Шел второй месяц летних каникул. Все ребята с нашей улицы разъехались кто куда. Кто в деревню, кто в лагерь, кто на дачу, а друг мой Валерка с родителями уехал на Черное море. Нас с братом тоже хотели отправить в лагерь, но за неделю до отъезда я заболела ветрянкой, мою путевку сдали и брат уехал один. Я целыми днями сидела у окна и скучала, иногда бабушка просила почитать ей книжку, но как только я начинала читать, она вскоре засыпала, тихонько похрапывая. Через неделю бабушка разрешила мне гулять. Я слонялась по двору, ходила на соседнюю улицу, даже на школьный двор, но нигде никого не было. Скучно. Тогда мама как-то вечером сказала, что отвезет меня к бабе Маше погостить на пару недель, что там сестра Татьяна, что она уже болела ветрянкой и повторно не заболеет. Баба Маша жила в небольшом городке, больше похожем на поселок. Дома аккуратно стояли вдоль улицы. В каждом дворе было хозяйство, сад и огород. Порядок у бабы Маши был строгий. Рано утром радио пело на весь дом гимн, потом сообщали последние известия, и только после этого бабушка убавляла звук. Сама она вставала раньше радио, еще с вечера переводила ходики на час вперед, и когда на часах было 6, то на самом деле было всего 5 часов. Мама привезла меня вечером, и рано утром, пока я еще спала, уехала, а бабушка с рассветом открыла оконные ставни и раннее солнце светило сквозь тонкие занавески прямо в глаза. Умываться бабушка заставила холодной водой, следила, чтобы я обязательно чистила зубы, потом туго заплела мне косу и велела надевать чистое платье к завтраку.
За завтраком баба Маша говорила без умолку про сестру Таньку. Спрашивала, помню ли я, как прошлым летом мы с ней замечательно играли. Из прошлого лета я помнила только, что мы собирали с Танькой мозаику на полу в сенях, и я уронила нечаянно одну штуку в щель. Танька сразу громко разревелась,а меня бабушка поставила в угол. Но я об этом промолчала, просто кивнула головой. А баба Маша продолжала хвалиться Танькиными успехами, что она отлично закончила первый класс, что она учится играть на пианино, и что бабушка была на концерте в школе, Танька там играла вальс и все очень громко хлопали.
–А ты как закончила первый класс? Спросила бабушка.
–Нормально, буркнула я.
После завтрака баба Маша ушла на работу, она работала в магазине, где продавали одежду. И сказала, что вечером обязательно приведет Таньку.
Танька жила на другом конце городка, в большом красивом трехэтажном доме, в котором были маленькие белые балконы. Я вспомнила, как прошлым летом мы стояли на балконе и пускали мыльные пузыри.
Оставшись одна, я начала изучать двор. Перед воротами на цепи сидел Полкан, большой косматый пес. Он жалобно скулил от скуки, мне его стало жалко, я отцепила ему ошейник вместе с цепью и стала его учить считать. Да-да, я видела как считают собаки, когда мы ходили весной всем классом в цирк. Бестолковый Полкан не хотел считать, сколько я не билась, тогда я открыла калитку и мы с ним выбежали на улицу. Прямо напротив стоял высокий штакетник, он огораживал соседские огороды. Поверх штакетника и посередине была протянута колючая проволока. Полкан нашел такое место, где штакетник был сломан и образовался лаз, он быстро пробрался в чужой огород, я тоже на коленках пролезла. За забором росла малина. Я сорвала несколько ягод и потихоньку выбралась назад. Полкан еще побегал и тоже выбрался. Я побежала во двор и он за мной, словно хвостик. Во дворе я поспешила надеть ему ошейник, чтобы бабушка не заругала. Потом мы сидели с ним возле конуры, и я выбирала из его лохматой шерсти репьи,.
Вечером баба Маша пришла с работы с Танькой. Танька была такая нарядная, в красивом сиреневом сарафане с белой оборкой и белым поясом. Волосы у нее были аккуратно подстрижены, их украшал огромный белый бант. На ней были надеты белые гольфы и лаковые туфельки. Танька поздоровалась очень вежливо, а потом добавила, подойдя ко мне :
- Девочкам негоже ходить с грязными руками и грязным лицом, тебе нужно срочно умыться и переодеться.
Бабушка как будто услышала Танькины слова, тут же заставила меня мыть руки, ноги и лицо. Потом посмотрела на меня и на Таньку, как будто сравнивая, принесла чистое платье и велела надеть.
На следующее утро, когда бабушка ушла на работу, я рассказала Таньке, как весело мы вчера с Полканом бегали на чужой огород есть малину, и стала звать Таньку. Танька сначала отказывалась, но потом согласилась, если мы позовем соседскую Ленку. Ленка и Танька были подружками. Мы зашли за Ленкой, она как раз закончила подметать полы в кухне и была совсем свободна.
Без Полкана я не сразу нашла лаз в заборе, а потом, когда увидела, встала на четвереньки и легко пролезла. Танька полезла за мной. Она была выше меня и крупнее, отверстие в заборе было для нее слишком мало, и она застряла, к тому же зацепилась за проволоку и уже не могла уже лезть ни взад, ни вперед. Ленка начала ее отцеплять, но от неловкого движения сарафан разорвался на две части. Танька заревела, а я навалилась на сломанный штакетник, и дощечка отломилась, поцарапав мне руку. Освободив Таньку, я вылезла из малинника, и мы побежали к Ленке. Ленка дала Таньке своё платье. Как обо всем рассказать бабушке, чтобы та не ругала, мы придумать не могли, и тогда я предложила сарафан утопить. За оврагом протекала небольшая, но быстрая, с ледяной водой речка, ее все называли Ключик. В этой речке ни кто не купался, кроме уток и гусей . Они забавно собирались стайками и плыли друг за другом, потом выходили на бережок и щипали траву. Берега соединял небольшой мостик. Мы сидели на мостике ,свесив ноги и наблюдали за утками, потом дошли до середины моста, скомкали Танькин сарафан и бросили в речку. Сарафан не утонул, он зацепился за корягу. Мы бросали камнями, швыряли в него палками, всё бесполезно. До самого вечера мы были на речке и топили сарафан, но как не старались, утопить не смогли. Пришли домой. Бабушка увидела, что на Таньке другое платье и сказала: - молодец, что переоделась, в субботу в чистом платье домой пойдешь. А Танька разревелась. Баба Маша, не понимая в чем дело начала её успокаивать, и тогда мы все рассказали, и как хотели залезть в чужой огород, и как порвался сарафан, и как утопить его хотели. Бабушка почему то не стала нас ругать, велела садиться ужинать. А после ужина, мы без напоминаний перемыли всю посуду. На следующий день бабушка принесла два свертка, а в них два сарафана, один сиреневый, для Таньки, а другой, оранжевый – для меня.
© Л.Белая