Глава 1. Хитфилд
В кабинете было светло. Перед столом из красного дерева стоял мальчишка лет семи, опустив
голову так низко, что невозможно было разглядеть лицо. За столом сидел суровый мужчина с
тяжелым взглядом. Свет поблёскивал на его сером камзоле, хрустальных пуговицах и кружевном
жабо. Он подпер рукой подбородок, глядя то на мальчишку, то на другого молодого мужчину, что
стоял у стены.
- Что скажешь, Брайан? Из Франции вестей нет. Как с ним поступить? – кончик белого гусиного
пера завис над бумагой и в замешательстве затрепыхался из стороны в сторону.
Молодой мужчина сверлил мальчика оценивающим взглядом. А потом пожал плечами:
- В Индию? Корабль отплывает на рассвете.
Вдруг дверь комнаты открылась.
- Папа, моя деревянная лошадка сломалась... – с этими словами в комнате оказался ребенок.
Тоже лет семи.
Первый мальчик поднял голову и посмотрел в сторону пришедшего.
- Иди к себе, сын, - скомандовал молодой мужчина.
- Кто это? – мальчик указал пальцем на стоящего, - пусть останется. Я хочу играть с ним!
Мужчины переглянулись. В их взглядах блеснула неожиданная идея, пришедшая в головы сразу
обоим. Мальчик, что стоял у стола смотрел на ровесника завороженным немигающим взглядом,
затаив дыхание.
***
Англия, 1953
Чёрный форд неторопливо катил по пригородной дороге. Сквозь приоткрытые окна пассажиров
обдувал легкий осенний ветерок. Миссис Андерсон, сидевшая рядом с мужем на переднем
сиденье время от времени тревожно оглядывалась на сына и, не выдержав, запричитала:
— О, пожалуйста, Крис, не грусти, мне больно на тебя смотреть. Погостишь у тёти Анны совсем
немного. Как только мы с отцом вернемся, сразу заберем тебя домой, обещаю.
Парень четырнадцати лет, сидевший на заднем сиденье, оторвал взгляд от оранжевых деревьев,
мелькающих за окном, и с сочувствием посмотрел на мать.
— Знаю, мам. Не переживай так, со мной всё нормально. Просто задумался, — ответил он и,
помедлив, добавил, — тётя Анна ведь не стала бы врать, да? Ну, насчёт того…
— Ах, ты об этом. Пойми, она замечательная женщина, но уже немолода, а в таком возрасте
всякое бывает. Ей одиноко, поэтому и мерещится всякая чертовщина. Уверена, что ей станет
легче, если ты погостишь у неё некоторое время. А если что-то будет не так — сразу звони нам в
отель.
— Но этот дом такой старый, может там и правда есть призраки?
— Не говори глупостей, — вмешался отец. — Там надавно гостил Фрэнк. Он всё проверил, в доме
спокойно. Мы думали, что туда могли забраться воры или крысы завелись… С Фрэнком Анна не
жаловалась ни на какие шаги. Она просто с ума сходит от скуки, вот и выдумывает небылицы.
Хочет, чтобы с ней кто-нибудь пожил. Тяжело ей одной. Не бери в голову. Это ведь фамильный
особняк. Пока семья не разорилась, он был в отличном состоянии. Для жизни он безнадежно
устарел, но отлично сохранился как семейная реликвия. Не каждый может таким похвастаться!
— Да-да, я это знаю, — промямлил Крис и снова перевел взгляд на золотистые дубовые рощи,
мелькавшие за стеклом. Слушать дальше он не хотел. Особняк всё-таки казался ему интересным и
таинственным. Автомобиль пронесся мимо дорожного указателя: «До Хитфилда 20 миль».
Дорога тянулась вдоль полей и озёр, а потом, наконец, повернула. Хитфилд оказался
небольшим селением. Там на пустынных улочках расположились изящные особняки из серого и
коричневого камня. Их окружали густые желто-зелёные кустарники и ограды, обвитые плющом.
Крис провожал дома взглядом. Они выглядели заброшенными, несмотря на то, что в них жили
люди. Автомобиль проехал мимо площади с фонтаном, по краям которой ютились магазинчики с
заржавевшими от времени вывесками. Они ехали дальше. Зданий вдоль дороги становилось всё
меньше, а деревьев больше. Наконец, после очередного поворота, перед пассажирами предстал
величественный особняк с замшелой каменной оградой. На Криса глядели маленькие темные
окошки третьего этажа под треугольным сводом крыши.
— Вот и приехали, — объявил отец.
Крис схватился за матерчатую ручку своей большой школьной сумки, но тут же наткнулся на
острый материнский взгляд.
— Не трогай. Мы с папой всё принесём.
Он разжал руку и с грустным видом отодвинулся от битком набитого багажа.
Крис вышел из машины и проследовал за родителями к дому. Миновав брусчатую дорожку во
дворе, он остановился на широких ступеньках перед входом. Отец тем временем постучал в дверь
массивным кольцом и, не дождавшись ответа, дернул ручку и зашел внутрь. Запах пыли и старой
мебели Крис ощутил уже на пороге. Пройдя за родителями, он увидел тускло освещённый зал, где
слева и справа симметрично расположились две лестницы, сходящиеся наверху. Они вели на
второй этаж. Влево и вправо от зала расходились коридоры. Под потолком висел пустой
канделябр, на котором поблескивали нити паутины. А свет шёл из пары окон. Вечером комнату
должно быть освещали простые электрические торшеры, что стояли вдоль стен. Торшеры явно
выбивались из окружения. Что бы ни говорил отец про семейную реликвию и гордость, а Крис
всё-таки счел дом жутковатым и снаружи и внутри. Неудивительно, что с тётей Анной здесь
творилось что-то неладное.
Наверху послышались глухие шаги. Вскоре на лестнице показалась худощавая женщина в
бордовом платье чуть ниже колен. Её лицо, с заметными морщинами, было серовато-болезненного оттенка, но в нем еще читался след прежней утонченной красоты. Спустившись,
Анна улыбнулась Крису и его родителям.
— Дорогие мои, Джуди, Ник. Наконец-то добрались, — радовалась она, заключая маму, а потом и
папу в приветственные объятия. — Неужели это Кристофер? В последний раз я видела тебя, когда
ты был совсем маленьким.
Крис улыбнулся в ответ, отводя глаза.
Родители вернулись в машину за чемоданами Криса, а тётя тем временем повела его по комнатам
первого этажа.
— Вот здесь западное крыло. Я сплю тут, — она распахнула дверь обжитой комнатки в бежевых
тонах, где стояла аккуратно убранная кровать. По полкам лежала домашняя утварь — каждая
вещь на своем месте. На подоконнике царственно расположился радиоприемник в дорогом
деревянном корпусе.
— Дальше по коридору есть ещё комната, но туда лучше не входить без надобности. Там у меня
приёмная, на всякий случай, — тётя махнула рукой в сторону конца коридора.
В восточном крыле была кухня с плитой и бесчисленными шкафчиками, а ещё столовая, где
посередине стоял непомерно большой для одинокой женщины обеденный стол.
По пути на второй этаж тётя рассказывала о доме:
— Внизу две жилые комнаты и зал со столовой. Ещё четыре спальни наверху. И пять гостиных и
два рабочих кабинета. Это не считая ванной комнаты, кладовок и чердака. Я одна за всем этим
добром ухаживать, конечно, не могу. Так, только пару комнат берегу для гостей на втором этаже.
К остальным годами никто не притрагивался.
Она открыла ближайшую к лестнице дверь. За ней была приготовленная спальня. Комната
выглядела девчачьей: с фарфоровыми куклами на полке справа от окна, покрывалом в рюшах и
цветочным рисунком на стенах. В изголовье кровати стоял стол. Свет мягко лился из окна на
столешницу. Он проникал сквозь кружевную занавеску, оставаясь на лакированной поверхности
причудливыми пятнами, похожими на вырезанные из бумаги снежинки. Из приоткрытой рамы в
комнату заглядывал ветерок, качавший занавеску. Вместе с ней и свет дрожал на ветру. Кровать
оказалась толстенной, с упругими пружинами внутри матраса. Крис присел на нее и покачался.
Было ощущение, будто он отталкивается от воздушного облака.
— Ну, как тебе здесь? Ничего? Это хорошая комната. Здесь светло, уютно, и вид из окна
шикарный. Просыпаешься и перед тобой поле и лес, а не кладбище, как на восточной стороне.
— Да, всё отлично, спасибо. А там что, правда, настоящее кладбище за домом?
— Ну да, — рассмеялась тётя, — настоящее. Фамильное. Там хоронили умерших здесь
Андерсонов. Было время, когда Андерсоны могли себе позволить содержать всё это добро.
Теперь же за всем не уследишь. И дом, и кладбище постепенно разрушаются. Могилы ещё и вид
портят. Вырыть бы пруд на месте всех этих склепов. Но боюсь, тогда покойники меня совсем
одолеют. Не потерпят такой наглости.
По спине Криса побежали мурашки от мыслей, что тётю здесь и правда одолевают покойники. Он
не знал, верить ли ей. Может, отец прав, и она просто страдает тут от скуки?
— А чем вы здесь занимаетесь? Такой большой дом, разве тут не одиноко? — спросил он.
— Бывает тоскливо порой, но за делами не замечаешь. Чтобы порядок был, приходится с самого
утра хозяйством заниматься. Мне бы маленький домик, а не такую махину. А так, то уборка, то
сад, то в город вызовут. Я хотя и на пенсии, а всё ещё доктор. По женской части. Больница отсюда
далеко. Кроме меня в округе нет женских докторов. Случается, что девушкам срок рожать
подходит раньше времени, а до больницы уже некогда ехать — ко мне идут. Конечно, лучше
всего, когда гости приезжают. С Фрэнком вот я насмеялась на год вперед! Уж такой он весельчак,
я не могу! А теперь ты вот приехал. Так и живу. Дом ведь не продашь: нужно согласие всех
наследников, а их, кроме твоего отца и меня, еще четверо. И все хотят когда-нибудь раскопать
историю семьи, восстановить родословную. Все хотят, но никто не торопится. У каждого свои
заботы.
— Папа как раз говорил, что хочет сделать то ли книгу, то ли альбом, где будет вся история рода.
Он даже начал собирать кое-какие фотографии…
— Конечно, прежде чем продавать, они хотят поиграть в летописцев. А мне надоело возиться в
пыли. Знали бы они, чего стоит привести в божеский вид даже те пару комнат, в которых я
обитаю, да коридор. Вот ещё не хватало лезть на чердак и копаться в рухляди, выискивать записи
о том, как наш покойный прапрадед подстрелил лисицу на охоте или как троюродный дядя
сбежал от своей озверевшей жены. Если Нику это надо, то пусть приезжает и копается. Но я туда
ни ногой. Столько старья тут перевидала, а толку-то. Я думаю, что мёртвым самое место там, где
они есть — в могиле. И нечего их тревожить. Счастливым ты не станешь, оттого что узнаешь, как
твой прадед испустил дух, объевшись поганок, уж поверь.
Разговор прервали родители, вернувшиеся с вещами Криса: кожаным чемоданом и школьной
сумкой, наглухо забитой книгами.
— Вот и на месте, — сказал отец, — говори сразу, куда поставить чемодан. Потом не таскай его
один.
Крис указал на клочок пола между кроватью и шкафом, который не был укрыт красно-белым
узорчатым ковром как остальная комната.
— Ничего так комната тебе досталась, светлая. Только слишком девчоночья. Жаль, столько
хороших комнат теперь совсем заброшены, — продолжал отец.
— Ой, Ник, тебе не угодишь. Знал бы, сколько трудов я сюда угрохала — молчал бы. А лучше
сказал бы «спасибо». Или сам приезжай сюда, будешь следить, чтоб ни один угол паутиной не
зарос, — слова отдавали застарелой обидой.
— Анна, извини нас, — поспешила сгладить обстановку мама, — мы понимаем, сколько всего ты
делаешь, чтобы сохранить память о семье. И Ник, конечно, это ценит. Он благодарен. Но у него
столько работы, что позаботиться об особняке руки не доходят.
Крис поймал взгляд отца. Не очень-то благодарный. Но он знал, что в такие моменты мама
умеет свести на нет мелкие разногласия, а отец тем временем может не сотрясать воздух зря.
Такие мелочи как расстроенные чувства тёти Анны, по убеждению матери, не должны касаться
главы семьи. С чем глава семьи, в общем-то, был солидарен.
— Спасибо, хоть ты понимаешь. Ладно, не будем об этом, — смягчилась Анна, — сегодня вы мои
дорогие гости. Пойдемте лучше к столу.
Крис привык к мелким колкостям отца. Они никогда не перерастали во что-то большее.
Скандалов в семье не было. Родители Криса — простые приличные люди, которые исправно
платят налоги и вовремя совершают ежегодный осмотр у врача. Они поженились как раз тогда,
когда следует жениться приличным людям: сразу после окончания университета. После свадьбы у
них родился Крис. Отец учился на дантиста. И едва начав практиковать, заработал себе кое-какую
репутацию. Он работал в частной клинике, где вырос от ассистента до ведущего врача-дантиста,
чем был страшно доволен. Работа его успокаивала. Там он чувствовал твердую почву под ногами,
знал, что чего-то стоит. Ему всегда очень не хватало этого знания. И всякий раз, когда была
возможность, он искал тому подтверждение. Отец искренне переживал, что некогда богатый род
Андерсонов окончательно обеднел к началу столетия. Земли, которые из покон веков
принадлежали семье и приносили доход, теперь были распроданы. От богатого и знатного рода
остался лишь ветхий особняк. Тем не менее благородное происхождение, как ореол чистоты,
окружало отца. Но обнищание семьи лежало на нём угрюмой тенью. Он любил вечерами сидеть
над толстыми альбомами в кожаных переплётах, перебирая старые фотографии и газетные
вырезки. Отец собирался когда-нибудь лично восстановить и задокументировать историю
Андерсонов и заодно пролить свет на то, как жили предки. Крис, когда был совсем маленьким,
любил иногда по вечерам забираться на колени отца, пока тот вырезал очередную картинку из
газеты в тёплом убаюкивающем свете настольной лампы. Сонными глазами он смотрел на черно-белые страницы и прижимался к отцовской груди, уплывая в мягкий уютный сон.
После трапезы напряжение испарилось. Разговоры велись только о том, что родители вот-вот
уедут из серой Англии и будут дышать бризами Лазурного Берега, растянувшись на шезлонгах. В
мыслях мама уже была там, в Ницце. И только Крис, сам того не желая, не давал ей окончательно
забыться в предвкушении роскоши и солнечных ванн. Когда Крис пытался как-то поддержать
разговор, она принимала виноватый вид, словно без спроса съела кусок чужого десерта.
Мама Криса до замужества училась на лингвистическом факультете. К языкам у неё была
особая природная предрасположенность. Со словами она заигрывала, наслаждалась ими, как
лёгкой веселой песенкой. Мама не была человеком науки. Ей просто нравился изящный
французский выговор, нравилось разгадывать как головоломку новые ещё незнакомые фразы.
Она могла не знать точное значение слов, могла забыть все правила, по которым строятся
предложения, но всё равно схватывала смысл. Французский прочно вошел в её жизнь. На
книжных полках толпились пухлые словари, брошюры и просто книги на этом языке. Книги
вообще занимали особое место среди её интересов. В зале, в гостиной, в спальнях — везде им
было отведено по внушительному шкафу. Поэтому Крис с раннего детства тянулся к ним вслед за
мамой. Непрерывные болезни Криса приковали её к городской квартире. Но мама не унывала.
Она отважно оберегала сына от недугов, а заодно занималась его домашним обучением, пока он
пропускал школу.
Последние её слова, прежде чем форд увез их прочь, были полны невысказанных извинений:
— Ах, милый, мы вернемся так быстро, что ты и заскучать не успеешь, — ободряла она скорее
себя, чем Криса.
— Не волнуйся, мне здесь уже нравится. Я давно хотел пожить где-нибудь ещё, кроме дома, —
Крису не хотелось, чтобы мама переживала.
— Но ведь побывать в Ницце тебе хотелось бы больше, правда? Я бы с радостью взяла тебя с
собой. Но билеты только на двоих, и это наша годовщина, а мы так давно мечтали…
— Да, я знаю. И то, что врач рекомендовал мне воздержаться от долгих поездок и перемены
климата тоже знаю.
— Хватит, Джуди, он уже не ребенок, — отец положил маме руку на плечо, — пора ему побыть
самостоятельным. Анна будет рядом.
Попрощавшись, родители уехали, взяв с Криса обещание: не гулять одному далеко, не
перенапрягаться и звонить им в отель, если вдруг он почувствует недомогание. Пообещать это
было несложно. Тётя Анна в свою очередь получила мешок лекарств, инструкции о том, как
останавливать кровь из носа или сбивать температуру и неспокойное пожелание хорошо провести
время.
Сначала на парня нахлынула тоска. Но потом, глядя на удаляющуюся черную машину, Крис
почувствовал что-то необыкновенное. Его пронзила мысль, что никогда ещё он не был так
свободен, как сейчас. Новое место будоражило воображение. Мох, облепивший серые каменные
глыбы, скрипучие двери, строгие портреты на стенах и настоящее кладбище на заднем дворе —
всё пахло плесенью и парафином, но Крис решил, что это запах тайн и приключений. Ему не
терпелось всё исследовать. И, быть может, найти нечто будоражащее кровь. Как книжные герои
— путешественники и исследователи — находили клады в гробнице или отпечатки лап
мифического чудища в глубинах горных пещер. Их мир бурлил и манил за собой. Он очаровывал
Криса. Но никогда еще не подбирался так близко. Дух неизведанного дышал в затылок, ощущение
приключений приглашало в свои опасные лапы.
Правда, восторг быстро прошел. Опомнившись, Крис улыбнулся своим детским фантазиям.
Слабое здоровье не позволит ему задержаться лишний час на улице. Повезёт, если он вообще не
проваляется с температурой в ближайшие пару недель. А если он зайдет в неубранную часть
дома, то наверняка тут же задохнется от пыли и каких-нибудь особенно зловредных микробов,
сохранившихся со времен прадеда, что объелся поганок.
— Ну, чем хочешь заняться? — спросила тётя Анна, стоя у каменной ограды.
— Кажется, мне лучше вообще из дома не выходить, иначе заболею. Только хлопот доставлю, —
ответил Крис, хриплым слабеющим голосом.
— Ладно тебе! Делай, что нравится, раз ты здесь. Только разбирать хлам меня не проси, — с
улыбкой говорила она, — конечно, веселого тут мало, да и детей в округе нет. Но сам себя в
комнатах не запирай. Зачахнешь, если будешь сидеть в четырех стенах.
Крис оживился.
— Вообще-то я очень хочу посмотреть на кладбище. И все комнаты в доме тоже. Можно?
— Конечно. Вот этого я и ждала. Пойдем прогуляемся до кладбища, пока не стемнело, я сперва
покажу тебе его сама. Идёт?
Она зашла во двор. Бордовое платье развевалось на ней как путеводный флаг. Крис шёл туда,
куда он указывал. Сначала к грядке белых роз по правую сторону от особняка и к колодцу,
выложенному камнем. Потом дальше по брусчатой дорожке, на задний двор, где рядами росли
яблони. Деревья скрывали кованую калитку — выход к поляне, через которую проходила
тропинка к кладбищу.
— Не так уж оно и близко, — заметил Крис, — я думал, сразу за домом будут могилы.
— Из дома делать склеп, к счастью, никто не захотел. Хоронить покойников прямо во дворе —
разве не жутко?
Шаги тонули в траве. Сладкий цветочный воздух играл с волосами Криса, раскидывая их по
лбу. Тропинка привела к кладбищу и утекла под его резные ворота. На них не было замков, разве
они тут кому-то нужны? Люди поблизости не ходили. Только шелест вересковой пустоши и гул
ветра нарушали тишину.
За воротами обитали ангелы. Маленькие ангелочки и внушительные крылатые девы с арфами.
Все из гранита и мрамора. Они провожали Криса и тётю Анну пустыми зазеленевшими от времени
глазами. Казалось, они только что жили своей потусторонней жизнью, танцуя на ковре из плюща,
но застыли и притворились камнями, едва заслышав шаги чужаков. Тут были и прямоугольные
могилы в виде большого булыжника-сундука, и простые скромные надгробия, и кресты. Кое-где
их затопили болотца вьюнков и жухлой травы. Словом, целый мертвый каменный городок. Вдоль
тропинки стояло несколько скамеек. Крис не понял, для кого они: для покойников, для живых, или
для каменных ангелов. Тётя Анна села на одну из них, приглашая присесть и Криса. Тогда он
решил, что это всё-таки лавочки мертвецов. Даже мёртвые иногда принимают гостей.
Каменное сиденье холодило кожу сквозь одежду. Если солнце и грело скамью весь день, то
она не впитала и капли его тепла. Вместо этого камень поглощал из земли сырую прохладу,
копошенье червей и скрежет чьих-то тлеющих костей. Крис провел рукой по шершавому
подлокотнику. Подушечки пальцев тут же замерзли. Он потер их об ладонь, чтобы отогреть. Перед
глазами были могилы с неразборчивыми надписями. Точнее, слабое от чтения зрение не
позволяло Крису разглядеть их.
— Все наши предки здесь. Надо иногда их навещать, иначе совсем озвереют от тоски. Не дадут
спать ночами, будут шуметь и требовать внимания, — говорила тётя Анна спокойным голосом. От
этого её слова показались Крису какими-то потусторонне-безумными.
— А они шумят? И в самом деле, не дают спать?
— Ещё как. По ночам иногда слышу топ-топ, скрип-скрип. Бывает, успокоятся на время, но потом
опять приходят. Ник говорит, что я спятила. Я и сама так думала, когда это только начиналось. Но
теперь уже привыкла. Чувствую, что в доме кто-то есть, кроме меня. А потом Дэйзи, её не
обманешь: бывает лежит, а потом как подскочит, как зашипит куда-то в темноту, — рассказывала
Анна.
— Дэйзи?
— Да, кошка. А ты думал, почему мыши еще не съели этот особняк вместе со мной и со всем
барахлом? Это Дэйзи тут всё спасает. И прогоняет духов, — улыбалась тётя.
— А вы сами их не видели?
— Нет. На то они и духи, чтобы оставаться невидимыми.
У Криса побежали мурашки по спине то ли от того, что потянуло вечерней прохладой, то ли от
блеска в глазах женщины, сидящей рядом. Тётя Анна как будто рассказывала неразумному дитю
пугалку про монстров из-под кровати, лишь бы поиграть с наивным доверчивым воображением.
Только она не шутила. И оставалась довольна тем, что её слова воспринимают всерьёз.
Наверняка, с отцом так бы не вышло. Но Крис хотел ей верить. Хотя бы, потому что жаждал
прикоснуться к неизведанному, несмотря на страх, болезнь или чье-то недоверие.
— Темнеет. Ну, как? Хочешь ещё посидеть или хватит на сегодня? — спросила тётя Анна, зевая.
— Да, пойдемте. Я приду сюда потом ещё. Можно?
— Ну конечно. Тут больше и посмотреть не на что, — ответила тётя, поднимаясь со скамьи. — А ты
наверно тоже захотел в летописцы? Может, и правда утрешь нос своему отцу — сам соберёшь
родословную.
— Это вряд ли, — Крис слабо улыбнулся. Он не стал рассказывать, что желает чего-нибудь более
захватывающего, чем просто семейная история. Не хотел звучать как ребенок.
Они с тётей вернулись в дом. Света ламп было мало, поэтому лестницы, портьеры и комоды
окрасились тусклым коричневым цветом. В спальне было свежо и уютно. Пушистое одеяло и
прикроватный ночник приглашали в свои сонные объятия. Комната была хороша. Куклы и
розовые тона ничуть её не портили. Крис растянулся с книгой на перине и сам не заметил, как
заснул.
Ничего необычного за ночь он не услышал, и тётя за завтраком не говорила о призраках — на
этот раз её интересовали последние новости сельского хозяйства, о которых вещал диктор в
утренней радиопрограмме. Крис в них ничего не смыслил. Его распирало желание погулять ещё
раз вокруг дома и до кладбища, но уже одному. Чего он не мог позволить себе раньше, под
присмотром родителей. На многое он не рассчитывал, достаточно было подышать свободой и
вообразить себя не Кристофером Андерсоном, а кем-нибудь из героев книг Жюля Верна, и жизнь
уже преображалась.
Защитившись шарфом от коварного ветра, грозившего неделями простуды, Крис прогулялся по
тропинкам вокруг особняка. Там за воротами росли вязы и сиреневые полевые цветы. Но
смотреть было особенно не на что. Осеннее солнце пригревало, а шарф колол шею, но Крис
оставил его на месте, продолжая путь. Он прошел по дороге, по которой приехал с родителями,
чтобы посмотреть, далеко ли отсюда другие дома. Но быстро выдохся и повернул обратно, так
ничего не разглядев за густой желто-оранжевой кроной деревьев. Подходя к дому, он заметил
человека перед воротами особняка. Это была не тётя Анна — силуэт был явно тоньше. Тогда Крис
принял его за почтальона или одного из местных жителей. Человек почему-то смотрел на Криса и
ждал, пока тот подойдет ближе. Несколько шагов — и стало понятно, что это парень не старше
него. Соломенного цвета волосы были растрёпаны как после сна, руки утонули в карманах
коричневых поношенных штанов, а зубы сжимали колосок, из тех, что росли на поле за домом.
— А ты ещё кто? — злобно сказал парень, глядя Крису прямо в глаза, — катился бы отсюда ко всем
чертям! Здесь моя территория, ясно?
— А? — не понял Крис и оглянулся. Таких грубых слов в свою сторону он не слышал никогда,
поэтому не поверил, что парень обратился к нему, а не к стоящему у него за спиной негодяю. —
Ты это мне? Я Кристофер, приехал погостить к тёте Анне. Здесь наш особняк, поэтому я не мог
нарушить ничьих границ. А если нарушил, то это случайность.
Как только Крис заговорил, парень изменился в лице. Брови у него поползли на лоб, а травинка
выпала изо рта.
— Кто ты такой? — медленно проговорил он каждое слово по отдельности. Он уже выглядел не
дерзким, а ошарашенным, словно перед ним явилось приведение в виде Криса.
— Меня зовут Кристофер Андерсон, я племянник Анны Андерсон. Тётя живёт в этом доме, —
Крис указал на особняк за спиной парня, — что-то не так?
На него всё ещё смотрела пара ошарашенных глаз. Хотя причин на то не было, разве что Крис не
заметил, как у него на голове сию секунду выросли огромные рога или что-то вроде этого. Рука
машинально провела по волосам, но они лежали гладко, как всегда.
— Так не бывает! — выпалил парень. После чего развернулся и побежал прочь.
— Ты меня знаешь? — прокричал вдогонку Крис, но было поздно.
Парень уже обогнул ворота и скрылся где-то на пустоши. Крис попытался догнать его или хотя
бы проследить, куда он побежал. Ведь за особняком не было места, чтобы скрыться. Но слабые
ноги еле-еле несли Криса. А трава и вовсе замедлила его до скорости старика на утренней
пробежке. И всё что увидел Крис там, где по его соображениям должен был скрываться парень —
это пустое вересковое поле с островками кустов, редкими деревьями и кладбищем вдалеке. «Как
же медленно я бегаю», — сокрушался Крис. Он обошел ещё раз все тропинки, но парня не было и
следа. Единственное что ему осталось: вернуться в особняк и расспросить у тёти Анны о странном
молодом человеке. Она не могла не знать о таком наглеце, который ошивался прямо тут, под
окнами.
***
Глава 2. Филипп
- Как говоришь, он выглядел? Твой ровесник? Блондин? – тётя Анна недоуменно смотрела на
Криса.
Они сидели в столовой. Перед Крисом рассеивались облачка чайного травяного пара, что исходил
от его чашки. Тётя Анна чесала пухлую серую кошку, спящую у неё на коленях.
– Не знаю, о ком ты. Почтальон сюда заходит, но тому под пятьдесят, и он облысел, когда тебя
ещё на свете не было. Ребят тут тоже не бывает. Разве что к соседям приехали родственники, так
же, как и ты ко мне, - разводила руками тётя.
Крис нахмурился.
- А чего он тогда меня испугался, я же ничего такого не сказал? Может, подумал, что я
сумасшедший, раз хожу в шарфе, когда на улице тепло, - кисло усмехнулся он.
Кошка подняла голову, зевнула и спрыгнула на пол. Тётя пожала плечами.
- Мне тоже интересно, кто это к нам забрёл.
Мысли у Криса теперь были в беспорядке. Лицо наливалось неприятным жаром от воспоминания
о встрече. В нем были и обида, и любопытство. Что-то мягкое и тёплое коснулось ноги. Заглянув
под стол, Крис успокоился – это кошка тёрлась об него. Он отпил обжигающе горячий чай. Отчего
виски нагрелись ещё сильнее. Теперь оставалось проваляться весь день в кровати, чтобы всё это
не переросло в настоящую температуру.
Валяться с книгами в кровати целыми днями Крис давно привык. Почти все зимы он только этим и
занимался, сколько себя помнил. Зима – время болезней. А Крис был для них лакомой мишенью.
Они липли к нему не хуже, чем муравьи облепляют давно лежащий спелый фрукт с оголенной
мякотью. Стоило кому-то в школе заболеть корью или ветряной оспой, как можно было не
сомневаться: следующим недуг подкосит Криса. Не говоря уже о бесконечных простудах, которые
не покидали его даже летом. Мама перепробовала гору мазей, пилюлей, травяных настоев и
благовоний, укрепляющих здоровье по уверениям врачей. Но это было всё равно, что стоять
посреди шайки разбойников и отмахиваться бутафорским мечом из фанеры. Такая защита не
работала. Даже если дополнительно облачиться в такие же фанерные латы. Крис не умел долго
так стоять и тут же падал побежденный болезнями-разбойниками. Но падал он в постель, где его
ждали книжные похождения отважных героев, так что всё было не так уж плохо.
Крис увлекся новой книгой и не заметил, как прошло время. О том, что близится ночь, напомнила
тётя Анна. Она постучала в спальню и сказала, что оставила ему ужин на кухне, а сама идет спать.
Ужинать Крис не пошел. Так и уснул, в свете настенной лампы, а недочитанная книга
распласталась у него на груди коричнево-золотой обложкой кверху.
Во сне он видел болото. Густое, пузыристое и пахнущее грязью. Но Крис почему-то был уверен,
что там под слоем ила лежит клад. Руками он загребал эту склизкую жижу, пытаясь дотянуться до
тайника, но не получалось. Вдруг рядом откуда-то появилась мама, вся в слезах. Крис не понял,
почему это она плачет, ведь там же клад. Он как раз ухватился за что-то твердое и потянул это на
поверхность. А потом глянул на свои ладони: в них было пусто, но они окрасились красным.
Болотная вода превратилась в густую кровь, а Крис так и стоял весь испачканный под гулкие
рыдания. Только рыдала уже не мама. Вместо нее на берегу заливался слезами сам Крис или кто-то очень похожий на него. В жиже что-то живое проплыло мимо руки, задев кожу ледяным
плавником.
Крис проснулся от испуга. И испугался ещё сильнее. Этот плавник из сна был на самом деле чьей-то ледяной рукой. Кто-то сидел на его кровати, пока он спал, и резко отдернулся из-за внезапного
пробуждения. Крис приподнялся на локтях, книга сползла с груди и шлёпнулась на пол. Спросонья
глаза никак не могли привыкнуть к свету. Они всё болели, слезились и не давали разглядеть лицо
ночного гостя. Как ни крути, на тётю Анну оно не тянуло. На Криса смотрели бешеные глаза,
перепуганные не меньше него самого. Знакомые черты. На кровати сидел тот хамоватый парень.
Узнав его, Крис на секунду даже успокоился. Он вообще всегда легко доверял сверстникам. А этот
ещё и выглядел приятно, совсем не опасным. Но поведение его кричало об обратном.
- Ты что здесь делаешь? – ошалело спросил Крис.
Он пожалел, что такой слабый. И если парню взбрело в голову придушить его прямо здесь, в
кровати, то Крису остается только попрощаться с жизнью. Или надеяться, что его спасёт тётя. Обе
эти мысли были одинаково противны.
Парень заморгал.
- Хочу напугать тебя до смерти, разве не ясно? – ответил он и перевел взгляд на упавшую книгу.
- Что? Как ты попал сюда? Кто ты вообще такой? Ты вор?
- Не вор я! – раздался неожиданно резкий ответ. - Пришел и всё. Какая разница?
- Эй, ты вломился в чужой дом посреди ночи, сел в чужую постель, испортил чужой сон и не
можешь объяснить, почему. Если так, то ты сумасшедший, я позову тётю Анну.
Что-то ледяное с хлопком накрыло руку Криса. Это оказалась ладонь парня.
- Нет. Не зови, - он как будто не знал, что еще сказать и забегал глазами из стороны в сторону, ища
подсказок. – Через окно я залез, ясно?
Крис покосился сначала на еле-еле приоткрытую форточку, потом на лицо вруна и покачал
головой. Ему на запястье всё еще давила чужая рука.
- Ну, ладно, тогда через дверь. Ты же сам показал, что живешь здесь, в особняке. Мне стало
интересно, вот и пришел...
- Сначала говоришь мне в лицо гадости, потом сбегаешь так, будто это я сказал тебе проваливать к
черту, а теперь сидишь тут, как ни в чем не бывало, - Крис уже почти срывался на крик. До этого
парня совсем не доходило, что он творит.
Крис перевел взгляд на руку:
– Отпусти.
Он отпустил. Раздался стук в дверь. А через секунду тётя Анна уже открыла её сама, не
дождавшись ответа. Растрепанная, она светила фонариком Крису в глаза, щурясь и поправляя
ночную рубашку.
- Кристофер, что тут за шум? У тебя всё хорошо? – шепотом спросила она.
Парень даже не вздрогнул от её появления. Так и сидел. Растерянный и нервный, как бывают
люди, которые выходят прочитать наизусть стихи, но забывают все строчки, только оказавшись на
сцене.
А тётя почему-то не удивлялась от вида непонятного парня. Крис ждал её реакции. Для верности
указал на пришельца, если в темноте тётя плохо видела.
- Что такое? – переспросила она.
- Хватит быть идиотом, твоя тётя Анна сейчас подумает, что это ты с ума сошел, - вмешался
парень.
У Криса вдруг разболелась голова. И во рту пересохло. Можно было подумать, что парень всё-таки
псих, но тётя Анна подошла прямо к кровати и всё равно в упор его не замечала. Не услышала его
слов. Кто-то из них троих тут явно был не в себе. И Крис уже не был так уверен, в собственной
нормальности. Он тупо смотрел на обоих своих собеседников и ничего не понимал. Собеседники
тоже смотрели на него и ждали каждый своего: тётя Анна хотела убедиться, что всё в порядке, а
парень непонятно, чего хотел - наверно всё-таки псих. Невидимый псих. Или это тётя спятила и не
видит человека прямо у неё под носом?
- Вы не видите его? – тупо спросил Крис, сверля взглядом попеременно обоих.
- Не пугай меня, Кристофер. О чем ты говоришь? Тебе приснился дурной сон?
- Говорю же тебе, заткнись! – разозлился парень. – Не видит она меня, и что с того? Зато я её
отлично вижу. И тебя. Ты меня почему-то тоже видишь, хотя не должен. И если ты сейчас же не
наплетешь ей что-нибудь про сон, лишь бы она ушла, то я буду пугать тебя каждую ночь, понял? И
сделай лицо попроще, не то она вызовет доктора.
В словах парня наконец-то был смысл. Хотя Криса этот смысл только напугал. Он отвел взгляд от
лица незнакомца. Ответов там всё равно видно не было
- Эй, - она тронула его за плечо.
- Да, простите. Это был кошмар. Страшный сон приснился. У меня такое бывает, знаете, лунатизм.
Иногда хожу во сне, разговариваю. Но ничего опасного, всё нормально, - сбивчиво тараторил
Крис.
- Дубина, - перебивал его парень, - звучит как ахинея. Зачем смешал лунатизм и кошмары,
спрашивается?
- Я и не знала. Никогда не видела лунатиков. Ты скажи, если я могу чем-то помочь, - в тётином
голосе слышалось облегчение.
- Нет-нет, не беспокойтесь. Идите спать. Со мной всё хорошо, - говорил Крис, сам не веря своим
словам.
Тётя Анна покачала головой и скрылась за дверью. Крис боялся, что пожалеет о своём вранье,
если парень всё-таки окажется маньяком. Но Крис еще не вышел из того возраста, когда можно
по-детски наслаждаться собственным страхом. А сидящий рядом пока вел себя смирно, только
хмурился и разглядывал узор на ковре.
- Если тётя Анна тебя не видит и не слышит, то ты, получается, кто? Призрак что ли? – шепотом
спрашивал Крис.
Парень поднял голову. Посмотрел с вызовом, так же, как при первой встрече.
- А если так, то что?
В свете прикроватной лампы его глаза чернели как провалы. У Криса похолодели внутренности.
- Не знаю, - выдохнул он, - не так я себе представлял встречи с призраками. Может это всё мне
только мерещится. Раз тётя Анна ничего не заметила.
- Ну уж конечно! Я тут был и раньше, еще до того, как приехал ты. Твоя тётя меня слышала. Не
думай, что всё крутится вокруг тебя.
- Но если так, тогда зачем ты здесь? Чего ты от меня хочешь? Как тебя зовут? Ты живешь на
кладбище, да? Ой, то есть не живешь, а... – шептал Крис. Слова сбивались, обгоняли друг друга и
выходили коряво.
- Какой же ты приставучий! Моё имя Филипп. Филипп Андерсон – так там написано. Сидеть
одному на кладбище мало приятного, знаешь ли. Здесь какое-никакое развлечение, - он отвечал
во весь голос. Так, что Крису захотелось на него шикнуть, но он вовремя сообразил, что это
бессмысленно.
- А я думал призраки приходят отомстить, или вернуть украденное, или предупредить живых о
чем-нибудь, – Крис не знал, о чем говорить с призраками. Просто вываливал всё, что приходило
на ум.
Ситуация была странная. Этот парень, Филипп, вел себя слишком обычно, чтобы его бояться. Как-то по-человечески. Не считая проникновения в чужой дом. Но раз, он призрак, то и это можно
было оправдать.
- Может я за тем и пришел, откуда ты знаешь? Просто не рассказываю об этом первому
встречному, - обиженно ответил Филипп и сложил руки на груди.
А Крис вдруг, повинуясь странному желанию, дотронулся пальцами до щеки Филиппа. Убедился,
что она тоже ледяная. От этого ощущения гладкой холодной кожи Криса накрыл какой-то не очень
адекватный восторг. Настоящий призрак! Этот парень, что сидел напротив, хоть и морщил нос от
недовольства и фыркал на Криса, но казался теперь невероятным.
- Холодный. Вот это да!
- Тоже мне открытие! Лучше теперь ответь, кто ты. Что с тобой не так? Почему ты видишь меня? –
Филипп вскочил с кровати и стал нервно расхаживать по комнате.
- Я уже сказал, кто я. Меня зовут Крис. Ничего такого во мне нет. Никаких призраков раньше не
видел. Разве что я подцепил тут очередную заразу и свихнулся окончательно, а ты – моя
галлюцинация, - Крис подвинулся к краю кровати и опустил ноги на ковер.
За окном начинало рассветать. Солнце потихоньку выползало из-за дальнего холма и выпускало
первые лучи. Филипп повернул лицо к этому серому утреннему свету. Свежее красивое лицо.
Какого по представлениям Криса не должно быть у ожившего мертвеца. В книгах мертвые, духи и
прочая нечисть казались гораздо страшнее. А этого никак нельзя было назвать зловещим. Если он
и леденил кровь, то только своей холодной кожей, а не чем-то там ещё, чем должны пугать
призраки. Крис всё ещё был в ступоре. Вопросы как назойливые мошки роились у него в голове,
но ни одного нельзя было поймать и внятно предъявить Филиппу.
- Рассвет, а я всё ещё здесь, - сказал Филипп, не отрываясь от окна, - даже не заметил, как ночь
прошла. Ты что-то не договариваешь. Раньше не оставалось сил – послушаю говорящую коробку у
тётки в комнате и ухожу. И четверти ночи не проходило, а уже тянуло обратно. Днём выходить
совсем не хотелось. Это с твоим приездом что-то пошло не так, - он повернулся к Крису.
Тот пожал плечами.
- Ладно, уж теперь-то мне пора. Но с тобой я ещё не разобрался. Не отделаешься, пока я не пойму,
в чем тут дело, - сказав это, Филипп зажмурился и через пару секунд растворился в воздухе, как
будто его и не было.
Крис остался сидеть и хлопать глазами. Всё так же горел ночник, теперь уже солнце перебило его
маленький свет. Внимание Криса привлекли розовощекие куклы, рассаженные по полкам. Они
были свидетелями ночного разговора с призраком и улыбались чужому смятению. Книга так и
валялась на полу. Крис подобрал её и стал разглядывать пустым невидящим взглядом.
Невероятные вещи не хотели укладываться в голове. Столько всего ещё было непонятно. Но у
Криса осталось имя – Филипп Андерсон, с которым он может подойти к тёте Анне и расспросить.
Или отыскать его могилу на кладбище. Или запись в каком-нибудь семейном архиве. Если такой
архив вообще был. Если человек по имени Филипп Андерсон и впрямь существовал, то это будет
означать, что Крис не сошел с ума.
Крис лег. Но было не до сна. Книга тоже никак не поддавалась. Так он и пролежал, переваривая
увиденное, пока не донесся шум из коридора. Это тётя Анна проснулась. Крис, замученный и
недоспавший, пошел разгадывать внезапно на него свалившуюся тайну. Хоть он и мечтал о
подобном, но на деле оказался совершенно к ней не готов.
***
Глава 3. Портрет
На пышной кровати среди развалин из подушек и одеял лежала женщина. Она тяжело и гулко,
дышала. Временами из её горла вырывался хрип. Волосы, пропитанные потом, прилипли к
вискам. Прическа, над которой некогда трудился искусный парикмахер, теперь напоминала
разграбленное воронье гнездо. Женщина чуть приоткрыла глаза, оглядела комнату и людей,
которые толпились вокруг кровати, а потом снова осталась наедине с недугом. Недуг пожирал её
на глазах.
- Сын! Где мой сын? – простонала больная.
По собравшимся прокатилась волна перешептываний.
- Мама, я тут, - к изголовью кровати подошел мальчик.
- Оставьте нас! Оставьте меня с сыном наедине.
Все замерли. Служанки и лекари глядели на мужчин – хозяев дома – в ожидании распоряжений.
Пожилой мужчина кивнул молодому и направился к выходу. Его примеру последовали и
остальные. Когда двери захлопнулись за последней служанкой, женщина повернула к ребенку
остроскулое выцветшее лицо.
- Милый мой мальчик! Как жаль, что я ухожу так рано, мне бы хотелось увидеть, как ты
подрастешь...
По круглой детской щеке скатилась слезинка.
- Не умирай, мама, - всхлипывал мальчик.
Слабые сухие пальцы женщины стерли влагу с его щеки.
- Тише-тише, - успокаивающе шептала она. – Я хочу тебе кое-что дать. Что-то очень важное.
Частицу моего сердца, моей любви...
Женщина оттянула ажурный ворот ночной рубашки и запустила руку под неё. Из-под одежды
показалась серебряная цепочка с простой круглой подвеской. На ней был выточен рисунок из
щита с коронами.
- Вот. Этот амулет дал мне твой отец в день нашей помолвки. А прежде его носила твоя бабушка.
Мать передает его сыну, чтобы сын отдал его своей любви... Таков обычай. Амулет не простой, с
секретом, - женщина измученно улыбнулась.
Она надавила желтым ногтем на ребро серебряного круга, и амулет раскрылся. Мальчик
наклонился ближе к материнским ладоням. Там, внутри подвески под серебряной крышечкой
скрывался красный драгоценный камень. Такой крупный и насыщенный, что мальчику сначала
показалось, будто внутри амулета маленькой лужицей застыла чья-то кровь.
- Наклонись-ка поближе, я хочу сама надеть его тебе, - мальчик послушно склонил голову.
Шершавые материнские ладони повесили ему на шею прохладную цепь. – Носи его, пока не
станешь взрослым, а я буду за тобой приглядывать. А когда придет время твоей помолвки, то
подари его своей возлюбленной.
- Спасибо, мама. Я буду его беречь! Обещаю! Только ты не умирай, пожалуйста... - мальчик
схватился за холодеющие пальцы.
- Будь счастлив, дорогой... А теперь скажи всем, что они могут зайти. Ох, мне делается всё дурнее
с каждой минутой.
Мальчик, бледный и печальный, побрел к дверям.
***
За завтраком тётя говорила о ночных событиях так, как это видела она. Никакого Филиппа в её
версии не было.
- Ох и напугал же ты меня ночью. Так громко разговаривал, как будто у тебя в комнате и правда
кто-то был. Что же тебе такого привиделось?
- Приснилось, что на кровати сидит мой друг...
Днём тётя собиралась идти в местный магазин, а потом навестить пациентку.
Она примеряла шляпку в зале, стоя у старинного зеркала. По старинной раме вился деревянный
лакированный виноград. Крис и подошел с вопросами:
- Тётя Анна, я хотел поинтересоваться, что вы знаете о человеке по имени Филипп Андерсон?
Каковы его особенности? – начал Крис, выбирая самые вежливые слова и естественные
интонации. От этого звучал ещё более фальшиво.
К счастью, тётя сегодня не отличалась подозрительностью.
- Дедушка Фил? Он умер, когда я была примерно твоего возраста. А в чем дело? Странный выбор,
если ты решил начать летопись с него.
- Я просто слышал про него от отца, - ответил Крис, чувствуя, как уши начинают гореть, - что он был
за человек?
- Уж не знаю, что Ник думает про старика, но я мало о нем знаю. Нам он приходился двоюродным
дедом. Его внуки – тоже наследники этого особняка. Говорят, он выпивал и играл в карты, -отвечала тётя, не отрываясь от зеркала, - и был охотником. Стрелял зайцев, оленей и других
зверушек. Тут в комнатах висят по стенам его трофеи. Правда из тех, где я обитаю, я их убрала. Не
нравится мне такое.
- Ничего, если я загляну в потом те комнаты? И, кстати, отчего Филипп умер?
- Заглядывай, куда хочешь. Только в мою закрытую комнату на первом этаже не заходи. Советую
брать с собой платков, чтоб прикрываться от пыли. И тряпку для пола - вытрешь ботинки, прежде
чем вернуться в чистую половину коридора. А умер он то ли от чахотки, то ли от какой-то другой
болезни. Не знаю, - Анна поправляла локоны в прическе, - мне пора. Купить тебе чего-нибудь в
магазине?
- Не нужно. Спасибо, - сказал Крис, - скажите, если ещё что-то о нем вспомните.
Оставшись один, Крис первым делом помчался в необитаемую часть дома, забыв про тряпки и
платки. Чистый коридор заканчивался краем зелёной ковровой дорожки, которая обозначала
собой границу. За ней начинался пыльный голый паркет. Чем дальше Крис шел, тем заброшеннее
выглядел дом. С потолка свешивались обрывки паутины, на полу валялись клочки газет, перья,
дохлые ночные бабочки и жуки. Кое-где в пыли встречались отпечатки кошачьих лап. В первой же
комнате попалось чучело кабана. Точнее, его мохнатая клыкастая голова на стене. Мебель вокруг
была укатана полиэтиленовыми плёнками. Крис прошел мимо кресел с кручеными ножками и
чайного столика прямиком к дивану, над которым висел оскалившийся трофей. Никаких секретов
своего убийцы кабан раскрывать не хотел. Рядом с головой не было ни подписи, ни пометки об
охотнике - ничего, что рассказало бы о Филиппе. С таким же успехом можно было разглядывать
тот диван, рядом с которым стоял Крис: наверняка Филипп на нём когда-то сидел. Только пользы
от этого нет. «Не знаю, чего я ожидал», - выдохнул Крис и ещё раз внимательно посмотрел в
кабанью морду. Морда изображала звериную ярость. «Он любил как следует разозлить
противников», - проскользнула вялая, совсем не убедительная мысль.
Чихая от пыли, Крис пошел дальше. Его внимание привлекали портреты, но знакомых имен он на
них не встречал. В других комнатах он нашел ещё несколько чучел и рогов на стенах. Но по ним
тоже ничего нельзя было сказать о Филиппе. Крис ругал себя: с чего он вообще взял, что эти
несчастные звери со стеклянными глазами как-то помогут объяснить поведение призрака? Но
отступать не хотелось, он пошел по безжизненным комнатам до конца, надеясь наткнуться на ещё
какую-нибудь зацепку.
Со стены в маленькой спальне на него посмотрело изображение грузного мужчины в тугом
жилете. Лицо скрывала растрепанная борода, толстые брови нависали над глазами, а в глазнице
блестел монокль. Надпись под портретом, закругляясь изящными прописными буквами, гласила
«Мистер Филипп Андерсон». Крис закашлялся от своей находки, глубоко вдохнув воздуха
вперемешку со старинной пылью. Должно быть с возрастом люди меняются до полной
неузнаваемости – в этом суровом мужчине не было ничего даже отдаленно напоминающего того
Филиппа, которого видел Крис. Глаза, и те, стали другими. Вчера ночью они были крупными,
тёмными и дерзкими. А те, на портрете оплыли и обмельчали. Может Филиппу попался
бездарный художник, который только и умеет, что делать красивые надписи внизу, а людей
рисует как попало? Крис порассматривал его с минуту, потом поискал в спальне чего-нибудь ещё,
связанного с Филиппом, и ушел. Унеся с собой скверное чувство от встречи с портретом. Напрасно
он думал, что разузнать о прошлом ночного гостя будет верхом приключенческого блаженства.
Вместо этого Крису стало грустно. Он решил, что всё-таки не годиться ни в какие путешественники,
исследователи и первооткрыватели.
В оставшихся комнатах было пыльно и пусто. Чердак был чем-то вроде третьего этажа. Туда вела
каменная лестница, оканчивающаяся дверью. На двери чердака висел амбарный замок. Крис
пошел обратно, нащупывая в кармане штанов свой дежурный носовой платок. Платки всегда
водились у него в карманах. Перед ковровой дорожкой он протер подошвы от пыли, чтобы не
оставить грязных следов на отчищенном тётей полу. Запачканную тряпку он бросил в корзину для
белья. В прихожей обмотался шарфом. Дальше Крис направился к кладбищу. Теперь его туда
гнало не просто удивление и любопытство из-за встречи со сверхъестественным, но и какая-то
тяжесть, которой нагрузил его Филипп Андерсон с портрета.
Ветер гнул к земле колосья на пустоши и дул Крису в лицо. Шарф пришелся кстати. Криса
потрясывало в предвкушении новой встречи с призраком. Хотя тот мог обмануть и вообще больше
не появляться. Кто знает, как у них всё устроено. Или встреча - плод фантазии измученного
болезнями сознания. Правда, когда выяснилось, что Филипп Андерсон действительно
существовал, Крис обрадовался, что не спятил. А если и спятил, то не совсем. Ворота кладбища
заговорщически проскрипели, пропуская Криса на землю мертвых. Там он вглядывался в
могильные камни: маленькие и большие, шершавые, серые, покорёженные, разъеденные
сыростью и мхами. Большинство покойников носили фамилию Андерсон. Но встречались и
другие, в основном женщины. Наконец, он его нашел – надгробие с выдолбленной надписью:
«Филипп Фредерик Андерсон 1827-1915». Не зная, как ещё можно исследовать это место, Крис
провел пальцами по ребристым буквам имени. Как будто так можно хоть что-то узнать о
покойном. Вдруг за спиной раздался рассерженный голос:
- Эй, ну и чего тебе тут надо?
Крис подпрыгнул от неожиданности. Но быстро пришел в себя и обернулся. Филипп стоял,
опираясь на спинку скамейки. Такой же язвительный. Во рту торчал колосок, как при первой
встрече, руки скрестились на груди, а взгляд простреливал Криса. Даже от такого недружелюбного
приветствия Крис обрадовался.
- Я хотел узнать о тебе побольше. Это ведь и правда странно. Ну, то, что я тебя вижу и говорю с
тобой. И что ты вообще существуешь. У меня к тебе столько вопросов, - сбивчиво говорил Крис,
боясь, что собеседник может испариться в любую секунду.
- Как будто я хочу на них отвечать, - фыркнул Филипп, - ты-то мне так и не ответил. Неужели и
правда не знаешь, почему видишь призрака и заставляешь его вылезать из могилы в
неподходящее время? Это нормально по-твоему?
- Я не знаю. Как раз хочу разобраться. Но если ты не поможешь, то мы оба так ничего и не поймем.
Прости, если я тебя потревожил, просто захотелось посмотреть. Неужели ты правда обитаешь под
землёй?
Филипп молчал и смотрел на Криса, как бы взвешивая его слова. Потом вдруг выплюнул колосок.
- Под землей или нет – какая разница? Лучше скажи, в чем это ты хочешь разобраться? Как ты
собираешься узнавать то, о чем не расскажет ни твоя тётушка, ни заумные книжки?
- Вообще-то я много узнал из книжек, - нахмурился Крис. - Для начала расскажи, как ты жил, как
умер, кто у тебя были друзья и враги. Я наверно твой праправнук. Раз тебя увидел именно я, то
может ты пришел, чтобы передать послание далёким потомкам?
- Какой ты простой! А что если я сам ничерта не знаю? Думаешь, сидел бы я тут с таким идиотом
как ты, если бы знал, что стоит предать послание и всё – можно успокоиться.
Крису так непривычно было слышать незаслуженные оскорбления в свой адрес, что он пропускал
их мимо ушей. Они коробили, но призрак всё равно располагал к себе. Говорил Филипп
беззлобно, хотя и пытался показать обратное. От его вида Крису хотелось улыбаться. Филипп
переступал с ноги на ногу, теребил себя за рукава и вместо брошенного колоска принялся кусать
губу. Нервничал. Казалось, он растерян ещё больше, чем Крис.
- Может, сядем? - Крис обошел лавочку и опустился на холодную поверхность. Филипп
перепрыгнул через спинку и сел рядом. – То есть ты ничего не помнишь? Ни охоты, ни чучел, ни
детей?
- Какие ещё чучела? При чем тут я и вся эта дребедень? Сказал же - не помню ничего. Я как будто
долго-долго спал. А потом начал просыпаться – этот чертов дом меня звал так, что хоть цепями
сковывай, а не удержали бы. Вот я туда и прихожу до сих пор. Только нету там ничего
интересного, кроме тетки и её чудной говорящей коробки. Вот приезжал тут мужик, Френк что ли
его звали – вот сущий кошмар был. Он так мерзко хохотал тут на весь дом, что оглохнуть можно. Я
и не выходил с кладбища, пока он не уехал. А с тобой почему-то стало ещё хуже. Вообще теперь
покоя нет. Аж на изнанку выворачивает, тянет куда-то на поверхность. А что на этой поверхности
мне делать, если тут только горы старья и настырная тётка?
- Говорящая коробка? Радио что ли? А ты решил, что тебя зовут Филипп, потому что так написано
на твоей могиле, так?- догадался Крис, - и тебя тянет в особняк, хотя о себе ты ничего о себе не
знаешь. Ты ведь ходил по комнатам, искал что-то, что бы напомнило тебе о прошлом? - спросил
он.
- Сама проницательность. Конечно, ходил. Бестолку. Дальше-то что?
- Неужели тоже не нашел ничего, кроме портрета? Я думал, там где-то на чердаке хранятся вещи и
какие-нибудь записи о предках, по которым можно восстановить историю.
- Какой еще портрет? – Филипп округлил глаза.
- Ну, как же, там в одной комнате висит твой портрет с подписью «Филипп Андерсон». Как ты мог
его не заметить?
Филипп вскочил на ноги. Криса схватила ледяная ладонь и потащила за собой.
- Пошли, - взволнованно сказал он, - покажешь мне его.
За призраком Крис еле поспевал. «Интересно, как это выглядит со стороны» - подумал он. Что бы
сказала тётя, увидев, как Крис спешит в дом, оттопырив руку и переговариваясь сам с собой? К
счастью, тётя Анна ещё не вернулась.
Ветер гулял по пустоши, натыкаясь на парней, по крайней мере, на одного из них. В ушах свистело.
Крис от быстрой ходьбы начал тяжело и часто дышать. Говорить на ходу ему не хватало воздуха. А
Филипп летел как одержимый.
- Чего ты такой медленный? Напялил на себя гору тряпья, и идти нормально не можешь, - ворчал
призрак.
- Это... от простуды, – Крис прерывался, чтобы отдышаться. – А ты... зачем идешь со мной?
Призраки... разве так передвигаются?
- Я могу появиться там, где захочу. Только недалеко от этого чертового дома. Но это не очень-то
приятно. Ощущения такие – жуть. Как будто одновременно проходишь через кипяток и лёд. Сразу
жарко и холодно. И вообще, вдруг ты наврал и убежал бы? Вот я тебя веду, чтобы такого не
случилось, - на последних словах Филипп как-то затих и отвернулся.
Особняк встретил тишиной. После лестницы и коридора вел уже Крис. Он хорошо запомнил ту
комнату, от которой появилось неприятное чувство на душе. Но теперь, с тем Филиппом, которого
он знал, идти туда было не так удручающе. Крис как будто разгадывает тайны со старым другом,
которого у него на самом деле никогда не было. Язвительным, ворчливым и холодным, но
другом. Крис, уже забыл, что перед ним не совсем человек. Но от шагов Филиппа не оставалось
следов на пыльном полу, что стало ярким тому напоминанием.
Без труда Крис нашел ту маленькую спальню с портретом. Они с Филиппом подошли к нему
вплотную.
- Ну, видел я сто раз этого мужика. С чего ты взял, что это я? – спросил Филипп.
- Так вот же подпись, - Крис указал на буквы с красивыми закорючками под портретом. – «Мистер
Филипп Андерсон».
- Не врешь? Здесь так написано? Вот в этих загогулинах? – призрак наклонился близко к буквам,
чтобы они оказались на уровне глаз.
- Конечно. Ты что, не умеешь читать? Как ты тогда прочитал своё надгробие?
- Умею я, - голос стал по-детски колким, - но не очень хорошо. Там на плите нормальные буквы,
прямые. И нету никаких мистеров. Имя прочитать легко. А здесь ничего не разберешь, - сказал
призрак и так посмотрел на Криса, как будто ожидал, что тот разразится диким хохотом от такой
новости. Он напрягся и приготовился защищаться от насмешек.
- Ладно. Это ерунда. Что ты об этом скажешь? Теперь, когда ты знаешь, что это твой портрет,
может, вспомнишь что-то? – спросил Крис.
Филипп быстро-быстро заморгал. И тут же отвернулся к портрету. Крису показалось, что от него
только что спрятали крохотную улыбку.
- Всё равно ничего не помню. Зачем я отрастил такую жуткую бороду? Птенцов там, что ли
выращивать? Скажи, неужели я и правда похож на него?
- Бороды были в моде. Черты лица плохо видно из-за бороды. Но если честно, по-моему, ты ни
капельки здесь на себя не похож. Говорят, человека всегда узнают по глазам. А твои глаза совсем
другие.
- Правда? Какие они? Что у меня за лицо? Я даже не знаю, как выгляжу, понимаешь?
Крис прижал руку ко рту – удивился новому открытию:
- Как я сразу не вспомнил! Призраки ведь не отражаются в зеркалах. А твоё лицо оно... ну, не
знаю. Другое, чистое, - Крис закусил губу, подыскивая подходящее описание, - глаза тёмно-серые
побольше, чем на портрете. Волосы светлые, брови тоже, нос маленький, но не такой, чтобы
слишком маленький. Нормальный. И остальное тоже нормальное. Ты не старше меня на вид.
Крис впервые увидел Филиппа таким открытым. Каждое слово он впитывал с жадностью,
составляя в уме грубый набросок своего собственного лица.
- Что вообще значит это твоё «нормальный»? Придумай что-нибудь поточнее. Хотел бы я сам себя
увидеть. Такого как сейчас, а не старого. Мне кажется, это не я здесь нарисован.
- Приятное лицо у тебя, в общем. Может, это рисунок плохой? А как насчет чучел и оленьих рогов?
Ты ведь их видел? Ни о чем тебе не напоминают?
- Хочешь сказать, при жизни я любил стрелять зверей и развешивать их по стенам? – Филипп
поморщился, - ничего такого не помню. Как будто совсем не про меня.
- А что если тебя похоронили вместо Филиппа Андерсона? Перепутали, например, или специально
положили в гроб не того... – сказал Крис.
Филипп совсем скис от такой догадки. Он нервно щипал рукав своей рубашки и то и дело
возвращал взгляд к портрету. Но, видимо нарисованный мужчина удручал Филиппа не хуже, чем
Криса.
- Просто замечательно, если так. Тогда мы вообще ничего никогда не поймем. Отлично ты мне
помог: раньше я хотя бы своё имя знал, а теперь и в нем не уверен. Что дальше? Окажется, что я
вообще не существую? – Филипп круто развернулся и направился к выходу. Крис поспешил за
ним.
Они вышли в коридор.
- Ну, если ты появляешься из могилы Филиппа Андерсона, значит ты или он, или как-то связан с
ним. Наверное. И если мы будем искать дальше, то найдем зацепку. Там ещё целый чердак, там
обязательно найдется что-то о тебе.
- С чердаком что-то не так. Я не смог туда пробраться, сколько ни пытался. Обычно я думаю о
каком-нибудь месте, закрываю глаза и появляюсь там. Только на чердак не могу. Замок что ли
мешает, не знаю.
- Странно. Если дело в замке, то проблем не будет. Я попрошу тётю Анну открыть его. Вряд ли она
откажет.
- Тогда я пошел. Устал уже от всего этого. Вообще, спать под землёй мне нравится больше, чем
искать с тобой тут непонятно что. Но раз уж из-за тебя я не могу теперь долго спать, то жди, я
приду опять. Уж постарайся открыть чердак к тому времени... – Филипп запнулся, а потом
выдавил из себя, - пожалуйста.
Он тут же зажмурился и исчез. Крис опомниться не успел, как остался один в пустом коридоре,
обложенном вековой пылью.
Глава 4. Алекс
Тётя Анна вернулась под вечер, Крис сразу же попросил её открыть чердак. Она дала ключ. От неё
же Крис узнал про двоих детей Филиппа Андерсона и про то, что в его похоронах не было ничего
особенного. Съедаемый любопытством, парень прихватил фонарик и тряпку, вернулся к запертой
двери. Ключ прохрустел и открыл заржавевший замок. На чердаке были окна, но на улице уже
стемнело, так что оставалось надеяться только на фонарик. Пылинки танцевали бешеные танцы в
свете его луча.
Сделав первые же пару шагов, Крис наткнулся на коробки под ногами. Они зазвенели
рассерженным посудным звоном. Весь пол завалили ящики большие и маленькие, комоды,
корзинки и просто какие-то неопределимые кучки барахла. Световое пятно фонарика не могло
охватить всё целиком. Оно бестолково прыгало из стороны в сторону, от шкафа к кипе газет, от
косого столика к стульям, составленным друг на друга, к треснувшему зеркалу, подсвечнику и
деревянной лошадке. Всё оно отдавало прошлым. Хранило в себе обрывки чужих жизней и запах
плесени. Вот так вторгаться туда дальше Крис не решился. Да и вряд ли бы ему удалось в темноте
найти хоть что-то. Ламп на чердаке не было. По крайней мере, таких, которые бы работали.
Крис вернулся к себе в спальню с пустыми руками. И уснул, не прочитав и пары страниц книги.
Среди ночи его разбудило какое-то шевеление и торопливый шепот:
- А ну, брысь отсюда!
Крис еле разлепил глаза и включил светильник. У противоположной стены Филипп махал руками
на кошку, которая, выгибала спину и шипела, обнажая клыки. Дверь спальни осталась приоткрыта.
Крис, стряхивая сон, потер ладонями лицо и вылез из-под одеяла.
- Филипп, ты тут откуда? Отойди от неё - она успокоится, - хрипло сказал Крис.
- А? – обернулся Филипп.
Он даже не стал спорить и послушно сел на кровать. Кошка оставалась на месте, все такая же
агрессивная.
- Дэйзи, успокойся, - сказал Крис.
Он подошел к ней, присел на корточки и мягко подтолкнул её к двери. Кошка убежала. Крис
закрыл дверь. С Филиппом было сложнее. Ночь – не лучшее время для того, чтобы рыскать по
чердаку. Намерения Филиппа были непонятны. Он сидел, обхватив себя за локти, и смотрел на
Криса. Как будто опять забыл свои слова.
- Если ты хочешь на чердак, то не выйдет. Я уже пробовал. Там ничего не видно, надо идти туда
днём. Ты ведь за этим пришел? - шепотом сказал Крис.
- Нет. Я не виноват, что тут эта бешеная кошка оказалась, - ответил Филипп, хмуря брови, - а на
чердак мне всё равно не попасть. Даже через дверь. Уже попробовал – не получилось. Как будто
там стеклянная стена не пускает меня.
- Так ты что, просто так пришел? Это пугает, знаешь ли, когда ночью тебя будит призрак, – Крис
опустился на кровать, - а насчет чердака ничего не понимаю. Я сегодня спокойно туда зашел, там
лежат горы всякой всячины – ничего особенного.
- Значит, тебе повезло. А мне что еще остается? Куда мне деваться, если я сам не могу спать? А
поговорить могу только с тобой.
- Может я и не единственный, с кем ты сможешь говорить. Вон у нас в городе полно объявлений
гадалок, которые за деньги общаются с духами. Хотя папа называет их шарлатанами... Но всё
равно. Почему же ты не уходишь отсюда? Хотя бы в чужие дома? И как насчет других призраков?
- Вокруг дома та же история, что и с чердаком. Какая-то невидимая преграда. Что ни делай –
пройти не смогу. Первый раз проснулся и вышел на поверхность я этой весной. Полгода прошло
что ли? Так вот, с того дня я кроме твоей тети, почтальонов, соседей, которые приходили в гости и
этого мерзкого Френка никого не видел. Никаких призраков. А меня видела только кошка. Но
лучше бы не видела, - говорил он, глядя не на Криса, а куда-то в пустоту.
То ли ночь размягчила Филиппа, то ли он просто устал быть один, потому что сегодня Крис его не
узнавал. Наверно, призракам тоже бывает одиноко.
- Это, наверное, грустно. Быть здесь вот так одному.
Филипп нахмурился.
- А ты? Как ты живешь?
- Обычно. Хожу в школу, но чаще болею и сижу дома, читаю, пока меня пичкают таблетками.
- И поэтому ты так любишь читать книжки? – Филипп кивнул на школьную сумку, набитую
книгами, - о чем они все?
- Ну да, люблю. Они о разном. Я хоть и лежу на одном месте, но с ними всё равно как будто могу
путешествовать по разным удивительным местам.
- Слушай... а ты ведь не уедешь? – Филипп вдруг повернул к Крису испуганное лицо.
- Уеду конечно. Не останусь же я здесь с тётей навсегда. Родители приедут из отпуска и заберут
меня обратно домой, - легко ответил Крис.
Но, судя по лицу Филиппа, ответ вышел нехорошим. Крис поспешил исправиться:
- Но до их приезда у нас ещё куча времени. Можно хоть сто раз весь чердак облазить. Мы ещё
узнаем, кто ты и зачем пришел, а к тому времени, как приедут мама с папой, я уже буду тебе не
нужен.
- Да заткнись ты, - огрызнулся Филипп.
Крис с сожалением замолчал. Больше не знал, что говорить. Веки отяжелели. Прерванный сон
навалился с новой силой и требовал своего положенного времени. Мысли превратились в кашу.
Но Крис продолжал смотреть на Филиппа в ожидании нового откровения. Или взрыва. Как
повезет.
- Я не просил тебя со мной сидеть. Спи, если хочешь спать. И не пугайся потом, - сказал Филипп.
- Ага, ладно. Ты сиди, а я полежу пока, - в полусне ответил Крис.
Что-то подсказывало: Филипп не сделает ничего плохого. От его присутствия Крису сделалось
спокойно. Голова опустилась на подушку, тело расслабилось в тепле. Он уснул.
Утром Филиппа рядом не было. А Крис сразу после завтрака полез на чердак, чтобы к появлению
призрака уже похвастаться какой-нибудь находкой. Днём там всё выглядело не так зловеще, как
ночью. Скорее тесно и до противного грязно. Воздух кишел пылью. Вещей невозможно было
коснуться. Крис потянулся к стопке газет и вляпался в паутину с целым выводком мелких, как
бисер паучков, которые тут же забегали по его неосторожной ладони. Стряхивая их, Крис задел
локтем металлическую вазу с искусственными розами на комоде. Они завалились на бок и
подняли в воздух столько щекочущей нос пыли, что Крису пришлось достать платок, чтобы не
задохнуться. Газеты, которые Крис все же достал не содержали ничего полезного для Филиппа.
Как и шкатулка с бусами, ящик, набитый железными тарелками, полка с поломанными
игрушками, шкаф, полный старомодных платьев и коробка с шахматами. Каждая новая крышка,
новый предмет оставляли пальцы в таком слое пыли, что он сошел бы за бархатные перчатки.
Крис пробирался глубже, туда, где хлам сваливали прошлые и позапрошлые поколения. Наконец,
он нашел кипу бумаг, которая его заинтересовала. В ней перемешались письма в больших
торжественных конвертах. А в текстах были поздравления. Должно быть, кто-то из прадедов по
имени Фредерик Андерсон собирал странную коллекцию исключительно из поздравительных
посланий. Может это такой способ помнить о своих успехах и счастливых днях? Бумага еле
дышала, грозясь порваться прямо у Криса в руках. Но буквы всё ещё ярко лежали на ней. Крис
пробежался глазами по нескольким таким письмам с пожеланиями счастливого Рождества,
удачной женитьбы и благодарностями за изысканный прием. Новое послание поздравляло с
рождением долгожданного наследника - Филиппа Андерсона. Крис заулыбался и победоносно
сжал кулак. Это был настоящий успех. Откопать что-то о Филиппе во всем этом бардаке. Дальше у
стены доживали свой век ещё более старые сундуки, но Крис обрадовался, что туда лезть не
придется. Всё, связанное с Филиппом должно быть ближе к выходу. Там, где вещи поновее. Но,
прежде чем продолжать поиск, Крису не терпелось показать находку Филиппу.
Он вышел по уши в пыли, с чернотой под ногтями, охапкой писем и улыбкой сумасшедшего. На
полу напротив двери на чердак уже сидел Филипп и дожидался его.
- Выглядишь по-идиотски. Нашел что-то? – спросил он.
- Да! Письмо с поздравлениями в честь твоего рождения. И ещё другие письма, адресованные
Фредерику Андерсону, твоему отцу. Я не читал их целиком, но нашел твоё имя в этом, смотри -Крис, протянул Филиппу письмо, пристраиваясь на полу рядом. Всё равно штаны уже испачкались.
Филипп уставился на исписанный листок. Как будто хотел там отыскать какой-то глубинный
зашифрованный смысл. А Крис принялся бегло просматривать другие послания, разыскивая
знакомое имя.
- И что я должен здесь увидеть? Ничерта не понятно.
- Вот, - Крис ткнул пальцем в одну из строчек, - здесь твоё имя, видишь? Думал, захочешь сначала
сам это увидеть. Давай я прочитаю тебе вслух.
- Вообще представить не могу, что у меня была семья. Читай, что же ещё остается.
Крис взял письмо, прочистил горло от хрипоты и стал читать:
- «Дорогой мистер Фредерик Андерсон, я получил ваше письмо накануне своего выздоровления.
Благодарю за участие. Ваши слова нашли отклик в моей больной душе, потому вера не оставляла
меня на этом трудном пути, который я прошел в борьбе с недугом. Теперь я здоров и спешу
поздравить вас с рождением сына. Это поистине грандиозное событие, как для вас, так и, я
уверен, для всей семьи Андерсон. Я помню, что старшее поколение Андерсонов в последнее
время беспокоилось о продолжении рода. Ведь вы, мой друг, остались единственным, кто мог
подарить семье наследника по мужской линии. На вас легли все надежды после того, как
скончался бездетный отпрыск вашего дяди Брайана Андерсона. И теперь, о чудо, родился Филипп
Андерсон, будущий глава семейства. Я ликую вместе с вами. Но здоров ли малыш? И как
поживает ваша супруга? Жду скорейшего ответа. Ваш друг, Д. К.»
Крис сложил бумагу пополам и вопросительно глянул на Филиппа. На лице призрака отразилось
судорожное копошение мыслей. Он, не переставая, кусал губу.
- Брайан Андерсон. Кто это? - глаза у Филиппа сделались большими и растерянными.
- При чем здесь какой-то Брайан? Вспомни лучше своего отца! Тут гора его писем, надо сначала
перечитать их, а потом уже, если ничего не узнаем, то... – Крис оборвался на полуслове, Филипп
дернул его за руку. Он оторвался от стопки бумаг, лежащих на коленях, и посмотрел перед собой.
Повеяло холодом. Филипп острой хваткой вцепился Крису в рукав. У стены напротив возник
мужчина в коричневом камзоле. Его лицо так избороздили морщины, что нельзя было сказать,
злится ли он сейчас или это его обычное выражение лица. Но глаза светились гневом. Письма
сползли с коленей и рассыпались по паркету. Крис от страха не мог пошевелиться, даже дышать
перестал. Мужчина шагнул к ним ближе. Стало заметно, как ненависть перекосила его губы, как
ноздри раздувались от её напора. Он указал сухим трясущимся от нетерпения пальцем на
Филиппа:
- Ты! Да как ты смеешь? Я не допущу этого снова! Не ходить тебе по этому дому. Я тебя ещё
достану, Алекс, - голос мужчины сошел на нет. А сам он растворился так же внезапно, как и
возник.
На полу, где он стоял, пыль лежала всё тем же ровным нетронутым слоем. Криса трясло. Он не
сразу понял, что дрожь идёт не изнутри, а снаружи. Филипп всё ещё держал его около локтя
дрожащими пальцами, так, что Криса тоже потрясывало. Сознание постепенно становилось на
место. В конце концов, раз он встретил одного призрака, то неудивительно встретить и других. Но
этот ужасный взгляд, полный бурлящей злобы был совсем не похож на взгляд Филиппа, даже
самый враждебный. Это уже выглядело как настоящая встреча с ожившим мертвецом, зловещим,
жутким и мстительным. Но, как ни странно, Крис испугался меньше, чем ожидал. Шок прошел. В
животе ещё что-то взбудоражено щекотало внутренности. Тревога, смятение, но не страх.
- Да что здесь творится? – сказал Крис пустому коридору, а потом посмотрел на Филиппа,
который, казалось, побледнел от ужаса. Если призраки вообще могут бледнеть. – Эй, Филипп, ты-то чего боишься? Что он тебе сделает? Ты знаешь его? Вспомнил прошлое?
- Не знаю. Ничего не знаю, - Филипп обхватил виски руками, - пойдем отсюда, пожалуйста, вдруг
он опять придет. Я не хочу больше, давай уйдём! – голос надорвался.
- Подожди, если ты что-то вспомнил, то я мог бы сходить ещё раз на чердак и поискать...
- Ты издеваешься? Ты что, не видел его? Черт, пошли скорее.
Собрав письма с пола, Крис поднялся и побежал за Филиппом.
- И где ты думаешь спрятаться от призрака?
Они вернулись в спальню. Там было солнечно, а кудрявые куклы с ангельскими лицами и
покрывало в оборках никак не вязались с восставшими мертвецами. Казалось, здесь любой
злобный дух должен стать миролюбивым и безвредным. Ребята сели на кровать.
- Он ведь тебе всё это говорил, да? Почему он назвал тебя Алексом? - осторожно спросил Крис.
- Потому что меня зовут Алекс, - призрак перебирал пальцами ткань на штанах, - а его – Брайан.
Брайан Андерсон.
- Так ты вспомнил? Вспомнил прошлое? Расскажи! Ты уверен, что ты не Филипп? Вы с Брайаном
были знакомы при жизни? Расскажи! Расскажи, что вспомнил.
- К чёрту Филиппа! Моё имя Алекс, это точно, - бешеные глаза смотрели чернотой. – Услышал - и
как молнией шибануло – вот оно, моё настоящее имя. Ничего больше не помню. Не знаю, при чем
здесь я и Брайан Андерсон. Хоть бы он больше не появлялся!
- Алекс? Алекс Андерсон? Как-то не звучит. Может хотя бы Александр? Это вообще-то странно, раз
ты не помнишь ничего. Что если тот мужчина принял тебя за кого-то другого? Я ещё разузнаю про
Алекса у тёти или из хлама на чердаке.
- Говорю же, я чувствую, что я Алекс и всё. Не Александр, - поморщился Алекс, - наконец-то
понятно, что надо искать. Наверняка я окажусь каким-нибудь непризнанным наследником,
который вернулся отомстить семье Андерсон за годы гонений. Но уж точно не любителем
пострелять кабанов. Бесит меня вся эта семейка. Так и тянет разрушить всё это к чертовой матери.
Разворошить это гнездо, чтобы грязь всплыла наружу, показать их волчью натуру. И пусть черепа,
что гниют тут в могилах, поперхнутся червями со злости. Так им и надо, - он от волнения стукнул
себя кулаками по коленкам.
Крису стало не по себе. Он отвел глаза от Алекса и стал разглядывать спиральные узоры на ковре.
Не то, чтобы он гордился своей фамилией, но всегда считал её чем-то особенным, достойным
уважения. В школе ребята считали Криса, с которым они мало общались, хорошим человеком во
многом из-за благородного происхождения. А отец всё лелеял надежду воскресить семейное
древо. А заодно и понять, что такого стряслось в начале 1900-х, что род обнищал. Как бы то ни
было, а семьей отец гордился. Никто не смел вот так попирать фамилию, пусть даже выходец из
той же семьи. А этот парень, что он себе позволяет?
Алекс бесцеремонно прожигал своей яростью дырку в ковре, куда он уставился так же, как и Крис.
Слова закончились. Всё шло плохо, совсем непохоже на задорные приключения. Порядочный
человек на месте Криса должен был возмутиться и воздать мерзавцу по заслугам за очернение
рода и клевету. Крису стало ещё противнее от того, насколько он, выходит, непорядочный.
Воздавать по заслугам не хотелось. При всём желании Крис не смог бы проучить призрака.
Особенно того, что сидел рядом. Хмурый, рассерженный и печальный Алекс как будто незаметно
перетянул Криса в свою одинокую лодку. Ту, что собралась потопить фрегат. Фрегатом были
Андерсоны. Крис чувствовал себя предателем, хотя ничего ещё не произошло. К нему повернул
лицо Алекс. Неаккуратные светлые пряди падали на лоб, брови приподнялись, а губы растянулись
то ли в улыбке, то ли в насмешке. Часть души понимала это выражение лица. Понимание
заражало всё вокруг как чума, тёмно-серая под стать глазам её разносчика.
- Надо же, ты был прав. Я хочу отомстить. Правда пока не знаю наверняка, кому и за что, - сказал
Алекс холодным голосом, - поможешь мне?
- Я всё время забываю, что ты призрак, а не просто мой новый знакомый, - грустно ответил Крис, -помочь тебе? Это низко с моей стороны. Я должен чтить своих предков, а не поливать их грязью, -Крис обреченно вздохнул. - Я вообще-то тоже Андерсон, если ты забыл.
Алекс закусил губу.
- Но ты... с тобой что-то не так. Из-за тебя мне хочется подниматься из земли, но не так, как
раньше. Не от злости, понимаешь? Этот дом мне не нравится, твоя тётя тоже, а от Брайана вообще
мороз по коже. С тобой наоборот. Я не прошу, чтобы ты тоже ненавидел их. Просто оставайся и
дальше со мной. Я наверно и есть твой предок, вот и чти меня, в конце концов.
- С тобой слишком сложно, - Крис встал и направился к двери. - Пойду-ка я во двор, найду тётю
Анну. Если мы, наконец, узнаем, кто ты, то будет легче. Подожди меня здесь. Или приходи
вечером.
Алекс ухватил его сзади за край рубашки.
- Эй. Хочешь, чтобы я один остался? Ну уж нет. Я иду с тобой.
Алекс смущенно отвернулся – не хотел показывать своё выражение лица. Это неуклюжее
движение только подчеркнуло, что Алекс боится призрака того мужчины. Криса тоже не радовала
перспектива наткнуться на гневного старика. Призрак же, который испугался призрака, вызывал
сочувственную улыбку. Да и вообще Алекс нравился Крису, особенно когда показывал себя
настоящего.
- Тогда веди себя тихо. Не выставляй меня перед тётей Анной дураком, который разговаривает с
пустотой.
Глава 5. Рисунки
За окном сгущались сумерки. Они заползали в комнату, откуда их прогоняли огоньки десятков
свечей, которые полыхали в канделябрах. Дрожащие отблески лежали на лице мужчины, который
сидел за письменным столом красного дерева, положив перед собой руки, сцепленные в замок.
Мужчина вопросительно смотрел на мальчика, стоявшего перед ним с другой стороны стола.
- Это серьезно, сын! Подумай хорошенько, - мужчина был явно не доволен.
- Я не поеду.
- Только представь: элитный пансионат! Вокруг будут твои ровесники – все благородных кровей.
Конечно, у домашнего обучения тоже есть свои плюсы, но ты ведь здесь один. И не видишь
никого, кроме...
За дверью кто-то неловко чихнул. Мужчина откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди,
покачал головой. Мальчик закусил губу и виновато отвел глаза.
- Это уже слишком, тебе не кажется? – тяжелые брови сдвинулись к переносице. – Меня
подслушивают в собственном кабинете. Так беспардонно!
- Прости, отец. Это моя вина, я так захотел. Но не отправляй меня в эту школу насильно. Мне и
здесь всего хватает. Там я буду тосковать в сотню раз хуже.
- Ты своевольничаешь. Тебе следует быть ответственнее, сын. Как будущий наследник ты должен
сближаться с достойными людьми. Ты слишком нелюдим. Неужели преждевременный уход
матери на тебе так отразился?
Мальчик сделал самое несчастное лицо, на которое был способен.
- Твоя взяла, - ладонь мужчины негромко хлопнула по столу, - если ты и впрямь будешь там
несчастен, то это будет настоящая пытка не только для тебя, но и для меня, как родителя. Но
помни: предложение остается в силе. Передумаешь – дай мне знать, я мигом отошлю директору
письмо.
- Спасибо, отец, ты не пожалеешь, - лицо мальчика осветила победная улыбка.
***
Алекс и Крис спустились по главной лестнице и вышли во двор. Солнце ослепило их после
мрачного полутемного холла. Завернув за угол особняка, они нашли тётю Анну за работой на
грядках. Женщина в грубых матерчатых перчатках и соломенной шляпе подкапывала совком
землю под цветочными кустами. Рядом ждали своей очереди садовые ножницы. От перерытой
ямки шел сырой земляной запах.
- Ой, Кристофер, прогуливаешься? Я вот всё утро готовлю розы к холодам. А как у тебя сегодня
самочувствие? Не скучаешь по дому? – спросила она, не отрываясь от работы.
- Спасибо за беспокойство, мне здесь нравится, и чувствую себя прекрасно. Я хотел у вас спросить
про одного из умерших родственников... Алекс. Или Александр Андерсон. Вы что-то о нем
слышали?
- Опять ты мямлишь. Я не Александр, мне не нравится, когда меня так называют, - встрял Алекс.
Он остановился за пару шагов от Криса. Там, где небольшим островком разрослась трава и
колосья. Пальцы Алекса как раз выбирали подходящий, чтобы сорвать и зажать в зубах.
Тётя Анна отложила совок и посмотрела на Криса, как будто хотела разглядеть болезнь, что
маскируется внутри.
- Ты в самом деле заинтересовался историей семьи? Понимаю, что здесь и заняться, кроме этого
нечем. Но всё-таки, не слишком ли это? – тётя испытующе глянула на Криса, а потом снова взялась
за совок. – Как ты сказал? Александр Андерсон? Я такого не знаю. На кладбище можешь даже не
ходить: там таких тоже нет. Может, я и не смыслю в истории, но по именам все могилы отлично
помню. Где ты это имя взял?
У Криса неприятно защекотало в груди. Он был уверен, что тётя знает хоть что-то обо всех
умерших и похороненных на этой земле.
- Чертова старуха! Зачем она тут нужна, раз ничего не знает, - бормотал Алекс сквозь зубы.
- Я был на чердаке, там наткнулся на что-то такое... На это имя, - к щекам Криса прилило
неприятное тепло. - А если фамилия не Андерсон? Если просто Алекс? Тоже не знаете? -продолжал он, глядя на сердитого Алекса.
- Может, бросишь эту затею, Кристофер? Тебе в самом деле хочется копаться в прошлом так
глубоко? Я думала, чердак тебе нужен, чтобы только поиграть в исследователя. А не чтобы ты в
самом деле стал им. Кто знает, на что ты там наткнешься, - бесцветным голосом говорила тётя.
Крису стало неприятно, что его ребяческие фантазии, оказывается, так прозрачны для тёти. В
другой ситуации он бы устыдился, но сейчас было не до того.
- Она что-то знает, эта ведьма, - закричал Алекс, - она не хочет говорить. Заставь её сказать! Скажи,
ты не остановишься и узнаешь всё до конца с её помощью или нет.
Крис еле сдерживался, чтобы не ответить Алексу. И бегал глазами от него к тёте.
- Я уже начал, так что не собираюсь отступать. Мне хочется узнать именно об этом человеке, -твердо ответил Крис и добавил, - если он вообще существовал.
- Ясно. Значит, ты тоже их видел. Странно, они ведь должны быть далеко запрятаны в каком-то
шкафу. Наверно, есть в них какая-то демоническая сила, раз тебя к ним потянуло. И сразу скажу, я,
в самом деле, не знаю, кто такой этот Алекс. Скорее всего, просто фантазия безумного автора. Я
тут не помогу - даже не знаю, кто из предков их нарисовал – тётя взяла садовые ножницы и стала
обрезать сухие хрустящие ветки куста.
О чем она говорит, Крис не представлял. Колос вывалился из открытого рта Алекса. Тётя ждала
ответа, а Крис беззвучно хватал ртом воздух, не зная, как быть. Врал он неуклюже. Но выбора не
было. Не рассказывать же, что Алекс сейчас стоит тут и жаждет узнать хоть что-то о себе.
- Да, я видел их, - голос ослаб, - они очень меня заинтересовали. Как бы узнать теперь побольше
о... них?
- Не советую. За этими рисунками наверняка стоит тёмная история. Думаю, художник был
одержим или страдал душевной болезнью. Я в своё время тоже наткнулась на этого Алекса, но
ворошить историю я не осмелилась – жутко, хоть и красиво. Да и вряд ли он существовал на
самом деле. Я никогда больше не встречала этого имени у нас.
- Я понял, спасибо, что рассказали, - Крис еле сдерживался, чтобы прямо отсюда не побежать что
есть силы на чердак разыскивать те странные рисунки. – А как насчет Брайана Андерсона? Что
скажете о нем?
- Дай-ка подумать. Он жил слишком давно, так что вряд ли от него осталось много вещей. Зато ты
можешь полюбоваться на его могилу. Единственное, что знаю я так это то, что он когда-то был
главой семьи, но не оставил себе преемника.
- Я понял. Спасибо вам.
- Не за что. Ты спускайся через пару часов к ужину. Сегодня у нас цыпленок с овощами.
В ответ Крис промямлил что-то утвердительное и поспешил обратно в дом. Алекс ушел с ним.
- Какие ещё рисунки? Ты их правда видел? Что за черт? – Алекс обогнал Криса, взбегая по
лестнице вверх.
- Даже не представляю, о чем она. Надо поискать на чердаке, - прерывисто отвечал запыхавшийся
Крис.
Они миновали обжитые комнаты и зеленую ковровую дорожку. Алекс шел, укорачивая шаги,
чтобы не обгонять его. Они остановились на лестнице у двери на чердак, обитой потемневшим
железом.
- Я не хочу сидеть тут один. Вдруг он опять появится, - Алекс растерянно глянул на Криса.
- Попробуй всё-таки зайти. Может со мной получится? – Крис потянул на себя массивный валик
дверной ручки.
Со зловещим стоном открылся вход. Алекс подошел вплотную, занес ногу, но не смог сделать шаг
внутрь. Выглядело это нелепо, будто парень дурачится, изображая глупую сценку, как уличные
артисты, что кривляньями выпрашивают у добродушных прохожих гроши и жидкие
аплодисменты. Только лицо у Алекса было серьезным. Никак не вязалось с его смешными
потугами пройти на чердак боком, задом, головой или руками вперед. Всё бестолку. Крис
протиснулся мимо него и спокойно оказался в душном затхлом пространстве чердака. Не до
конца веря своим глазам и Алексу, Крис взял его за руку и с силой потянул на себя. Но что-то
мешало. Как будто ледяная конечность увязла в прозрачном тягучем клею. И вытянуть её оттуда
было невозможно.
- Да хватит уже. Ты мне так руку оторвешь. Не получается у меня пройти, разве не видно? – сказал
Алекс, выпутываясь из ослабевшей хватки.
- Как же так... Ну, тогда постой тут, я быстро. Если что – кричи. Я прибегу.
- Как будто у меня есть выбор, - Алекс закатил глаза, - эти чертовы загадки меня доконают. Одно
другого хуже.
Дальше Крис пошел один. Медленно и осторожно. Ноги то и дело спотыкались о коробки, носы
ботинок врезались в ножки столов. Из крошечных квадратных окон свет вечернего солнца
полосками ложился на предметы, окрашивая их в ярко-золотой. Световые пятна мерцали и
переливались волшебством. Правда на самом деле это пыль блестела, но всё равно было красиво.
Крис шел вглубь – ему показалось, что раз тётя так мало знает о рисунках, то их история уходит
корнями далеко в прошлое. А чем глубже он шел, тем древнее были вещи вокруг. Крис открывал
шкафы и тумбы. По тётиным словам, рисунки должны быть в одном из них. Но пока там были
только побитые молью пиджаки, выцветшие платья, стопки истлевающих книг, картины в
надтреснутых рамах и прочий хлам, неизвестно из каких соображений запрятанный по шкафам.
Так, Крис обшарил не меньше десятка. В горле першило от пыли. Если он бы сейчас плюнул, то
слюна наверняка была бы грязно-серой.
Одна из картин привлекла внимание Криса. Там была молодая женщина с гладким румяным
лицом. Оно показалось смутно знакомым и красивым. Но подпись «Мари Андерсон» ни о чем не
говорила. Ему попадались и другие портреты мужчин, женщин или детей, их никак нельзя было
связать с Алексом. Разочарование нарастало. Крис прислушивался. Тишина здесь казалась
слишком густой и давящей. Он бы не удивился, если бы она поглотила крик Алекса, как толща
воды поглощает звук. Но он уже зашел так далеко, что не было смысла возвращаться и
проведывать призрака - ушло бы слишком много времени и сил.
У самой дальней стены оставались неизведанные шкафы и ящики. Открыв очередную ссохшуюся
створку, Крис обнаружил деревянную приплюснутую коробку. Её крышку исполосовали тонкие
беспорядочные штрихи букв, как будто кто-то в бешенстве выцарапывал их ножом. Штрихи
тёмными канавками складывались в слово «Алекс». Крис нервно сглотнул, затолкав подальше
пыльные слюни. «Вот оно», - подумал парень, бережно касаясь исцарапанной крышки. В коробке
пухлой стопкой лежали плотные изрисованные листы. Взглянув на верхний, Крис ахнул – на него
смотрел Алекс. Тот, которого он знал: юный, светловолосый и с нахальным смеющимся
выражением серых глаз. Портрет выглядел не так, внушительно, как остальные. Мазки краски
лежали по-особенному, будто их клал неопытный, но искренний художник. Алекс был чудесным.
Знакомые черты лица узнавались с первого взгляда. От восторга Крису захотелось прыгать. А ещё
больше – показать всё это Алексу, что ждал у двери. Он осмотрел другие отделения шкафа на
случай, если там затерялось что-то подобное. Но там валялся лишь древний скучный мусор по
сравнению с тем кладом, что Крис держал в руках.
Теперь все нагромождения комодов и столов как будто расступались перед Крисом. Он шел
быстро и легко. А может, всё так же собирал их острые углы, просто от волнения не замечал этого.
Всё померкло, кроме коробки.
У порога сидел насупленный Алекс. Руки сцепились замком вокруг коленей, а в выражении лица
читалась обида на весь мир. Увидев Криса, он всполошился:
- Это ещё что? Об этом говорила твоя тётя?
- Да! Это невероятно! Там ты! Как живой. Смотри, - Крис начал снимать крышку.
Алекс нервно посмотрел по сторонам и махнул рукой.
- Стой. Давай вернемся к тебе в спальню. А то вдруг... - он отвел взгляд, - там как-то спокойнее.
Крис понимающе кивнул.
Вернувшись в комнату, Крис с Алексом забрались с ногами на кровать. Крис сразу же раскрыл
коробку и отдал Алексу первый рисунок из стопки.
- Красиво, - Алекс, затаив дыхание, вглядывался в собственный портрет. - Вот, значит, как я
выгляжу. Теперь всё сходится. Спасибо тебе, - он внимательно посмотрел на Криса.
- Я рад помочь.
Крис вытащил остальные рисунки и принялся рассматривать их. Алекс заглядывал ему через
плечо. Дальше на картине был нарисован парень, откинувшийся на спинку кровати. Это был тоже
Алекс, но с непривычным выражением запрокинутого лица. Он улыбался. Слишком мягко, тепло и
доверчиво для того Алекса, который сидел рядом. Крис завороженный смотрел на эти новые
эмоции на знакомом лице, он вдруг поймал себя на мысли, что хочет сам, по-настоящему увидеть
Алекса таким.
- Мне почему-то слишком грустно от этого рисунка, - тихо сказал Алекс, - листай дальше.
На новом рисунке Алекс плакал. Он стоял посреди поля, а спелые желтые колосья доходили ему
до живота. На глазах и щеках застыли дорожки кровавых слёз. Душная оглушительная тишина
заполнила комнату.
Дальше было ещё страшнее. Печальными больными глазами Алекс смотрел с рисунков. В крови, в
синяках, стоящий на коленях, мертвый в траве, в гробу и пронизанный стрелами как Святой
Себастьян. Его обнимали костлявые руки. Смерть, изображенная в виде скелета, обратила к нему
свои пустые глазницы и рот в мёртвом оскале. Было видно, как в остервенелом порыве кисть
металась над картинами, как бережно прорисованная фигура Алекса тонула в тёмных
размашистых линиях окружения. Как будто на парня налетел ураган. Он сам оставался тем же, а
кровь, синяки, стрелы, гробы, скелеты, цветы, и тьма на фоне выглядели чужеродными ему.
Криса захватил грязный водоворот ощущений. Голова кружилась. Смотреть на этого Алекса,
сжираемого чернотой, стало невыносимо до глухого скрежета где-то в груди. Но и оторваться
Крис не мог. Что-то не пускало его, не давало оторвать глаз, поймало все его мысли в ловушку.
Ничего больше не осталось в мире, кроме этих нервных сюрреалистичных картинок. «Нет. Алекс
не должен умирать», - билась настойчивая мысль. А на смену ей пришла беспомощность. Крис не
мог понять, что с ним происходит, да и не хотел. Никогда ещё ничья смерть не окунала его в такую
горькую безнадежность. Тем более нарисованная.
Как же было радостно осознать, что Алекс всё еще сидит рядом. Крис повернулся к нему. Алекс не
моргал, смотрел в пустоту, застыл, сделавшись похожим на те статуи ангелов с кладбища. Серые
глаза-провалы затопило влагой. Она блестела, проливалась через края на скулы и щёки. Этих
настоящих слёз Крис стерпеть не смог. Он даже не успел толком подумать, а его рука уже
прикоснулась к холодной щеке, вытирая такие же холодные слезы. Алекс вздрогнул. Он смотрел
на Криса так, как будто на его лице были зашифрованы ответы всем загадкам на свете.
- Так не должно быть. Ты не должен умирать, - Крис тихо озвучил свою навязчивую мысль.
Сейчас ему было плевать, что он разговаривает с призраком, который, очевидно, уже умер много
лет тому назад.
- Я не понимаю, - качал головой Алекс, - не понимаю, что со мной. В них что-то из моего прошлого,
а я никак не пойму, что именно, не мог же я умереть десяток раз и все по-разному. Тогда что
значат эти рисунки? Кто мог нарисовать такое? И зачем. Мне от них так тоскливо, - губы призрака
задрожали. Он всё смотрел на Криса, ждал то ли его одобрения, то ли еще чего-то. А потом
опустил голову и двинулся ему навстречу.
По рукам и груди Криса разлилась прохлада. Он обнял Алекса, повинуясь порыву, который
захватил их обоих. В воздухе витало нечто неуловимое, просочившееся из-под плотной завесы
тайны, которую они пытались открыть. Алекс туго сжал руки на спине Криса, так, что дышать стало
трудно. Закружилась голова. Крису стало до того жарко, что ледяной Алекс мог растаять от
прикосновений. Но он не таял. К щеке прижалась холодная влажная щека. Криса захватывало и
уносило прочь, комната плавилась, плыла перед глазами, оставалась только эта прохлада на
щеке, под руками и на груди. Она не давала расплавиться совсем. Из груди рвалось что-то,
предназначавшееся Алексу и им же выращенное. А ещё было чувство, как после страшного сна,
где умирают близкие, а когда просыпаешься, то с облегчением обнаруживаешь, что они живы.
- Ты странный - прошептал Алекс, - как ты это делаешь?
- Что?
- Я как будто обычный человек. Не призрак. Как будто живу, понимаешь? Как будто мы давно с
тобой знакомы и наконец-то встретились.
- И мне почему-то кажется, что я знал тебя всегда, - руки расцепились, Алекс отодвинулся и
остался напротив.
Они смотрели друг на друга, оглушенные молчанием. Раздался стук. Потом еще. Тётя Анна
показалась в дверях:
- Кристофер, ты готов ужинать? – повисла пауза. - Что с тобой? Ты не заболел?
Алекс закатил глаза и откинулся к стене, закрыв ладонями лицо. Ладони двигались вверх-вниз, с
силой терли глаза и щеки, прогоняя наваждение. Крис смотрел на Алекса и понимал, что сколько
ни три лицо – а не поможет. Они вскрыли нечто такое, что въелось им глубоко под кожу, это
понимание больше не сотрешь.
Опять он забылся прямо пред тётей, уставившись в никуда, будто рассматривал рисунок розовых
цветочных ветвей, расползшийся по стенам.
- Да, тётя, я... – Крис нервно сглотнул, собираясь с мыслями, - всё в порядке. Пойдемте ужинать.
- Я тоже иду, - сказал Алекс глухим голосом сквозь руки.
Тётя Анна склонилась над Крисом и приложила ладонь к его лбу. Между бровей у нее
образовалась тяжелая морщина. А водянисто-зеленые глаза смотрели с недоверием.
- Точно ничего не болит? Может, ты тоскуешь по дому, по родителям? Они позвонят, как только
прибудут в отель.
- Знаю. Я просто задумался, не берите в голову.
За ужином Алекс молча сидел, прислонившись спиной к стене. Крис то и дело на него поглядывал,
но тут же отводил взгляд, чтобы тётя не сочла его за совсем уж ненормального. А она в это время
рассказывала, как сама когда-то отдыхала в Ницце, какое там тёплое море и шикарное заливное
из креветок. Каждую деталь она смаковала с оглядкой на Криса, преувеличенно бодро, чтобы он
тоже смог окунуться в изысканную Французскую атмосферу, которой вот-вот предадутся
родители. Проникнуться получалось вяло. Меньше всего Крис хотел сейчас в Ниццу. В голове
мысли напоминали разваренную цветную мешанину из овощей, наподобие той, что лежала перед
ним в тарелке. Он машинально цеплял её вилкой и отправлял в рот.
Вернувшись в комнату, Крис рухнул на кровать. Зарылся лицом в подушку, вдохнул запах старых
перьев и стирального порошка. Наваливалась сонливая усталость. А в горле шкрябало как будто
его слабо потерли наждачной бумагой. Алекс присел на край кровати.
- Что такое Ницца? Чего же ты туда не поехал, раз там так хорошо? – мрачно спросил он.
Крис отлип от подушки.
- У меня слабое здоровье, я бы там только мешал. Ницца – всего лишь курорт. С морем и
дорогими отелями. Тётя нарочно его нахваливала, думает, я тоскую по родителям. Но я не
успеваю тосковать, с тобой тут не соскучишься.
- Прости уж, что втянул тебя в свои проблемы. Знаешь, пошло оно всё к черту! Я тут подумал... А
что если я никогда не существовал? Что если твоя тётя права, и те рисунки – только чья-то
фантазия? Может ничего не знать о своём прошлом – не так уж плохо, – Алекс поёжился.
- Не надо так говорить, я рад, что встретил тебя. Никакая Ницца мне не нужна. Ясное дело, что ты
существовал и как-то связан с этим Брайаном. А может и с Филиппом. Помнишь, в письме
говорилось о покойном отпрыске Брайана? Вдруг, ты и есть его сын?
- Шутишь что ли? – фыркнул Алекс. - Вот так папаша ничего не скажешь! А из могилы он пришел
зачем, по-твоему? Чтобы сказать, как сильно он соскучился? Или передать привет от мамочки?
Крис прыснул от смеха.
- Ничего смешного! – сказал Алекс, но, глядя на Криса, тоже рассмеялся.
Их веселье было немного безумным. Крис прикрыл глаза, смеясь уже сразу всему, что случилось
за последние пару дней. Призракам, семейным тайнам и холодному парню, что сидел с ним на
одной кровати. Алекс откинулся на подушку рядом с Крисом. Успокоившись, они молча смотрели
друг на друга. Веки у Криса сделались тяжелыми и открывались с трудом.
- Эй, Крис, ты что, уже засыпаешь? Тогда я... – Алекс поднялся.
- Тебе не обязательно уходить.
- А?
- Ты ведь ночью будешь сидеть здесь со мной, так? – Алекс кивнул, - можешь остаться на кровати.
Здесь удобнее, чем на полу.
Алекс не ответил. Только улыбнулся какой-то странной рассеянной улыбкой и отвел взгляд. Он
молча следил за Крисом, пока тот готовился ко сну и натягивал пижаму. А потом лег рядом. Крис
по привычке потянулся к коричнево-золотому переплету книги, что лежала на столике за
изголовьем кровати. С Алексом было спокойно. Захотелось почитать перед сном, как будто не
происходит ничего необычного.
- Слушай, а это что, и правда так интересно? Ну, вот эти книжки твои, - сказал Алекс и закусил губу.
- Мне нравятся. Иначе и не читал бы.
- А что там такого? Вот как там всё написано, что за истории такие? – голос как-то неловко дрогнул.
Прищурив глаза, Крис посмотрел на Алекса. У него возникла догадка:
- Давай я почитаю вслух, а ты сам узнаешь/а ты сам решишь нравится тебе или нет, - осторожно
предложил Крис.
У Алекса заблестели глаза.
- Да? Почитаешь?
Приглушенный тускло-оранжевый свет ночника падал на страницы, его отблески терялись в
складках одеяла, растворялись в темноте комнаты и лежали на лицах ребят. Крис сначала коротко
рассказал, что было в начале книги, а потом стал читать вслух. С его губ слетали тихие мягкие,
словно укутанные шалью, слова. Алекс сидел, прислонившись к спинке кровати. Он сначала
смотрел на Криса, а потом невидящим взглядом уставился на свои колени. Тёплая мягкость слов
как будто унесла его в те далекие края, где любил бывать Крис вместе с книжным героями. Сон
уже обнимал Криса за плечи, когда он погасил ночник. В темноте он услышал шепот Алекса:
- Почитай завтра ещё.
***
Глава 6. Тайник
Мальчик сидел за громадным обеденным столом, накрытым для него одного. С белоснежной
скатерти, с серебряных блюд на мальчика смотрели яблоки, груши и виноградины, поблескивая
сочными боками. В миниатюрных вазах стояли аккуратные букетики васильков. Поддоны с
жаркое из цыплят, пудингом, тыквенной закуской и тушеными овощами выстроились в прямую
линию. Служанка принесла графин и, поставив его на стол, положила еды в пустую тарелку,
которая стояла перед мальчиком. Он вяло кивнул и принялся насаживать на вилку жирный
картофельный ломтик.
- Господин, простите, что отвлекаю, но мне нужно вам кое-что сказать... – служанка замерла в
нерешительности, прижимая к груди серебристый поднос.
- Да? Может, сядешь и поешь со мной? Ненавижу делать это в одиночестве, - мальчик с надеждой
заглядывал ей в глаза.
- Ох, вы ведь знаете, что так не положено... Но, впрочем, сегодня господа снова отлучились, а мне
жаль оставлять вас, - она присела напротив.
Вилка в руке мальчика задвигалась веселее.
- Я хотела вас предостеречь. Вы ведь взяли что-то из кабинета вашего отца. Верните это! У вас
могут быть неприятности.
- Так ты знаешь, - мальчик равнодушно ковырял своё жаркое, - отец не станет меня ругать. Да он и
не узнает.
- Вы ошибаетесь, я слышала разговор, господин догадывается, что вы без спроса ходили в его
кабинет. Такие проступки грозят обернуться неприятностями в будущем. Господин жалеет вас, но
когда-то и его терпению придет конец. Подумайте! – она с жаром смотрела на мальчика. – А ваш
подарок отцу? Как он выразился, «прекрасное украшение кабинета»... Это ведь то самое место,
да? Вы спрятали пропажу там. Разве это не выглядит так, будто вы хотите одурачить собственного
отца?
– А это тебе откуда известно, Абигейл? Никто ведь не видел... Никто не знает... – в голосе зазвучал
прохладный испуг.
– В этом доме ничего от меня не скроется, так уж выходит, я всегда всё узнаю первой. Я, конечно,
вас не выдам. Вы слишком молоды и наивны. Но не стоит вам так проводить хозяина. Он делает
всё ради вашего же благополучия. Если вам по-прежнему одиноко, то это не его вина. Он
поступает согласно порядкам, а вы зачем-то ими пренебрегаете.
- Кто придумал эти порядки, где одни люди возвышаются над другими? К чему они, если я должен
быть один только потому, что моя кровь благородная? Или мне уехать в пансионат, где меня
задушат новые порядки? Нет уж. Я хочу настоящей жизни. В ней я не буду один, и порядки у нас
будут свои. Или нет, их вообще не будет!
Женщина покачала головой.
- Не слушайте мальчишку. Каждому своё. Вы рождены, чтобы быть наверху, так к чему же
спускаться вниз? Зря вы отвергаете пансионат. Там бы вы мигом вспомнили, кем являетесь, и где
на самом деле ваша настоящая жизнь. Но ей-Богу, ваши речи меня поражают, - она сдержанно
улыбнулась, - неужто вы всерьез хотите всех уравнять? Такая дерзкая ребяческая фантазия! –
говорила она уже скорее себе, чем мальчику. После чего вздохнула, поднялась и стала убирать
остывшие блюда со стола.
***
В следующие дни ребята всё так же пытались разузнать хоть что-нибудь про Алекса. Крис шарил
по чердаку в поисках знакомых имён. Ему попались именные карманные часы Филиппа
Андерсона на золотой цепочке, но Алекс их, конечно, не признал.
Потом они вместе ходили на кладбище. Крис разглядывал массивный крест - надгробие Брайана
Андерсона, пока Алекс дергал его за рукав, прося поскорее с этим заканчивать. Крис узнал только
годы жизни – надпись на кресте гласила: «Брайан Гарольд Андерсон 1757-1829». Получалось, он
умер дряхлым стариком, когда Филиппу Андерсону было всего два года. А жизнь Алекса
затерялась где-то среди этих дат. Сколько они ни ходили по кладбищу от могилы к могиле,
пытаясь отыскать зацепку – всё бесполезно. Крис прочитывал вслух имена Андерсонов и других
похороненных здесь же, на что Алекс только кисло качал головой. Но могила Мари Андерсон,
украшенная статуей ангела почему-то заставила Криса задержать взгляд дольше остальных. Он
уже видел эту женщину на портрете. Алексу же она была безразлична.
Придя с улицы, они отсиживались в спальне – Криса изматывали долгие прогулки. Частая ходьба
отдавалась головокружением и слабостью. На что Алекс сначала ворчал, а потом и сам предлагал
передохнуть, когда Крис становился вялым.
С тётей Анной говорить приходилось осторожно. Это принесло плоды: она больше не смотрела
подозрительно и просто радовалась тому, что в доме поселился такой спокойный, но
любознательный гость. Тётя большую часть времени тратила на уход за особняком и всем, что его
окружает: убиралась в комнатах, чистила окна, ковры и мебель. Или работала в саду. После чего
отправлялась по делам к соседям, что жили за пару миль от дома. Вечерами она любила усесться
в своей комнате около старого приемника, слушая жизнерадостных дикторов и вышивая
крестиком. Оттого Крис не опасался, что его застанут врасплох за разговором с пустотой.
Вечером Крису звонили родители. Говорила мама, а отец только передал свои наилучшие
пожелания. Крис стоял на первом этаже в каминном зале, теребя между пальцев толстый провод
массивного черного аппарата. Мама рассказывала, как у них всё замечательно, но больше
волновалась о здоровье Криса. Её голос в трубке, перемешанный с шипением помех звучал как из
другого мира. Он принёс тоску. Из-за встречи с призраком Крису было некогда осознать, что он
впервые так долго живет без родителей. Далёкий мамин голос ему об этом напомнил. Но,
положив трубку, Крис так и не ушел в тоскливые мысли – наткнулся на серьезный вопросительный
взгляд Алекса. И, сам того не ожидая, поделился своей детской тоской. На что призрак, вопреки
ожиданиям, ответил сочувствием. Всё так же серьёзно, с примесью белой зависти.
Днём Крис с новыми силами брался штурмовать тайну Алекса. Призрак же всё больше хмурился
во время поисков и чаще предлагал вместо этого просто посидеть в комнате или почитать. Он
полюбил слушать Криса. Тётя Анна однажды, придя на шум, увидела племянника за книгой
читающим вслух и больше не волновалась, если слышала его одинокий голос из спальни. Так что
Крис теперь мог ночи напролёт переговариваться с Алексом вполголоса. Было ясно: призрак
опасается узнать о себе нечто страшное. Рисунки были тому отличным примером. Ворошить
застарелые раны всегда тяжело, Крис это понимал, но всё же рвался раскрыть все секреты. Он не
мог спокойно сидеть на месте, когда тайники пульсировали загадочным светом прямо у него под
носом. Алекс всё ещё надеялся уличить семейство Андерсонов в чем-то ужасном, на что пока не
указал ни единый найденный факт. Крис пользовался такими вспышками злобы Алекса, чтобы
заставить его помогать с поисками.
В полдень, когда по-осеннему желтое солнце заглядывало в окошки, они затеяли обход всей
необитаемой части дома. На этот раз основательный. Теперь Крис высматривал с особой
тщательностью, насколько позволяло его зрение, древние или странные предметы в комнатах.
Вертел в руках фарфоровые вазы и увесистые табакерки, ища гравировки. Заглядывал под кровати
и половики, трогал книги на полках и кирпичи вокруг каминов. На вопросительный взгляд Алекса
он простодушно ответил, что так в книгах и фильмах находят тайники. Алекс же со скучной миной
плёлся рядом. В просторной комнате-кабинете с большим столом из красного дерева, Крис
увлёкся подсвечником, что стоял на нём.
Вдруг холодные пальцы дёрнули Криса за рукав.
- Гляди! – Алекс указал на стену.
Там висела скромная картина. Скорее даже миниатюра в неприметной тёмно-коричневой рамке.
Само изображение тоже не отличалось ни красотой, ни оригинальностью: одинокое деревце с
изогнутыми корявыми ветвями посреди блеклой травянистой пустоши. Лишь мелкое яблоко
краснело у корней, выделяясь из скучной композиции. Сначала Крису этот пейзаж показался
смутно знакомым, а присмотревшись повнимательнее, он понял, что такое же дерево растет где-то между особняком и кладбищем. Только теперь оно куда больше, чем то, что на картине. Но
было что-то ещё. Крис никак не мог понять, что именно.
- Это дерево растет здесь около дома, да? – уточнил он.
- Ты что, ослеп? Конечно, оно там растет. Но не в этом дело. Не только в этом.
Крис подошел близко-близко, чтобы рисунок оказался на уровне глаз. У него захватило дыхание
от новой догадки. Мазки на картине, цветовая гамма и неуловимый стиль художника – вот что
было по-настоящему знакомым. Всё было точь-в-точь как на рисунках с мёртвым Алексом. Теперь
изображенное дерево показалось не простым, а тоже вовлеченным в тайну. Почему-то захотелось
пойти и хорошенько обыскать его. Особенно то, место, где навязчивым пятном краснело яблоко.
Крис жадно рыскал по холсту глазами, выискивая подпись автора. Подписи не было видно. Тогда
он потянулся к раме и снял её с маленького ржавого гвоздика.
Алекс сосредоточенно наблюдал. На оборотной стороне за толстым потемневшим подрамником
осталось лишь крошечное окошко холста. На серой ткани были тонко выведены едва различимые
буквы «Р. Андерсон». Крис открыл рот от изумления, а Алекс взволнованно шкрябал своё плечо.
- Р. Андерсон... Правильно? Это ведь он меня рисовал. Опять что-то знакомое, но не могу
вспомнить, - сокрушался призрак. – Пойдем к тому дереву, а? Мне кажется, там что-то есть.
Неспроста он это нарисовал ведь.
- Как будто я тоже уже видел эти инициалы. Не знаю, как нам поможет старое дерево, но пошли.
Они оставили находку в спальне, а сами вышли на прохладную осенне-рыжую улицу. Тётя Анна
очень удачно ушла в город на какой-то там осмотр, оставив у порога лопаты и грабли.
Переглянувшись, Крис с Алексом молча, будто их накрыла одна и та же бредовая идея, взяли по
инструменту. С лопатами наперевес они зашагали по брусчатой дорожке на задний двор, а оттуда
через калитку из железных прутьев – на ветреный простор верескового поля. Вел Алекс. Он явно
помнил, где растет нужное дерево. Крис еле поспевал за ним, путаясь ногами в сухих щетинистых
стеблях, колко торчащих из земли. Долго идти не пришлось: они только сошли чуть вправо с
дорожки к кладбищу, как то самое дерево оказалось перед ними. Бугристый ствол чернел в
ослепительных лучах полуденного солнца, словно испачканный мазутом. Кверху расходились
такие же черные корявые ветки. Крис сжал черенок лопаты. Он вдруг почувствовал себя глупо:
лопат он раньше в руках не держал, и обращаться с ними совершенно не умеет. А тут собрался
копать непонятно что, без внятной причины. Алекс нерешительно почесал затылок.
- Думаешь, мы тут что-то откопаем? – спросил Крис.
- Нет. Я не думаю, а чувствую, понимаешь? Будто уже был здесь раньше вот как сейчас с тобой и
закопал что-то.
Алекс озвучил тот смутный порыв, который заставил их взять лопаты. Поэтому такое объяснение
Криса устроило. Он невольно улыбнулся.
Алекс с размаху вонзил лопату в жесткую сухую землю.
- Чёрта с два я теперь успокоюсь, пока тут всё не разрою.
Лопатой он махал ловко. Как будто всю жизнь только этим и занимался. Железо легко разрезало
неподатливую почву, отбрасывая назад разрыхленные земляные комки. Лопата Криса была раза в
два меньше, но это совершенно не облегчало ему задачу. Он с трудом шкрябал ей по земле,
выворачивая лишь скромные пригоршни. И всё больше наблюдал за Алексом.
- Интересно, а со стороны это выглядит, будто яма сама себя роет? – вслух подумал Крис.
- Позови свою тётю – проверим. Если так и будешь стоять, дождешься – сама прибежит и умрет тут
с перепуга.
Крис вздохнул и постарался копать дальше. Выходило плохо, но всё-таки что-то не давало ему
бросить эту нелепую затею. Он не меньше Алекса верил в это странное вдруг открывшееся чутье.
Спустя некоторое время Крис приноровился, и с каждым движением перед ним всё сильнее
углублялась яма. От работы к вискам прилила кровь, дышать стало тяжело. Крис судорожно
заглатывал холодный воздух, который расцарапывал его и без того саднящее горло. Но слишком
близко была новая разгадка, он собственноручно вытаскивал её на свет. Всё ушло на второй план,
существовал только этот миг, до краев полный азартного восторга, пота и комьев земли.
Две ямы слились в одну большую. У Криса вовсю прыгали черные точки перед глазами, а волосы
прилипли ко лбу, когда лопата Алекса звякнула, наткнувшись на что-то твердое. Это что-то они
откопали в считанные секунды. И, сгорая от нетерпения, принялись счищать с находки налипшую
грязь. Это был металлический ларец. Не пустой, судя по весу. С острыми углами и плотно
прилегающей крышкой.
- Ну, что я говорил? – ликовал Алекс, усевшись на землю.
- Похоже на клад.
Крышка понемногу очищалась, сквозь грязь проглядывали её выпуклые узорчатые завитки. Замка
не было. Но так просто крышка не поддавалась: крепления проржавели и закаменели, не желая
двигаться.
- Держи, - скомандовал Алекс.
Крис вцепился в днище сундука, Алекс двумя руками потянул крышку. Она с лязгом оторвалась от
изъеденных временем петель и осталась в руках Алекса. Он тут же бросил её в сторону. А Крису
открылось то, что было внутри.
- Тут какие-то железки, - Крис осторожно провел пальцами по холодной поверхности штуковины,
что лежала внутри.
С сосредоточенным выражением лица Алекс запустил руку внутрь и вытащил грубое
металлическое кольцо, скрепленное с массивной цепью. На другом конце цепи было точно такое
же кольцо. Алекс будто провалился в забытье. Не мигая и чуть приоткрыв рот, он смотрел на
найденный предмет. Пот, что выступил у Криса от работы, внезапно сделался холодным. Крис
видел такие железки в книгах по истории. Они упоминались в повестях – в самых страшных
моментах.
- Кандалы, - прошептал он.
Алекс молчал. Крис пока не понимал, что именно означает их новая находка, но ощущения были
не из приятных. Он заглянул в ларец, надеясь найти что-нибудь еще. На дне лежал желтый клочок
бумаги. Крис достал его и отставил пустой короб. Древний листок зашелестел в руках, открывая
свои такие же древние секреты.
- Смотри, - сказал Крис, отвлекая Алекса от кандалов.
Призрак заглянул Крису через плечо, чтобы рассмотреть листок, а потом вопросительно глянул
парню в глаза. На листке стояли какие-то печати со щитом и короной, которые уже встречались на
других вещах в особняке. Вверху было нечто вроде пропечатанного заголовка: «бумага на раба».
До Криса не сразу дошел его смысл. А рядом извивался рукописный текст. Крис дрожащими
губами стал читать вслух:
- «Невольник, ребенок. Имя Александр. Ирландец, семи лет от роду. Роста небольшого. Здоров и
пригоден для разных работ. Родители - беженцы из Тринадцати колоний - умерли, мальчик был
пойман как беспризорник на северной границе близ Йоркшира, после чего перешел во владение
Андерсонов. Продан во Францию барону Де Фли в конце мая нынешнего 1783 года. Должен
отплыть из Англии к новому хозяину после погашения бароном задолженности в две сотни
фунтов», — Крис сглотнул и прочитал приписку внизу: — «Не выкуплен. Остается прислугой в доме
Андерсонов. Настоящим владельцем считать мистера Брайана Андерсона».
Взгляд Алекса горел. Видно было, как в немой ярости он плотно стиснул зубы. Опомнившись, он
отбросил кандалы, как будто они обожгли ему руки. С оглушительным лязгом тяжелые железные
кольца стукнулись об землю. На Криса посмотрели совсем тёмные от нахлынувших страстей глаза.
- Это неправда! Пошло оно всё к черту! Гореть бы в аду всей этой семейке Андерсонов, особенно
Брайану. Не может быть, чтобы я... Они... Я разнесу этот лживый особняк к чёртовой матери!
Он дернулся с места, но Крис поймал его за холодный локоть.
- Алекс, стой, подожди. Куда?
- Отцепись. Какое тебе вообще дело? Я даже не твой предок. Я раб, черт возьми, доволен?
Раскопал историю семьи? Что вам, Андерсонам, от меня нужно? Я вас ненавижу!
- Нет, послушай, мне не нужны Андерсоны. И плевать, кем ты был в этой семье. Я правда хочу
помочь. Вспомни те рисунки! Ни слуг, ни рабов так не рисуют! Мы ещё многого не знаем...
Алекс замер. А потом зажмурился и исчез в неизвестном направлении. Крис вскочил и принялся
озираться по сторонам, ища глазами призрака. Но его не было видно ни на пустоши, ни у
кладбища, ни на дорожке рядом с особняком. Пару секунд Крис колебался в замешательстве,
решая, куда пойти в первую очередь. В конце концов, он побежал к особняку. Древнюю желтую
бумагу он сунул в карман штанов.
***
Глава 7. Брайан
Под ногами шуршали колкие травяные тычки и иссушенные колосья. Они замедляли и без того
медленные шаги. Оказавшись у дверей, Крис встал отдышаться. Судя по нетронутым
инструментам у порога, тётя Анна до сих пор не вернулась. От этого стало спокойнее. Когда,
наконец, хриплое дыхание замедлилось, а сердце перестало выпрыгивать из груди, Крис, хлопнув
громоздкой дверью, прошел в дом, взбежал на второй этаж и первым делом помчался в спальню.
Там было пусто.
- Алекс! – позвал он для верности.
Тишина съела его хриплый зов.
Он побежал дальше по коридору, заглядывая во все комнаты подряд и оставляя за собой
удушливое облачко пыли. Комнаты смотрели на него сонной пустотой. На лестнице перед
чердаком и на чердаке Алекса тоже не было. Хотя, если он чудесным образом всё же прошел на
чердак, то вполне мог укрыться среди комодов и хлама. Но проверять это Крис не стал. Второй
этаж был тих и пуст. Крис поплелся вниз, в комнату тёти Анны, кухню и столовую.
- Алекс,- сказал он мрачной обеденной комнате.
В ответ что-то зашевелилось около посудного шкафа. Крис напрягся. Прищуренными глазами он
высматривал Алекса, но из-под шкафа вылезла маленькая серая тень. Как только она вышла на
свет, Крис узнал Дэйзи. Кошка обтёрлась об его ноги и пошла дальше по своим кошачьим делам.
Вздохнув, Крис отправился на улицу. Прошел вокруг дома и снова - по гладким брусчатым
камням, которые утаптывало ни одно поколение Андерсонов – на вересковую пустошь, где играли
в догонялки дикие полевые ветра. Сквозь них, задыхаясь, - на кладбище через скрипучие ворота.
Там всё молчало. Ни шума озорного ветра, ни треска сухой травы, и даже биение сердца
перестало отдаваться в уши. Впереди, на лавочке, Крис заметил сидящую фигуру. Алекса. Боясь
спугнуть призрака, Крис шагал к нему, аккуратно ступая по мягкому ковру из отсыревших листьев.
И так же осторожно он сел рядом с Алексом на скамейку. Тот даже не глянул в его сторону. Или
глаза Криса просто не уловили его быстрого взгляда. Он смотрел куда-то вперед, но не на могилы,
а сквозь них. В саму тишину этого места. Губы его сжимали зеленый травяной стебель.
Тяжелое дыхание Криса против его воли нарушало гармонию. Дышал он шумно, через рот.
Вдыхал кислород, обжигающий холодом, а выпускал из груди облегчение: Алекс всё ещё с ним.
Никуда не делся.
- Я не очень хорошо читаю... – начал Алекс, всё ещё глядя вдаль и вытащив изо рта травинку, - но
имена на надгробиях разобрать могу. Первые буквы – уж точно. И знаешь что? Тут нет ни одного
чёртового Р. Андерсона, - он повернулся к Крису.
Полуденный свет блестел в глубоких серых зрачках. Алекс смотрел так, будто у Криса внутри
спрятались ответы на все его вопросы, стоит только поглубже заглянуть. Как будто Крис мог знать,
кто такой Р. Андерсон, где его могила, и почему он рисовал Алекса таким. Красивым и мёртвым. А
ещё о том, был ли Алекс рабом и прислугой на самом деле. И зачем он, в конце концов, вернулся
из мертвых, встретив лишь одного человека, с которым может говорить. Крису было жаль
разочаровывать Алекса, но он не знал ничего.
- Я знаю, что всё это правда, - тихо продолжил Алекс, - ну, то, что ты прочел в бумажке. Всё это
время я недолюбливал Андерсонов, хотя и думал, что сам ношу эту фамилию. Теперь-то ясно,
почему. Они превратили меня в раба. Но этот «Р.», не знаю, что и думать...
- Если ты хотел найти грязь, чтобы запятнать Андерсонов, то у тебя получилось, - Крис печально
улыбнулся, - торговля людьми бросит тень на любое благородное имя. Даже через столько лет.
Наверняка потому семья и обеднела к 1900 годам, что ушла из тёмных дел.
Алекс закусил губу.
- Может и так. Но, если честно, мне плевать, запятнаны Андерсоны или нет. Устраивать
неприятности тебе я не хочу. А мёртвым всё равно не отомстить. Теперь понятно, почему я их
ненавидел, и даже как-то легче стало, понимаешь? Только «Р. Андерсон»... Не мог ведь он
случайно нарисовать то чертово яблоко, а? Я лучше убью всё оставшееся время на этого «Р.», чем
буду мстить непонятно кому и зачем. Узнать бы о нём побольше.
- Я сколько смогу буду тебе помогать, – Алекс кивнул. – «Р.» должно быть близко тебя знал.
Повисла тишина. Крис достал из кармана сложенный клочок бумаги и, развернув его, заново
пробежался глазами по крючковатым буквам.
- Тебе было семь... А Брайану Андерсону – двадцать пять. Помнишь, в письме было что-то о его
умершем отпрыске...
Криса вдруг пробрал до костей невесть откуда нахлынувший холод. В воздухе запахло тревогой.
Перед покосившейся могильной плитой, что торчала напротив, сгустились тени, складываясь в
фигуру мужчины. Коричневый камзол, обвисшие морщинистые щеки и глаза, полные ненависти –
с прошлой встречи Брайан Андерсон не стал дружелюбнее. Он огляделся по сторонам и устремил
свой ястребиный взгляд прямо на ребят. Крис вжался в холодный камень скамейки, неотрывно
следя за каждым движением призрачного мужчины. За тем, как он неприязненно кривит и без
того искривленные губы, как поднимает ногу в высоком сапоге, делая шаг навстречу. Словно в
замедленной съемке. Но тут Криса потянули за рукав. Алекс вскочил со скамьи и потащил его за
собой. Глаза его сделались огромными, а губы беззвучно застыли, как будто он приготовился
выговаривать букву «а».
- Стоять! – взревел Брайан. – Всё равно достану, сколько ни убегай. Я скопил достаточно сил и не
позволю тебе сбежать. Где бы ты ни скрылся - отыщу.
Алекс вздрогнул и замер, словно этот властный голос придавил его к земле. По лицу было видно,
что он о чем-то судорожно думает, вспоминает и переваривает. Крис испугался за Алекса. Нужно
было что-то делать. Он набрал в сжатые от страха внутренности побольше осеннего воздуха. Но
Алекс его опередил, отвечая старику:
- Почему я? Что вам, Андерсонам, от меня нужно? Вы сделали меня рабом! Это я вас ненавижу.
- Ты подлый вор и лжец. Надо было сразу отправить тебя в Индию от греха подальше. Но нет, я
приютил тебя в своем доме, вместо того, чтобы продать в рабство. Пригрел змею на груди! Я
закрывал глаза на все вольности, что ты себе позволял, лишь бы не печалить сына. А ты как
коварный змей отплатил предательством.
Алекс всё еще туго сжимал Криса повыше локтя.
- Ха, вот как! Я еще должен быть благодарным? Чёрта с два. Предательство? Лучшего вы и не
заслуживаете! Что бы я там ни сделал, а оно того стоило, раз сама глава семейство явился за мной
с того света.
- Замолкни, щенок. Ты погубил моего Ричарда! Не прощу! Не позволю вновь разгуливать по этой
земле! Еще одного Андерсона ты не погубишь! Я оставлю тебя навечно мучиться под землей, чего
бы мне это не стоило.
Хватка Алекса ослабла. Он отпустил Криса, а рука его безжизненно повисла. Колкий азарт на его
лице сменился растерянностью, как у человека, которому поменяли правила игры прямо во время
партии.
- Ричард... – прошептал он. – Ричард Андерсон, - взгляд упал на Криса. Странный туманно-сумасшедший взгляд.
- Довольно! – с этими словами Брайан в один шаг добрался до Алекса и грубо схватил его поперек
груди, потащил в сторону своей могилы.
Алекс двигал руками, стараясь ослабить хватку, а ноги, что против его воли волочились по земле
делали короткие протестующие взмахи. Но всё-таки вырывался он вяло и молчал при этом.
- Нет! Брайан, оставьте его! – закричал Крис, догоняя мужчину.
- Ты не знаешь, что говоришь, сынок.
Он со всего маху побежал на коричневую фигуру, утаскивающую Алекса. Хотел задержать в их и
помешать планам старика. Но вместо этого он пробежал больше, чем рассчитывал, от
неожиданности споткнулся и кубарем полетел на землю. Мимо него невозмутимо прошел Брайан
Андерсон с Алексом. Крис просто пролетел сквозь них.
- Как так? - орал Крис им вслед. – Сквозь Алекса нельзя было пройти! Что вы сделали? Алекс не
помнит, кто он, отпустите его!
Брайан замедлился и как-то скованно глянул на Криса.
- Должно быть, дело в том, что я, в отличие от него, НЕ ХОЧУ, чтобы человек ко мне прикоснулся.
Он затуманил твой разум, этот мальчишка. Снова. Я не позволю, нет..., - Брайан тряхонул Алекса, -паршивец, а ну отвечай, кем ты был при жизни!
- Я прислуживал юному господину Ричарду Андерсону, - бесцветно выговаривал Алекс.
- Что я говорил! Теперь воздам ему возмездие, пускай же он вечно томится под землей, думая о
своих злодеяниях.
- Нет, это чушь! Алекс, почему? Почему не убегаешь? Ты ведь можешь убежать, эй! – вопил Крис.
Алекс двумя руками сжимал руку Брайана, что проходила у него поперёк груди. Он повернул к
Крису непроницаемое лицо и зашипел:
- Ты! Откуда ты взялся? Это ты во всём виноват!
Брайан потащил Алекса дальше, оглянувшись напоследок со словами для Криса:
- Ричард? Нет... Юный потомок Андерсонов. Живи спокойно, сынок...
Крис кинулся за призраками, пытался схватить их, остановить, но ничего не получалось. Он просто
терзал воздух своими жаркими отчаянными попытками. Брайан встал перед собственным
надгробием и зажмурился. Из него и из Алекса постепенно стали выцветать краски. Пара секунд и
обе фигуры будто засосало под землю.
- Нет, Алекс, почему? Что ты имел в виду? – Крис кинулся туда, где секунду назад были ноги
Алекса.
Теперь там осталась только нетронутая земля, поросшая мелкой, уже отгнивающей травой. От
беспомощности Крис стоял на коленях и шарил руками по твердой почве, надеясь нащупать вход
в подземный мир, куда Брайан забрал Алекса. Входа не было. И выхода тоже. Только земля.
- Брайан, вернитесь! Отпустите Алекса!
Кладбище равнодушно молчало в ответ. Лишь зеленоватые замшелые ангелы глазели на Криса,
дивясь такому наглому нарушителю их бесконечного покоя. «Он вспомнил! Он всё вспомнил!
Пусть он вернётся!» - билась настойчивая мысль. Стало жарко. Пальцы скребли землю, путались в
травинках, вырывая их вместе с хилыми корнями, оставляя глубокие борозды на земляной
равнине. Имя Ричарда Андерсона эхом стояло в ушах, заставляло ещё сильнее раздирать себе
кожу в поисках ответов. Криса накрыло едкое беспросветное чувство потери, когда он думал, что
больше не увидит Алекса. Казалось, он уже не первый раз совершает одну и ту же ошибку. Оттого
руки задвигались еще быстрее по сухим грязным комьям. Под ногти въелась чернота. По вискам
стекали соленые капли, они падали вниз, но Крис их не замечал. Перед ним зияла рваная нора,
собственноручно им выкопанная. Холодная, влажная и бессмысленная. Но Крис не желал терять
связь с Алексом и верил в то, что яма приведет его к призракам. Задрался ноготь, и по
указательному пальцу размазалась кровь.
- О господи! Кристофер! – закричал где-то позади женский голос.
Крису было не до того. Он должен был копать. И не важно, что творится вокруг, пока Алекс не
вернется. Ладони снова и снова загребали влажные холодные комки.
- Кристофер, что ты делаешь? Остановись! – уже совсем близко.
С подбородка капнуло прозрачное и растворилось в пригоршне земли. Криса потащило назад,
прочь от могилы. Уверенная хватка впилась ему в плечи, мешая рыть землю дальше. Он тряхнул
плечами, но так и не освободился. Тогда он на мгновение отвлекся и посмотрел себе за спину.
Перед ним белело лицо. Бескровное, до смерти перепуганное лицо тёти Анны. В водянисто-зеленых глазах пульсировал немой ужас.
- Тетя Анна, я... Понимаете, мне надо копать... – Крис попытался оправдать себя, но ничего не
вышло.
К его лбу прикоснулась ледяная ладонь.
- Вы тоже призрак?
Тётя Анна посмотрела на него так, будто выбирала, убегать ли ей в ужасе, спасаясь самой или
спасать сам источник этого ужаса.
- О Боже мой! Кристофер, у тебя жар, ты весь горишь! Пойдем скорее в дом.
Она попыталась помочь ему встать, но Крис никак не желал уходить. Могила Брайана звала и
просила выкопать все тайны, что там остались. А потом вдруг каменный могильный крест куда-то
поплыл, закружился вперемешку с оранжевыми деревьями и бледным женским лицом.
Последнее, что Крис увидел в тот день – это небо в золотых закатных лучах. Невинно-чистое
прозрачное небо.
***
Глава 8. Ричард
Из темноты доносились голоса. Но Крису было слишком жарко, слишком тяжело дышать, сил не
осталось. Он снова и снова проваливался в горячее забытьё. Где-то на границе с реальностью
кружилась мысль о том, что он всё-таки заболел. Привычная спокойная мысль. А дальше в
темноте блуждала тревога и острая жажда чего-то, что никак нельзя было понять во сне. Сквозь
болезненную пелену Крис уловил, что он лежит на кровати в спальне. Иногда он выхватывал голос
тёти Анны. А потом и низкий бас какого-то мужчины, говорящий, о лихорадке и что с мальчиком
всё будет хорошо. Криса снова засасывала тревожная темнота. Где-то там яркими разноцветными
пятнами роились ответы на все его вопросы, но ухватить их было нельзя.
Крис не знал, сколько пролежал так – неделю или пять минут, пока, наконец, не разлепил глаза.
Он лежал на той же мягкой, словно облако кровати, а рядом сидела тётя Анна. Заспанная и
усталая. Она вертела в руках стеклянный пузырек с какой-то микстурой, изучая надписи на нём. И
вдруг её образ поплыл. Потолок и стены помутнели. Вместо тёти на кровати оказался Алекс.
Комната тоже изменилась. Крис лежал уже на большой двуспальной кровати с балдахином в
изумрудных тонах. Всё снова плыло как в кривом зеркале, менялось, переключалось снова на
тётю Анну и обычную спальню.
- Это всё из-за меня, - сказала она не своим голосом.
- А?
- Не надо было мне тащить тебя на болото. Прости, Ричард, - тихо говорил Алекс.
- Нет, что ты, - возразил Крис. Ему вторил другой голос, похожий на его собственный, но всё-таки
чужой. – Я сам хотел пойти с тобой.
- Но, черт возьми, оно не стоило того, чтобы ты заболел. Мне запретили долго сидеть тут, так что
придется уйти... Но... – Алекс улыбнулся. В тёмно-серых глазах блестели огоньки свечей, что
мерцали около кровати.
- Нет, Алекс! Подхватишь заразу ведь и тоже заболеешь, - слова вылетали сами собой, как будто
кто-то другой произносил их губами Криса.
- И пусть.
Крис закрыл глаза и провалился обратно в жаркую тьму. А когда разлепил их, увидел цветочно-розовые обои и тётю Анну. Она заметила, что Крис пришел в себя.
- Кристофер, мальчик мой, слава Богу! Как ты? Ты бредил всю ночь. Хочешь пить? Я принесла
молоко. Доктор приходил, сказал, что лихорадка скоро пройдет. Где же ты умудрился ее
подхватить, я никак не пойму.
Крис облизал пересушенные губы.
- Я... Хочу пить.
Тётя тут же протянула стакан. Затопив сухость молоком, Крис откинулся на подушку.
- Отдыхай, пожалуйста. И выкинь из головы всякую ересь, что нашел здесь среди хлама.
Крис вопросительно глянул на тётю, которая поджимала губы и смотрела в потолок.
- Я понимаю – у тебя жар, да ещё и лунатизм. Но когда я нашла лопаты под деревом, яму и тебя,
роющим могилу руками... Не знаю, что и думать, - она оборвалась на полуслове, чтобы взять себя
в руки. – Ладно, не надо сейчас об этом. Ты лучше спи и выздоравливай поскорее. Тебе ведь уже
лучше, правда?
Крис кивнул.
- Вот и слава Богу! Тогда я пойду к себе, но если что-то будет не так – зови. Кувшин с водой стоит
на столике за тобой. Я ещё загляну, - тётя Анна поднялась и вышла из комнаты.
Тусклый свет ночника резал глаза. Тело обмякло, утопая в душном коконе из одеял. Где-то в
угасающем сознании билось желание отыскать Алекса. Но голова, руки и ноги так отяжелели, что
Крис жутко устал, уже от того, что попил молока. Горячие веки смыкались. Криса снова поглотил
влажный беспокойный сон.
***
Над головой повисло небо. Вечерний седой небосвод с неподвижными облаками. А впереди
раскинулась знакомая вересковая пустошь. Только что-то было не так: ветер не трепал волосы, не
свистел в ушах как раньше. Всё вокруг затихло, замерло, будто на землю здесь опустили огромный
стеклянный колпак. Под ногами была утоптанная тропинка в траве вместо привычной брусчатой
дорожки. По правую сторону от неё, как раз там, где росло то самое дерево с тайником, Крис
заметил фигуру. Кто-то невысокий стоял спиной и как будто разглядывал всё такие же кривые, но
ещё совсем молодые ветки. Крис поспешил к этому человеку в тёмном костюме. Смутные двоякие
чувства гнали его вперед: страх неизвестности и предвкушение чего-то грандиозного. Он знал, что
должен встретиться с этим человеком. Незнакомец не двигался. Но даже со спины в нем
угадывался подросток. Только когда Крис в нерешительности остановился на расстоянии
нескольких шагов, парень повернулся. От удивления Крис отпрянул назад. Он увидел себя.
Казалось, что перед ним поставили зеркало, но какое-то неправильное, искажающее лица.
Незнакомец был копией Криса, или Крис – его копией. Но искаженной. Небольшие различия
только подчеркивали, что они оба часть чего-то одного. Как семена одного и того же цветка,
выросшие одно – в холоде, а другое – в тепле. У незнакомца подбородок был острее, ярче
проступали скулы, и глаза как будто отяжелели, промяв под собой синеватые тени. Уверенное, но
печальное лицо совсем не удивилось появлению своего более жизнерадостного двойника.
Напротив, парень как будто ждал, что двойник придет.
- Кто ты? – спросил Крис.
- Ты ведь уже догадался. Я Ричард, - прозвучал спокойный и уверенный ответ.
- Но раз мы встретились, то значит... значит, я умер?
- Нет. Тогда я бы не смог говорить здесь с тобой. Да и это было бы уже ни к чему. Ты не можешь
умереть, только не сейчас. Неужели ты сам ещё ничего не понял?
- Мы с тобой как-то связаны, я чувствую. И с Алексом. Только как? И что с твоим лицом, почему ты
выглядишь как я?
Ричард неопределенно повел плечами.
- Я умер с жаждой вернуться, возродиться и повторить всё сначала. Исправить ошибки или хотя бы
попросить прощения. И вот я стал частью тебя. Случайно. Просто вдруг осознал себя и отделился
от твоего сознания. Судьба дала мне второй шанс. У нас одна душа на двоих, Кристофер, хотим мы
того или нет. Клянусь, я не сделал ничего такого, что причинило бы тебе неудобства. Разве что
тратил твои жизненные силы, чтобы продолжать существовать. Для такого тела нагрузка
оказалась велика. Думаю, она подпортила тебе здоровье. Но иначе мне было не выжить. Прости.
А лицо - для меня тоже загадка. Должно быть, так распорядилась судьба.
- Ты ведь мог вернуться призраком как Алекс! А ты вселился в меня! Одна душа... Как же это?
Почему я не знал?
- Не всё так просто. Мне не вернуться призраком. Не здесь, - он кивнул в сторону особняка, - в
тебя я не вселялся, а только очнулся. Понимаешь, часть твоего разума стала недоступна тебе
самому. Закрылась так, что ты не смог её осознать. Этой частью был я. Но я не лез в твою жизнь.
Только лишь наблюдал. И забеспокоился, узнав, что ты можешь наконец поехать в Хитфилд.
Помнишь, как родители сомневались, отправить ли тебя на квартиру к тёте Джейн или сюда? Я
уверен, ты тогда почувствовал, как это место зовет нас. Тебя потянуло сюда. Ты сам настоял, что
останешься в Хитфилде.
- Мне просто показалось, тут будет интересно. Но не думал, что случится что-то настолько
странное. Но знаешь, твои слова многое объясняют. Особенно то, что было в этом особняке. А что
насчет Алекса?
Ричард перевел туманный взгляд с Криса куда-то вдаль.
- Я был совсем маленьким, когда в первый раз увидел его. Мне тогда было ужасно скучно, и я
решил найти отца – он в то время разрешал мне отвлекать его по пустякам. Я вошел в кабинет
кажется в самый неподходящий момент. Алекс стоял посреди комнаты. Грязный, весь в ссадинах,
а на ногах висела цепь. Я и не понял, кто он, зачем стоит там перед отцом и дедушкой Гарольдом.
Мне показалось, что он так вырядился для потехи. Что будет весело пойти во двор и просто так
для забавы поваляться с ним в грязи. Вот я и сказал отцу, что хочу с ним играть. Как ни странно,
меня послушали, наверно потому, что общаться мне было не с кем. Взрослые часто говорили, что
я одинок. Алекса оставили в доме. Как оказалось, специально для меня – как единственного
ровесника, а заодно и с детства знакомого слугу. Хотя я сам плохо помню, как это было – позже
Алекс мне сотню раз рассказывал эту историю. Я же тогда моментально забыл о нём. И не
вспоминал ещё несколько лет.
- Так он на самом деле был рабом. Андерсоны торговали людьми? Неужели Алексу так плохо
жилось?
- Торговали. Дед и отец, а потом и его брат – все они. Из-за Алекса я узнал, что значит
«невольники», о которых отец вел такие важные разговоры, сидя в кабинете. Рабов редко
приводили в дом. Но то был особый случай. Сорвалась золотоносная сделка. Они привели Алекса
в дом как раба. Поначалу я даже не знал, что он и впрямь остался у нас. Раба бы ни за что не
допустили до господина вот так запросто. Но он и был-то совсем ребенком. Его растили кухарки,
конюхи и прачки – все, кому не лень. Не худшая жизнь для бывшего раба – так он думал. Думал,
что я его спас, - Ричард улыбнулся тепло, но печально.
- А потом?
- Что было потом, я знаю уже не с его слов. Я прожил это сам, так что просто вспомни это. Уверен,
у тебя есть мои воспоминания, так же как и у меня твои. Теперь твой черед побывать в моей
шкуре.
- Как это? Как мне их увидеть?
- Не знаю. Подумай про Алекса, и о том, как встретил его.
Крис напрягся, прокручивая в голове картинку с мальчишеской фигурой у ворот особняка. Его
собственное воспоминание. Он напрягся сильнее, как будто старался воссоздать сон, что помнил
каких-то пару минут назад, но тут же безнадежно забыл. Образ Алекса блуждал где-то совсем
рядом. И вот вспышка. Крис поймал нить, связывающую его с Ричардом.
***
Глава 9. Память - начало
Он сидел за лакированным письменным столом. Из окна лилось много яркого дневного света,
который делал листок бумаги, лежащий на столе, особенно белоснежным. Крис хотел встать,
оглянуться по сторонам, но не смог. Вместо этого рука сама взяла со стола угольную палочку и
начала выводить что-то на бумаге. «Тело не слушается», - подумал Крис. Он мельком оглянул
комнату и пейзаж за окном. И то и другое было определенно знакомым. За окном виднелся лес
на холме, такой же, какой он привык видеть из своей спальни. А вот, что именно это за комната,
определить было сложно – обстановка сильно отличалась от той, которую Крис видел в особняке.
Зеленым пятном где-то за спиной темнела пышная кровать, стены украшал богатый серебряный
узор, кругом висели картины, а на столе и комоде расположились многорукие как индийские
божества канделябры.
На бумаге выцарапывался кривой силуэт какой-то зверушки с прямоугольной мордой и хвостом-полумесяцем. «Собака», - догадался Крис. Хлопнула дверь. Голова повернулась к вошедшему. Это
был молодой мужчина с серыми напудренными кудрями. Одетый в тёмный камзол, укороченные
штаны и рубашку с жабо. «Отец», - пронеслась чужая через чур громкая мысль в голове. За
Брайаном робко остановился мальчишка. Щуплый, загорелый и с растрепанными волосами
соломенного цвета. Гораздо младше, чем тот Алекс, которого видел Крис.
- Сын, подойди, - скомандовал Брайан.
Ричард, а вместе с ним и Крис приблизились к мужчине.
- Помнишь этого мальчика?
– Я видел его среди слуг, - плечи дернулись в неопределенном скучающем жесте.
- Его зовут Александр. Думаю, тебе пойдет на пользу ровесник среди ближайшего окружения.
Посему с этого дня назначаю его твоим личным слугой.
- У нас ведь и так полно слуг. Зачем ещё один?
- Тебе следует чаще видеть ровесников, а то ты чахнешь на глазах. Нельзя ходить с таким хмурым
лицом, Ричард. Развеселись же! А этот, - Брайан указал взглядом на Алекса, - будет тебе потом
отличным камердинером. Конечно, только в том случае, если покажет себя достойным и
преданным.
В ответ Ричард только кивнул. Даже не взглянул на Алекса.
- Ну, что ж, оставляю вас, - с этими словами Брайан ушел.
А Ричард, всё так же, не обращая внимания на пришельца, уселся обратно и взялся за уголь. Крис
изо всех сил старался поднять голову, прекратить двигать рукой по бумаге и посмотреть, наконец,
на Алекса. Но ничего не получалось.
- Господин, - раздался тонкий голос из-за спины.
Крис почувствовал, как против его воли сдвинулись брови. «Вот пристал!» - отдалось в мыслях.
Тело нехотя развернулось к мальчику. Такого выражения лица у Алекса Крис ещё не видел:
открытое, восторженное и счастливое – вот каким оно было. Как у ребенка, когда ему подарили
щенка, которого он долго выпрашивал у родителей.
- Мне хватает прислуги. Можешь уходить, - безразличный голос вырвался из горла.
- Но, господин Ричард, я так давно хотел служить вам. Я долго ждал, когда мне позволят
приблизиться к юному господину. Вы ведь хотели играть со мной. Вы спасли меня.
- Не знаю, о чем ты рассказываешь. Я уже сказал: слуги мне не нужны. Я занят. Если отец сказал,
что ты непременно должен мне служить, так оставайся тут, но не мешай.
Глаза снова уткнулись в рисунок, а испачканные пальцы отрывисто стали штриховать картинку,
создавая подобие лохматой собачьей шерсти. В голове зазвучало: «Неужели отстал». И вдруг
бумага резко дернулась из-под рук. Уехала, исчезла. Уже занесенный над ней уголь чиркнул по
столешнице, оставив жирную полосу. Взгляд тут же упал вправо: на светловолосого наглеца,
который вертел в руках изрисованный листок. «Узнаю Алекса», - Крис ухмыльнулся бы, если бы
мог.
- Господин Ричард, я не могу просто так уйти. Мне всегда хотелось поговорить с вами, пусть даже
я буду слышать одни лишь приказы. А вы ведь и приказывать не хотите. Этим что ли заняты?
Рисуете собаку? – простодушно и раздосадовано говорил Алекс.
Крис видел комнату как-то очень широко. Должно быть, Ричард до предела вытаращил глаза. «Я
должен рассказать отцу, что он сделал непристойность».
- Как смеешь ты... Верни...
Алекс опустил глаза к рисунку.
- Меня учили, что нельзя брать господские вещи без позволения. Но вы ведь особенный господин.
Не верю, что вы рассердитесь.
«Что он говорит? С чего он это взял?»
- Эта собака точь-в-точь как те, что господа Гарольд и Брайан берут на охоту, - сказал Алекс,
увлекшись картинкой. – Только лапы у вашей очень уж короткие, а морду бы потолще сделать –
стало бы совсем хорошо.
Ричард часто-часто заморгал.
- Правда, похоже? – прозвучал недоверчивый вопрос. - Я морду ещё не дорисовал, там тоже
шерсть будет, тогда она и сделается толще. А лапы что? Разве так уж коротки? По-моему только
слегка коротковаты.
- Натуральная псина! – листок шлепнулся обратно на стол, - но вы представьте, как она такими
лапами за зайцем побежит. А как разроет лисью нору? Нет уж. Лапы нужны побольше.
- Сейчас нарисую, подожди, - Ричард сильно нажимал на уголь, выводя новые длинные лапы.
«Ведь мне не нужен слуга... Но нет. Этот... Какой же он слуга?».
Крис почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. Он и сам хотел бы сейчас улыбнуться всему,
что увидел.
Реальность вдруг потемнела, растворилась в новой ослепительной вспышке. Крис напрягся,
пытаясь вновь поймать воспоминание об Алексе. Перед глазами замелькали картинки прошлого
яркие и не очень. Старинные залы с пианино, чайными столиками и каминами. Вересковое поле,
на котором была одна-единственная могила с каменным ангелом. Дорога к лесу и сам лес.
Лакированный стол, где лежали книги, письма и рисунки. Кровать с изумрудным балдахином.
Лошади, кареты, дорога в город. Дамы в пышных платьях, кружащиеся в танце. Везде встречались
смутно знакомые люди: горничные, конюхи, учителя, какие-то родственники, гости, хмурая фигура
Брайана Андерсона. И Алекс. Алекс с подносом чая в руках, сидящий на зеленом покрывале.
Заливающийся смехом. Взбешенный, остервенело жующий колосок. Разглядывающий рисунки,
восторженный и мечтательный. Доверчивый и готовый выслушать любой вздор. Алекс среди
яблонь во дворе, в конюшне с лошадьми и собаками. На вересковом поле и в лесу. Крис выхватил
взглядом одну из красочных картинок и всеми силами постарался проникнуть в нее. Его ослепила
вспышка.
Они шли по тропинке. День был серый и пасмурный, со свинцовыми тучами, грозящими вот-вот
прохудиться и затопить окрестности водой. Впереди уверенно шагал светловолосый Алекс,
покачивая колоском во рту. Вокруг шелестело сиреневое вересковое поле, а впереди огромным
лохматым зверем их поджидал лес. Ричард то и дело вертел головой, оглядываясь на всё
удаляющийся особняк.
- Ты чего? Никто ведь не узнает: все разъехались, - сказал Алекс сквозь зубы.
- Абигейл видела нас. Она знает, куда мы пошли. Но уж она-то проболтается не раньше, чем отец
увидит мой хладный труп. Мне просто непривычно. Тут красиво. Особняк издали кажется таким
крошечным.
- Только не вздумай сейчас остановиться порисовать. Мы ничерта не успеем.
- Тебе-то что? Ну, вернемся не вовремя, ну узнает отец, что я ходил в лес без разрешения, ну
похмурится и перестанет. Про тебя и слова не скажет, как всегда.
- Ты это зря, - Алекс нервно кусал стебель, - думаешь, он так и будет тебе всё с рук спускать? Вот
надоест ему и отправит он тебя куда подальше.
- Ерунда, - отмахнулся Ричард. – Пошли скорее. Не собираюсь я рисовать. Пока не увижу оленя –
уж точно.
Они ускорили шаг. Лес расстилался всё ближе, всё сильнее шелестел густыми мохнатыми
верхушками. Вот тропинка, виляя, скрылась среди первых длинноногих деревьев. Над головами
переплелись ветви. Сквозь них виднелись рваные серые клочки неба. Здесь начиналось дикое
царство нетронутой природы. Приветливая на первый взгляд, но опасная травянистая пасть леса
манила к себе. Ричард сглотнул будоражащее предвкушение. Стало темнее. И оттого ещё
интереснее. Крис так проникся чужими ощущениями, что целиком слился с хозяином
воспоминаний.
Ричард схватил Алекса за рукав.
- Что? Нравится? – Алекс выглядел довольным.
- Ещё как! В сотню раз лучше охотничьих баек! Потом обязательно уговорю отца разрешить мне
сюда приходить хотя бы иногда.
Под ногами хрустели ветки и иссушенные листья. Пахло сырым деревом и травой. Тропинки не
было видно. Она утонула в густой зелени. Но Алекс знал, куда идти. И шел с особым
наслаждением. Не так уж много вещей, доступных Алексу, могли порадовать Ричарда. Лес был
одной из них.
Алекс привел Ричарда к болоту. В нос сразу ударил затхлый запах стоячей воды и тины. Островки
земли – наверняка сплошь из жидкой грязи – разбавляла водная гладь. Ребята остановились на
берегу этого обширного лесного болота, протянувшегося ещё на четверть мили вперед. Оно зияло
как залысина среди густой лесной шерсти – деревья росли лишь вдоль рваного берега. Зато здесь
было светло. Травянистая плотная земля под ногами стала влажной вязкой жижей. Алекс указал
на замшелый ствол упавшего дерева, лежащий в паре шагов. Они двинулись к нему и присели на
его зеленый бок.
- Здесь и подождем, - сказал Алекс, глядя на правый берег, - в тот раз я его вон там увидел.
- Думаешь, придет?
- Да черт его знает.
- Мне и так здесь нравится, - Ричард озирался по сторонам.
Вокруг жужжали облачка из мошек. Их то и дело приходилось отгонять от лица. На ребят глазели
деревья, поросшие мягким изумрудным мхом. Они выставляли напоказ свои толстые корявые
корни. Алексу всё это было привычно, он неотрывно смотрел вдаль. Ричард же подолгу
разглядывал и корни, и мхи, и камыши, и болотную воду.
- Слушай... - Алекс сглотнул, - ты ведь не уедешь?
- Что? Ты опять про школу? Я сотню раз уже сказал: нет.
- Но господин Брайан, он ведь всё ещё хочет тебя туда отправить. Может тебе там и вправду будет
лучше...
- Говорю же: я не собираюсь уезжать отсюда. К чему мне эта школа, если ко мне и так приходят
учителя, если я без конца занят учебой? И здесь есть ты. А там тебя не будет.
- А что я? – к Ричарду повернулось серьезное лицо.
- Будто сам не знаешь. Сколько уже ты со мной? Два года? И до сих пор не понял. Я сразу сказал:
мне не нужен личный слуга. А ты с самого начала не был прислугой. С тобой я могу говорить, что
вздумается, мне не надо держать лицо. Мы равны. Пусть только в пределах моей спальни. Но
знаешь, по-моему, это несправедливо. Будь моя воля, мы бы всегда были на равных.
Алекс ухмыльнулся.
- Ты слишком добрый. Ох, твой отец бы точно отослал тебя на перевоспитание, услышь он такое.
Как же ты собираешься потом занять его место и с каменным лицо отправлять в Индию корабли,
полные бродяг?
Мышцы на лице Ричарда напряглись.
- Никак я не собираюсь. Зачем ты без конца говоришь о моём отце? Дела остаются делами. Мне
они не нравятся, и я в них не лезу. Но он всё-таки хороший человек и желает мне только добра. Он
прислушивается к моим желаниям. И тебе с ним ничто не угрожает. О чем тут беспокоиться?
- Человек, продающий в рабство другого человека, не может быть хорошим. Я живу в Хитфилде и
ни в чем не нуждаюсь. Я благодарен, что мне позволили остаться тут, но это была случайность.
Твоя семья не терпит своеволия. Это сейчас тебе всё прощают, тебя берегут: они пекутся о
продолжении рода. Боятся за наследника. Но только всерьез воспротивься их желаниям – они не
потерпят. А с такими мыслями однажды ты доведешь и отца, и всю свою семью.
- Вздор! Отец любит меня. Мне жаль, что из-за него тебе пришлось пережить... всё это. Но теперь
всё позади. И я не хочу расставаться с тобой. Ни один человек не заменит мне тебя. Знаешь, что?
Ты же до сих пор хранишь те железки, в которых тебя привели? Так давай их уничтожим! Это они
тебя тревожат.
- Они напоминают мне о том, кто я есть на самом деле... Зачем уничтожать? Думаешь, так
господин Брайан не сможет в любой момент распорядиться моей судьбой как ему вздумается?
- Из-за них тебе плохо. Ты смотришь на них каждый божий день. А потом у тебя возникают
тревожные мысли. У отца в кабинете хранятся записи обо всех невольниках. Они с дедом ведут
учет проданных душ. Что если мы выкрадем бумагу на тебя и сожжем её тоже? Отец не узнает. А
если и узнает, то всё простит. Вот увидишь. Поверь мне, наконец.
Алекс округлил глаза. Желание боролось со страхом. Свобода, которую он жаждал, маячила у
него прямо под носом, а он боялся её схватить.
- Сжечь? Вот так запросто? А если ты ошибаешься? Видит Бог, я больше всего на свете хочу
избавиться от любых упоминаний о том, что я раб. Но уничтожить... Если ты и правда выкрадешь
бумагу, может, лучше спрятать её? Вместе с кандалами. Если господин Брайан узнает и
разозлится, то мы просто вернем её на место.
Ричард повел плечами.
- Я бы лучше сжег. Но можно и спрятать, если тебе так будет спокойнее. Значит решено?
- Тихо, - прошептал Алекс, - смотри, - рука указала на отдаленный берег.
Ричард вгляделся в тени между стволами – там что-то шевелилось.
- Олень? – спросил он шепотом.
- Похоже на то.
Через мгновение уже можно было различить на фоне изумрудно-серых стволов рыжеватое тело
животного и его ветвистые рога. Олень подошел близко к воде и склонил голову, чтобы напиться.
- Алекс, это потрясающе! – Ричард, не отрываясь от животного, шарил рукой во внутреннем
кармане.
Оттуда он достал небольшую записную книжку и металлический футляр, полный угольных
палочек. Инструменты того и гляди могли выпасть из рук, но кое-как Ричард всё же разложил их
около себя на покатом стволе. И тут же принялся выводить на бумаге отрывистые линии. Взгляд
вдаль – на рисунок – снова вдаль, и среди черных штрихов начинал угадываться продолговатый
силуэт животного. Ричард мельком видел лицо Алекса. Но и так было понятно: он улыбался.
Олень оторвался от болотной воды, вскинув высоко тяжелую ветвистую голову. Так он выглядел
особенно благородным. А потом развернулся и ушел обратно в густую лесную тень. Ричард
разочарованно выдохнул:
- Так быстро ушел!
Хотя в наброске, лежащем на коленях, легко узнавался олень, склонивший голову к воде.
- Ты ведь успел нарисовать его. Вот и пошли уже. Дорисуешь остальное дома.
- Подожди, я набросаю фон, пока мы тут, - Ричард неловко потянулся к футляру с углем.
Коробочка выскользнула из-под пальцев и упала под ноги во влажную траву. Черные стержни
рассыпались, сливаясь с такими же черными проплешинами земли. Ричард было нагнулся за
ними, но вдруг резко отдернулся назад. Там, в шаге от ног Алекса трава зашевелилась.
- Алекс, здесь что-то...
Узорчатой черно-серой лентой там извивалось длинное тело с приплюснутой головой. К ним
подползала змея.
- Не двигайся, - одними губами произнес Алекс.
Ричард замер. Только грудная клетка напряженно вздымалась под одеждой. Сидел он жутко
неудобно и вот-вот мог соскользнуть с бревна. Ладони вцепились во влажную деревяшку, все
мышцы в теле напряглись, чтобы оставаться неподвижным. Около щиколотки Алекса показалась
чешуйчатая красноглазая морда. «Пятна! Если у нее есть желтые пятна на голове, значит, она
не ядовита», - прозвучало в мыслях. Но спасительных пятен не оказалось – змея была черной, как
угли, что рассыпались тут в траве.
В напряженных бровях, щеках и подбородке Алекса читалась решимость. А вот Ричарду её не
хватало. Он вдруг почувствовал, как скользит по мху, на котором пытался усидеть. Рукам не за что
было уцепиться. Мозг посылал сигналы каждому мускулу о том, что двигаться нельзя. Но мускулы
устали и сдались. Ноги Ричарда резко стукнулись об землю. В полушаге от плоского змеиного
носа.
- Ричард, нет! – вскричал Алекс.
Но потревоженная змея уже вытянула шею, готовясь к броску. Страх сковал конечности. Ричард
завороженно смотрел, как раскрывается розовая блестящая пасть. Как нацеливаются на него два
торчащих резца. Рывок вперед. Но больно не стало. Между ним и змеёй вдруг появилась
преграда. Алекс. Он вскрикнул и уцепился рукой за бревно, чтобы не упасть. А потом отшвырнул
ботинком извивающееся черное тело подальше. Змея явно не думала возвращаться – уползла
прочь по голым корням отдаленного дуба. Алекс отрывисто задышал, опускаясь на землю.
- Прости, я случайно... я не удержался. Зачем же ты... – бесполезные извинения застыли на губах.
Голая лодыжка покраснела. На месте укуса остались две кровавые дырки. Алекс, сидя на влажной
траве, поднял штанину и растерянно щупал опухоль. Он тяжело вздыхал и кусал губы от боли. С
неба закапали крупные холодные капли дождя.
- Черт, как же больно! Это гадюка. Ядовитая, - Алекс посмотрел бледным лицом, на котором не
было ничего, кроме глаз, полных черного ужаса.
Ричард опустился на колени. Укушенная нога всё краснела и покрывалась сине-желтыми пятнами,
как будто её долго избивали палками.
- Нужно скорее вернуться, нужен доктор... – слова тонули в шуме набиравшего силу дождя. –
Сможешь идти?
Рука дотронулась до лба Алекса. Он весь горел.
- Голова кружится... не могу встать. Иди без меня. Расскажешь Абигейл, что случилось, а она
пошлет за мной конюха, когда тот вернется.
- Без тебя я не уйду. Если надо – потащу на себе. Прости. Скажи, Алекс... скажи, что укус не
опасный, и ты не умрешь. Ведь правда?
Алекс покачал головой.
- Не знаю. Когда я был маленьким и ходил сюда вместе со старым конюхом Джеком, он говорил
держаться подальше от черных змей. Укусит такая – помру. Если так, то ты ничего не сможешь
сделать. Дурак, уходи отсюда. Сейчас ведь ещё и дождь ливанет. Сам помрешь тут от холода.
Будет два мертвеца. Не глупи! Просто позови кого-нибудь на помощь.
Капли во всю щелкали по листьям, шлепались в болотную воду. Волосы намокли и прилипли к
лицу. Алекс выглядел всё хуже. Бледный как мертвец с ногой цвета сырого мяса. К горлу
подступил комок, а на глаза навернулись жгучие слезы. «Надо уходить вместе, Алекс не может
вот так умереть. Это моя вина, всё из-за меня», - звучало в голове.
- Эй, - замученное лицо неотрывно смотрело на Ричарда, - быстрее спрячь своего оленя, сейчас
весь рисунок пойдет коту под хвост. Зря мы сюда притащились что ли? Слышишь? Ричард. Ты что,
плачешь?
Ричард покорно сунул уже отсыревший листок к себе во внутренний карман. По щекам текло.
- Тебе не надо было меня защищать. Это я повел себя неосторожно, и расплачиваться должен
тоже я. Тебя надо скорее доставить к доктору. Я не прощу себе, если ты...
- Ты спас меня тогда, я хочу отплатить тебе тем же, - тихо ответил Алекс. А потом скорчился от
боли, поднимаясь на ноги, - Но как же ты невыносим! Ладно уж, твоя взяла. Не хочу я, чтобы
последним моим воспоминанием стала твоя кислая мина. Попробую идти, но не обещаю, что
куда-нибудь дойду.
Рука Алекса легла на плечи, отдавая часть тяжести тела. Они медленно поковыляли прочь от
болота. В висках Ричарда стучало так, что даже шум дождя не заглушал этот стук. А дождь шумел,
как мог, барабанил в полную силу. Ботинки тонули в грязи. Тяжелая набухшая одежда липла к
коже. Было холодно. Порывы ветра нещадно пронизывали тело ледяными иглами. Алекс еле
двигал больной ногой, но всё же шел, целиком сосредоточившись на том, чтобы сделать
следующий шаг, а за ним еще один.
- Знаешь, если мне суждено прямо здесь умереть, то я умру счастливым, - сказал он, - если ты
пообещаешь, что доберешься домой, во что бы то ни стало. Может так даже лучше? На что я еще
гожусь, если не послужить тебе как следует? Ты наконец-то уедешь в пансионат и заживешь как
истинный аристократ.
- Нет, не говори такого... – Ричард оборвался на полуслове. Там, на тропинке, ведущей из леса,
показался огонёк. – Кто-то идет.
Они пошли быстрее. Кто бы это ни был, он мог помочь. Огонёк приближался, оказавшись фонарём
в руках женщины, промокшей от дождя. Это была Абигейл.
- Бог мой, господин Ричард, что стряслось? Пойдемте скорее! Вот, наденьте это, - она сняла с себя
тяжелую накидку, но Ричард покачал головой, отказываясь одеваться.
Под стеклом фонаря теплился огонек, его уютные блики затанцевали на бескровном лице Алекса.
– Алекс... У него нога. Его укусила змея. Ядовитая. Он не может идти сам, ему плохо, нужен
доктор. Абигейл, ты знаешь, что делать? Как его спасти? Вдруг он... – договорить помешал
подкативший к горлу ком.
Служанка присела на корточки, поднеся свет к укушенной лодыжке.
- Гадюка что ли цапнула? Пустяки. Поболит и пройдет. На моей памяти кого только не кусали – и
ничего. Через пару дней совсем здоровый будет. Вам не о чем беспокоиться, господин, - она
поднялась. – Вы бы о себе подумали. Выглядите очень нездоровым. В такой дождь гулять не
стоит, подхватите лихорадку чего доброго.
- То есть я не умираю? – нервно хохотнул Алекс, - ну, дела!
- Ещё чего! Бессовестный мальчишка, только зря господина перепугал, - с дружелюбным укором
говорила Абигейл, - а я-то не даром волновалась, что вас долго нет. Как это тебя угораздило?
Она подхватила Алекса под свободную руку. И так, освещая тропинку теплым рыжим светом, они
побрели к тёмному пятну особняка, который скалой возвышался на горизонте.
***
Глава 10. Память - конец
Картинка снова утонула в черноте. Крису стоило больших трудов отпустить мир Ричарда и
вернуться к собственным мыслям и ощущениям. До конца в себя он прийти не мог. Реальность
была слишком далеко. А он так и барахтался во снах. В чужих воспоминаниях. В какой-то
обманчивой пустоте. Там, где смешались времена и эпохи, где сквозь пестрые вереницы дней
виднелся неизменно яркий образ Алекса. Уходить оттуда было рано. Там скрывались разгадки -кусочки чужой жизни. Или уже не чужой, а его собственной – Крис не знал наверняка. Знал
только, что должен узнать всю правду до конца, чем бы она ни обернулась.
- Сядь на кровать.
- Зачем это?
- Мне так нравится.
Ричард сидел перед мольбертом, а впереди с большой изумрудной кровати на него смотрел
смущенный Алекс.
- И как ты объяснишь такую картину? Отцу, например?
- Никак. Я отдам её Абигейл, чтобы она сохранила у себя на чердаке.
- Глупость какая! Все художники – безумцы. Зачем рисовать, спрашивается, если потом это надо
спрятать, - ворчал Алекс, расстегивая пуговицы.
Ричард взял угольную палочку и принялся расчерчивать лист тонкими опорными линиями. На
бумагу падал ослепительный густой свет из окна. Им же был окружен Алекс. Он немного
откинулся назад, одаривая Ричарда улыбчивым взглядом.
- И как мне сесть?
- Нет-нет. Сиди как хочешь. Вот так же свободно.
- Свободно... - Алекс хохотнул, а потом вдруг резко сделался непроницаемо серьезным. – Вечно я
с тобой забываюсь. И так легко, хорошо становится. Но, черт, так нельзя. Когда-то спокойствию
придет конец.
Ричард оторвался от наброска и подошел к Алексу, сжимая уголь в руке.
- Мы же закопали их. Ты и впрямь свободный. Отец ничего не сделает. Мы ведь с тобой. Так и
будет всегда.
- Всегда? А я слышал, что ты скоро обручишься, это правда? С Анжеликой Мидлстоун. Почему ты
не говорил мне?
- Но ведь... – Ричард запнулся, а уголь выскользнул из его пальцев. – Я не хотел этого. Помолвка –
всего лишь формальность, такова жизнь аристократов. Будь она проклята. Разве не ты говорил,
что не покинешь меня? Мы ведь всегда будем друзьями! Разве не с тобой я провожу всё время,
что у меня остается?
Губы Алекса скривились оттого, что он кусал их изнутри. Он посмотрел таким тяжелым взглядом,
что Ричард с трудом его вынес.
- Я просто никто. Без тебя и без этого дома меня не существует. Гарольд или Брайан, или твой
дядя Дориан, который сейчас в пансионате – кто угодно может вышвырнуть меня в любой
момент, неужели не понимаешь? А ты? Как ты собираешься жить здесь? Думаешь, спокойно
женишься и осядешь тут. Что? Займешь место Брайана, возьмешься за семейные «дела»? Сколько
таких как я ты продашь в Индию?
- Я не собираюсь обращать людей в рабов! Ты ведь знаешь, я никогда не стану таким. Если иначе
никак, то я сбегу, уеду. С тобой. Объездим весь мир, а потом я напишу по картине про всё самое
интересное, что бывает на свете.
- Хорошо звучит. Слишком хорошо. В жизни так не бывает. Господин Брайан не позволит
наследнику сбежать. Ты обручился – пути назад нет. Ты привязан к Хитфилду.
- Я почему-то не смог его переубедить. Раньше всегда получалось. А теперь... Он злился. Никогда
его таким не видел. Он теперь был слишком уверен, что я обязан обручиться. И пусть. Знаешь, что
я сделаю? Буду сам выбирать. Ни за что не позволю нас разлучить.
Ричард снял с шеи цепочку. На ней поблескивал серебристый круглый медальон.
- Что ты творишь...
Цепочка оказалось у Алекса на шее, медальон глухо стукнулся о кожу на груди.
- Отдаю его тебе. Мама сказала, что когда придет время, когда я обручусь, то должен отдать этот
амулет. Чтобы не разлучаться. Я обручился и отдаю его. Тебе.
- Ты точно безумец. Как я могу принять такое? – Алекс подставил ладонь под поблескивающий
кулон, - это слишком!
Ричард опустился рядом с ним на зеленое покрывало.
- Я не хочу, чтобы ты думал, будто я так просто предам тебя. А это доказательство, - палец
прочертил полукруг под висящим медальоном.
- Мне страшно, понимаешь? Чем мы старше, тем страшнее. У меня ничего на целом свете нет,
кроме тебя и этого дома. Я буду здесь, пока ты этого хочешь. Вот бы мы поселились с тобой в
каком-нибудь домишке. Не таком огромном, как этот. Я бы растил собак и лошадей. Мы ходили
бы на ярмарку в воскресный день. А потом бы уехали колесить по всему свету. Увидели бы кучу
всего, как ты хотел. А потом бы вернулись дряхлыми стариками, повидав лишь половину мира.
Нам и этого за глаза хватит: тебе – чтобы до конца жизни рисовать то, что повидал, а мне – травить
байки, - Алекс улыбался одними губами, - а теперь ты отдаешь мне свой медальон, как будто всё
взаправду. Будто так и будет.
Алекс спрятал за ресницами своё мечтательное смятение.
На внутренней стороне век заплясали цветные огоньки. Они то разрастались, то меркли.
Ощущение реальности происходящего куда-то уплыло. Вокруг оказалась знакомая пустота. Пока
одно из блуждающих пятен не вспыхнуло в сознании, заполонив собой всё вокруг.
- Мистер Андерсон, вы помните, какие задания я вам давал на прошлой неделе? Где ваши
записи? Мистер Андерсон! – резкий голос прорывался в голову.
Ричард забылся. Он думал не об арифметике, как того хотел мужчина, сидящий справа. Его
мучила непонятная тревога. Никакие задания в голову не лезли. «Кто-то кричал на первом
этаже. Кто?» - мысль не давала покоя. Перо вывалилось из пальцев.
- Мистер Андерсон, прекратите витать в облаках! Я требую, чтобы вы предъявили записи
немедленно, - учитель свел седые брови так, что они сошлись на переносице в прямую линию.
- Я... я сейчас отыщу их, - рассеяно выговорил Ричард.
Но вместо того, чтобы перебирать бумаги, он замер, прислушиваясь к тишине. Твердые шаги
выстукивали дробь по паркету и приближались к двери. Ричард уже повернулся к проходу, когда
дверь распахнулась, а в комнату вошел Брайан. С перекошенным от гнева лицом.
- Вор! В нашем доме! Ричард, это немыслимо! Вот что было на твоём Алексе - он поднял кулак,
белеющий костяшками пальцев. В кулаке была зажата серебряная цепочка с медальоном.
Внутренности окатила колкая волна страха. Ричард поднялся из-за стола. Он глотал воздух,
пытаясь взять себя в руки и найти подходящие слова. А учитель как назло всё ещё сидел здесь и
таращился на свежий дымящийся скандал. Брайан неловко глянул на него, как бы жалея об этом
случайном свидетеле. Лишний человек осложнял проблему и Ричарду: отец не станет ему
потакать на глазах представителя высшего общества. Но Алекса надо было выручать немедленно.
- Где сейчас Алекс? – ничего умнее в мыслях не нашлось.
- С Гарольдом. Отец захотел лично его приструнить за такой невыносимый проступок, - он
судорожно обтирал рукой блестящий лоб, - постой-ка, ты знал, что медальон пропал? Почему ты
не сказал раньше? Этот щенок, он ведь своровал не какую-то безделицу, а медальон твоей
матери! – глаза полезли на лоб от негодования.
- Я не... нет. Алекс не вор. Это из-за меня...
Учитель наблюдал с видом превосходства. Следовало попросить его удалиться, но Брайану теперь
было не до того. В воздухе сгустилось напряжение. Ричарду вспомнилась сцена театра и хмурые
самодовольные лица, поносящие артистов. Он чувствовал, что скверно играет, и в него вот-вот
полетят гнилые помидоры. К нему вплотную подошел отец. Из-под тяжелых бровей смотрело
негодующее разочарование.
- Что значит из-за тебя?! Ты снова будешь оправдывать этого змеёныша?! Сейчас? Ты хоть
понимаешь, что это такое? - Брайан поднес к самому носу Ричарда кулак из которого
беспомощно, как задушенный труп, свешивалась цепочка, - я получил его от своей матери, этот
медальон. А в день помолвки подарил его Мари. Все Андерсоны носили его. Это знак нашего
семейного единства. В нем моя любовь к твоей матери, её любовь к тебе, в конце концов! Тебе
следовало беречь его как зеницу ока. А раз он пропал, ты был обязан немедленно рассказать об
этом!
- Он не пропал. Я знаю историю и ценю этот амулет. Алекс не крал его. Я сам повесил его на шею
Алексу...
Перед глазами мелькнула рука. Левая - та, что не держала цепочку. Она наотмашь влепила ему
пощечину тыльной стороной ладони. Половина лица онемела, потом запылала боли.
- Не смей! Единственный человек, на ком должен был оказаться медальон, кроме тебя – это
Анжелика, твоя невеста. Подумать только, наша фамильная драгоценность оказалась у убогого
раба. А ты потакаешь ему. Одно это уже можно счесть за оскорбление. Как смеешь ты лгать мне в
глаза? Мальчишка запудрил твой разум. Приди же, наконец, в себя, сын!
Ричард испуганно гладил горящую щеку. Такого отца он не видел ещё никогда. Мягкий
понимающий человек превратился в неприступную крепость, готовую сразить любого, кто её
потревожил.
- Что будет с Алексом?
- Разумеется, вор понесёт наказание. Глава семьи пожелал сам лично услышать от тебя правду. Он
взволнован этими событиями. А дальше уже мы с ним определим, что делать с подлецом, -Брайан как бы в знак примирения положил Ричарду руку на плечо. - Пойми, сын, я не хочу, чтобы
ты страдал, но это переходит все дозволенные границы. Ты не можешь укрывать вора. Наказания
он всё равно не избежит. Просто скажи, что этот щенок украл медальон и покончим с этой
историей как можно скорее.
Ричарду больше всего на свете хотелось покончить с этой историей. Всё пошло наперекосяк. Он
был бессилен. Его правда ничего не значила против другой, взрослой правды. Против правды,
которая жила слишком высоко, чтобы до неё достучаться. Ричард подумал, что Алексу сейчас
должно быть еще хуже, чем ему. Что его честный свободолюбивый задор в клочья рвется под
острыми когтями обвинений. Это было побольнее, чем отцовская пощечина. Алекса нужно было
оправдать, нужно было взять вину на себя, рассказать правду или спасительную ложь. Что угодно,
лишь бы самонадеянный подарок не наделал бед.
Во все те недели, что Алекс носил медальон под одеждой, Ричард наивно полагал, что никто не
воспротивится этому. Если драгоценность принадлежала ему, значит, только он вправе ей
распоряжаться – так он думал. Она должна была стать защитой. Тем символом, о котором говорил
отец. Ричард представлял, что смело даст отпор кому угодно, будь Алекс под угрозой из-за своего
положения. Даже отцу и деду. А теперь, когда события огрели Ричарда по голове за
неосторожность, он стоял и дрожал. Азартная смелость, с которой он думал о будущем,
испортилась и стала чем-то склизко-кислым, как свернувшееся молоко. Горло заполнил страх.
Гневное выражение отца сделало Ричарда крошечным и беззащитным. А его мечты – глупостями.
Он должен был удержаться на ногах, вернуть отца на свою сторону. Отца, который всегда
понимал и заботился. Самую надежную опору в его короткой жизни.
- Прости, отец. Я раскаиваюсь в своем поступке. Я расскажу правду, - Ричард склонил голову.
- Правильно. Так и следовало поступить с самого начала. Пойдем, - Брайан развернулся к учителю,
- мистер Льюис, прошу прощения за такое недоразумение. Мне жаль, что вам пришлось
присутствовать при этом. На сегодня вы можете быть свободны.
Учитель поклонился и вышел, смерив Ричарда неприязненным взглядом. За ним последовал и
Брайан. Ричард бросил последний тоскливый взгляд на свою спальню, как на спасительный
островок благополучия. Казалось, когда он вновь сюда придет, всё изменится.
В коридоре легче не стало. Тишина особняка и стук каблуков по паркету нагнетали обстановку.
Ричард не знал, какую правду говорить. Он размышлял о наказании. Будет ли оно суровым,
непоправимым? Или Алексу просто урежут жалованье, заставят целую неделю в одиночку чистить
хлев. Раньше никто из слуг не попадался на воровстве. Ричард подумал, что мог бы, когда
волнение уляжется, попросить отца смягчить наказание. Это-то уж точно было ему под силу. Даже
дышать стало легче, когда появилось такое простое решение – соврать, что Алекс вор, как того
хотели взрослые. И в семье всё останется по-прежнему. А перед Алексом он попросит прощения.
Но не это ли будет предательством? Тем, что перечеркнет все прошлые слова и обещания. А если
заявить о том, что Алекс не слуга, а друг, бросить им в глаза настоящую правду? Рассказать, что он,
Ричард, не будет торговать людьми, а вместо этого уедет из дома вместе с Алексом. Заманчивая
мысль. Но такое перевернет их привычную жизнь с ног на голову. Подорвет все порядки, как
когда-то и хотелось Ричарду. Рано или поздно он всё равно собирался взбунтоваться, уйти и сжечь
мосты за собой. Но он не представлял, что строить на их обломках. Да и позволят ли ему. Сейчас
перед властной фигурой отца он как никогда чувствовал свою беспомощность.
Ричард зашел в комнату, сжимая края рукавов своего камзола. Одно он знал наверняка: всё это
его вина, Алекс не должен пострадать. Никакой хитроумный план не шел на ум.
За столом сидел пожилой мужчина. Гарольд Андерсон - основатель рода, хозяин особняка, граф и
работорговец. Вокруг его глаз сгрудились морщины, так сильно нависая на глаза, что невозможно
было прочитать их выражение. Казалось, они всегда были недовольны. Алекс стоял перед столом.
Так же как когда-то много лет назад в их первую встречу. Такой же бледно-перепуганный и какой-то далекий от Ричарда.
- Наконец-то! Негодник никак не сдается. Всё твердит, что он не вор, - сказал Гарольд хриплым
грудным голосом.
- Я привел Ричарда. Он расскажет, как было на самом деле, - Брайан подтолкнул Ричарда вперед.
Алекс смотрел, что есть сил. Только это ему и оставалось. Как будто хотел одним взглядом
передать Ричарду всё, что хотел сказать. И Ричард понял. За несколько лет, проведенных бок о
бок, он научился угадывать по лицу то, о чем думает Алекс. Сейчас там была мольба о помощи.
Просьба претворить в жизнь, все данные некогда обещания и смелые слова. Ричард был его
надеждой. Снова.
- Ну? Что скажешь, Ричард? Как семейная реликвия оказалась у проходимца? Что помешало тебе
доложить о её пропаже раньше? – сказал Гарольд. Слова были такими же тяжелыми, как и
складки морщин, что свешивались на глаза.
Ричард набрал воздуха, но слова застряли во рту. Он посмотрел на отца, который сосредоточенно
ждал ответа и наверняка волновался, чтобы сын не наговорил глупостей. Потом на деда, тихо
властвовавшего над всеми в этой комнате, как древний лесной дуб. От них обоих хотелось
поскорее скрыться. Они привыкли распоряжаться чужими жизнями. Ричард боялся, ведь за
непослушание он мог попасть под раздачу не хуже, чем подневольные. Он раньше никогда не
выводил их из себя. И ему отчаянно захотелось вернуть доброе отношение отца.
- Я просто... я потерял медальон. Думал, что потерял. Он пропал, а я всё обыскал, но так и не смог
его найти. А рассказать об этом побоялся, вы бы ведь стали меня ругать... – сказал Ричард не
своим голосом.
Он старался не смотреть на Алекса. Но даже сквозь опущенные веки видел, как у того темнеет
лицо. Как на нем закипает отчаянная ярость, а в уголках глаз блестят слезы.
- Вот как значит. А этот мне утверждал, что ты дал ему поносить его. Я предполагал, что это
чистейшей воды ложь, но для верности надо было спросить тебя, - невозмутимо говорил Гарольд,
- тебе я верю. Нашел он его или украл – суть одна. Он вор, потому как любая вещь, найденная на
территории Хитфилдского особняка, принадлежит Андерсонам. Слуги обязаны докладывать о
находках, а не носить их на шее. Ты согласен, Ричард?
- Да, сэр.
- Вот значит как! - Алекс подал голос надорванный безумием. - Да я никогда, клянусь, никогда не
подойду к этой несчастной цепочке, пока она цела! Будь она проклята! Ты слабак, Ричард, понял?
Слабак! Скажи, что ненавидишь меня, скажи, что я тебе мешаю! Зачем было устраивать всё это?
- Молчать! Что ты себе позволяешь, гад? Как ты обращаешься к своему господину? – сказал
Брайан.
- Теперь всё встало на свои места. Ты, Ричард, наказан за беспечность. Следовало сообщить о
пропаже немедленно. В конце концов, скоро ярморочный день, тогда бы этот негодник обменял
фамильный медальон на пару новых сапог или другой хлам. В наказание будешь неделю сидеть в
своей комнате. Забирай цепочку и впредь будь осмотрительнее. Уходи, - Гарольд утомленно
массировал виски.
Ричард смотрел в пол. В замолчавшей комнате разносились его шаги. Он негнущимися пальцами
взял у отца цепочку и пошел к двери.
- Ненавижу! Чёртовы Андерсоны, я вас ненавижу! Гнилые до самых костей! Ничего другого не
умеете, кроме как казнить всех, кто попадется под руку! – кричал Алекс в спину Ричарду.
Дверь захлопнулась. Ричард позорно убежал от своего худшего кошмара. Он не посмел
обернуться. А когда вернулся в комнату, то понял, что всё действительно изменилось: здесь даже
воздух пропитался их с Алексом временем. И теперь вместо того, чтобы утешить и укрыть от всего
мира, комната нагружала Ричарда виной. Оставалось верить, что всё обойдется. Но надежда
рассыпалась, ударяясь о слова, которые выкрикивал Алекс. Такой дерзости ему не могли
простить. Возможно, потому Ричард и ушел так быстро. Чтобы Алекс не наговорил еще больше
вполне заслуженных гадостей.
Он рухнул на кровать, раскинув руки. В правой всё ещё лежала колючим комком злосчастная
цепочка. Ричарду захотелось её разорвать, уничтожить, чтобы её ошметки захрустели под
туфлями. Медальон игриво переливался в красных закатных лучах. Это уже был не медальон
мамы. Это был его, Ричарда, символ слабости и предательства. Но он ничего не сделал. Просто
смотрел как зачарованный на блестящее серебро. И даже не заметил, как уснул. Или скорее
провалился в беспокойное оцепенение, не в силах совладать с мыслями, которые на него
навалились.
Ричард очнулся из-за настойчивого стука в дверь. Когда он поднялся, около кровати стояла
взволнованная растрепанная Абигейл, освещаемая лучами бледного утреннего солнца.
- Господин, беда случилась. Алекс ночью сбежал. Господин Гарольд дал ему ночь, чтобы тот
собрался и ушел по-хорошему. Из слуг его разжаловали, выгнали можно сказать прочь. А он раз –
и пропал. Конюх Джек ходил утром в лес проверить ловушки и нашел его там, в лесу... – её лицо
сделалось страшным.
- Что с ним?
- Джек вытащил его из болота. Мёртвого... Утопился Алекс.
Что-то раскололось. Нечто важное разбилось вдребезги с металлическим звуком медальона,
упавшего на пол. Комната потемнела и закружилась вокруг Ричарда.
- Как это... утопился... – губы еле шевелились.
- Сама поверить не могу... Но не стоит вам убиваться, господин, этим вы ему уже не поможете, -Абигейл присела на край кровати.
- Не может быть! Где? Где он?
- Не стоит, господин. И шести утра не было, как Джек доложил обо всё господам Брайану и
Гарольду. Те распорядились немедленно закопать тело на пустыре. У Алекса ведь нет ни родных,
ни друзей – никого. Он принадлежал Хитфилду. А за пределами особняка никто его не хватится.
Похорони его как положено – пошли бы дурные слухи. Потому всё сделали быстро. Долгие
прощания, они только растравливают душу. Да и к чему церемонии? С самоубийцами не
церемонятся, так уж предписано. И чего он учудил... руки на себя накладывать - неразумное дитя,
- она коротко всхлипнула.
Ричард вдруг вскочил на ноги.
- Господин, что вы собираетесь...
Он оглох. В ушах шумело, перед глазами было пусто. Ричард выбежал из комнаты, и
взволнованные крики Абигейл не могли догнать его. Коридор, лестница, холл – всё замелькало
как в дорогущем калейдоскопе, который отец подарил ему на позапрошлый, двенадцатый, день
рождения. Промозглая улица дыхнула в лицо мокрым ветром. Ричард бежал. По дорожке, за дом,
между яблоневыми стволами – и на беспокойное поле сиреневых цветов. Каблуки продавливали
вмятины в мягкой отсыревшей тропинке, выворачивали земляные комки. В глазах помутнело.
Ветер оседал каплями влаги на лице. И тут же сдувал их холодом. Ричард только что понял, что
плачет и сквозь рыдания еле различает тропинку. Впереди маячил каменный ориентир – могила
его матери с надгробием в виде ангела. Где-то там теперь был и Алекс. В это невозможно было
поверить. Только не Алекс.
Среди дрожащих колосьев и цветов вереска показалась мертво-черная проплешина. Сомнений не
было, как ещё вчера здесь не было и этого развороченного куска поля в форме прямоугольника.
Он пышно вздымался над землёй, как растолстевшее тесто. Его только-только перекопали. Ричард
бросился туда, коленями на холм рыхлой земли. Дышать он не мог. В голове было темно и
больно. В глазах – мутно и сыро. Руки сами стали разбрасывать землю в разные стороны,
раскапывать свежую могилу Алекса. Ему никак не место в могиле. Он должен был стоять сейчас за
спиной и, жуя колосок, дотронуться до Ричарда, назвать всё случившееся дурным сном. Но Алекса
не было. Пальцы Ричарда загребали зернистую жирную грязь. Из груди рвались просьбы простить,
недосказанные слова, раздуваемые виной и ненавистью к самому себе. Ричард желал похоронить
себя заживо вместе с Алексом в этой безымянной могиле. Чтобы тот не ненавидел его. Чтобы они
были вместе как раньше.
- Алекс! Вернись, Алекс, - кричал он в никуда, - я не умею жить без тебя. Алекс... - ему отвечал
только шорох мелкого дождя и колосья, которые кивали своими косматыми головами под
напором ветра.
***
Глава 11. Крис
Мир провалился во тьму. Когда в глаза снова ударил свет, вокруг было бесшумное поле. Ни ветра,
ни дождя. Впереди под деревом стоял парень с остроскулым трагичным лицом.
- Теперь ты всё знаешь, Крис, - сказал он.
Звук собственного имени показался непривычным. Мысли еле-еле собирались в кучу. Крис плохо
разделял себя настоящего и того Ричарда из воспоминаний.
- Кто я теперь?
- Ты Кристофер Андерсон. А я, Ричард, - лишь часть твоего сознания. Теперь ты знаешь мою
историю. Нашу с Алексом историю. Я бесконечно виноват перед ним, а его поступок – до сих пор
загадка для меня. Зачем он выбрал смерть? Как сильно нужно было ненавидеть меня, чтобы
сделать это? Как бы всё обернулось, не отдай я ему этот несчастный медальон? Всю жизнь я искал
ответы. Мне оставалось если не повернуть время вспять, то хотя бы искупить вину. Но и этого я не
мог. Медальон душил меня каждую секунду, ночами приходили кошмары, ни с одним человеком
я больше не говорил по душам. Я искал смерти, но боялся убить себя. Слабак. Алекс был
единственным, кто по-настоящему меня знал, не считая тебя. Единственным, другом. Он говорил,
что не бросит меня одного, говорил, что я его спаситель. Так почему же?.. – слова тихо сошли на
нет.
- Ты должен был жить дальше, а не убиваться. Почему-то я не верю, что Алекс хотел твоих
мучений. Не знаю, как я могу помочь. Ты ведь мог бы вернуться призраком и объясниться с
Алексом сам. В чем же дело?
- Я никогда не встречал призраков. Только твоими глазами я увидел, что Алекс вернулся из
мертвых. Мои кости раскиданы Наполеоновскими солдатами где-то по северу Франции. Будь я
призраком , в Хитфилд мне всё равно не попасть. Как и Алексу не выйти отсюда. Я не могу просить
тебя ни о чем. Хватит и того, что я увидел Алекса снова. А всё-таки больше всего на свете я теперь
хочу, чтобы отец оставил его в покое. И чтобы Алекс простил меня. Но ты, Крис, поступай, как
знаешь. Отвергнешь меня – так тому и быть. Мешать твоей жизни я не стану.
- После всего, что я видел, я не могу. Не могу отвергать себя самого. Как-то это неправильно. И
Алекс... я его не оставлю.
Ричард бледно улыбнулся.
- После того, как в пятнадцать лет я уехал из Хитфилда, я сюда вернулся только однажды, спустя
четыре года. Сначала был пансионат, потом армия, куда я сбежал от одних кошмаров к другим.
Вернулся я потом, чтобы попрощаться. Тогда я и оставил тут кое-что важное. На чердаке, в
бывшей комнате слуг, был тайник Абигейл. Она всё время хранила мои вещи, которые я не мог
держать у себя. Найди его.
- Как? Как я пойму, что это он? Как мне добраться до Брайана? Как спасти Алекса?
- Я тебе помогу. Только это могу обещать. А теперь возвращайся.
- Нет, подожди, я ещё ничего толком не понял...
- Ты сильнее, чем я, у тебя всё должно получиться. Возвращайся.
Поле, дерево и Ричард растворились во мраке.
Крис пришел в себя. Под ним была мягкая нагретая кровать. Он распахнул глаза. Рядом никого не
оказалось. Комнату заполнила ночь с её сонной тишиной. Рука потянулась к ночнику и, щелкнув
выключателем, зажгла свет. Вода, оставленная тётей на столике, пришлась очень кстати. Крис
жадно выпил два целых стакана. Ему казалось, что он проспал всю жизнь. После того, что было во
сне, он должен был вернуться повзрослевшим хотя бы на пару-тройку лет. Но кувшин остался всё
тем же. Значит, на самом деле не прошло и дня.
Крис вылез из одеял, неустойчиво встал на ноги и огляделся, как будто впервые попал сюда. Он не
мог отлеживаться дальше. Ему до зуда в пальцах хотелось вызволить Алекса. Нужно было всё
рассказать, нужно было услышать, что скажет Алекс. Желания Ричарда жили и в Крисе. Ни
собственная болезнь, ни волнение тёти Анны, ни то, что родители наверняка уже узнали о
странной лихорадке сына – ничто так не будоражило Криса, как Алекс. Раскапывать руками землю
он больше не хотел. Это показалось теперь полным безумием. Тогда его захватили чувства, но
сейчас Крис подумал, что если он и сможет достать призраков из могилы, то только после того,
как найдет на чердаке что-то еще. То, о чем рассказал Ричард. И немедленно. Ждать, пока тётя
Анна снова уложит его в постель всё равно, что упустить рыбу, когда она во всю дёргает удочку.
Останется рваться прочь из комнаты, вопреки уговорам тёти. Или умереть здесь под одеялом от
нетерпения.
Торопливо натянув штаны и рубашку, Крис достал из-под кровати фонарик и вышел в коридор.
Там было темно и тихо. Тётя Анна наверняка спала. Ковер приглушал стук шагов, так что дойти до
чердака получилось совсем бесшумно. На чердаке среди лабиринтов хлама, окутанного густыми
пыльными потёмками, Крис вдруг почувствовал себя уверенным, как никогда. Слабый луч фонаря
больше не прыгал от одной кучи рухляди к другой. Вместо этого он вычерчивал на полу
светящуюся дорожку к дальнему углу. Крис шел за светом. Он не сомневался, что нужный шкаф
будет в самом конце. Именно в нем он нашел рисунки Ричарда, там же должно быть и остальное,
чем бы оно ни оказалось.
Кровь стучала в висках. Фонарик приятно холодил пальцы, указывая точно на свободный от хлама
пол. Крис дошел до того самого шкафа. Распахнув дверцы, он не увидел ничего ценного, как и в
прошлый раз. Какие-то истлевшие тряпки валялись на окосевших от времени полках. Свободная
рука обшарила их все, но ничего интересного не нащупала. Тогда он осмотрел шкаф со всех
сторон и, ничего не обнаружив, попытался сдвинуть его с места. Казалось, в последние лет триста
этого не делал никто. К счастью, шкаф был сколочен из легких досок, так что Крис смог поставить
его боком, обнажив каменную кладку стены, около которой он стоял с начала времен. От света
фонаря пауки и мокрицы бросились врассыпную. Сейчас они не могли смутить Криса. Ладонь
трогала каждый камень на стене, заодно наматывая на себя лохмотья паутины вместе с её
живыми и мертвыми обитателями. Один камень сидел в стене некрепко. Его-то Крис и искал.
Пара нехитрых движений и булыжник грохнулся на пол. За ним показалось углубление, где
хватило место для шкатулки величиной с две ладони. Простенькая на вид, но тяжелая на ощупь,
шкатулка тут же оказалась у Криса. Он сел с ней на пол и, отряхнув руки от паутины, в нетерпении
раскрыл. Свет фонарика заблестел, отражаясь в куче драгоценностей, что были внутри. Перстни,
серьги, колье и браслеты, унизанные сотнями разноцветных камешков, искрились богатством. Но
это едва ли могло принадлежать Ричарду. Раз Абигейл завела себе тайник, значит, и ей было, что
прятать. На одном из колец красовался тоненький герб с коронами – семейный герб Андерсонов.
Эти украшения вряд ли были её собственностью. Крис перебирал драгоценности. Под ними на дне
лежал сверток. В плотный кусок ткани была завернута маленькая книжечка и цепочка с
медальоном. Вот оно. У Криса мурашки побежали по спине. Остальные драгоценности ни при чем
– вещи Ричарда явно лежали только в этом свертке. Это был тот самый медальон. Серебряный, с
гербом. Раскрыв его, Крис увидел красный камень, похожий на лужицу крови. На секунду эта
мелкая вещица показалась ему неприподъемно-тяжелой. Ощущение быстро прошло, но остался
нехороший осадок. Крис на время отложил амулет в сторону и занялся книжечкой. Коричневый
кожаный переплет и немного исписанных страниц внутри – вот и всё. Большая часть книжки была
пуста. Сжимая в одной руке фонарик, а другой, держа книжечку, он принялся вчитываться в
чужой, но смутно знакомый почерк.
«1 августа. Кажется, я схожу с ума. Меня взяли добровольцем. Я, наконец, встречу свою смерть.
Но вместо того, чтобы принять свою участь, мне хочется запечатлеть на бумаге отрывки моих дней
и мыслей. Это всё от страха.
5 августа. Колеса повозки так стучат, что уши заложило. Так же стучит и моё сердце. Впервые
после того дня я так взволнован.
7 августа. Прибыл в гарнизон. Теперь я живу в месте, похожем на сарай и делю койку с какими-то
оборванцами. Здесь грязно и пахнет потом, ненавижу это. Но я рад, что наконец попал сюда, где
прошлое заглушили голод, страх и пальба. Видишь, Алекс, я всё тот же слабак и расплачиваюсь за
это.
15 августа. Проклятый амулет душит во сне. Меня ещё мучают кошмары. Даже здесь они достали
меня. Он умирает каждую ночь на моих глазах. Уже бессчетное число раз я видел его смерть. Я
мог бы потратить целую жизнь, рисуя каждую.
22 августа. Подготовка идёт тяжело. Я быстро выдыхаюсь, не поспеваю за остальными. Говорят, в
настоящем бою меня первого отправят на тот свет. Ну и пусть.
30 августа. Пришел приказ. На днях нас отправляют на границу, в самое пекло. Мне страшно. Я так
долго хотел попасть на войну, а теперь не могу унять дрожь в коленях. Глупо. Но мне жалко
умирать. Захотелось вдруг вернуться в Хитфилд к Алексу, оставить память о себе на этой
несчастной земле.
15 сентября. Я жив. Всё ещё жив. Я смогу вернуться.
25 сентября. Англия укрепила позиции на границе. Наше подразделение отослали с передовой
восполнять потери. А их немало. Я чудом остался цел. На войну меня толкала жажда смерти, но
теперь я понял: нельзя вот так умирать. Его смерть да и моя... не должны пройти бесследно. Кто-то должен узнать правду. Иначе совесть сожрет меня раньше, чем убьют французы. Пусть Абигейл
сохранит еще немного моих секретов. Умереть с грузом прошлого я не хочу, он и так всегда со
мной. Пускай хоть его часть вернется обратно в Хитфилд. Мне же остается честная солдатская
смерть. Только этого я и достоин».
Дальше было пусто. Ричард был немногословен. Даже из таких обрывков его жизнь теперь
сложилась целиком. Крис почти физически ощущал щемящие чувства потери и тоски. Он не считал
судьбу Ричарда правильной, не разделял его бесконечного самобичевания, да и сама история с
медальоном его никак не красила. Избалованный, нелюдимый подросток, с целым выводком
внутренних демонов – вот кем он был. Не сумел справиться с трудностями. По глупости погубил
единственного человека, с которым был счастлив, после чего превратил в пытку собственное
существование. Нет, Крис этого не одобрял. Но и винить Ричарда не мог. Он принял как данность
всё, что узнал. В нем играло странное воодушевление. Кто разрешит эту двухсотлетнюю трагедию,
если не он? Собственные мысли и чувства смешались с мыслями и чувствами Ричарда. Он принял
его. Принял его судьбу и готов был стать его продолжением.
Крис снова потянулся к цепочке. И, подумав пару секунд, повесил её к себе на шею. Дышать стало
тяжело, а в груди как будто образовался давящий комок. Как будто медальон нагрузил его той
самой тяжестью, с которой всё время жил Ричард. А может только малой её частью – Крис не
знал. Было ясно только, что пора возвращать Алекса. Решимость распирала его.
Сквозь крошечные окна, заросшие паутиной, пробивались солнечные лучи. Рассвет потихоньку
заглядывал на чердак. Времени оставалось мало, и Крис поспешил уйти, оставив на полу и
дневник, и развороченную шкатулку с драгоценностями. Медальон тихо подпрыгивал на груди в
такт резким движениям.
Спустившись вниз, Крис убедился, что тётя ещё спит. После чего аккуратно прокрался на кухню и,
порывшись в посудном ящике, взял оттуда небольшой полудекоративный нож с тяжелой
деревянной ручкой. Им почти не пользовались, зато лезвие – Крис провел пальцем по плоской его
части – было острым. Одеваться Крис не стал, простуды он сейчас не боялся. Так и выбежал из
особняка в объятия холодной утренней дымки. Небо стелилось сегодня особенно низко. С него
как будто спустились на землю седые клочки облаков. Они мягко заполонили поле,
растворившись в тугом прозрачном воздухе. Крис несся среди этих облаков, будто на чужих ногах.
Усталость его не одолевала, как раньше. Он летел. Тропинка до кладбища вмиг оказалась позади.
Ворота громыхнули, хлопнув за спиной.
Уверенной поступью Крис приближался к знакомому надгробию в виде огромного креста.
Каменные ангелы провожали его взглядами словно бы перепуганные его решимостью. В руке
лежала рукоять ножа. Крис не очень, понимал, что делает и не думал о последствиях. Но делал то,
что в данную секунду казалось правильным. То, что должно было сработать. Он остановился на
могиле перед крестом. Там же, откуда недавно исчезли Брайан с Алексом. В жилах текла
разгоряченная кровь. Она учащала дыхание и толкала на безумства.
- Брайан Андерсон! – раздался громкий сильный голос. Даже со здоровым горлом Крису никогда
не кричалось так хорошо. – Покажитесь! Я должен поговорить с вами.
Ничего не изменилось. Могила молчала в ответ.
- Брайан! Я, наследник семьи Андерсон, не успокоюсь, пока не увижу Алекса.
И снова ничего. Ветер еле слышно прошуршал сухими листьям.
Крис покрепче ухватился за нож и полный суровой решимости приставил его к своей шее.
- Я не шучу. Я знаю, что вы здесь и понимаете, о чем я. Если так пойдет и дальше, то я убью и
нового наследника, и Ричарда в одном лице, - он сильнее надавил на нож, так, что холодное
лезвие уткнулось в кожу. Он не думал о том, что будет после. Было только «сейчас» и никаких
«потом». – Я Ричард Андерсон, слышите, отец? Если вы не появитесь, то я убью себя!
Крис сделал шаг назад. Окинул взглядом могилы. Всё было тихо. Его глубокие хрипловатые вдохи
и выдохи заполнили пространство. Ладонь повлажнела от пота, крепко сжимая деревянную
рукоять. Крис верил слепой верой фанатика, что вот-вот он добьется своего. Вот-вот произойдет
чудо. Острие давило на горло всё больнее. Кончик ножа проткнул кожу. По шее потекла
медленная кровавая капля. Это только раззадорило Криса. Губы растянулись в дразнящей
усмешке. Он и не думал бросить затею. Кровь тёплой струйкой ползла вниз, пачкая воротник
рубашки.
Перед крестом вдруг сгустились тени. В мгновение ока из них сложился мужской силуэт. Брайан
Андерсон стоял перед Крисом как живой. На лице было хмурое недоумение.
- Что ты творишь? Остановись! – крикнул он.
Крис с видом победителя опустил нож.
- Ричард... Юный Андерсон, Зачем ты проливаешь свою невинную кровь здесь? Это не твои дела,
уходи, - продолжал Брайан.
- Нет! Я должен увидеть Алекса, я не успокоюсь, пока не увижу его. И вы... Ричард не хотел, чтобы
всё так получилось. Он так и не смог с вами объясниться перед смертью...
Брайан изменился в лице: оно потемнело и морщины стали казаться глубже.
– Что можешь ты знать о моём сыне? Не тревожь понапрасну память о нём! Или ты заодно с
вором? - его взгляд остановился на медальоне. - Не может быть, - прошептал он, - эта вещь была
безвозвратно утеряна... Как? Как она попала к тебе? Что тебе известно о ней?
- Это Ричард помог мне найти медальон. Медальон принес ему одни несчастья – вот что. Ричард
долго ждал этого дня. Чтобы исправить свои ошибки. Чтобы сказать правду. Вы должны знать это,
Брайан. Это ведь Ричард предал Алекса, а не наоборот. Ричард сам отдал ему медальон!
- Прекрати! Ты не имеешь права нести всякий вздор про моего сына. Не смей порочить его имя. А
эта цепочка – семейная реликвия, сейчас же отнеси её взрослым Андерсонам. И не возвращайся
сюда больше. Ты, слышишь меня? Юный Андерсон?
- Я не уйду без Алекса! – он перевёл взгляд на могилу, которая ещё хранила следы недавнего
помешательства Криса, - Алекс! Покажись... - Крис закусил губу. В голове мелькнул тот последний
скандал, где Алекс был еще жив. И клятва, о том, что Алекс не подойдёт к цепочке, пока она цела.
- Алекс был для Ричарда другом! И медальон тому подтверждение!
- Именно так! Этот мальчишка втёрся к Ричарду в доверие ради своей выгоды. Он перетянул его
на свою сторону и творил гадости, пользуясь его защитой! Он заставлял Ричарда идти против моей
воли! И ты на его стороне. Не желаю этого слушать. Забудь о нём и уходи. Я не намерен больше
разговаривать с тобой. Если ты настолько глуп, что приставил нож к своему горлу, чтобы
освободить вора и очернить Ричарда, то я не буду сожалеть о твоей смерти. На этом прощай,
юный Андерсон, - облик Брайана начал бледнеть.
Он возвращался в подземное небытие.
- Стойте! – закричал Крис, сдергивая с шеи медальон, - я ещё не исполнил волю Ричарда!
Медальон оказался между пальцами левой руки. В правой всё ещё был нож. К рукам прилила
невиданная сила, будто и Ричард сам держался за рукоять вместе с Крисом. Металл блеснул и
стукнулся о медальон.
- Остановись! – прокричал Брайан. Его исчезновение замедлилось, а потом и вовсе его тело снова
стало обретать цвета.
Но Крис и не думал останавливаться. Он водил остриём по серебряной крышке, оставляя
царапины, прямо как на той коробке с рисункам. Серебро легко поддавалось ножу. Слово «Алекс»
быстро появилось поверх семейного герба, который был выточен на медальоне. Это был как
будто уже другой медальон. Медальон, подписанный именем Алекса.
Перед надгробным крестом позади Брайана появились очертания человека. Секунда – и стало
понятно, что это Алекс. Он безумно посмотрел на Криса и побежал к нему.
- Что это?! Ты посмел осквернить его? – глаза Брайана расширились от негодования. Вдруг он
заметил Алекса, несущегося к Крису – стоять, мерзавец!
Он дернулся к ребятам, но остановился в немой беспомощности. Двигался он медлительно, по-стариковски, так что Крис чувствовал своё преимущество.
- Пошли отсюда, - сказал он подбежавшему Алексу.
Тот молча кивнул.
Брайан сделал несколько шагов назад, как будто он замешкался и никак не может понять, что же
перед ним происходит. Потом вдруг развел руки в стороны и закрыл глаза.
- Андерсоны, я взываю к вам! Здесь, на нашей земле, предатели! Я даю вам свою силу, а вы
прогните их прочь. Живого – вон с нашей земли. Мёртвого – обратно под землю. Охранять честь и
достоинство семьи – наше общее дело, даже после смерти.
Крис с Алексом вместе попятились в направлении выхода. Казалось, Брайан лишился рассудка. Но
воздух перед надгробиями стал мутнеть и искажаться. Поначалу это выглядело, как сгустившийся
туман, но он постепенно приобретал человеческие очертания. Из каждой могилы выбрались
призраки. Налетел ледяной пронизывающий ветер. Закачались ветви, теряя жухлые листья. Со
всех сторон мелькали смутные людские фигуры – не меньше двух дюжин. Крису хватило только
раз глянуть в лицо мужчины, который возник у ближайшего надгробия – пустое безвольное, с
потухшими глазами – чтобы отмести любые попытки поговорить с духами. Их тела оставались
полупрозрачными, а своей воли у них, казалось, не было. Они существовали только волей
Брайана Андерсона.
Ребята бросились бежать к воротам. А кладбище наполнялось целой армией оживших мертвецов.
Они уверенными шагами приближались отовсюду. На дорожке сзади были призраки, они шли от
могил справа и слева и – самое страшное – выход к воротам тоже перегородили призраки. Их
было слишком много. Алекс затормозил бег.
- Нам не убежать, - выдохнул он, - уходи один.
- Я пришёл за тобой. Мы должны уйти вместе. Не останавливайся, только не сейчас. Ты ведь
можешь переместиться отсюда, исчезнуть? Не дай им поймать себя! – Крис отчаянно тянул Алекса
за собой. Призраки были совсем рядом.
- Некуда уходить, разве не понимаешь?! Я на земле Андерсонов, в ловушке. Брайан всё равно
меня достанет ото всюду. Зачем ты это затеял? Чёрт знает, что с тобой может случиться. Убирайся
отсюда и забудь... – слова оборвались.
Алекса тряхнуло назад. За ним стояли трое призраков с полупрозрачными телами будто из
мутного стекла и оттаскивали Алекса за плечи. В глазах у него была обречённость. Алекса
оттащили. Но Крис ни за что не хотел, чтобы всё закончилось вот так. Он кинулся к Алексу. И почти
успел снова ухватить его за руку, но и самого Криса потащило назад. В него накрепко вцепились
мёртвые холодные ладони и сковали движения. Крис понял, что призраки настигли и его. Он
обернулся – его держали трое. Две женщины и мужчина.
- Нет, не надо, - начал было Крис, но мёртвые немигающие глаза его не понимали.
Три пары рук заставляли его двигаться к выходу с кладбища, пока другая толпа уносила Алекса
обратно к могиле Брайана. Вдруг у Криса из кулака кто-то резко выдернул цепочку. Он был к
этому не готов и легко её выпустил. Цепь звякнула между призрачными пальцами, а её новый
обладатель понёс её к Брайану, который всё это время властно наблюдал, как выполняется его
воля.
- Брайан, прекратите это, пожалуйста! Послушайте, я только хотел сказать правду! – кричал Крис.
Старик как будто не слышал его. Крис начал вырываться как одержимый. Хлыстал державшие его
руки, пытался их стряхнуть, выворачивался телом, но ничего не помогало: его по-прежнему
неотвратимо тащили к выходу. Он с ужасом смотрел, как толпа относит Алекса к кресту и его
затягивает обратно под землю.
- Нет, остановитесь! Алекс! – крики уносил холодный ветер.
Перед ним столпилась вся династия Андерсонов. Они заслоняли обзор. Крис видел только небо.
Он почувствовал, что угодил в ловушку. Дорожка заполнилась призраками, они выдворяли Криса
вон. От страха было нечем дышать, казалось, они его задушат. Но только Крис оказался за
воротами, как призраки отступили назад, к кладбищу. Прежде, чем ворота захлопнулись, в толпе
мелькнуло знакомое лицо. Это была женщина с высокими острыми скулами и пышной прической.
Крис видел её на портрете и где-то ещё...
Это была женщина с высокими острыми скулами и сложной высокой прической. Длинное светлое
платье не ней было расшито драгоценными камнями. Крис видел её на портрете и где-то ещё…
— Мари Андерсон! Помогите мне! — он смотрел на неё сквозь кованую ограду.
Женщина была так же безжизненна, как и другие. Призраки стали разбредаться по сторонам и
растворяться перед собственными надгробиями — их миссия была исполнена. Теперь оставались
видны лишь неясные силуэты. Мари Андерсон тоже отвернулась. Крис почувствовал жар в груди,
будто что-то ещё рвалось из него наружу. Он дернул железные створки ворот, но они не
поддались, будто были заперты неведомой силой.
— Мама! Посмотри на меня, я Ричард! — эти слова неожиданно слетели с губ.
Показалось, она бросила в его сторону короткий взгляд. Её фигура в длинном платье замерла. А
потом повернулась обратно к воротам. В глазах у неё появился почти живой блеск. Медленно,
будто сопротивляясь чему-то, она подошла к ним вплотную и прикоснулась рукой к ржавым
створкам. Она безмолвно смотрела на Криса пронизывающим взглядом. Как будто хотела
заглянуть ему в душу. Ворота, словно повинуясь её желанию, тихо отворились.
— Верю. Я тебе верю, — прошептала она.
Крис несмело зашел обратно, а женщина тем временем ушла вперед. Она подходила к Брайану.
Крис поспешил следом.
- Мари... – послышался пораженный голос.
Крис остановился перед знакомой могилой. Напротив него стоял изумлённый Брайан, во все глаза
смотрящий на свою жену, которая мягко и спокойно улыбалась ему.
- Мари, почему ты вернулась? Скажи...
- Я услышала Ричарда. Разве тебя самого разбудил не он, не голос нашего сына? – она перевела
взгляд на Криса.
- Он?! Он оклеветал Ричарда, он осквернил твой медальон!
Она мягко разжала его пальцы и забрала цепочку.
- Тсс... прислушайся. Ричард хочет тебе что-то сказать. Не отвергай его, - Мари подошла близко к
Крису и провела рукой по его волосам. Затем вложила ему в ладонь что-то холодное,
металлическое — цепочку, — я не могу оставаться дольше. Силы на исходе. Будь счастлив, - Она
отошла к статуе каменного ангела и исчезла.
- Подожди, Мари, поговори со мной ещё! – но её больше не было здесь. Брайан перевел тяжелый
взгляд на Криса. – А ты... неужели она пришла помочь тебе? Ричард?
- Я не хотел тревожить мёртвых. Но я должен сказать всю правду.
- Мари права, раз ты зашел так далеко, значит ты... Я послушаю тебя, говори. Но подлец останется
под землёй. Он должен быть наказан. Только так я обрету покой.
- Разве вы вернулись с того света, чтобы только запрятать Алекса под землю? Разве не за правдой?
- Это ведь он, это всё он. Ричард, мальчик мой, почему? Мари передала этот амулет тебе. Но он
оказался у этого оборванца. Как? Скажи как? Где я ошибся? Я дал тебе друга, как ты и просил. А он
отнял у меня будущее, - он смотрел затуманенным взглядом куда-то в прошлое. - Этот грязный
мальчишка, я ненавидел его всем сердцем. Лёжа на смертном одре, я больше всего на свете
хотел увидеть Ричарда живым. Он должен был стоять рядом, должен был возглавить Андерсонов.
Но мой сын, наследник рода – погиб безвестной смертью простого солдата. Этот паршивец что-то
с ним сделал, он сделал его таким... Ричард был добрым мальчиком, а оборванец этим
пользовался, как мог. Даже после смерти. Мёртвый раб оказался хуже живого. Я виноват, я не
должен был впускать его в дом. Нужно было сразу отправить Ричарда в пансионат. А не тогда,
когда стало поздно, когда он замкнулся в себе и отверг семейные узы. Прости меня, Ричард. Я не
говорил этого, когда ты был жив. Меня не было с тобой, когда это было нужно. Услышишь ли ты
меня теперь?
Крису стало жаль этого некогда важного человека. Теперь он излучал только сожаления и боль.
Думал ли Ричард о том, что обрекает отца на страдания? Едва ли. Вдруг позади Брайана что-то
зашевелилось. И через мгновение на пустом месте появился Алекс. Потрепанный и серьёзный. У
Криса захватило дыхание от неожиданности.
- Что там у тебя за правда? – тихо спросил он.
- Я не отпускал тебя! Не смей, - глаза Брайана налились гневом.
- Нет! Пусть он останется, - сказал Крис.
Мужчина раздраженно сжал губы, сдерживая подступивший к ним поток проклятий. Алекс замер.
Оба призрака ждали. Для них обоих откровения Криса были единственным поводом для
существования.
- Я сделаю то, что не смог сделать Ричард, чего бы это ни стоило. Мы разные, но чувства у нас
одни. Для меня и для Ричарда Андерсона, Алекс - самый дорогой друг. Так было и будет всегда, -Крис сделал несколько шагов и встал рядом с Алексом. – Ричард сглупил, потому что отдал ему
амулет, когда еще не научился отвечать за свои слова. Я, как Ричард, признаю свою вину. Правда в
том, что я предал Алекса, а не наоборот. Он самый честный человек из всех. И вы, отец, просто
отказались в это поверить. Вы видели во мне сына, которым я никогда не смог бы стать. На самом
деле мне хотелось делать людей свободными – не рабами. Разве стал бы я торговать ими?
Никогда! Но, в конце концов, мои желания сыграли против меня. Ненавижу семейные порядки.
Мы рождаемся уже обязанными всему свету. Простите, отец, что не оправдал надежд. Не вы
виноваты в моей смерти, не Алекс – я сам. Теперь я не боюсь сказать: я на стороне Алекса, что бы
ни случилось. Примите это или возненавидьте меня, но такова правда.
Алекс стоял, раскрыв рот. Брайан схватился за голову.
- Вот значит как. Я вижу. То, что ты говоришь – это немыслимо! Откуда в тебе взялось всё это? Если
бы я мог вернуть всё назад, но теперь... Плевать! Я не хочу покидать этот мир врагом для своего
единственного сына. Говоришь, он честный, - Брайан махнул в сторону перепуганного Алекса, -говоришь, сам отдал ему цепочку? Пусть! Пусть так, я верю. Да, так оно и было. Теперь я вижу,
теперь гордость не затуманит мне взор. Люди – тот же товар, что лошади или зерно. Кто-то
должен этим заниматься. Покойный Гарольд назвал бы тебя предателем рода. Ты и есть
предатель. Но и мой сын тоже. А посему оставайся мне сыном до конца. И после конца тоже.
Медальон на шее Криса сделался будто бы на фунт легче. Слова, которые рвались наружу, шли из
самого сердца. Крис был одновременно и главным участником событий, и сторонним
наблюдателем. Каждая из ролей требовала, чтобы действие двигалось дальше.
- Я остаюсь. Ричард остается.
- Вот так запросто? – подал голос Алекс, - вы, Андерсоны, безумцы. Один другого хуже. Меня
держали в этой чертовой могиле, когда надо было только лишь поговорить? И стоило ненавидеть
меня все эти годы, чтобы вдруг сменить гнев на милость, потому что – ах – открылась правда?
Оказывается я-таки не вор. Надо же! Сотни лет ждать, чтобы услышать то, что и так было ясно как
день Божий, - он нагнулся, сорвал травинку и сунул её в рот.
Крис хотел ответить, но Брайан опередил его.
- У тебя еще хватает наглости встревать? Знай своё место, раб. Где твоя благодарность, где
уважение? Вор ты или нет – а с таким несносным нравом ты не заслуживаешь и капли милости.
Знал бы я это раньше – не подпустил бы тебя к Ричарду ни на милю. Теперь же, - он тоскливо
взглянул на Криса, - будь благоразумен с этим наглецом. Теперь это ваше дело.
- Алекс может говорить всё, что думает. Вы теперь не вправе его судить. Он свободен. И вы
свободны тоже. Я не держу на вас зла, отец.
Алекс выглядел оскорбленным, но промолчал. Только исподлобья наблюдал, гоняя травинку из
одного уголка рта в другой. Брайан подошел к Крису и положил призрачную холодную руку ему
на плечо.
- Я послушаюсь тебя. Пора мне обрести покой. Юный Андерсон, спасибо тебе. Живи счастливо.
Прости и прощай, сын, - сказал он, а тело его просияло белым потусторонним светом.
- Прощайте, отец, - зашептал Крис.
На лице мужчины появилась улыбка долгожданного спокойствия. Даже глубокие морщины не
могли затмить её. С этой улыбкой Брайан Андерсон исчез, растворившись тёплым светом перед
Крисом.
***
Глава 12. Свет
По спине бегали мурашки. Несколько секунд Крис так и стоял, уставившись в одну точку. Часть
груза ушла из груди.
Он никак не мог поймать мысли и расставить их по местам: всё перепуталось. Где он, а где Ричард
было не разобрать. Они перемешались. Ричард пророс из самой глубины души Криса. А Алекс
открыл дверь к этим потаенным закоулкам сознания. Что же это, судьба или совпадение? Крис
ведь сблизился с Алексом сам, ещё до того, как Ричард дал о себе знать. Ещё до того, как
открылась правда. А может воля далекого предка, передавшаяся по наследству, - это тоже
настоящий Крис? Это не чужое, это его. Что, если желания и печали прародителей живут в каждом
из людей? Именно они создают многогранный противоречивый облик человека. Стоит только
копнуть поглубже – и, словно шкатулка драгоценностей, открывается душа с россыпью самых
неожиданных черт внутри. Черт, полученных от предков. Здесь страхи и привязанности, любови и
ненависти, таланты и слабости, манеры, убеждения, мысли, внешность, в конце концов. Прошлое
находит свое лучшее воплощение в будущем. Каждый несёт за собой историю, чтобы после
смерти передать дальше и её, и часть себя самого, вылепленного жизнью. Так развивается
человечество. Новые поколения сильнее старых, потому что несут за спинами больше груза. В
шкатулке всё больше драгоценностей. Каждый новый человек кладет в нее что-то от себя. Чем
больше поколений сменилось, тем тяжелее шкатулка. Крис чувствовал тяжесть от чужой ноши, но
он знал, что сможет её вынести. Он хотел вынести. Он верил в свою силу.
Крис вышел из оцепенения и повернулся к Алексу. Тот смотрел на него так, будто хотел многое
сказать, но боялся нарушить молчание первым. Травинка качалась вверх-вниз, зажатая между
зубами.
- Алекс, я на твоей стороне. Ничего уже не исправить. Но прости! Сможешь ли ты простить? –
сказал Крис. Травинка замерла.
- Ричард ты или Крис? Старик-то записал тебя в сыновья. Я вижу Ричарда, я чувствую его, но ты
ведь не он? Ричард, болван, так ничего и не понял.
- Я Крис. Но я всё знаю, я видел всё глазами Ричарда. И я тоже... тоже тебя, с тобой... чувствую
такое, как будто мы... - Крис вдруг запнулся. Он и сам не понял, что хотел сказать. Не смог
выразить то, что было на душе. Решимость куда-то подевалась.
- У тебя совсем мозгов что ли нет? – Алекс выплюнул травинку, - зачем ты тут появился? Это ведь
из-за тебя. Ты заставил меня вылезти из могилы, на кой черт, спрашивается? Сидел бы себе
спокойно дома или уехал бы в эту свою Ниццу. Нет, надо было разворошить прошлое. Доволен
теперь? – он сложил руки на груди.
- Нет, не доволен! Пока ты здесь мне плохо оттого, что твоя неупокоенная душа бродит по земле.
А если ты исчезнешь, то мне тоже будет плохо. Не хочу расставаться с тобой. Нет, я никогда не
буду доволен. Но я не жалею. Ни секунды не жалею, что встретил тебя. Это не чужая история, в
которую я просто так влез. Она моя. И хватит делать вид, что тебя всё это не касается! Я знаю,
касается ещё как! Потому ты и стоишь здесь со мной. Тебе тоже это нужно, не обманывай себя,
будто это не так, – голос Криса набирал силу.
Лицо Алекса потеряло уверенность. Оно сделалось бледным и рассеянным, как утренний туман,
который стелился вокруг могил.
- Вот как ты заговорил? Скажи тогда, зачем надо было отдавать мне эту чертову цепочку и
говорить всякий вздор про то, что мы уедем с тобой из Хитфилда, - он указал на медальон, - а
потом называть меня вором? Если надо было от меня избавиться, то не было ли способа
попроще?
Грудную клетку захлестнуло чем-то словно жгучим ударом хлыста.
- Это... это слабость, вот что. Тогда, в том кабинете перед Брайаном и Гарольдом стало так
страшно. И слов других не нашлось. Это было как в кошмарном сне. Для того я здесь. Чтобы
искупить тот ужасный поступок. Эту вину. А ты? Так ведь не должно было обернуться! Почему ты
вечно наказываешь себя за ошибки Ричарда, тогда, как сам ни в чем не виноват? Пусть тебя сочли
вором, пусть предали, но зачем ты сделал это? Зачем лишил себя жизни? Лучше бы ты мстил или
ненавидел. Так поступают с предателями. Но зачем же?..
Алекс отвернулся и плавно покачал головой.
- Не было никакого предательства. Знаешь, чего мне больше всего на свете не хотелось?
Испортить жизнь тому, кто мне её дал. Где бы я был, если бы не Ричард? Он был всем. И он
почему-то проводил со мной всё время и верил, что так будет всегда. А я знал – скоро счастливой
жизни придёт конец. Иногда мне казалось, будто наши безумные мечтания могут и впрямь стать
явью. Ричард верил, и я верил ему. Но мы были обречены. Я раб, как ни крути. Даже слуги из меня
толкового не вышло. Я перегородил ему выход в люди. Вместо того, чтобы жить как подобает
богатенькому наследнику, он выбрал меня. Разве мог я оставаться помехой и дальше? Чёртова
цепочка сперва запудрила мне мозги, но когда Ричард сказал всем, что потерял её, я понял: это
конец. Если он хотел, чтобы я стал вором – так тому и быть. Он, как и полагается Андерсону,
сказал то, что должен. А мне больше некуда было деваться. Я должен был умереть на болоте ещё
тогда от укуса змеи. Просто исправил то недоразумение. И не надо никого винить. А теперь что?
Ты опять из-за меня портишь себе жизнь. Как глупо.
- Всё не так! Ты должен сейчас злиться, ненавидеть весь свет. А выходит наоборот. Нет, Алекс,
никому не полагается предавать. Пойми, наконец, ты никогда не был просто слугой. Вспомни
рисунки – почти все они были сделаны после твоей смерти. И сейчас я здесь, чтобы сказать тебе
правду. Я говорил это в лицо Брайану. И скажу тебе опять. Ты мой друг, мы равны. И ты свободен.
Хватит жертвовать своими желаниями ради Андерсонов.
Алекс вдруг резко повернул лицо к Крису. В мгновение ока он преодолел те пару шагов, что
разделяли их. До шеи Криса дотронулись холодные пальцы. Они прочертили линию вниз до
воротника вдоль полоски подсохшей крови.
- Зря ты это. Не смей делать такое с собой. Ты ведь безумец – мог и впрямь убить себя.
- Такой же, как ты. Нет, ты хуже.
Небо светлело. Свет прогонял дымку, которая притаилась в траве и в тенях могильных камней. В
серой глубине глаз затеплился мягкий спокойный свет. Крис вдруг испугался этого спокойствия.
- Алекс, - прошептал он, - не исчезай. Побудь со мной еще хоть немного.
- Я и не хочу исчезнуть. Уходить, когда всё наладилось – не глупость ли?
- Не уходи. Тебе надо ещё увидеть мир по-настоящему, пожить, как следует. Ты ведь и не видел
ничего, кроме Хитфилда.
- Выбраться отсюда, как мы мечтали? Вот уж да, красота, ничего не скажешь. Но этого я всё равно
не смогу. Хватит и того, что ты будешь мне читать. Если я прямо сейчас не исчезну отсюда как
Брайан. Ха! А если так, то и на могилу-то мою ты не посмотришь. Теперь я понял, почему надо
мной стояло надгробие Филиппа Андерсона. Похоронили меня как собаку: ни гроба, ни креста.
Спустя сотню лет никто уже и не вспомнил. Кладбище всё росло, вот Филлипу и не повезло лежать
над моими костями.
Крис нахмурился.
- Не говори такое. Это страшно звучит. Кости, гробы... Ты слишком живой сейчас, чтобы говорить о
своей могиле, - он опустил взгляд себе на грудь, и, вспомнив о медальоне, сказал: – Я... у меня
есть это. Ненавидишь его? Что мне с этим сделать?
- Чертова цепочка. Теперь уже неважно. Когда-то я тогда поклялся, что больше не подойду к ней,
пока она цела. А теперь что? Скажешь, она лежала всё это время на чердаке и мешала мне зайти?
- Да, она и в правду была там.
Солнце поднялось уже высоко, и пробивалось сквозь затянутое густыми облаками небо. У Криса
слабо трепыхнулась мысль о том, что тётя Анна должно быть уже проснулась. Если она снова
найдет его на кладбище, то будет уже не до шуток. Она вполне могла выпроводить его из
Хитфилда раньше времени за такое странное поведение. Но Крису нельзя уезжать. Пока Алекс
здесь, он должен быть с ним. Будто уловив эти мысли, Алекс осмотрелся по сторонам как будто
только что осознал, где находится и сказал:
- Мы так и будем стоять здесь? Тут слишком много мёртвых, они мне надоели. Хочу ещё
немножко живым побыть. Пойдем отсюда, а?
Крис кивнул и протянул Алексу руку. Тот ухватился за неё и крепко сжал.
- Надо вернуться, пока тётя Анна не подняла панику.
Они зашагали прочь от сырых могильных плит по узкой дорожке. Утоптанная листва шелестела
слишком тихо для шагов двоих людей. Ворота заскрипели, открывая вид на поле, набитое тугим
ветром. Позади чернели могилы и неурядицы прошлого, оставшиеся на съедение плесени. А там
впереди их ждал как будто обновленный, чистый особняк и предвкушение настоящей жизни.
- Теперь я понимаю, о чем ты говорил. Вот она, свобода. Когда перед тобой весь мир – выбирай,
что хочешь. И знаешь, почему я здесь? Потому что я так хочу. Я выбираю быть с тобой, - Алекс
просиял улыбкой.
Крис улыбнулся ему в ответ. На душе было легко, как никогда, он чувствовал, что всё на свете
сейчас по плечу им двоим. Холодное утро казалось полным солнца и надежд. Окрыленный, он не
сразу заметил, откуда это солнечное ощущение. А когда заметил, пришел в ужас. Алекс весь
светился тем самым светом, с которым исчез Брайан. Как будто кровь под кожей обернулась
тысячами крошечных огоньков. Это было невероятно красиво. Тело белело от сияния, в глазах
прозрачно блестели отражения, волосы искрились золотом. Но Крис не дал волшебному зрелищу
себя обмануть. Часть души ни за что не хотела расставаться с призраком.
- Нет, стой! – закричал он, обхватывая Алекса обоими руками. Несмотря на свет, Алекс остался
холодным.
Он тоже сначала не заметил сияния. И теперь изо всех сил обнимал Криса, как будто тот мог его
удержать в мире живых. Свет загородил всё вокруг. Перед глазами было одно только
ослепительное мерцание.
- Что же это? Я ведь хочу остаться! Почему нельзя? Крис! Не отпускай меня! Я ведь..., -недосказанные слова оборвались и затихли.
Ладони проваливались куда-то в пустоту, сколько бы Крис ни пытался удержать ими Алекса.
Сияние стало рассеиваться, подобно дыму. А вместе с ним исчезало и ощущение чужого тела
рядом. Алекс пропал. Оставив от себя только прохладный ветерок. Теперь уже он пропал
навсегда.
Бежать было некуда, искать нечего. Крис с затуманенным как во сне сознанием опустился на
колени. Сквозь штанины его колола засохшая трава. Он понимал, что призракам не положено вот
так запросто разгуливать среди живых. Да и оставлять Алекса заложником особняка ещё на сотню
лет он ни за что бы не хотел. Им нужно было всего лишь немного времени, чтобы Алекс смог
пожить, чтобы побыть вместе. Но и этого не стало. Внутри поднялась горечь. На плечи давило
бессилие. Просидев так, в равнодушной пустоте верескового поля, несколько минут, Крис стал
приходить в себя. Он утешался тем, что душа Алекса, наконец-то, успокоилась. В конце концов, он
ушел счастливым и свободным. Вот, что главное. Крис встал и, отряхнувшись, устало побрел к
особняку. Тётя Анна наверняка уже проснулась и ищет его.
Когда он вошел в тускло освещенный зал, из левого коридора слышались неразборчивые шорохи
и восклицания. Там была комната тёти. Крис быстро поднялся к себе. В спальне как будто ничего
не изменилось после его ухода. На столике остался полупустой кувшин с водой. Развороченное
одеяло свисало до самого пола. Это было странно. Крис закрыл дверь и пошел на глухие звуки,
доносившиеся с первого этажа, не забыв зайти в ванную и смыть с шеи запекшийся кровавый
след.
В коридоре топтался незнакомый молодой мужчина. Он стоял напротив двери, в которую тётя
когда-то просила не заходить. Его длиннопалые руки сжимали край поношенной фетровой
шляпы. А ноги в тусклых ботинках вышаркивали немузыкальный отрывистый ритм. Мужчина
гипнотизировал взглядом дверь или это она гипнотизировала его так, что он ничего не замечал.
Крис подошел близко и начал без особого интереса выяснять, что происходит:
- Добрый день, сэр...
- А? – мужчина чуть не выронил шляпу от неожиданности, но быстро взял себя в руки и улыбнулся
странной жилистой улыбкой, - ты, должно быть племянник миссис Андерсон? Я Томас, - он
протянул свою длинную кисть. Рукопожатие было через чур трясучим. – Моя жена там. А меня
выставили за дверь. Я уже битый час тут торчу один в такой момент... Нервы ни к черту! Эх, выпить
бы чего-нибудь покрепче...
- А что с вашей женой? – Крису всё казалось, что мужчина не в себе.
- Как что? Рожает она! Как разбудила меня под утро, говорит – началось. Я думал, успеем в
больницу, как положено. Какой там! Слава Богу, тут есть миссис Андерсон. Она к нам не раз
приходила, предупреждала, чтобы если начнется, то сразу сюда. Так оно и вышло.
Томас, похоже, не умел долго копить в себе тревогу. Не появись Крис здесь, он наверняка бы
продырявил поля шляпы своими острыми напряженными пальцами. Или стер бы паркет до дыр
нервным пошаркиванием. А теперь он с благодарностью смотрел на Криса как на избавителя от
бремени мучительного ожидания. Его душа была сейчас слаба и до неприличного открыта. Крис
думал об Алексе. О том, счастлив ли он теперь или всё ещё хочет вернуться. И куда его отнесло то
свечение. Никакое событие не могло затмить его уход. Но и отказать в участии открытой душе
Крис не мог. Он остался молчаливо сопереживать мужчине. Коридор пах какими-то лекарствами и
спиртом. Из-за двери доносились стоны и слова тёти Анны.
- А ты не знал что ли, кто у тебя тётя? – усмехнулся Томас.
- Я тут недавно. Никогда еще не видел её за работой.
- Говорят, она отличный доктор. Мы-то с женой от соседей про неё узнали. Тоже недавно сюда
переехали, весной вот этой. Мы сами из Йоркшира, с Северной Англии. Знаешь, где это? – он
замешкался, наскоро оценивая возраст собеседника. А потом подмигнул, - ну, конечно, знаешь.
География-то у тебя была. Ну, вот, я там родился, думал и дети мои там родятся, и внуки. Ан нет,
проигрался я в карты, кредиторы одолели. А у жены тут, в Хитфилде, кое-какое наследство
объявилось. Мы и рванули.
Крис всё меньше понимал, что ему говорят, и больше слушал стоны за дверью. Вдруг раздался
плач. Надрывный и звонкий. Он просачивался сквозь дверь и заполнил собой весь коридор, и весь
особняк, и, казалось, весь мир. Мужчина оторопел и снова вгрызся ногтями в свою шляпу. Крис
тоже заволновался. Всё-таки не каждый день в соседней комнате рождаются дети.
Наконец, дверь приоткрылась. Тётя Анна раскрасневшаяся и довольная баюкала в руках свёрток
из простыней и чего-то живого внутри. Она вышла к Томасу, а вот Криса увидеть здесь не
ожидала:
- Поздравляю! Всё прошло хорошо. У вас мальчик... А ты, Кристофер, тоже тут, тебе полегчало?
Крис кивнул. К тёте чуть ли не подпрыгнул взбудораженный Томас. Шляпа полетела на пол. Тётя
осторожно передала ему младенца.
- Ваша жена спит. Ей повезло: малыш оказался бойкий, вышел быстро. Я вам всё же рекомендую
вызвать машину до больницы. Нужно убедиться, что их здоровью ничего не угрожает.
Томас вообще ничего не слышал. Он во все глаза смотрел на завернутого младенца. А потом
поднял на Криса пьяное от восторга лицо.
- Сын! У меня сын, парень! Видел когда-нибудь таких малюток? Погляди, какой чудной! – он
смеялся от радости.
Тётя Анна улыбалась.
Крис покорно подошел ближе и взглянул на ребенка. Ему показалось, что малыш светится.
Знакомое белое мерцание окружало маленькое тело. Крис испугался, что новорожденный сейчас
исчезнет. Но сияние и не собиралось рассеивать его. Наоборот – оно сгущалось и наполняло
малыша. Ни Томас, ни тётя как будто этого не видели. Свет прятался внутри, и мерцание
скрывалось от глаз. А Крис всё смотрел на пушок светлых волос. И на то, как в крошечных глазках-щелочках блестели зрачки глубокого серого цвета.
Всё вдруг встало на свои места. Ничего ещё не было кончено.
Крис рассмеялся. «Я понял, Алекс. Всё впереди. Мы ещё поездим с тобой по миру. У нас ещё
будет время. А теперь пришла моя очередь ждать».