С Кларой мы познакомились на берегу моря, так получилось, что мы ехали с ней на один курорт, из одного города и оказались в одном вагоне. Я приметил её еще в поезде. Низкая, тонкая, с длинными русыми волосами, медно блестящими на солнце. У неё были черты лица, которые напоминали мне о куклах и плюшевых мишках: маленький круглый нос, круглые глаза с тёмными радужками как будто из стекла, по-детски круглое лицо, упругие загорелые щеки, аккуратные тонкие губы. Мне нравилось смотреть на неё из своего купе, когда она проходила мимо, закинув полотенце на плечо. На ней были смешные розовые шорты и белая майка на бретельках. В поезде мы не разговаривали. Я думал, она меня не запомнила. Но, приехав на море, я узнал, что это не так.
Я много гулял один. Погода выдалась холодная, море бушевало под плотным серым небом, нависающим слишком близко к воде. Я гулял вдоль берега то в одну, то в другую строну и далеко отошел от санатория, где мы остановились с отцом. И вдруг увидел её на берегу. Она была одна и помахала мне, когда я подошел ближе.
- Ты тоже из Х, да? – спросила она.
- Да. А ты что, видела меня в поезде?
Она кивнула.
Мы разговорились о каких-то пустяках. Я кидал гальку в море, волны пожирали берег. Ветер дул нам в лица, перебирал наши волосы. У Клары они были собраны в хвост и пряди разлетались над капюшоном её белой теплой жилетки. Клара в ней снова напомнила мне плюшевую игрушку.
- Я с папой приехала, у него здесь бизнес. Жалко, что в море искупаться нельзя, у меня три купальника с собой.
На мой недоуменный взгляд она пояснила:
- У нас в отеле бассейн, и мы ещё поедем в аквапарк. Но это скучно. Это совсем не то. Я хотела в море.
- Ну ничего себе скучно! Я бы радовался на твоем месте. Хотя бы искупаешься. У меня даже плавок с собой нет, у нас в санатории плавать-то негде. Одни процедурные кабинеты. Могли бы и бассейн сделать для разнообразия.
- Нечему тут радоваться, - нахмурилась она и отвернулась.
Я тогда так и не понял её выражения.
Мы встречались там, на берегу каждый день, я из дешевенького санатория, в который меня направили бесплатно с отцом, а она из дорогущего отеля. Мы болтали о всяком, просто так, чтобы убить время. Я рассказывал, как мы ездили в санаторий в прошлом и позапрошлом году, развлекал её историями о мерзкой столовской еде и вечерних дискотеках, на которых играет шансон. Она смеялась, а потом говорила о себе тихим голосом, разрезающим шум волн и ветра. В её словах было мало подробностей – возможно, потому что она в отличие от меня не собиралась клоуничать и заставлять меня смеяться, или просто не готова была к откровенностям. Узнал я лишь то, что они с отцом обычно ездили отдыхать за границу, а эта поездка вышла случайно и совсем не нравилась Кларе, привыкшей, что если она едет на море, то оно непременно будет тёплым и ласковым. Она была подавлена, но в то же время добра ко мне. Нам улыбалось солнце, я видел янтарный блеск в Клариных глазах. Я любил это время.
В тот день море по-прежнему бушевало, а в ночь Клара должна была уехать. Я же оставался еще на десять дней – пока не закончится санаторная смена. Она как обычно сидела на гальке и ждала меня, глядя через волны на горизонт, где серым туманом сливалось небо и море. Едва завидев меня, она воскликнула.
- Я так и не искупалась!
Я улыбнулся её детской обиде на погоду.
- Какая трагедия!
- Да, трагедия! Я хочу в море.
- Ну, мир жесток, ничего не получится.
- Получится, - твердо ответила она и поднялась на ноги.
И тут я понял, что что-то не так. У меня дыхание перехватило от удивления – я заметил у нее на шее сзади под волосами, собранными в высокий хвост, красную веревочку. Это без сомнения был купальник. Я вскочил вслед за ней. Она медленно расстегнула молнию на жилетке.
- С ума сошла? В ледышку превратиться хочешь? Ты же была в бассейне, зачем тебе это?
- Нет, я ДОЛЖНА что-то сделать. Искупаться в море! – она скинула жилетку и осталась в тонкой продуваемой кофте. Потом робко шагнула вперед и обняла себя за плечи от налетевшего ветра.
- Кому должна? Зачем? Ты шутишь? – бешено улыбнулся я. Мне не нравилась её шутка.
Я взял ее жилетку и накинул ей обратно на плечи.
- Нет-нет-нет!
- Так и умереть можно.
- Ничего я не умру!
- Значит заболеешь.
- Подумаешь! Заболею.
- Я не буду стоять здесь и смотреть, как ты тонешь.
- Так и не смотри! Уходи вообще.
- Не могу, я же знаю, что ты здесь, я уже не смогу просто уйти. И утонуть тебе я не дам.
- А я не уйду отсюда.
Она всё настаивала, а у меня сжималось сердце от страха, что она вырвется и бросится в воду. С другой стороны её азарт передавался мне и заразил меня идеей о том, что искупаться в море действительно важно. Я не сомневался, что это безумие.
- А если я вот сейчас брошусь в воду, каково тебе будет?
- Ага, так ты и побежал, - посмеялась она.
- Вот возьму и побегу, - я шутил, но от этих слов она как будто успокоилась и приняла озадаченный вид.
- Ты этого не сделаешь.
- А если сделаю, то ты купаться не пойдешь?
Она окинула меня пораженным взглядом и замотала головой. А я сначала обрадовался своему гениальному выходу из ситуации. Нужно ли ей было именно море или нужен был отчаянный поступок, граничащий с безумием? Если второе, то купаться самой ей было совсем не обязательно.
Клара заговорщически улыбнулась. Я сглотнул. Она не ставила прямого условия, но я понял, что это было что-то вроде обещания дружбы. Поплыву – и мы будем видеться дома, нет – всё это останется морским воспоминанием. Мне показалось, что её эксцентричное желание таким завораживающим. Что-то сумасбродное, дикое сквозило в ней. Как у героев фильмов.
Я всмотрелся в волны, как они с ревом заворачиваются и хлещут о камни. Почувствовал соленый привкус на губах и холодок по коже. Я понял, что не смогу даже стянуть с себя куртку на таком ветру.
- Ну, может, я разуюсь и окуну ноги, пойдет?
- Давай тогда ты окунешь ноги, а я окунусь целиком. Нужно чтобы кто-то окунулся целиком. Это будет нечто! – её лицо сияло обещаниями и надеждами. Я верил в них, - если не хочешь, то это сделаю я.
Я испугался, что если не сделаю, то она просто не захочет меня больше видеть. С другой стороны я знал, что если совершу поступок, то она оценит и не сможет выкинуть его из памяти. Я наверняка останусь в её сердце хоть даже чудаком, прыгнувшим для нее в волны. Меня никогда не о чем так не просили.
Я расстегнул куртку.
- Да-да-да! – она засмеялась, захлопала в ладоши как маленькая.
Меня продувал ветер. Я уже не думал, просто делал. Расстегивал рубашку негнущимися пальцами. Пуговицы были холодными. Рубашка полетела на гальку. Я стоял перед ней с голым торсом и, не сразу это осознав, почувствовал неловкость.
Она прикрыла улыбающийся рот руками. Пальцы у неё были маленькие и тонкие, ладони немного пухлые, с ямочками на костяшках как у пятилетней. Глаза щурились от счастливого смеха. Видя моё смущение, она закивала, мне в поддержку, как бы говоря продолжать.
- Я вообще-то в трусах, а не в плавках и... может в джинсах останусь?
- Да ничего, давай в трусах, я не буду смотреть тебе туда.
Я мялся. Соски одеревенели от холода. Чем дольше так стоять - тем хуже. Я расстегнул ширинку и снял-таки штаны, прикрыв руками своё скукоженное достоинство. Она сдержала слово и «туда» не смотрела. Клара поднялась с гальки, взяла меня за локоть и потащила к воде. Я не сопротивлялся, но шёл медленно, спотыкался о камни. Ступни болели от холода, острые ледяные бока камней впечатывались в кожу. Я кое-как доковылял с ней до самого края, докуда доходила волна.
- Давай! – весело прокричала она, взмахнув руками, будто изобразила салют. Мех на её жилетке дрожал на ветру, мелкие волосы выбились из хвоста и прыгали как пружинки.
Я трясся, обхватив себя руками. Голый, жалкий, но внутри себя я почувствовал тепло, азарт, опасность и Клара рядом грели мне нутро.
Я сделал шаг вперед, ступни облизало ледяной водой. Пенное неприветливое море не желало принимать меня. Но я положился на тепло, что грело меня изнутри, и ринулся прямиком в пучину. Каждая клеточка тела завопила от боли. Миллионы льдин вгрызлись в кожу так, что казалось разорвут её на клочки. Я хотел закричать, но челюсти свело. Меня подхватила невидимая сила и увлекла с собой, дальше от берега, я беспомощным взглядом уцепился на Клару на берегу. Она стояла неподвижно глядя вперед, как она всегда смотрела на море. Будто меня тут уже и не было вовсе, а было одно только море, грозовое тяжелое небо и ветер, развевающий её волосы. А потом меня с головой накрыло водой и всё утонуло. Секунды беспомощности - и в конечности ударила сила. Животный страх выталкивал меня из воды, я захотел жить и отчаянно барахтался. У меня получилось вынырнуть и глотнуть воздуха. Я уже забыл про холод, главное было грести к берегу и, в конце концов, я выплыл. Точнее, море просто выплюнуло меня как старую щепку. Я отполз от опасных волн, распластался на гальке, камешки прилипли к животу. А отдышавшись и подняв, наконец, голову, не нашел на берегу никого. Клары не было. Её подстилки тоже. В нескольких шагах жалкой кучкой валялась моя одежда. Я не мог думать. Зубы стучали так, что я мог бы откусить себе язык, попади он на зуб. Я дополз до вещей и деревянными руками кое-как замотался в них. Так я сидел на берегу и трясся без единой мысли в голове, наедине с морем. А потом ко мне подбежал мужик в синем комбинезоне. Потом второй. Подойдя, он принялся растирать меня, из рации, торчащей у него из нагрудного кармана доносились хрустящие будто облепленные сухим песком голоса. Я сначала решил, что меня арестовывают за купание в неположенном месте. А потом услышал слова:
- Да, информация подтвердилась. Выплыл сам, теперь еле живой. Состояние удовлетворительное. Жить будет. Один. Вызывала девушка. Всё, до связи. Отключаюсь.,- проговорил спасатель в рацию.
Я отключился тоже.
Я подхватил воспаление лёгких и проболел все десять дней санатория. И домой я вернулся больной. Я старался не думать о Кларе. Мне почему-то казалось, что я её подвел. Она вызвала спасателей. Она стояла и смотрела как я беспомощно барахтаюсь. Из-а неё я чуть не утонул и чуть не замёрз насмерть. Тем не менее, ответственность была на мне. Это я пошел в воду, а значит сам не рассчитал свои силы. Мне было стыдно перед ней. Я хотел объясниться, но и мне было страшно узнать, что же теперь она обо мне думает. Я боялся, что её мучает чувство вины и хотел бы развеять его.