Жарким июльским вечером я поднялась по ступенькам метро к Китай-городу.
Двумя часами ранее секретарь кафедры, пожилая девушка, похожая на засушенного богомола, вручила мне папку с документами и дважды повторила адрес профессора N.
- Только не опаздывайте! - скрипела она, для убедительности постукивая узловатым пальцем по столу. - Профессор не любит ждать.
Склочный характер профессора N давно уже стал на кафедре легендой, поэтому я только послушно кивала, глядя на пучок волос, подрагивающий на макушке богомола.
Ровно в назначенный час я прошла через переулок к извилистой улице с забавным кулинарным названием и сразу увидела дом-великан. Он занимал почти треть улицы, одним боком подпирая кокетливый особнячок восемнадцатого века, а другим тесня монастырские стены.
Квадратный двор был безлюден. Нависали над головой балкончики, на барельефах летели греческие нимфы с лавровыми венками и мчались колесницы, выступали вперед мощные колонны и затейливые каменные вазы.
Пусто и тихо было кругом.
Меня охватило замешательство. Передо мной тянулся ряд дверей без номеров и табличек. Угадать в этом ряду нужную дверь было невозможно. Я отсчитала четвертый подъезд с левого края и набрала на домофоне номер квартиры. Никто не ответил.
Увидев справа круглую арку с железной решеткой, я прошла через калитку внутрь и оказалась во внутреннем дворике. Тыльную сторону дома, в отличие от парадной, не украшала лепнина и барельефы. Палевый оттенок стен, ряд наглухо запертых сарайчиков из выщербленного кирпича напротив, запах сырости и штукатурки. И тишина.
Тишина оглушала, наваливалась ватным одеялом, исчезли даже звуки с улицы, хорошо слышные в первом дворе. Здесь тоже были двери, множество дверей без номеров и указателей, и ни единой живой души. Спросить было некого. Выглянула было из оконного проема чернявая голова, цыкнула сквозь зубы и провалилась обратно во тьму.
Пришлось идти в третий дворик, похожий на предыдущий, как две капли воды. Два корпуса дома соединял заборчик, по которому на стены переползал дикий виноград. Дальше проход был перекрыт воротами.
Откуда-то сбоку, неожиданно для меня появилась костлявая старуха. Для раскаленного июля наряд ее был нелеп - вязанная растянутая кофта в катышках, толстые гамаши и мохеровый берет. Старуха стояла передо мной, загородив путь обратно.
- Простите, - обратилась я к ней. - Это ведь корпус два? Мне нужен четвертый подъезд. Не подскажете?..
Старуха молчала. Ее мутноватые глаза в упор смотрели на меня, казалось, взглядом она ощупывает мое лицо. Может, плохо слышит? Я повторила вопрос, но она продолжала молчать.
Аккуратно обогнув старуху, я бросилась со всех ног в арку, через двор с сарайчиками, через квадратный двор с греческими нимфами, и, почти задыхаявь, вывалилась наружу. По глазам полоснуло солнцем, все вокруг ожило, задвигалось, зашумело; деловито гудели машины, а из закусочных доносился мерзкий запах горелого масла.
В кармане моих джинсов надрывался мобильный. Секретарша-богомол желала знать, куда я пропала и известно ли мне, что профессор N ждет меня уже третий час.