Трудный день у подножья Авачинского вулкана
Петропавловск-Камчатский лежит у подножья двух вулканов — Козельского и Авачинского, называемых в народе "домашними". Интересна причина такого названия: просто их видно изо всех городских окон, которые смотрят в их сторону. Все местные жители с самого детства привыкли к ним.
Глядя на них, без труда и специального оборудования, можно понять, как скоро наступит зима, а также узнать, что она заканчивается и вот-вот придет весна. По ним безошибочно можно определить погоду: так, если вершины окутаны облаками, значит, скоро жди циклон, а вот если они открыты, значит и осадков не ожидается.
Они очень близко расположены от города, нужно всего-навсего проехать каких-то два-три десятка километров, и ты будешь находиться у их подножья.
Так вот, между этими вулканами протянулась небольшая горка, получившая из-за двух вершинок название "Верблюд". Именно на этот самый "Верблюд" нам и предстояло сегодня залезть. Но вначале туда надо подъехать, а поскольку к вулканам не только асфальтовые, но даже грунтовые дороги не проложены, в качестве средства передвижения к гостинице подогнали ГАЗ-66, экспедиционную машину с кунгом, в котором мы великолепно разместились, после чего отправились в путешествие.
Ехали не так, чтобы долго, ну, может, около получаса, и вот мы въехали в долину, по которой весной или в дождливую погоду течёт речка, а сейчас видно только её сухое русло. Вот по этому самому руслу мы и начали свой путь наверх.
Переваливаясь из одной ямки в другую, машина медленно ползла по долине. Вскоре появился большой снежник, на который с первого раза нам не удалось вскарабкаться, даже врубив оба моста. Пришлось немного отъехать назад и уже с разгону кое-как влезть на снег. Водитель снизил давление в колесах, и мы опять неспеша покатили дальше.
Вскоре снежник закончился, и мы вновь оказались на грунтовой дороге, которую специально никто не пробивал, просто её наездили десятки машин, на которых поднимаются к вулканам. Подъехав к кордону Авачинский, машина остановилась, дальше нам предстояло уже пешее путешествие. А пока суд да дело, Виталий оформлял документы, ведь дальше начинался заповедник, а мы, присев на скамеечку у стенки кордона, начали подкармливать симпатичных зверьков, которые со всех сторон устремились к нам.
- Это — американский длиннохвостый суслик, или в простонародье — евражка, - пояснил нам подошедший сотрудник кордона.
Толстые, пушистые, с плотно набитыми защёчными мешками, эти премилые зверьки с удовольствием брали практически из рук хлеб, печенье, пряники, да всё что им не дай. Куда в них всё это влезало, непонятно. Иногда тот или другой суслик буквально отпадал в сторону, но через некоторое время опять приходил и, встав на задние лапки и сложив на груди передние, так и хочется сказать "ручки", с умильным выражением заглядывал вам в глаза с немой просьбой:
- Ну, ты, добрый человек, дай же ещё чего-нибудь.
Пара зверьков расположилась у вскрытой коробки с кефиром, по очереди они опускали свою мордочку в кефир, а затем облизывали и нос и подбородок, или как это у них называется. Без смеха смотреть на них было не возможно. На кордоне туристы, да и некоторые сотрудники, буквально развратили "евражек". Какой-то сотрудник заповедника на нас даже ругался за кормежку этих удивительных созданий, но мы, конечно, удержаться не смогли и скормили им всё, что у нас было.
Но до бесконечности любоваться этими умильными животными нам не позволили, пришёл Виталий и буквально пинками заставил нас встать и поплестись следом за ним. Стало по-настоящему жарко, пришлось разоблачиться и подпоясаться своими куртками. Зачем мы их потащили наверх? Это велел нам предусмотрительный и очень внимательный руководитель.
- А вдруг дождь или снег пойдёт, - сказал он.
На небе ни облачка, температура за 20°С, а он нам о снеге сказки рассказывает. Но мы — люди дисциплинированные, подпоясались и пошли.
Каменистая тропа сменялась снежниками, а мы брели с достойным уважения упорством куда-то вверх. По сторонам попадались островки зелени с какими-то красивенькими цветочками, различного цвета и формы.
Временами мы взбирались на пригорки, чтобы тут же спуститься вниз, это повторялось много раз, казалось, мы всё время находимся на одной и той же высоте, просто поднимаемся и спускаемся, чтобы опять повторить спуск и подъем, спуск и подъем.
Но, когда на одном из очередных пригорков я оглянулся назад, то, к своему удивлению, увидел где-то там внизу здание кордона и тот путь, по которому мы недавно шли. Небольшая речушка попыталась преградить нам путь, но единственное, что она смогла сделать, это слегка задержать нас. Чистейшая и очень вкусная вода пополнила наши запасы, и мы снова продолжили наш путь.
Через каждые пятнадцать-двадцать минут Виталий позволял нам немного расслабиться и передохнуть, а где-то через полтора часа устроил полноценный отдых, и мы, обессиленные, развалились прямо на вулканическом песочке.
Подъем продолжался и продолжался, температура воздуха вместо того, чтобы снижаться, ведь мы шли всё чаще по снегу, стремительно росла, так, что пот заливал глаза и очень их щипал. Хотелось раздеться догола, но присутствие женщин останавливало нас от такого поступка.
Сильно мешала неправильно выбранная обувь, спортивные кроссовки, предназначенные для ходьбы или бега по ровной поверхности, никак не хотели цепляться за неровности почвы, а предательски скользили вниз, но все же мелкими переходами мы упорно ползли вверх.
И вот, наконец, тот упоительный момент, когда мы оказались на вершинке этого маленького пупырышка, окруженного вулканами, смеющимися над нами. Чуть повыше той точки, на которой мы стояли, торчали скалы, куда мы лезть уже не решились. Подумалось, а что было бы с нами, если бы мы пошли туда наверх, как это предусмотрено первоначальной программой.
Ведь на "Верблюд" мы пошли, поскольку Виталий сразу понял, что на Авачинский, а, тем паче, на Козельский вулканы мы бы не поднялись никогда. Но, когда смотришь даже с такой невеликой вершины вниз и оцениваешь тот путь, который ты преодолел, кажется, что ты совершил настоящее восхождение, и ты гордишься собой. Достигнув цели, не грех и передохнуть.
Вот с такими мажорными мыслями мы и отправились вниз по другому маршруту. Путь оказался намного проще и быстрее, а может быть, это только показалось, ведь спускаться легче, чем ползти наверх. Буквально через десяток минут мы оказались на большом снежнике, который с вершины казался далеко-далеко, и уже без каких-либо остановок, если только подождать кого-нибудь отставшего, чтобы сделать очередную великолепную фотографию (других-то ведь мы не делаем), практически побежали к кордону, где нас ждал неплохой, как оказалось впоследствии, обед.
А пока мы любовались окружающей нас по-северному скупой природой, удивлялись чайке, которая сидела на склоне, и что она там нашла, с опаской взглядывали на вершину, на которой мы недавно побывали, и оценивали расстояние до обеда.
Евражек нам больше не только покормить, но даже и поглядеть на них, не позволили, времени оказалось очень много, уж больно мы медленно поднимались на "Верблюд", и нужно было спешить вниз в город. На обратном пути мы не вспоминали то, что происходило с нами в этот день, а углубились в извечные разговоры, сводящиеся, как всегда, к старейшему в России вопросу, вернее к двум вопросам: "Что делать?" и "Кто виноват?"
Вернулись мы в отель уже, когда начало темнеть, оказалось, что мы настолько устали, что идти куда-либо ужинать сил не было. В номере мы вскипятили чай с какими-то печенюшками, оставшимися ещё с самолета, попили его и легли спать.
Продолжение следует...