Диана рисовала сцену истязания грешников чертями в Аду. Ей казалось, что с последним мазком из ее жизни уйдут все невыносимые странности, которые свалились единовременно сразу после того, как она приехала в этот отель: загадочный номер на четвертом этаже, в который не ведет ни одна дверь, но, однако, откуда раздаются страшные слова о трупах, убийствах, крови... Слова, которые сбываются - у нее, Дианы, прямо на глазах!
Допросы.
Вопросы, повергающие в шок: "Имели ли вы нелегальные контакты с мистером Сидром? Предлагали ли ему взятки? Делал ли он вам комплименты?" - что значит "нелегальные"? Какие взятки? Она терялась, не знала, что отвечать, при этом допрашивающие не переставали клацать по кнопкам своих ноутбуков, явно что-то протоколируя. Как можно запротоколировать молчание?
Ей очень хотелось уехать, но ослика заперли в каком-то боксе, куда она не имела доступа, и грум только докладывал ей о состоянии здоровья ее транспортного средства. Котята радовали. Аппетитно ели, играли, развлекая ее, но...
Картина обретала глубину.
***
Нырнув поглубже, долфинер открыл глаза. Озеро Pardessus невозможно было сравнить с бассейном, от одной мысли о таком кощунстве хотелось утопиться, что он, собственно, и делал - с аквалангом и подводным фотоаппаратом. Отстранение от работы в дельфинарии при невозможности увольнения оказалось незапланированным отпуском, и долфинер старался использовать его по максимуму. Сундучок с бронзовыми дверными ручками оказался в объективе камеры в самый неожиданный момент, когда долфинер нацелился сфотографировать морского петушка, и камера, дернувшись, отплыла в сторону, тогда как руки, схватив сундучок, удивленно перебирали его содержимое. Табличка с номером "428" оказалась на самом дне.
***
- Это - годовой отчет?! - GPE брезгливо листал брошюру, рассматривая цифры и графики через толстенную лупу. Помощник молча кивнул головой - это был на самом деле годовой отчет, - Отменная мерзость! - и он швырнул глянец на столик, отвернувшись. Впервые общее собрание акционеров пугало своим неизбежным и неотвратимым приближением.
- Я заплатил за это полмиллиона! - фыркнул он, - За эту никчемную кучку сброшюрованных листков! Кто будет зачитывать? - спросил он одного из шестнадцати, кажется - младшего брата. Он давно уже перестал считаться с кровью и степенью насыщенности ее общими молекулами ДНК: есть работа. Есть работники. Хорошие работники остаются, плохие - уходят. Как? Не его ума дело. За это его ценили акционеры и переизбирали с завидным постоянством год за годом, но в этот раз...
- Скорее всего, ваш помощник! - ответил ему кто-то, только что вошедший в зал заседаний, - Поскольку - ознакомьтесь! - сказал он, раздавая всем присутствующим на совещании однотипные листки.
- Что это?! - зашуршали чернокожие голоса шестнадцати и одного.
- Это приказы судебного участка о задержании! - ответил вошедший. Он был настолько белокож на фоне субтропического климата, что казался только что прилетевшим с Аляски, - Всех, кроме помощника GPE!
- Но я заплатил за это полмиллиона! Полмиллиона! - закричал GPE, трясущимися черными руками отталкивая от себя белый листок, - Полмиллиона! И вы не смеете! Не смеете!..
Остальные молча ставили подписи в предложенных формах, прочитав о праве на звонок адвокату. Какое-то время в зале заседания раздавался невнятный гул, в котором можно было разобрать отдельные фразы: "немедленно приезжай! приказ судебного участка! статья номер... Да, немедленно!" - и тонкий визг GPE, перемежающийся бормотанием о половине миллиона, заплаченной за годовой отчет.
***
Нащупав под слоем обоев смутные границы дверного проема, Диана приложила ухо к гипотетической двери в номер четыреста двадцать восемь. Оттуда раздавался знакомый ей призыв, означающий: "Хочу овса!".
Так умел вопить только ее ослик.