрю на него и понимаю: сейчас он любит не меня, он любит одежду, надетую на меня.
Я же выполняю функцию манекена. Глупой куклы.
Куклы, не имеющей своего мнения. Не имеющей своих желаний.
И что главное – куклы, не имеющей права на своё мнение и свои желания.


- Ты плакала?
- Нет.
- Ты плакала.
- Говорю же, нет.
- Убери с глаз волосы. И кружку от лица тоже убери. Не прячься. Я хочу посмотреть на тебя.
- Даня, всё в порядке. Дай мне десять минут, и я успокоюсь.
- Нет. Никаких десяти минут я тебе не дам. Рассказывай прямо сейчас, что случилось. Рассказывай!
- Ты и сам всё знаешь: я ушла из группы, изменился мой внешний вид.
- И что? Из-за этого ты плачешь?
- Да.
- Не понимаю. Главное, у тебя есть я. Что тебе ещё нужно?
- Ничего. Ты прав. Только ты.
- Тогда в чём проблема?
- Я скучаю по своей прошлой жизни. Всё изменилось слишком резко. Неожиданно.
- Хорошо. Представь: у тебя есть всё то, о чём ты плачешь, но… нет меня. Как тебе такой вариант?
- Не устраивает. Такой вариант меня тоже не устраивает. Хочу быть с тобой. Хочу быть вокалисткой. Хочу быть готессой.
- Ты уже знаешь моё мнение на этот счёт: либо я, либо твоя личная жизнь.
- Да, Даня. Это я уже поняла.
- Ты на меня не обижайся. Наоборот. Ты должна гордиться: я хочу быть только  с тобой. И ни с кем делить тебя не желаю. Ты должна быть полностью моей. Моя музыка, мои книги, мои друзья, мои интересы, мои советы. Подчинись мне, и мы будем счастливы. Обещаю. Это не так сложно, как кажется. И не плачь, я не люблю, когда льют слёзы. Договорились?
- Договорились. Я буду стараться.
- И ещё помни: я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю.


Я тоже тебя люблю.
Наверное.
Наверное, я тоже тебя люблю.
В своей любви. В своей любви я уже не уверена.
Слишком большие требования.
Слишком. Слишком большие.

Вокруг меня. Вокруг меня кольцо.
Кольцо из высоких людей в чёрных плащах.
Красные капюшоны. Горящие факелы. Скрытые лица.
Языки пламени, мечущиеся по чёрной земле. Треск сухих веток.
Огонь уже подбирается к моим ногам.
Хватается за подол платья.
С правой стороны от меня – я вижу его.
Оказывается, он ещё жив.
До сих пор ещё жив.
Его тоже предают сожжению.
Вместе со мной.
Как предполагаемого вампира.
Я радуюсь тому, что скоро всё закончится.
Мои земные мучения прекратятся.
Не хочу быть вампиром.
Не хочу быть человеком.
Не хочу любить.
Любить.
А взамен получать лишь критику и недовольство.
Неблагодарное занятие.
Мне нечем дышать.
Задыхаюсь.
Слышу около себя его мучительные стоны.
Скорее. Скорее. Огонь пожирай нас скорее!
Я сдерживаю крик. До крови кусаю губы.
Боль.
Боль, раздирающая моё тело.
Запах сгорающей одежды. Древесины. Тошнотворно-сладкий запах горящей плоти. Моей. Моей плоти.
Теряю сознание.


- Ты с ума сошла? Я никуда тебя не отпущу! Нет, Жанна, нет! Я столько лет ждал тебя! Ты не уйдёшь от меня. Ты моя. Только моя. Посмотри на себя, какая ты стала красивая, я же не смогу жить без тебя. Не заставляй меня унижаться, просить. Зачем тебе это? Наши отношения только начали принимать устраивающий меня характер. Внешне ты, наконец-то, превратилась в девушку моей мечты. Такой мне больше не найти! У нас столько общего! Ты читаешь мои любимые книги, слушаешь мою любимую музыку, одеваешься так, как нравится мне. Ты – воплощение несбыточной мечты в реальность. Не уходи от меня, Жанна, прошу тебя! Тебе даже поговорить будет не с кем! Я же дал тебе столько нового…


Проснувшись утром в своей комнате, я испытываю удивительное чувство свободы.
Ночным сном была сожжена моя любовь.
Моя любовь к нему.
Сгорела я.
Сгорел он.
Сгорела моя любовь.
Моя безумная, безумная, безумная любовь!


В парке на скамье под дождём, набросив на голову капюшон, от блаженства закрыв глаза, сижу я.
Холодная вода насквозь пропитала ткань, чёрные кружева прилипли к коже. Сыро и неуютно.
В любом случае. Люблю. Я люблю дождь. Люблю.
Дождь – это грусть.
Дождь – это тоска.
Дождь – это уныние.
Дождь – это одиночество.
Дождь – это я.
А я – это готесса.
И этим всё сказано.