- Ген-ка лю-бит Лен-ку… Ген-ка лю-бит Лен-ку…
- Кончай, а?
«Нравится, что ли, Максу на нервы мне действовать?» - подумал Генка. – «Друг, называется».
Оба – и Генка, и Макс, - учились в восьмом классе. Генка учился лучше, но вот угораздило же его влюбиться в свою соседку по парте, Лену Соколову. Страдал Генка молча, но видно это было всем.
По мнению Генки, Максу несказанно везло. Макс был «живчиком» - шустрый, разговорчивый, ни по какому поводу не парится – ни по поводу политики в стране, ни поводу своих оценок, ни по поводу любви. С той же Ленкой Макс общался запросто – болтали о ерунде всякой, но смеялась она с ним, чёрт побери, - а для Генки и заговорить-то с ней представлялось чем-то несбыточным.
- Чего ты ей не признаешься? Подошёл бы, сказал: так, мол, и так, давай с тобой гулять. Хотя… нет, не будет она с тобой гулять.
Генка и сам знал, что не будет, но все равно эти слова – как нож в сердце. И вообще всё по-дурацки как-то складывалось. Записался Генка в начале учебного года на рукопашный бой. Занятия ему нравились, хоть и сгоняли там с них семь потов. Ну и занимался бы себе спокойно, набирался бы силы и мастерства – нет же, захотелось на девчонку впечатление произвести: уговорил Макса делать вместе с ним по утрам «боевую разминку» - в аккурат под Ленкиными окнами.
Первые два утра было ничего, - на третье утро, в самый разгар их зарядки появился откуда ни возьмись Шиляй с дружками.
- О-па, смотри, каратисты!...
…
- Толку что ты на рукопашку ходишь, - выговаривал ему потом Макс, потирая щёку. – Ничего ведь не смог против них. Только стоял и молчал, как неприкаянный. Будь ты хоть львом – но если у тебя мышиное сердце, любая шавка тебя порвёт.
Что правда, то правда. И Шиляй-то сам по себе не сильно здоровый, просто старше на два года. Только почему-то вся школа его боится. Говорили, будто он с уголовниками дружбу водит. И в школе себе компанию сбил.
В этот раз Генку Шиляй не тронул, а вот Максу вкатил оплеуху. Но Генке от этого легче не было. На самом же деле, ничего не смог. И не попытался даже. Разминаться возле Ленкиного дома они, конечно, после того случая прекратили. В школе Генку стали дразнить «сэнсэем»; пару раз, проходя мимо шиляевской компании, получал он в небольших дозах пинки и подзатыльники, - но наплевать ему было на это, потому что по-прежнему всю его душу занимала Ленка…
…
- Здравствуйте, а Максим дома?
- А-а, Гена, здравствуй! Нету Максима. Тут Лена к нам приходила, они гулять пошли. А к тебе не заходили разве?...
В ту ночь Генка не спал. «Лучше бы меня Шиляй каждый день бил – если бы только она хоть чуточку на меня смотрела, разговаривала бы со мной, - я бы тогда всё вытерпел. А это как пережить?» Встав утром с постели, Генка первым делом побежал в ванную, к зеркалу. Он слышал, будто от сильных переживаний седеют – и втайне надеялся увидеть себя седым. Но цвет его волос остался прежним.
Но сам Генка прежним уже не был. Что-то в нём после той бессонной ночи переродилось. Теперь не только на секции, но и дома он стал отрабатывать удары, отжиматься, качать пресс – пожалуй, с большим даже остервенением.
Где-то через три месяца Генка с удивлением стал замечать, что его мышцы здорово окрепли – особенно брюшной пресс. И растяжка стала лучше, почти на шпагат стал садиться. Но самое главное – он вдруг перестал переживать из-за Ленки. Однажды на уроке Ленка пересела на свободное место – к Максу, а Генка на это… просто улыбнулся…
…
… - Э! Стоять!
Генка с Максом шли мимо Ленкиного подъезда, когда их окликнули. Сомнений не было – Шиляй. Ребята обернулись – хулиган сидел на скамейке и смотрел прямо перед собой каким-то мутным взглядом.
- Сюда подошли! Бегом!
- Валим, - шепнул Макс, - сейчас опять докопается.
Но Генку будто приклеили к асфальту. Он как-то сбычился и засопел.
- Чего ты? – зашипел Макс. – Бить же будет!
- Сильно не ударит. Пьяный он, не видишь? А завтра все равно он ничего не вспомнит.
Шиляй шатающейся походкой уже шёл к друзьям.
- В-в-вы чё, а? Страх потеряли? Сейчас каждому дыню разобью! – Шиляй махнул рукой, пытаясь ударить Макса.
- Ну чего ты пристал, а? К другим вон лезь, не ко мне! – вяло отбивался Макс от таких же вялых попыток его избить.
А Генка… не двигался. Что-то у него внутри бурлило, дрожало, он сам не мог понять, что происходит, - только вдруг, совершенно неожиданно поймал он ногу Шиляя, которой тот хотел его пнуть, - и резко дёрнул на себя.
Шиляй повалился на землю, попытался встать… и не смог.
- Пошли, - сказал Генка Максу.
- Стоя-ать, куда-а?! – не хотел мириться со своей неудачей поверженный Шиляй.
- Домой!
- Сюда иди! – орал Шиляй, не оставляя стараний подняться.
- Домой пора, говорю! – резко развернувшись, ответил Генка, и вдруг почувствовал, что скажи сейчас Шиляй что-нибудь оскорбительное, он бросится к нему и будет бить его, лежачего, до потери пульса.
Но Шиляй на этот раз промолчал. Генка и Макс шли, у них завязался разговор, и они не замечали того, что Ленка уже давно смотрит на них из окна и улыбается чему-то своему…