Глава 26. Ой, на-не, на-не и пурпурный змей.
Отельер Благородный одержал победу в турнире и вышиб из седла Отельера Будущего. Так же, как одержала победу в игровом сезоне команда «Ибо!». Вернее, команда с треском проиграла в городском финале, но сам выход в финал для «Ибо!» был блестящей, исторической, судьбоносной победой. При этом Антонова гитара внесла в командное завоевание существенный вклад.
Профессия была далеко – за горами, за лесами, за пятым курсом, за дипломной работой, за государственными экзаменами. Да и диплом не служил пропуском в рай. Не так просто найти работу молодому специалисту без опыта, без стажа, а ведь еще нужно зарекомендовать себя грамотным сотрудником, завоевать авторитет в коллективе и – самое главное! – убедиться в том, что не ошибся, что выбрал верный путь.
А здесь и сейчас происходили дела архиважные и мегаинтересные. Беспокойный, суетный, непредсказуемый коллектив, перманентное творческое напряжение, соревновательный характер каждого действия, практически безграничная (Дмитрий Габриэль не в счет) окрыляющая свобода, атмосфера бесконечного созидания, веселья и радости – все это не оставляло выбора, все это влюбляло в себя и заставляло пересматривать все прошлые мечты, все несостоявшиеся жизненные планы.
Однажды Антон листал учебник по социологии – готовился к экзамену. Книга эта была ультрасовременной, ее презентовали студентам все преподаватели кафедры как образчик передовой отечественной мысли. Книга имела все грифы, что только можно было собрать не только на просторах страны, но и за ее пределами. Маститые профессора, полумифические ассоциации, безалаберное министерство – все восторженно оставляли на титуле заветные «утверждено», «допущено», «рекомендовано». Монументальный труд этот, как и любой другой современный учебник, был издан в дорогущем мелованном формате и представлял собой обескураживающую мешанину из невразумительных, абсурдных, бессмысленных утверждений и неумело подобранных и вставленных не к месту авторитетных цитат.
И вот одну из таких цитат Антон старательно, без купюр и сокращений, выписал в конспект. Высказывание принадлежало перу известного литературного критика Дмитрия Ивановича Писарева и настолько точно соответствовало нынешнему мироощущению Антона, что пройти мимо ну никак не представлялось возможным.
«Шутить с мечтой опасно, разбитая мечта может составить несчастье жизни; гоняясь за мечтою, можно прозевать жизнь или в порыве безумного воодушевления принести ее в жертву», - некогда написал Дмитрий Иванович. «Не стоит без толку гоняться за мечтой; не буду приносить себя в жертву; не хочу случайно прозевать жизнь», - решительно определил для себя Антон Несторович.
Отбросив сомнения прочь, Антон ринулся в бурный поток и доверился беспокойному течению игры. И цветные картинки насыщенных дней замелькали в калейдоскопе жизни. Репетиции, репризы, роли, выступления, девушки, судьи, журналисты, победный хмель торжеств и утешительное похмелье поражений увлекали веселой чехардой, полыхали яркими вспышками, кружили в неутомимом вихре жизни, ставшей игрой.
Результат сражения в финале сезона был предсказуем. В городе уже была команда-фаворит, на которую сделали ставку отцы-основатели, а потому привлекли в бюджет команды средства наиболее крупных рекламодателей. Столичные сценаристы, профессиональные актеры, известный режиссер, высокогонорарные хореографы, визажисты и костюмеры, дорогие декорации – с таким арсеналом преимуществ можно было легко и смело идти к гарантированной победе.
Дмитрий Габриэль при такой конкуренции казался кустарем, ремесленником, а выступления команды «Ибо!» - не больше чем междусобойными капустниками. Но неожиданно свалившееся чудо – второе место в городском турнире – открыло долгожданные перспективы. Команду заметили, худрук уже успел побывать на нескольких встречах в важных кабинетах, дали зеленый свет гастролям по близлежащим населенным пунктам, по горячим следам было объявлено и афишировано сольное выступление «Ибо!» в городской филармонии. На репетициях стал появляться серый низенький человечек с кожаной папкой под мышкой. Дмитрий Габриэль молчал, а в кулуарах поговаривали, что это специально назначенный продюсер из горсовета. В общем, жизнь стала бить ключом, и на учебные дела у студентов-квнщиков времени не осталось вовсе.
Зал филармонии был заполнен трети на две. Многочисленную группу поддержки без билетов пускать отказались, на ступеньках и в проходах зайцами сидеть запретили, поэтому аншлаг сорвался. Зато перед сценой, установив камеры на штативы, расположились два телеоператора, еще несколько передвигались с камерами меж рядов. Были задействованы три местных телеканала и глобальный культурно-информационный ресурс «Nestor de Liver!». Сам директор ресурса, Нестор Иванович, примостился в четвертом ряду, почти с краю. По правую руку от супруга зрительское кресло заняла Нина, мать Антона, а по левую руку от руководителя в крайнем кресле устроилась небезызвестная в определенных кругах звезда экрана - ведущий диктор «Nestor de Liver!» Лиза Довгая. Таким образом, команде КВН «Ибо!» была обеспечена мощная рекламная поддержка. Дмитрий Габриэль сиял за кулисами и даже подмигнул Антону в знак благодарности за информационное меценатство Нестора Ивановича.
Выступление началось блестяще. Участники команды, одухотворенные небывалыми успехами минувших дней, куражились вовсю. Габриэль предусмотрительно назначил двух девчонок из «сочувствующих» ответственными за коньяк. За кулисами для каждого всегда были готовы пластиковые стаканчики с целительной порцией и маленькие канапе с сыром и колбасой на зубочистках. Звук был отстроен замечательно, декораторы были шустры, актеры били неподражаемы. Полтора часа пролетели птицей. Дело близилось к концу.
Антон в последний раз за сегодняшнее выступление переоблачился в новый сценический костюм. Теперь это были кожаные брюки, высокие сапоги и пестрый узорчатый пиджак цыганского барона. Цыган подстраивал гитару и готовился к выходу. На сцене миленькая соратница по игре в роли администратора отеля «отшучивала» последние реплики из серии гостиничных объявлений. После каждой реплики разделителем звучал колокольчик со стойки рецепшена:
- Обслуживание одноместных и двухместных номеров. Услуги профессиональной горничной в соответствующей униформе. Уборку и стирку не предлагать. (Дзинь!)
- Постоялец из триста пятого, просьба вернуться в номер. Вы забыли двести долларов и упаковку презервативов. Вас ожидает сотрудница гостиницы. (Дзинь!)
- Прибыл спецзаказ в номер для молодоженов из соединенных Штатов: темнокожий стриптизер и глупые курицы для девичника, три канистры виски и обдолбанные отморозки для мальчишника, а также два адвоката по бракоразводным процессам. (Дзинь!)
Телефонный звонок. Актриса делает вид, что подняла трубку:
- Рецепция отеля «Ибо!», приветствуем Вас.
- Можно попросить горничную в сороковой? – голос за сценой.
- Конечно! Вам блондинку или брюнетку?
- Брюнетку. Я слышал они чистоплотнее.
Вот и все, это была последняя реплика перед выходом «цыганской» массовки. Собственно, ряженые ромалы в этой миниатюре выполняли функцию больше декоративную, чем строго необходимую. Главный герой, по сюжету, поссорился с женой, а потому, уже в изрядном подпитии, явился арендовать номер на недельку, чтобы оттянуться по полной. Администратор радостно заявляет ему, что в гостинице имеется специальный номер для тех, кто в ссоре с супругами. «Специально для Вас одноместный люкс с расширенным функционалом: трехместная кровать, пятиместная кровать, клетка-вольер и конюшня». И когда гость интересуется, зачем в одноместном номере столько кроватей и всего прочего, администратор с не меньшей радостью сообщает, что две горничные, цыгане, медведь и лошади входят в стоимость.
Изначально в миниатюре участвовала все та же одинокая миленькая девушка, но Габриэль распорядился усилить номер массовкой, состоящей из двух смазливых горничных и яркой, гомонящей толпы цыган. При помощи такого незамысловатого приема можно было изрядно оживить концовку, выведя на сцену всю актерскую труппу для исполнения финальной песни.
Антон взял аккорд, встроил свой голос в хоровое «ай, на-не, на-не» и шагнул из-за кулис на сцену. Свет рампы слепил глаза, мир разделился на два пятна, на две размытые тени: товарищи по команде слились пеструю, шумную тень за спиной и вокруг Антона; зрительный зал превратился в серое безголосое пятно-озеро, очерченное берегом подмостков. Лишь папа и мама четко выделялись на сером фоне. Они сидели в четвертом ряду, рядышком, чуть наклонив друг к другу головы. И больше не было никого в зрительном зале.
Мурашки побежали по коже, когда Антон понял, что в зрительном зале нет больше никого, кроме папы и мамы, сидящих в четвертом ряду, совсем близко от прохода, по которому медленно струилась, набирая глубину, мрачная копошащаяся масса. В этом черном желе язвами зияли оскаленные пасти. Пасти шамкали, чавкали, причмокивали, истекали слюнями. На сцене тоже вдруг оказалось пусто – только Антон в нелепом костюме цыганского барона, с беспомощной гитарой в руках. Но хор не смолкал. «Ой, на-не, на-не! Ай, на-не, на-не!» доносилось теперь из зала, из многочисленных хищных ртов, из самой толщи этой живой субстанции.
Папа и мама не сводили глаз со своего сына. Мама смотрела восторженно, в ожидании искрометной репризы. Ее руки чуть вздрагивали, будто готовые в любой момент взлететь в аплодисментах. Она ничего особого не видела, мир для нее был прежним. А вот папа смотрел встревожено и напряженно. Антон был уверен, что папа видит все – и жижу, и пасти, и отсутствие людей. Видит и понимает причины происходящего.
Охотница заполняла собою все пространство. Ее толща распухла, масса была теперь глубиною в человеческий рост. Проходы между рядами чернели вязкой густотой, спинки кресел скрылись под медленными волнами. Еще немного, и этот кошмар поглотит родителей. Антон вначале попятился, оглядываясь, ища пути отступления. Но беспокойство за судьбу родителей оказалось сильнее страха. Пусть Антон и не бросился в наступление, но пятиться перестал, остановился и перехватил гитару за гриф, чтобы использовать ее как оружие.
- Беги! – сказал папа беззвучно, одними губами.
Антон удивленно глянул на Нестора Ивановича, все еще не веря, что отец тоже осознает опасность.
- Беги! – крикнул отец, но крик увяз в цыганском хоре.
В тот же момент хищница выстрелила в Антона несколькими черными протуберанцами. Он постарался защититься гитарной декой, но щупальца эти непременно обвили бы беззащитного парня смертельной хваткой, если бы не могучий пурпурный змей. Черные струи разбились о сверкающую чешую и разлетелись мелкими брызгами.
- Беги! – сказал змей голосом отца и развернулся к чудовищной охотнице для битвы. Холодные змеиные глаза встретились с равнодушным взглядом чудовищной крысиной морды. Антон не заставил себя долго упрашивать. Молнией юноша метнулся за кулисы – здесь висело огромное зеркало для примерок перед выходом на сцену. В глубине зеркала мерцали два зеленых огонька – глаза Мурмышки.
- Спаси меня! – взмолился Антон.
- Не мешкай, - мягко поторопила Мурмышка, и Антон провалился в спасительный омут пятого зеркала.