БОЛЬ НЕУТЕШНАЯ
Скоро праздник Пасхи. За несколько дней до неё жители посёлка, у кого похоронены родные и близкие на кладбище, по издавна заведённой традиции приезжали сюда, чтобы оправить могилы. И Пелагея Никитична с мужем в один из свободных дней приехали на могилу матери мужа, которой не стало год назад. Кладбище новое. На старом уже не хватает места. Деревья здесь молоденькие ещё. Нет вековых ветвистых, с ммоголистной кроной - свидетелей слёз, страданий, горестей людских.
Пелагея Никитична помогла мужу убрать могилу, присела на скамеечку передохнуть. Тишина. Говорят, кладбищенская тишина. Людей живых почти нет, деревья не шумят листвой. Разве любопытные птицы присаживаются рядышком на молодые ветви деревьев и щебечут, словно любопытствуют, спрашивают, о чём задумалась-пригорюнилась.
А пригорюниться Пелагее Никитичне было о чём. Рядом с могилой свекрови она увидела холмик, сильно заросший бурьяном. Деревянный крест, посеревший от дождей и солнца. Ни фамилии, ни фотографии. Безымянная могила. Кто здесь похоронен, какой горемыка? И где его родственники? Могила хранила молчание и тайну, похороненную в ней. « Бедный, бедный, брошенный, забытый», - жгучая жалость защемила что-то в груди Пелагеи Никитичны. Она беспокойно оглянулась по сторонам, посмотрела в струящееся весенней голубизной небо, на весёлые волнистые облака.
И это вечное небо, и облака, странствующие по свету, были и там, в далёком далеке, много лет назад, когда Пелагея Никитична хоронила свою мать. Хоронили её с братом. Поставили тумбочку с красной звездой наверху. Обнесли могилу металлической оградкой. Внутри неё соорудили столик со скамеечкой. Соорудили. Но посидеть и выпить за упокой души многострадальной рабы Валентины удалось только однажды, на девятый день. Тогда же Пелагея Никитична взяла с могилы матери горсточку земли, чтобы высыпать её на могилу бабушки мужа там, куда она уедет отсюда, с родины, навсегда. Уедет к своей семье, детям, к нелёгкой, но любимой учительской работе. Пелагея Никитична чувствовала, что навсегда. Здесь мамы, дома родного, куда она приезжала в отпуск, уже не стало. Да и путь неблизкий: перелёт через всю страну на трёх самолётах, с пересадками. Пелагея Никитична надеялась, что за могилой матери будут смотреть тётя и её дети – двоюродные братья Пелагеи Ильиничны. Поначалу так и было. В каждом письме к ним Пелагея Никитична просила их об этом. Но через несколько лет тётушка умерла, потом ушли и её дети. Иногда прилетал навестить могилу родной брат Пелагеи Никитичны, который жил недалеко. Недавно и его не стало.
Горькие воспоминания заполонили мысли и душу уже немолодой женщины. Она вновь словно пережила выпавшие на её долю страдания. И опять что-то защемило в груди, стало тяжко дышать. Мужа рядышком не было, он бродил по кладбищу. Но было снова это вечное бескрайнее небо с весёлыми облаками. Успокаивающие, спасительные для старушки.
Постепенно взгляд её остановился на безымянной, брошенной могиле рядом. И женщина представила не безымянную, но тоже оставленную на произвол судьбы, заросшую материнскую могилу. Пелагея Никитична медленно поднялась со скамейки, взяла тяпку и стала вытяпывать многолетний бурьян с холмика. Было тяжело. Корни травы крепко вцепились в землю и поддавались с трудом. Пелагея Никитична собралась с силами и тяпала, тяпала бурьян. Неистово, будто старалась заглушить вновь проснувшуюся совесть, загладить вину, оправдаться перед матерью. Да, дочь молится о ней ежедневно, ставит свечки в церкви, подаёт записочки за упокой, заказывает панихидки, печёт и раздаёт поминальные блины в день памяти матери, ездит поклониться на могилу бабушки мужа, куда высыпала горсть маминой земли. Всё так. Пелагея Никитична чувствовала и понимала, что, молясь об упокоении душ ушедших близких, мы молимся и о своём собственном успокоении. Но успокоения не наступало. Чувство вины не покидало её.
Пелагея Никитична уже через силу поднимала и опускала на землю тяпку. Лицо её стало мокрым. Мокрым от пота и от слёз. Она не вытирала их. А они текли и капали на горемычную могилу. Это были слёзы, очищающие, утешающие душу. Старушка почувствовала, что ей стало легче. Она убрала бурьян с холмика и опустилась на колени. Руками нащупывала вросшие в землю непокорные корни, с трудом вырывала и выбрасывала их. Потом аккуратно разровняла землю и посыпала холмик песком. Пелагея Никитична привыкла трудиться и всякую работу выполнять тщательно, аккуратно, на совесть. Так учила её мама. Пелагея Никитична с благодарностью вспомнила о ней. И неваплаканные слёзы снова потекли из её глаз.
Вернулся муж, посмотрел в глаза жены и всё понял. Он заботливо поднял верную спутницу жизни, усадил на скамейку. Он понял, потому что хорошо знал о боли её неутешной и сам страдал от своей вины: много лет тому назад увёз он её, молодую жену, из родного гнезда навсегда. Молчали об одном. Они вместе уже больше полувека и хорошо понимали друг друга без слов.
- А может случиться так, что там, около мамы, окажется милосердный человек и уберёт заросшую могилу? – прервала молчание Пелагея Никитична. - Ведь мир не без добрых людей? В её тихом голосе таилась робкая надежда. И вера. Пелагее Никитичне хотелось увидеть её и в глазах близкого человека. И в далёком небе. Вдруг птицы, сидевшие на дереве и всё видевшие и слышавшие, негромко защебетали, потом дружно взлетели в небо. Некоторое время они покружили над кладбищем, а потом улетели вдаль.