Рассказ "В траве сидел кузнечик" опубликован в литературно-художественном журнале "Страна Озарение". №69, 2019; Рассказ "Новый год с папой" - в том же издании №70, 2019, а также в журналах "Колокольчик", "Детское чтение для сердца и разума" (2020). Рассказы Шоколадный пенек, Буратино и Мальвина, В дальний поход, В фиолетовом царстве, Девочка итальяно опубликованы в журналах "Страна Озарение" 2021. Рассказы В траве сидел кузнечик, Лицом к лицу, Мятные пряники опубликованы в сборнике Внеклассное чтение 2021 ("Союз писателей" г. Новокузнецк).
В 2022 году издана книга для детей "Письмо из морозилки", в которую вошли рассказы "Про девочку Марусю".
ОЛЬГА СЕВОСТЬЯНОВА
В ТРАВЕ СИДЕЛ КУЗНЕЧИК
ПРО ДЕВОЧКУ МАРУСЮ
ПРЕДИСЛОВИЕ ДЛЯ МАМ
Эта книжка написана про маленькую девочку Марусю. Сначала она, как большин-ство детей, ходила в детский сад, потом стала школьницей. Но эта книжка не о том, как девочка росла, а о том, как формировалась и росла её душа в окружении мира взрослых. А вместе с ней – менялась и душа мамы. Ведь самый близкий для ребёнка человек, который знает каждое движение его души, - это мама. И мне бы хотелось, чтобы каждая мама, про-читав эту книжку вместе с ребёнком, увидела на месте Маруси своё чадо и задала себе вопрос: «А всё ли правильно я делаю для своего малыша?»
Выходит, эта книжка написана для мам?
Нет. Она написана для детей. Чтобы каждый ребёнок, прочитав её, задумавшись над чувствами и поступками Маруси, задумался и о своей жизни. А завидую ли я? А слу-шаю ли я маму? А люблю ли я тот мир, который вокруг? А умею ли я сострадать и лю-бить? Но чтобы ребёнок сумел это сделать, нужно, чтобы мама была рядом и всё это ему объяснила.
Вот и выходит, что книжка эта лучше всего подходит для семейного чтения. Ну, или для внеклассного, где на месте мамы выступит учительница и поговорит с детьми. Ведь учительница начальных классов – это та же мама.
Разве трудно взрослым вечером прочитать с ребёнком один небольшой рассказик и поговорить о том, что его волнует? А на другой день – ещё один. И каждый день будет наполнен и даст пищу для разговора и для развития души. И каждый раз можно будет по-говорить и о папе – какой он у них замечательный. И о бабушке – какую длинную жизнь она прожила и всех вырастила. И о братиках-сестричках. И о друзьях-подружках. И о добре, и о зле. И о дружбе. И о любви. И о молитве. И о Боге. Обо всём на свете!
И как расширится при этом кругозор ребёнка. И как чудесно укрепится семья. И как счастливее все мы станем, поговорив с детьми о значимости жизни, отношений меж-ду людьми, вместе и поплакав, и посмеявшись!
БЕЛАЯ БАЛЕРИНА
У Маруси длинные каштановые волосы, которые мама заплетает в косички, боль-шие, широко расставленные карие глаза и подвижные губы. Она умеет строить такие ро-жицы, что все вокруг со смеху покатываются. Она похожа на девочек из японских муль-тиков. Тех японцев, которые полюбили большие глаза. Даже с японским пупсом, которо-го папа привёз из-за границы на её рождение, она на одно лицо.
Маруся живёт на Севере, в небольшом городишке за полярным кругом, где почти всегда зима. Она ходит в детский сад, и ей там нравится. Особенно под Новый год, когда всё вокруг становится таинственным. Плохо только, что папы снова нет дома, он уплыл на своём пароходе далеко-далеко. А мама стала совсем грустная. Одевая её в детский сад, она всякий раз жалуется, как надоел ей этот Север, эти безумные морозы, эта бесконечная полярная ночь. А Маруся, почти не слыша маму, думает о том, как мама повезёт её сейчас на санках в детский сад. И, укутанная с ног до головы, только щёлочка для глаз останется, понесётся она сейчас по белым сугробам. Словно Снежная Королева, которую мчат по воздуху белые олени…
Потом мама поможет ей раздеться, снимая поочерёдно теплую бабушкину шаль, повязанную поверх шапки и шубы, потом шапку, потом ещё одну шапку, а потом ещё платок под шапкой…
– Ты прямо как капуста… – засмеётся мама.
Марусе не понравится это сравнение с капустой. Вот если бы мама сравнила её с балериной, тогда другое дело… С такой же тонкой, хрупкой, неземной белой балериной, какая стоит у них дома на мамином комоде. Когда никого нет, Маруся становится на стульчик, достаёт статуэтку – и любуется ею, представляя себя такой же.
Но мама никогда не назовёт её балериной… Вчера к ним в группу приходила тё-тенька, воспитательница сказала, что она набирает детей в балетный кружок. Тётенька записала в тетрадку Марусину подружку Кристину, а её не взяла. Сказала, что «у этой де-вочки нет данных». Маруся очень расстроилась, но виду не подала. Зато вечером, дома, дала рёву. Она зло кричала, что эту противную Кристину взяли, а её – нет. А она бы обя-зательно стала самой лучшей балериной на свете! Не то что эта Кристина, у которой всё равно ничего не получится! Маруся думала, что мама сейчас кинется к ней, начнёт её успокаивать и говорить, какая она, Маруся, прекрасная и какая плохая Кристина. Но мама рассердилась, покачала головой и попросила её успокоиться и хорошенько подумать, как неправильно она себя ведёт. Маруся рассердилась ещё больше, топнула на маму ногой и убежала в другую комнату. И безутешно рыдала там одна в темноте. Ей казалось страшно несправедливым, что мама не только не пожалела её, но ещё и отругала, но ещё и добави-ла, что если она, Маруся, сейчас же не опомнится, то она расскажет об этом папе. Чтобы он знал, какая Маруся злая и завистливая девочка.
Маруся стояла одна в пустой тёмной комнате – и упивалась своей обидой. Ей каза-лось, что весь мир настроен против неё. Ей казалось, что маме больше нравится Кристина, чем она, Маруся. Ей казалось, что всем-всем больше нравится Кристина, а она, Маруся, никому не нужна. Она и не заметила, как мама вошла в комнату, подошла к ней, обняла и тихо спросила:
– Доченька, ты помнишь, как мы читали недавно сказку Андерсена «Снежная Ко-ролева»?
Маруся перестала всхлипывать, но упрямо молчала. Конечно, она помнила. Теперь это была её любимая сказка.
– Помнишь, – между тем продолжала тихо говорить мама, – как осколок разбитого зеркала попал в сердце Кая? И сколько горя Кай принёс потом своим близким, любимым людям. И как тяжело было Герде вернуть его к прежней счастливой жизни… И как несчастна была Снежная Королева, потому что не умела любить, а умела только подчи-нять… Вот так и каждый человек… – объясняла мама. – Если он позволит, чтобы осколок зависти вошёл в его сердце, оно превращается в кусок льда. И тогда человек теряет спо-собность к любви, начинает всех ненавидеть и, делая несчастными всех, сам становится глубоко несчастным… Ты же не хочешь стать такой? Правда?
Маруся всхлипнула и обняла маму. Она больше не хотела быть злой и несчастной Снежной Королевой, которую мчат по воздуху белые олени. Она хотела быть доброй Гердой и спасать Кая.
ГОРЬКИЕ СУГРОБЫ
Больше всего Маруся боится, что её будут ругать. Когда рядом кто-нибудь кричит, она втягивает голову в плечи. Ей кажется, что это на неё. Когда мама за что-нибудь её от-читывает, Маруся переживает так, будто наступил конец света. У неё моментально пор-тится настроение и пропадают все желания. Она замыкается в себе и становится похожа на заколдованную Марью-Искусницу из фильма. «Что воля, что неволя – всё одно», – всякий раз, вздохнув, говорит мама, глядя на поникшую дочь. Марусю нужно только хва-лить – и тогда она может горы свернуть. Мама знает и про «конец света», и про «горы» – и равно опасается того и другого.
Но это мама. А в садике, конечно, так хорошо Марусю не знает никто. Да и кто бу-дет подстраиваться под какую-то девочку, когда вокруг столько других детей – и каждый со своим характером. Маруся любит, когда работает Роза Александровна. Она никогда на них не кричит. Разговаривает всегда ровно, ласково. Маруся сразу бежит к ней, когда за-ходит в группу. И Роза Александровна всегда скажет ей что-нибудь хорошее и погладит по голове.
Но сегодня работает Вера Николаевна – и настроение у Маруси портится прямо с порога. Вера Николаевна любит покричать на них за всё на свете. За то, что не доели ка-шу, за то, что разбросали игрушки, за то, что во время тихого часа лежали с открытыми глазами. В общем, за всё. Но сегодня Вера Николаевна была на редкость доброй. Даже на Сашка не заорала, когда он нечаянно пролил за завтраком чай.
После завтрака началось занятие по рисованию. Вера Николаевна раздала детям альбомные листы, акварельные краски и кисточки.
– Сегодня будем рисовать зиму, – сказала воспитательница. – Пусть каждый изоб-разит то, что ему больше всего нравится зимой.
Маруся задумалась. Она хотела бы нарисовать белую балерину, танцующую среди белых сугробов, но она ведь не умеет рисовать балерин. Тогда она решила, что нарисует Герду, которая мчится на олене, чтобы спасти Кая. Но и оленей она рисовать тоже не уме-ет. Тогда она придумала, что нарисует белые сугробы, а над ними – полыхающее разно-цветными красками северное сияние. Она видела его сегодня сквозь щёлочку в платке, когда мама везла её в детский сад. Девочка взяла белую краску, развела её водой – и нача-ла старательно вырисовывать сугробы, представляя среди них танцующую балерину.
В группе было тихо. Каждый старался воплотить в рисунке какую-то свою мечту. Маруся на секунду отвлеклась, заглянув в листок сидящей рядом Кристины. Подружка рисовала ёлку. Девочка обмакнула кисточку в белую краску – и снова принялась за су-гробы.
– Ты что, Вася, совсем дурак, что ли? – Маруся вздрогнула от крика Веры Никола-евны, который показался ей громом среди ясного неба, и втянула голову в плечи. – Кто же рисует снег белой краской на белом листе бумаге? Ты совсем, что ли, не соображаешь, что белая краска для этого не подходит? Вот, бери голубую – и рисуй.
Маруся оглянулась. От Васи до неё оставалось еще три стола. Сейчас Вера Никола-евна подойдёт к ней и крикнет:
– Ты что, совсем дура, Маша? Кто же рисует белой краской по белому листу?
Девочка лихорадочно пыталась сообразить, что же ей теперь делать. Она хотела скомкать лист и выбросить его. Но тогда Вера Николаевна будет орать, куда подевалась бумага. Она оглянулась ещё раз. Воспитательница была уже совсем близко. И тогда Ма-руся схватила листок и… быстро слизала языком все свои сугробы. Они были горькими.
– А ты, Маша, почему не рисуешь? – удивлённо спросила Вера Николаевна, по-дойдя к ней. – И лист у тебя какой-то мокрый, жёваный. Давай-ка, бери зелёную красочку – и рисуй ёлочку. Посмотри, как красиво у Кристины получается.
Маруся вздохнула – и начала рисовать ёлочку. Но у неё ничего не получалось. Де-вочка положила кисточку и сидела так до конца занятия, представляя, как белая балерина танцует среди белых сугробов, а над ней во всё небо полыхает новогоднее северное сия-ние.
НОВЫЙ ГОД С ПАПОЙ
– Маруся, пиши письмо Деду Морозу! – весело говорит мама. – Что ты хочешь, чтобы он тебе принёс?
– Ничего… – отвечает дочка.
– Как это ничего?! – изумляется мама. – Не вредничай, пиши…
– Ладно… – нехотя соглашается Маруся. – Я-то напишу – а он опять подарок про-дуктами принесёт.
– Какими ещё продуктами?
– Ну конфеты – это что, не продукты разве?
Мама засмеялась и потрепала её по щеке:
– Ну придумаешь же – продуктами… Давай пиши… Не продуктами принесёт…
Маруся взяла лист бумаги и красный фломастер и написала крупными печатными буквами: «ХАЧУ К ПАПЕ». Свернула листок и отдала его маме. Мама прочитала дочки-но письмо – и стала грустная.
Маруся очень скучает по папе. За свои шесть лет она не помнит ни одного Нового года, чтобы папа был дома. Мама говорит, что был, – когда Марусе было три года. Но де-вочка смутно помнит этот день. И каждый Новый год она представляет, как папа прихо-дит к ней в садик на утренник, а она бежит к нему в костюме Красной Шапочки, который сшила ей мама. Она читает папе стихотворение про папу, а он подхватывает её на руки, высоко подбрасывает, потом прижимает к себе и шепчет на ушко: «Ты у меня самая кра-сивая, принцесса!» А потом они вместе с папой водят вокруг ёлки хоровод. А Дед Мороз достаёт из мешка подарки и раздаёт детям.
Папа у Маруси – капитан дальнего плавания. И он снова ушёл в свой дальний по-ход. У Марусиной подружки, Кристины, папа лётчик. Он тоже не всегда бывает дома. Но он не улетает так далеко, как Марусин папа. А форма у них с папой очень похожая. Когда Маруся с Кристиной были совсем маленькими, они вместе бросались то к одному папе, то к другому. Обе забирались к нему на руки и целовали с двух сторон в колючие щёки. И каждая кричала: «Это мой папа! Нет – мой!» Теперь они пап различают. Кристинин папа на Новый год прилетел, а Марусин – не приплыл. И теперь девочка надеялась только на Деда Мороза.
За день до Нового года мама неожиданно сказала: «Собирайся, Маруся, полетим с тобой в Мурманск».
– К папе? – радостно закричала девочка.
– Может быть… – уклончиво ответила мама.
И они полетели. Сначала долго-долго летели на самолёте до Москвы. Мама сказа-ла, что они даже обогнали время.
– Как это? – спросила Маруся.
Мама объяснила, что разница во времени между их городом и Москвой – четыре часа. Вылетели они в полдень, четыре часа летели – и прилетели в Москву тоже в пол-день. Как будто бы время остановилось. И связано это с «часовыми поясами». Маруся ни-чего не поняла про эти «часовые пояса», но ей понравилось, что они летят быстрее вре-мени. Значит, скоро она увидит папу.
В Москве они пересели на другой самолёт – и снова полетели. И вот, наконец, они в Мурманске, куда должен прийти папин пароход. Тут, конечно, гораздо теплее, чем в их городишке, но тоже полярная ночь, хотя на самом деле сейчас вечер. И здесь так же дуют ветры, кружа по земле позёмку. Только тут намного больше огней: к Новому году город красиво украшен. Разноцветные гирлянды тянутся через всю центральную улицу, по ко-торой их везёт на машине папин друг дядя Серёжа.
Дома их встречает тетя Лариса, дяди Серёжина жена. У них с мамой начинаются какие-то бесконечные разговоры, а Маруся не знает, чем заняться, и слоняется по кварти-ре, то и дело подходя к маме с вопросом «Когда мы пойдём к папе?». «Скоро…» – рассе-янно отвечает мама, нарезая салат. А дядя Серёжа то и дело звонит какому-то Борису и спрашивает: «Ну что?» Неведомый дядя Борис ему что-то отвечает, а дядя Серёжа почему-то виновато говорит маме: «Пока неизвестно, успеют ли они прийти…»
В одиннадцать часов вечера мама с тётей Ларисой начинают накрывать новогод-ний стол.
– Доченька, – говорит мама, – может быть, ты ляжешь спать? Ты ведь устала.
– Нет! – возмущается она. – Когда мы пойдём к папе?
– Не знаю, – устало отвечает мама. – Наверное, завтра…
– А как же Новый год? Снова без папы? – не соглашается Маруся. – Разве Дед Мо-роз не получил моё письмо?
Звонок от дяди Бори раздаётся за полчаса до Нового года.
– Поехали! – решительно говорит дядя Серёжа маме, пряча глаза от тёти Ларисы. Тётя Лариса поджимает губы, но молчит.
Дядя Серёжа привозит их на проходную морского порта, торопливо прощается с мамой и мчится назад домой, чтобы не пропустить Новый год. А мама с Марусей ждут, когда на проходную доставят судовую роль. Наконец их пропускают. Они проходят через турникет и идут к причалу, где их ждёт катер.
– Папин пароход стоит на рейде, – объясняет мама дочери. – Видишь вон те огонь-ки вдали?
Огоньков вдали много. Это суда, которые стоят на якоре и ждут очереди, чтобы их поставили к причалу. Катер срывается с места – и мчится по волнам Кольского залива. В груди у Маруси что-то растёт и всё расширяется и расширяется от неведомого ей раньше восторга. В лицо летят брызги, его холодит ветер – и кажется, что огоньки вокруг устро-или хоровод. Марусю просто распирает от радости. Ах, как же ей хочется, чтобы эту её радость разделили все – и две её бабушки, и Кристина, и воспитатели из детского сада, и все друзья – все-все-все.
Но вот катер подлетает к борту парохода, с которого спускают трап. По нему уже бежит папа, подхватывает Марусю на руки и несёт её по трапам внутри всё выше и выше. В каюте он укладывает Марусю на морскую койку с небольшими бортиками по краю.
– А почему у тебя кроватка, как у маленького? – почти засыпая, спрашивает Мару-ся.
– Чтобы в шторм с койки не свалиться, – смеётся в ответ папа. Он гладит дочку по голове и шепчет ей на ушко: «Спи, моя принцесса! Ты у меня самая красивая!..»
Маруся лежит на папиной кровати, держит папу за руку – и её качает, качает, кача-ет, как в колыбели… Глаза у неё слипаются… И она оказывается у ёлки в костюме Крас-ной Шапочки, сшитом ей мамой. Маруся читает папе стихотворение про папу, а потом они водят с папой вокруг ёлки хоровод. А Дед Мороз улыбается, открывает свой мешок – и раздаёт детям подарки…
– Спасибо, Дед Мороз… – шепчет Маруся, сжимая папину руку.
ШОКОЛАДНЫЙ ПЕНЁК
В начале апреля у Маруси День рождения. Ей исполнится семь лет. Мама говорит, что это знаменательная дата. Потому что скоро Маруся пойдёт в школу.
– Когда? – спрашивает дочка.
– Осенью, – отвечает мама.
– А-а-а… – машет рукой девочка. – Осе-е-нью…
Для Маруси «осенью» – это очень нескоро. Потому что впереди ещё почти вся вес-на и всё лето. Целая жизнь.
Но мама рассуждает как-то по-другому. И ей хочется, чтобы этот день стал для до-чери особенным, чтобы запомнился. Но что особенного можно придумать, когда нахо-дишься за тысячи километров от «цивилизации», в затерянном среди льдов и снегов за-полярном городишке?
Мама советуется со своей лучшей подругой – Кристининой мамой. И вместе они придумывают шикарный сюрприз. Надо купить такой торт – чтобы всем тортам торт. Са-мый лучший на свете торт! Вот только где его взять?
– Где взять? – переспрашивает Кристинкин папа, нечаянно услышав разговор двух мам. – В Москве, конечно. Где же ещё?
Пока мамы сидят с отвисшими челюстями, взирая на одного из пап, он, посмеива-ясь, говорит.
– Сейчас позвоню в Москву Грише, попрошу его заказать самый лучший торт.
– И что?
– Что-что… Передаст нашим пилотам в аэропорту – они и доставят в лучшем ви-де…
Мамы бросаются на папу с восторженными поцелуями, а он, довольный, шутливо отбивается.
– Ну, какой торт-то хотите? – спрашивает он.
– Шоколадный! – одновременно выдыхают мамы. – Знаешь, чтобы на шоколадной полянке были разные шоколадные звери. Чтобы Заяц, Волк, Лиса, Медведь…
– Будет вам Медведь, – твёрдо обещает Кристинкин папа.
На День рождения трое мам лепят на кухне пельмени, а шестеро детей веселятся в комнате. Сама именинница и её подружка Кристинка, их старшие братья, а ещё Коля и Ванечка, сыновья третьей мамы – тёти Раи. Когда в начале осени в тундре из-за обледе-нения оборвались электрические провода и весь город на целую неделю оказался без теп-ла и света, тётя Рая приняла к себе всю эту ораву. Потому что у тети Раи была не электри-ческая плитка, а настоящая печка, на которой можно было сварить обед. Пусть даже и при свечах. И вот теперь всей этой же толпой собрались на Марусин День рождения.
Пап, как всегда, дома не оказалось, – кто улетел, кто уплыл, – а мамы наварили де-тям пельмешек, накрыли стол, а сами сели на кухне пить чай и разговаривать «за жизнь». Когда дети наелись и наигрались, Кристинкина мама пришла в комнату и торжественно объявила:
– А сейчас – сюрприз!
Тётя Рая выключила свет и зажгла свечи, а Марусина мама вынесла на громадном блюде большой торт и поставила на стол.
Наступила тишина. Это был всем тортам торт! Самый лучший на свете торт, како-го дети никогда ещё не видели. На шоколадной полянке, вокруг шоколадного пенька, в полный рост красовались Заяц, Волк, Лиса, Ёжик и Белка. А самый большой и красивый – конечно же, Медведь. Как раз шесть фигурок. Всем детям – по шоколадному зверю. Ре-бята зашушукались, выбирая, кому кто достанется. Только Маруся молчала. Конечно, все хотели бы Медведя, но на него никто не претендовал – все понимали, что это право име-нинницы.
– Ну, весело сказала Марусина мама, – торжествуя, что сюрприз удался на славу, – разбирайте, ребятишки своих зверей – и я буду резать торт.
Второй раз уговаривать никого не пришлось. Шоколадная полянка моментально опустела. Только Медведь остался незыблемо стоять посередине торта. Все, как по коман-де, повернулись к Марусе. В руках она держала… шоколадный пенёк.
Как ни расспрашивали её, почему она не взяла Медведя, она так и не сказала.
Когда гости разошлись, мама, улыбаясь, спросила:
– Ну, и почему же пенёк, доченька, а не Медведь?
– Потому что… Потому что… Пенёк… Он такой… – Маруся никак не могла об-лечь свои чувства в слова. – Его никто не хотел…
– Я так и подумала… – сказала мама задумчиво.
Она хорошо знала Марусю – но, что дочка «пожалеет пенёк», не предусмотрела. Ведь Медведь был «победителем», о нём мечтали все. А пенёк – был никому не нужен. В глазах Маруси он был «одиноким и несчастным» – и потому его нужно было «спасать».
БУРАТИНО И МАЛЬВИНА
В мае мама отправила Марусю «на материк» – к бабушке Вале. А когда летом у мамы будет отпуск, она тоже сюда приедет. И они вместе поедут на юг. К другой бабуш-ке. Но хоть эта бабушка, Валя, живёт и не на юге – у неё очень хорошо. На Севере ещё лежат сугробы, а здесь уже вовсю растёт трава, цветёт сирень, летают бабочки. Каждое утро бабушка поднимает внучку – и они втроём, с собачкой Найдой, идут на дачу.
Шавка эта, которая непрестанно лает целыми днями по делу и без дела, знаменита тем, что была спасена бабушкой из могилы. Какой-то злодей закопал живыми новорож-дённых щенков. И слепая Найдочка жалобно скулила из-под земли. Бабушка выкопала её, одну из всех оставшуюся живой, завернула в листок лопуха, принесла домой и выкорми-ла из бутылочки, как младенца. Более своевольной собаки свет ещё не видывал. Она счи-тает, что мир создан для неё и крутится вокруг её персоны. Единственная, кого она тер-пит, это Маруся. Она разрешает ей надевать на себя платочек, сажать в коляску для кукол и возить по огороду.
– Мальвина! – то и дело слышится голос Маруси. – Не вертись. Сиди спокойно! И Найдочка-Мальвина какое-то время смирно сидит на хвосте, изящно держа перед собой передние лапки, пока это вконец ей не надоедает. Тогда она вскакивает и убегает по грядкам в своём платочке, а бабушка кричит:
– Да что же это делается? Опять со своей Мальвиной все грядки мне затопчете…
Маруся берёт совочек и маленькие грабельки, которые они с бабушкой купили как-то по дороге на дачу, и поправляет грядки. Этот небольшой магазинчик тоже входит в их ежедневный ритуал. Вот и на этот раз, завидев магазин, Маруся рванула в игрушечный отдел. За ней с лаем устремилась Найдочка. Бабушка, вздохнув, плелась сзади. Ну что ей было делать? Любимая внучка как-никак. Снова придётся раскошеливаться.
– Ура! Буратино! – восторженно закричала Маруся. – Ба, купи мне Буратино!
– Да сколько можно! – заворчала бабушка, вертя в руках дешёвую пластмассовую игрушку. – У тебя таких дома – девать некуда. Бросишь – и будет валяться.
– Не брошу, бабуля! – горячо заверила внучка. – Купи, ба, он мне очень, очень ну-жен, – она умоляюще сложила на груди руки, подчёркивая, что без Буратино ей жизни нет.
– Ну, если хоть раз увижу, что он где-то валяется, пеняй на себя! Больше ничего тебе не куплю! – привычно пригрозила бабушка.
– Не увидишь, бабуля! Обещаю: больше ты его ни-ког-да не увидишь!
Бабушке показалось странным такое заверение, но она, еще раз вздохнув, достала из кошелька деньги и купила этого страшненького Буратино.
– Ура! – закричала Маруся. Она повертела куклой перед носом у Найдочки, крик-нула: «Мальвина, за мной!» – и они наперегонки помчались на дачу.
Добежав до дачного участка, девочка сразу же отправилась в сарай. Здесь было темно и пыльно. Только через маленькое окошечко едва пробивался свет. В углу висела паутина, по которой деловито сновал паук. Маруся нашла удобное местечко между сло-манным велосипедом и санками – и посадила туда Буратино. По её мнению, он должен был сидеть в чулане. В этом и был смысл игры.
– Сиди здесь, пока не исправишься! – погрозила она ему пальчиком. – Посмотри, Мальвина, – сказала она Найдочке, которая с любопытством обнюхивала все углы. – Он будет сидеть в чулане, потому что не слушался.
Когда бабушка добрела до участка, Мальвина в платочке уже сидела в коляске.
– Не вертись, Мальвина! – командовала Маруся и катала её по дорожкам огорода.
Бабушка поплелась к своим грядкам, забыв про Буратино, которого только что ку-пила внучке. Она действительно больше никогда его не увидела. Он навеки остался си-деть в тёмном и пыльном чулане.
В ДАЛЬНИЙ ПОХОД
О дальних походах Маруся слышит, сколько себя помнит. «Папа ушёл в дальний поход», – говорит мама. Это означает, что его не будет дома несколько месяцев. Папа уходит – а дочка его ждёт. Она представляет, как там, в дальнем походе, он открывает но-вые неизведанные земли. У папы даже «медаль» есть, которую он носит на форменном кителе. Она так и называется: «За дальний поход». На ней изображён военный корабль, а над ним – развевающийся флаг. Маруся мечтает, что когда-нибудь она тоже отправится в дальний поход и тоже откроет новые земли.
Когда ей было три года, они с мамой пошли провожать братика. Он уходил с клас-сом в поход. Маруся как услышала слово «поход», тут же заявила, что она тоже пойдёт. Брат покрутил пальцем у виска – и побежал к одноклассникам. А Маруся, с трудом удер-живаемая мамой, устроила такой рёв на всю округу, что прохожие останавливались. Что-бы узнать, кто это так издевается над маленькой девочкой.
В шесть лет Маруся решила осуществить наконец свою мечту. Она тайно начала готовиться к походу. И так увлекательно рассказывала во дворе про дальние походы, что вокруг неё собралась команда единомышленников. Пятилетняя Настя с трёхлетним бра-тиком Ромой. Четырёхлетняя Рита. Пятилетние Серёжка и Санька. Поход был намечен на вечер. На тот час, когда из всех окон начинают кричать: «Саша… домой!», «Серёжа… немедленно домой!..»
Маршрут был намечен заранее. Спуститься в овраг, в глубине которого виднеются гаражи, – и идти в далёкую даль, где их ждут необыкновенные приключения. Пока мама была на работе, Маруся собрала рюкзак. Она тайком взяла его у брата. Девочка положила туда братов же фонарик, обрезок бельевой верёвки (брат не раз рассказывал, как в походе нужна верёвка, чтобы преодолевать овраги), бутылку воды, кусок хлеба и полкруга ли-верной колбасы. Колбасу она взяла в холодильнике для Найды. Найда тоже была частью ребячьей команды и гордостью Маруси. Девочка рассказывала про собаку необыкновен-ные истории и уверяла, что Найда принадлежит к очень редкой породе: «королевская облайка».
Весь день Найда вопросительно поглядывала на свою маленькую хозяйку, будто спрашивая: «Ну, когда мы уже отправимся в поход?» «Скоро, скоро!» – всякий раз кивала ей Маруся.
Рюкзак был спрятан в кустах возле дома. Осталось только усыпить бдительность пришедшей с работы мамы. Невинным голосом девочка сказала, что ей ненадолго нужно выйти во двор.
Через полчаса мама вышла на балкон: «Маруся… Домой!..» Из других окон тоже слышались крики. Но во дворе было пусто. Спустились сумерки. Мама побежала на ули-цу. Там уже собралась толпа обеспокоенных родителей. Волнение нарастало. Решили начать поиски. В первую очередь отправились к гаражам. Это было самое опасное место. Родители постоянно твердили детям, чтобы они не смели туда ходить.
Беглецов нашли по лаю Найдочки. Эта маленькая собачонка бесстрашно бежала впереди и звонко лаяла во все стороны. Попало всем «первопроходцам». Но больше всех досталось предводителю – Марусе. Её не выпускали из дома целую неделю. Вздыхая, она выходила на балкон – и смотрела вдаль. Там, за оврагом, лежали неизведанные земли, ко-торые ей так и не удалось открыть.
В ТРАВЕ СИДЕЛ КУЗНЕЧИК
Маруся проснулась от яркого света. Девочка открыла глаза – и тут же прикрыла их рукой. Жаркое южное солнце светило ей прямо в лицо. Ура! Наконец-то она на юге, у ба-бушки Нади. Маруся вскочила с постели и выбежала во двор.
– Маруся, иди скорее завтракать! – позвала её бабушка. – А то сном да голодом. Сном да голодом, – запричитала она. – Уже рёбра торчат.
Бабушка, как всегда, раным-рано успела сходить на рынок. На столе, который ле-том всегда накрывался во дворе под раскидистой грушей, уже дымилась тарелка со стоп-кой горячих пышек, какие пекла только бабушка. Рядом с румяными пышками стояла миска со свежей клубникой. А ещё бидончик с парным молоком. Бабушка обожала внуч-ку и дождаться не могла, когда наступит лето и к ней приедут «северяне». Для «северян» тут всё было самое лучшее – и первая ягодка, и самый сладкий кусочек.
Позавтракав, Маруся вышла за калитку, весело напевая свою любимую песенку:
В траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик.
Совсем как огуречик,
Зелёненький он был…
Под вишнёвым деревом, которое росло у самого забора, сидел соседский Вовка и сосредоточенно строгал перочинным ножиком какую-то палку, похожую на саблю. Вовка тоже ждал приезда «северян». Он был старше Маруси, перешел уже во второй класс – и ему нравилось быть главным.
– Будешь играть со мной в войну, – категорично заявил мальчишка.
– Я не умею в войну… – растерялась Маруся.
– Да что тут уметь… – Вовка снисходительно смерил девочку взглядом. – Я буду воевать… Он взмахнул саблей – и кинулся на невидимого противника, разрезая воздух палкой… –А ты будешь лечить. Айда к нам во двор… Сейчас устроим госпиталь. Неси вату, бинт, зелёнку… Ну что там ещё надо?
Маруся побежала в дом, принесла аптечку и ждала дальнейших распоряжений. А Вовка притащил откуда-то целый ворох пустых спичечных коробков и, сняв с них кры-шечки, расставлял их в тенёчке под старой сливой. Несколько коробков он оставил с крышками и отставил их в сторону.
– Это койки для раненых, – кивнул он на расставленные коробки и снова куда-то умчался.
Девочка сидела под сливой, прислонившись к тёплому стволу дерева, и продолжа-ла тихонько напевать:
Представьте себе,
Представьте себе,
Совсем как огуречик…
Представьте себе,
Представьте себе,
Зелёненький он был…
Марусе было радостно. От жаркого солнца, просвечивающего сквозь зелёную листву над головой. От синего неба, которое виднелось через пышную крону дерева. От предвкушения интересной игры.
Но тут прибежал Вовка – и высыпал из кармана на сухую землю горсть зелёных кузнечиков.
– Лечи! – велел он.
Сердце у Маруси упало. Она уложила кузнечиков, которые почему-то не могли прыгать, на ватку в спичечные коробки, помазала их зелёнкой и укрыла кусочком бинти-ка, как простынкой. Она хорошо их лечила. Но через какое-то время кузнечики перестали шевелиться.
– Сдохли! – деловито констатировал Вовка. – Надо хоронить. Пойдем кладбище устраивать… И они перешли под яблоню.
Вовка сложил затихших кузнечиков в спичечные коробки с крышками, закопал их под яблоней и положил сверху на «могилы» камешки, которые тоже принёс с собой в другом кармане.
Маруся смутно почувствовала, что это плохая игра. Хотя до конца и не понимала, что произошло. Почему кузнечики не могли прыгать? Почему их надо было лечить? И почему теперь они лежат в спичечных коробках, закопанные в землю? И только что пере-полнявшая её радость вдруг куда-то улетучилась. Она не хотела больше играть в войну и сказала об этом Вовке.
– Значит, ты не хочешь лечить раненых? – зло спросил он. – Значит, тебе их не жалко?..
– Жалко, – чуть не заплакала Маруся, но Вовка только скривил в ответ рот.
– Сиди и жди, – жёстко сказал он и снова куда-то умчался.
Марусе вдруг вспомнились мамины слова:
– Если тебе не захочется о чём-то мне рассказать, значит ты что-то делаешь непра-вильно.
Девочке не хотелось рассказывать маме про эту игру. Она решительно встала, что-бы уйти в дом, но в этот момент прибежал Вовка.
– Ты куда это? – удивлённо спросил он.
– Мне не нравится играть в войну, – ещё раз сказала Маруся и заревела.
– Рёва-корова, – снова разозлился Вовка. Он медленно вытащил из кармана кузне-чика – и на глазах у девочки с хрустом отломил ему ноги.
В глазах у Маруси потемнело – и она бросилась бежать. Теперь она поняла, почему кузнечики не могли прыгать, и ей стало так плохо, как никогда ещё не бывало. И солнце вдруг померкло, и небо стало не таким синим, как раньше, и трава не такой зелёной…
Девочка прибежала в дом и, рыдая, бросилась к матери.
– Что случилось, доченька? – встревоженно спросила мама, но Маруся в ответ только мотала головой. – Ну успокойся, малышка… – продолжала она успокаивать дочку. – Вот посмотри, какое замечательное стихотворение я нашла, – мама во что бы то ни ста-ло хотела отвлечь Марусю от переживаний, чтобы дочка перестала плакать. – Мы с тобой обязательно его выучим, – продолжала мама теребить Марусю. – Его написал совсем мо-лодой человек… Леонид Киселёв… Он ещё в детстве заболел неизлечимой болезнью и знал, что его скоро не станет. Но какие же светлые у него стихи… Вот послушай…
И мама с выражением прочитала стихотворение, не заметив, как с первых строчек Маруся изменилась в лице, перестав рыдать.
Из сада в дом попадают кузнечики
И долго прыгают по паркету.
Потом они засыпают – вечером -
Часть под шкафом, часть под буфетом.
И девочка утром, часов в одиннадцать,
Несёт их в сад в кармане передника.
Одному удаётся вырваться,
Она его долго ловит в передней.
В саду взволнованно и бессвязно
Друзьям и родственникам кузнечики
О длинноногой богине рассказывают,
А те улыбаются недоверчиво…
Закончив чтение, мама улыбнулась и взглянула на дочку. Маруся словно окамене-ла. Дыхание у неё перехватило. Она стояла бледная, а по щекам катились слёзы.
– Что с тобой, доченька? – изумлённо воскликнула мама.
– Я никогда… больше… так… не буду… делать… мамочка… – снова в голос за-рыдала девочка. А потом, немного успокоившись, рассказала маме всё-всё. Про эту плохую игру в войну. Про то, как хорошо она лечила кузнечиков, но они всё равно не начали прыгать. Про Вовку, который у неё на глазах отломил кузнечику ножки. Про то, как страшно ей теперь жить. И про то, что она никогда, никогда больше не обидит ни од-ного кузнечика, ни одной букашки…
Мама гладила Марусю по голове и задумчиво повторяла:
– Главное, что ты поняла это, моя девочка… Поняла, что мир, который вокруг нас, надо беречь и любить…
В груди у Маруси будто что-то освободилось – и ей стало легко-легко. Почти как раньше…
КРУГЛАЯ ОТЛИЧНИЦА
В конце лета мама сказала, что на Север они больше не вернутся, будут жить те-перь «на материке», рядом с бабушкой Валей. А папа, как только у него появится воз-можность, будет приезжать к ним в отпуск. А всё потому, что Марусе пора в школу. Де-вочка не знала, радоваться ей или огорчаться. Ей нравилось, что теперь не придётся рас-ставаться с Найдочкой, но она побаивалась школы. И не напрасно. Ей показалось утоми-тельно-скучным читать по слогам и зубрить таблицу умножения. Она сидела за партой и смотрела в окно. Там бежали по своим делам люди, в небе летали птицы, ветер срывал с деревьев листья и нёс их по воздуху. Там шла жизнь, и шла без неё. Маруся нехотя ото-рвалась от окна только на второй возглас учительницы.
– Маша! Ты спишь, что ли? Отвечай на вопрос…
Девочка с трудом вернулась к уроку.
– Плохо, Маша! – сказала учительница. – Надо слушать, что я говорю. Скоро я начну ставить вам оценки, и, если будешь невнимательной, двойки будешь получать.
Марусе было неприятно это слышать. Мама постоянно рассказывает своим подру-гам, какой способный у неё сын, старший брат Маруси, как рано он выучил буквы и начал читать. И вообще всё хватает на лету. А про Марусю мама никогда так не говорит. И девочка боялась, что, когда учительница поставит ей плохую оценку, – мама станет любить её гораздо меньше, чем брата. И тогда она решила действовать, не дожидаясь обещанных двоек.
– О, да ты у меня отличница! – приятно удивившись, воскликнула мама, заглянув вечером в дневник дочери. На странице красовалось несколько пятёрок. – Молодец, до-ченька! – И мама подписала страничку дневника, хотя на ней не было подписи учитель-ницы.
На следующей неделе всё повторилось. Пятёрок становилось всё больше. Немнож-ко, правда, смущало, что каждый раз они почему-то делались всё больше и больше по размеру, будто росли. А Марусе казалось, что и она растёт в глазах мамы. Скоро, очень скоро мама скажет: «У меня очень способный сын, но Марусе он и в подмётки не годит-ся».
На первом родительском собрании учительница объявила, что со следующей чет-верти она начнёт ставить в дневник оценки. И чтобы родители обязательно каждую неде-лю дневник просматривали и вовремя подписывали. И ещё надо следить, чтобы дети обя-зательно каждый день носили дневники в школу. А то некоторые, она выразительно взглянула на Марусину маму, дневник в школу не носят вообще.
Мама пришла из школы расстроенная.
– Дневник покажешь? – спросила она дочку таким тоном, что та поняла – хвалить её мама не собирается. – Разве ты не понимаешь, что льгать нельзя? Что всё тайное когда-нибудь станет явным?
– Что? – растерянно переспросила Маруся. – Я не лгала, мамочка! – заверила она. – Я просто хотела, чтобы ты меня похвалила… Чтобы ты сказала, что любишь меня так же сильно, как брата.
Теперь растерялась мама.
– Я и так люблю тебя… Любят же не за оценки…
– А за что?
– Ни за что… Просто любят…
– И ты любишь меня сильно-сильно?
– Сильно-сильно…
– А почему же ты брата хвалишь, а меня ругаешь?
– Но ведь нельзя хвалить за неправду! – воскликнула мама. – Помнишь, как Бура-тино обманул папу Карло и вместо школы пошёл в театр? Он ведь тоже хотел, как луч-ше… Но что из этого вышло? В какие неприятности он попал… И его тоже потом обма-нули Кот Базилио и Лиса Алиса…
Маруся молчала, понурившись.
– Ах, Маруся, Маруся, – покачала головой мама. – Когда же ты поумнеешь?
– Я поумнею, мамочка, обязательно поумнею, – горячо сказала Маруся, подставляя голову под мамину руку. – И тоже стану такой же умной, как брат.
…Наутро вся квартира была устлана страницами из дневника Маруси.
– Что это ещё такое? – с недоумением бормотала мама, поднимая с пола листы. Ря-дом с фальшивыми пятёрками на них крупными буквами было написано: «Прости меня, мамочка!» Мама пошла по квартире, чтобы собрать все страницы дневника – и на каждом значилось это «Прости!»
– Дурочка ты моя… – улыбнулась мама, глядя на спящую дочку – Ну какая же ты у меня выдумщица... – вздохнула она. Иногда она совсем терялась перед Марусиными фан-тазиями.
В ФИОЛЕТОВОМ ЦАРСТВЕ
– Ну и чего ты ревёшь? – насмешливо спросила Марусю Старая.
Старая – это Марусина прабабушка, бабушка её мамы и мама её бабушки. Она сама велела себя так называть. А то столько бабушек развелось, попробуй пойми. А тут Старая – и всё ясно.
– Я де-е-еньги… поте-е-е-ряла… – заикаясь от рыданий, проговорила Маруся.
– И всего-то? – презрительно произнесла бабушка.
– Мама дала мне деньги на посудку для кукол… Я положила их в карман пальто и пошла в школу… А потом деньги куда-то подева-а-лись… – девочка заплакала ещё гром-че прежнего.
– Ну ладно, не реви… – велела Старая. – Подумаешь, беда какая… Деньги укра-ли… – фыркнула она. – Ты матери только не говори… Вот тебе деньги… Иди и купи себе эту посудку…
– Я уже ска-а-азала… – всё ещё всхлипывая, протянула Маруся.
– Ну и дура же ты! – рассердилась Старая. – Кто тебя за язык-то тянул? Вот, бери деньги – и иди с Богом…
Старая не раз «разруливала» детские беды. Она была человеком старой закалки: самостоятельная, независимая, насмешливая, острая на язык, хотя грамоте едва умела. Она вырастила Марусину бабушку, потом маму, потом старшего Марусиного брата – а теперь вот растит её, Марусю, пока все на работе. Старая получает пенсию, которой распоряжа-ется, как королева. Как будто это какие-то несметные богатства. Когда никто не покупает Марусе петушка на палочке или козинаки – Старая всегда покупает. И когда мама отказа-ла ей в очередной кукле – сжалилась над Марусей только Старая.
Кукла была в умопомрачительно красивом длинном белом платье, отороченном кружевами. Волосы у неё были как настоящие, а глаза голубые. По сравнению с её ста-рым рыжим Лёнькой и белобрысой Маней, у которой постоянно отрывалась нога, это бы-ла необыкновенная красавица. Правда, Лёнька тоже когда-то был ничего себе. В жёлтых ползунках и такой же шапочке. И Маня когда-то носила красное платьице в горошек. Те-перь же обе куклы валялись невесть в чём. Потому мама и не хотела покупать дочке эту новую красавицу, что «она тоже скоро будет валяться в каком-нибудь отребье». Но Ста-рая раскошелилась – и куклу всё же купили. Маруся назвала её необыкновенно красиво – «Снежана».
Снежана недолго походила в своём белом платье. Вскоре оно было снято, а на кук-лу было наворочено нечто отдалённо напоминающее одежду.
– Ну вот! – всплеснула руками мама. – Я же говорила…
Маруся не понимала, чем недовольно мама. Она очень хорошо одевала своих ку-кол. Они всегда были у неё в новой одежде. Не ходить же им постоянно в одном и том же. Девочка брала какую-нибудь тряпочку, заматывала её на кукле – и вот тебе, новый наряд! И когда все вокруг видели «отребье», Маруся представляла себе роскошные пла-тья, в которых не стыдно было показаться и на балу. Да, куклы у неё жили в Фиолетовом царстве, в котором были свои законы, не видные всем остальном. А Маруся была «прин-цессой» этого Фиолетового царства. И об этом знал только папа.
В этом царстве всё было фиолетовое. И небо, и солнце, и мебель, и платья – всё. И телевизор у этих фиолетовых красавиц тоже был фиолетовым. Маруся не представляла себе жизни без телевизора – поэтому куклам она тоже придумала телевизор, сделав его из старой рамки для фотографии. Но иногда девочка рассаживала всех своих кукол на ди-ване, сажала рядом с собой Найдочку – и они все вместе смотрели настоящий телевизор. Она очень любила смотреть телевизор. Если бы ей разрешили, то она смотрела бы его с утра до самой ночи. Но смотреть бесконечно ей не разрешали. Очень жаль! Она бы согла-силась даже жить в телевизоре. Чем не Фиолетовое царство?
Однажды Маруся решительно вырвала из тетрадки в косую линеечку лист бумаги, взяла ручку и сказала:
– Садись, Найдочка! Будем писать с тобой письмо на телевидение.
Найдочка писать не захотела и убежала на балкон лаять, а девочка старательно вы-вела:
«Уважаемое телевидение!
Меня зовут Маруся. Мне 7 лет. Я видела, как в кино снимаются дети. И я тоже хо-чу сниматься в кино. И ещё у меня есть собачка Найда. Она тоже хочет сниматься. И ещё есть рыжий Лёнька, Маня и Снежана. Мы живём в Фиолетовом царстве. Пришлите мне ответ только пока мне 7 лет, а не 77».
Маруся положила письмо в конверт, написала на нём адрес: «На телевидение из Фиолетового царства от Маруси и Найды» – и, схватив с балкона собаку на руки, побе-жала на кухню, чтобы отдать письмо маме.
– Мамочка, отнеси на почту, – сказала она. И многозначительно добавила:
– Скоро мы с Найдочкой уедем…
Мама удивлённо подняла брови, а Маруся быстро проговорила:
– Но это пока секрет! – и приложила пальцы к пасти Найды. Собака вырвалась из рук девочки и снова побежала на балкон лаять на прохожих. А Маруся, вернувшись в Фиолетовое царство к своим подданным, со счастливой улыбкой прошептала куклам: «Скоро нас позовут на телевидение… Только пока никому… Т-с-с!» – и она приложила к губам палец.
ДЕВОЧКА ИТАЛЬЯНО
Весной приехал папа. Маруся была на седьмом небе от радости. Целый день она не отпускала его от себя ни на шаг, а вечером, засыпая, держала его за руку.
– Спи, моя принцесса Фиолетового царства! – шептал ей папа. И Маруся уснула со счастливой улыбкой.
Только на следующий день дело дошло до подарков, привезённых папой. Чего только тут не было! И игрушки, и босоножки, и туфельки, и зимние сапожки, и платьица, и пальтишки… И всё разных размеров, на вырост. Это было очень кстати, потому что предыдущие Марусины туфли остались в бетоне на стройке, куда она увязалась вслед за старшим братом. Чертыхаясь, он еле вытащил её тогда из этого бетона, правда, без обуви и в заляпанной юбке. Эту красную юбочку Маруся спрятала дома под ванну, где она, за-цементированная, и стояла, пока её не обнаружила мама.
Сейчас же Маруся наряжалась то в одно, то в другое, а потом побежала на улицу. Конечно, в новых нарядах. Потому что маме было не до неё.
Снег только что сошёл. Лишь кое-где оставались ещё серые пятна. Вытаявший прошлогодний мусор придавал земле неряшливый вид. По дорогам бежали весёлые ве-сенние ручьи, а на обочинах была несусветная грязь.
Сначала Маруся обновила зимние сапожки, которые вскоре обросли комьями лип-кой глины, так что стало трудно поднимать ноги. Подол пальто, которое было ей почти до пят, сильно намок и тоже стал тяжёлым. К тому же в этом зимнем наряде Марусе было жарко. Вернувшись домой и сбросив его в прихожей, девочка вырядилась в лёгкое голу-бое пальтишко и красные туфельки – и шмыгнула за дверь. Туфельки пришли в негод-ность ещё быстрее, чем сапожки, а пальтишко нечаянно заляпал грязью Ванька, который с гиканьем промчался мимо неё по лужам.
Пришлось Марусе снова лететь домой и переодеваться. Она с сомнением посмот-рела на летние белые босоножки и совсем лёгкое белое пальтишко, но выбора уже не бы-ло. На улице она была очень осмотрительна и осторожна, подальше отходила от луж, ко-гда мимо пробегал Ванька, и не лезла в грязь. Не хотела она испачкать новое пальто и бо-соножки. Не хотела! Просто, когда она вместе со всеми захотела посмотреть на котёнка, который застрял в луже, она, конечно же, не смогла его там оставить. Просто так получи-лось, что совсем нечаянно она в луже поскользнулась – и упала.
Когда девочка, рыдая в голос, объявилась на пороге, мокрая и грязная с ног до го-ловы в своём белом наряде, с мокрым дрожащим котёнком на руках, – вся семья выбежала в прихожую. Мама, казалось, лишилась дара речи. Папа с интересом поглядывал на дочь. Старший брат, как всегда, покрутил пальцем у виска и ушёл досматривать фильм, приве-зённый папой.
– Это что же такое?.. – наконец выговорила мама, увидевшая к тому же другие уляпанные грязью обновки.
– Я девочка итальяно… – сквозь всхлипы произнесла Маруся.
– Что?... – растерянно переспросила мама. – Какая девочка? Это был один из тех случаев, когда мама не могла сообразить, как реагировать на очередную выходку дочери.
– Я девочка итальяно… – упрямо повторила Маруся, перестав плакать. – Я… ни-чи-во ни… па-ни-маю… – сказала она с иностранным акцентом. – Я упал рюский лужа…
Папа захохотал. Мама с неодобрением на него посмотрела. С одной стороны – надо бы выпороть дочь. А с другой – и вправду смех разбирает. Но что делать-то? В первую очередь, надо было помочь девочке итальяно раздеться. Потом Марусю напоили горячим чаем и уложили в постель греться. Она держала папу за руку и никак не хотела его отпускать. Вымытый котёнок обсыхал в коробке из-под обуви. А вечером, когда де-вочка итальяно наконец уснула, мама стирала обновки, а папа мыл новую обувь.
– Девочка итальяно… Ну надо же додуматься! – бормотал он, ухмыляясь, и соскре-бал с босоножек грязь…
ПОДАРКИ ОТ БОГОРОДИЦЫ
Собака была роскошная. Породы колли. Хозяин назвал её модным по тем време-нам иностранным именем Лесси, но все звали её попросту: Лэся. Или Лэська. Она не шла ни в какое сравнение с Марусиной дворнягой Найдой. Спина у Лэськи была чёрная, с рыжими подпалинами на боках и белым воротником. Шикарная белая манишка украшала мощную грудь. Лэся жила на крыльце многоквартирного дома и была любимицей детво-ры. Нет, она не была бездомной, хозяин у неё был, только он не хотел брать её в квартиру. Одинокий пожилой мужчина, он ходил с собакой в лес по грибы-ягоды. Очень удобно. Не заблудишься. А детям рассказывал байки, что ходит с Лэськой на охоту.
Когда собака прямо на крыльце принесла потомство, дети и вовсе от неё не отхо-дили. Маруся там бы и ночевала, если бы ей разрешили. Постепенно всех щенков разо-брали. Остался один, самый некрасивый, с окрасом, совсем непохожим на колли. Его Ма-руся и принесла в дом, хорошо зная, что мама ни за что не разрешит его взять. Девочка устроила его в своей комнате в коробке из-под обуви и стала ждать прихода мамы с рабо-ты.
– Мамочка! – выбежала она вечером в прихожую. – Помнишь, ты мне говорила, что, если чего-то очень сильно просить у Богородицы, она обязательно исполнит?..
Мама насторожилась, почувствовав подвох, но отказаться от своих слов не могла.
– Ну… допустим… – промямлила неопределённо.
– Так вот, – вдохновенно продолжала Маруся, – ты была права, мамочка! Я очень просила Богородицу послать мне щенка – и Она послала!
Глаза у мамы от удивления округлились, но не успела она вымолвить и слова, как Маруся метнулась в комнату – и принесла в коробке своё сокровище. Мама была полно-стью обезоружена заявлением дочери о «подарке от Богородицы» – и была вынуждена смириться. Собаку назвали Рэмом. Он оказался очень умным и понятливым псом. Доста-точно было один раз сказать ему, что «на коврик нельзя» – и он делал свои лужицы ис-ключительно на голом полу. Впрочем, очень скоро он приучился терпеть до самой про-гулки. За свой детский возраст он не сгрыз ни одного ботинка. Разве что один раз слегка попробовал остроту своих зубов на ножке журнального столика. Получив за это внуше-ние – он больше никогда никакого ущерба не нанёс. Только однажды мама на него рас-сердилась. Когда дома никого не было, он стащил с окна горшок с цветком и разгрыз его на мелкие части. А всё потому, что Маруся этот цветок очень не любила за «когти», кото-рых она боялась. Маленькая хозяйка так и заявила:
– Не ругайте моего Рэмочку! Он расправился с этим противным цветком ради ме-ня.
Когда Рэмка подрос, он стал похож на самую настоящую дворнягу, только морда у него была узкая и вытянутая, как у колли, и белая манишка выдавала породу.
Маруся уверяла всех, что никакой Рэмка не дворняга. А что окрас у него пёстро-серый – так это как у волка. Потому что Лэська часто бывала с хозяином в лесу и там по-дружилась с волком. И Рэмка – это самый настоящий волчий сын.
Любимой игрой «волчьего сына» была бесконечно бросаемая и приносимая палка. Он мог носить её хоть целый день. Стоило сказать: «Рэм, ищи палку!» – как он срывался с места и мчался на поиски. Хватал первое попавшееся – и нёсся назад.
– Рэм! Ну ты бы ещё целое дерево принёс! – говорили ему. И пёс принимался де-лать из большой ветки палку, прижимая её лапами к земле и зубами отдирая от неё всё лишнее.
Однако на этом «подарки от Богородицы» не закончились. Вскоре Маруся прита-щила с улицы котёнка, несмотря на то, что совсем недавно мама с трудом пристроила спасённого ею из лужи и строго-настрого запретила дочери приносить в дом животных.
– Ты что, с ума сошла? – стонала мама. – Мало тебе собаки – ещё и котёнка снова принесла. А ты знаешь, что кошки с собаками не дружат?
Но мама ошиблась. Рэмка принял Кису, как родную. Котёнок спал, прижавшись к собачьему животу, как к материнскому. И Рэмка получил прозвище Папаня. Папаня забо-тился о Кисе не хуже родной матери, то и дело вылизывая её языком. На прогулке он хва-тал Кису за голову – и нёсся с ней через всё поле, так что только «ручки болтались», как выразилась однажды Маруся. Обмусляканного котёнка доставали потом из пасти собаки – и прогулка продолжалась.
Киса выросла то ли до крайности своевольной, то ли слегка сумасшедшей от соба-чьего воспитания и прогулок в собачьей пасти. Кроме Рэма для неё не существовало ав-торитетов. Папаню же она просто обожала, переняв все его собачьи повадки и постоянно воруя у него громадные, обглоданные до блеска кости. Киса прихватывала кость зубами, пропускала её между лапами вдоль живота – и тащила её к себе. Обнаружив пропажу, Рэм возвращал кость на место, не забыв заодно слизнуть всё, что находил в кошачьем блюдце.
Вообще-то Киса и не воровала – она просто брала всё, что ей приглянулось, как своё. В отличие от Папани, который, как собака воспитанная, никогда не позволил бы себе воровства. Тем более со стола. Что бы там ни лежало. Пусть даже его любимая халва, которая так невыносимо замечательно пахла. Киса халву не ела. Но зато с удовольствием сбрасывала её со стола для Папани. С пола пёс лакомство вежливо съедал, виновато кося глазами.
Киса же никогда не чувствовала себя виноватой. Даже когда подпрыгивала, выры-вала из рук хозяйки связку сосисок и убегала за плиту. За сосисочную связку её оттуда и вытаскивали, оставляя ей доедать попорченное. Для неё не существовало запретов. Лю-бые закрытые двери она с разбегу открывала лбом. Недоступной оставалась только самая заветная – от холодильника.
Однажды к Марусиной маме пришла в гости приятельница. Пока они сидели на кухне и пили чай, Киса, вцепившись в песцовый воротник пальто гостьи, вместе с хол-щовой сумкой, повешенной на вешалку рядом с пальто, выедала колбасу, прихватывая при этом и часть песцового воротника.
– Ох, уж эти мне «подарочки»… – всплеснула руками мама, выйдя в прихожую провожать гостью и застав Кису на месте преступления. – Ну и что теперь делать? – и ма-ма выразительно посмотрела на Марусю.
А что делать? Сумку с остатками колбасы пришлось выбросить в мусорное ведро, а пальто отдавать на реставрацию.
А с Маруси какой спрос? С Маруси – как с гуся вода.
– Рэмка! Гулять! – звонко кричала она. И он, визжа от радости, бросался облизы-вать ей лицо.
Они убегали. В квартире становилось тихо. Только стучала об пол кость, которую Киса перетаскивала от Рэмкиного места к своему кошачьему, не забыв при этом поесть из собачьей миски.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Главным в классе был Борька. Никто не хотел с ним связываться. Все его боялись. Над бедным Павликом, похожим на девочку, он издевался так изощрённо, что однокласс-ники опускали голову. Будто ничего не видят и не слышат. Только Маруся однажды по-пыталась заступиться за Павлика, но тут же получила от Борьки кулаком по голове. Дев-чонки тайком плакали, пряча от родителей синяки, а мальчишки старались прошмыгнуть мимо хулигана, чтобы он не заметил. Борька не щадил никого. Он выворачивал у одно-классников карманы и отбирал у них деньги. Некоторые отдавали сами – и таких Борька унижал ещё больше.
Марусю Борька ненавидел и всячески высмеивал. И за большие глаза, и за высокий рост, и за то, что сидела она на последней парте, как второгодница. На одном ряду сидел он, а на другом – она. А в третьем ряду последняя парта пустовала. Маруся одна не опус-кала головы, когда он смотрел в её сторону. И в глазах у этой девчонки было столько пре-зрения, что Борька сам опускал глаза. Она одна на него так смотрела. За это он ей жестоко мстил. То забросит куда-нибудь портфель, то с сатанинским хохотом начинает её пере-дразнивать, то зажмёт где-нибудь в углу – и сунет кулаком в бок. Просто житья от него не было. Маруся даже школу начала пропускать тайком от мамы. Садилась утром на автобус – и ездила кругами по городу. Пока на родительском собрании учительница не спросила у мамы, почему Маруся так часто стала пропускать уроки, а справок о болезни не прино-сит.
Вернувшись с собрания, мама стала допытываться у дочери, что происходит. Но Маруся или молчала, как партизан, или беспрерывно повторяла, как попугай: «Ничего не знаю, ничего никому не скажу». Это была школа старшего брата, и противостоять этому мама не могла. Она только посоветовала дочери поделиться проблемами хотя бы с бра-том. Потому что папа придёт из рейса ещё не скоро.
Взрослые, конечно, всегда в таких случаях советуют рассказать обо всём учитель-нице или родителям, но среди ребят это не принято – жаловаться взрослым. Считается, что от этого будет только хуже. Что нужно разбираться самим. Но кто может с Борькой разобраться? Он тогда совсем озвереет – да ещё и прибьёт.
Маруся размышляла, как ей поступить. Она представила, что расскажет обо всём учительнице. И что? Ну, допустим, Татьяна Николаевна вызовет в школу родителей Борьки. Допустим, он даже получит от родителей по заслугам. Вряд ли он изменится, только ещё злее станет. А если всё же маме рассказать? То же самое. Мама побежит в школу – а дальше всё случится по тому же сценарию. Пробовала она припугнуть Борьку и старшим братом, но он захохотал ей в лицо и сказал, что его брат старше и сильнее. Нет, подставлять брата Маруся не хотела.
Однажды она решила попугать Борьку собакой, но тот оскалился почище пса, стал дразнить его, а потом поднял с земли камень, схватил визжащего Рэма за шкирку и по-обещал размозжить ему голову. Просто замкнутый круг какой-то.
Маруся презирала Борьку и втайне очень его боялась, хотя и не показывала вида. Из школы она старалась уйти так, чтобы он не заметил. Но однажды он всё-таки её под-караулил – и пошёл следом. Маруся побежала. Борька заулюлюкал – и ускорил шаг. Он играл с ней, как кот с мышью. Девочка побежала ещё быстрее, сердце громко стучало у неё в груди. От ужаса ноги у неё стали ватными и начали подкашиваться. Ещё чуть-чуть – и Борька её догонит. И ударит по голове. И она упадёт в грязь и заревёт – а он будет хо-хотать, глядя на неё сверху вниз.
Нет! Не бывать этому. Маруся резко остановилась, готовая дать Борьке отпор. От неожиданности он тоже остановился и стоял как вкопанный. Девочка медленно поверну-лась к хулигану, поймала его бегающий взгляд и жёстко посмотрела ему прямо в глаза. Теперь, когда они стояли лицом к лицу, страх куда-то исчез. Маруся вдруг поняла, что она сильнее его. Сильнее не физически, а как-то иначе. Наверное, взрослые в таком слу-чае сказали бы что-нибудь про чувство собственного достоинства и про силу духа, но Маруся таких слов не знала. Она просто почувствовала, что внутри у неё есть какая-то сила, какой у Борьки нет совсем. Несмотря на его кулачищи. Борька скривился, хотел бы-ло захохотать ей в лицо, но не смог. А Маруся, не спуская с него глаз, тихо, но твёрдо сказала:
– Если… ты… ещё когда-нибудь… приблизишься ко мне… или при мне кого-нибудь обидишь… я буду колотить тебя до тех пор… пока ты не свалишься, – и она за-махнулась и со всей силы ударила его портфелем по голове.
Борька попятился, лицо его от злости перекосилось, и, прошипев: «Ненормальная какая-то…», – он бросился бежать. Внутри у Маруси будто распрямилась какая-то сжатая пружина. Она больше не боялась Борьку. Она знала, что теперь он никогда не посмеет к ней подойти. Потому что он не выносит силы. Он может издеваться только над слабыми. А слабых надо защищать.
ПОЛЁТ ВО СНЕ
– Хочешь жвачку? – спросил Косой.
– Ну давай… – неуверенно ответила Маруся.
Она положила в рот пластинку. Это была её любимая клубничная резинка. Во рту стало сладко. Очень сладко. Слаще, чем обычно.
Косой внимательно наблюдал за девочкой. Ему было важно, что она скажет. Но она молчала. Этот Косой был какой-то странный. Чем-то похож на хулигана Борьку. Та-кими же выглядели и его спутники, которые, ухмыляясь, молча смотрели на Марусю. Кроме этого косого, один был ещё с рыжей шевелюрой, а второй – с жёстким ёжиком на голове. По виду они казались детьми, но в то же время были похожи на маленьких ста-ричков, как в фильме «Сказка о потерянном времени».
– Ну что? – несколько раздражённо из-за молчания Маруси спросил Косой. – Вкусно? Дать ещё?
– Не надо, – ответила Маруся, проигнорировав первую часть вопроса. Она не по-нимала, почему отказывается. Ведь ей очень понравилась эта клубничная жвачка. Однако, хотя во рту у неё было сладко, в груди росла какая-то непонятная тревога.
– А хочешь, мы тебя летать научим? – вступил в разговор Рыжий.
– Хочу! – не удержавшись, воскликнула Маруся.
– Ха-ха-ха! – захохотали довольные незнакомцы, понимающе переглянувшись.
И в тот же миг Маруся вдруг легко поднялась над кроватью и, взлетев к самому потолку, облетела вокруг люстры. Это было замечательно! Она наслаждалась полётом, а в груди вместо тревоги появилась какое-то странное, распирающее изнутри чувство: она умеет делать то, чего не умеют другие. Она необыкновенная! Не такая, как все! Она умеет летать!
Ёжик сразу заметил эту перемену в настроении Маруси и похвалил девочку, глядя на неё снизу:
– Молодец! Всегда так думай, что ты лучше всех!
Маруся покружила ещё по комнате, но чувство гордости так её распирало, что ей захотелось вылететь в форточку и полетать в небе.
– Нет! Ещё рано, – сказал Рыжий. – Спускайся!
– Сейчас! – ответила Маруся. – Только слетаю в другую комнату и покажу маме, что я умею летать!
– Нет! – в один голос, как по команде, закричали незнакомцы. – Не смей! Только не маме! Никогда ни о чём ей не рассказывай! И вообще держись от неё подальше! Она ведь так часто тебя обижает. Разве ты этого не замечаешь? Не слушайся маму! Иначе ни-когда не сможешь больше летать!
– Нет, – засомневалась Маруся. – Я так не могу. Я обо всём рассказываю маме. Она мне говорит, что если я о чём-то не захочу ей рассказывать, значит, я делаю что-то непра-вильно!
– Ну и оставайся тогда со своей мамочкой! – заскрипел зубами Ёжик.
И Маруся снова оказалась в своей постели. А незнакомцы исчезли, будто растаяли в воздухе.
Девочка проснулась, всё ещё переживая таинственные события сна, случившегося будто наяву. Даже во рту ещё оставалась сладость клубничной жвачки. Она пошла к маме – и рассказала ей свой странный сон.
– Молодец, – сказала ей мама, – что ты не подчинилась этим «пришельцам». И она рассказала дочери про светлый – божественный – и тёмный – демонический – мир духов, с которыми постоянно сталкивается человеческая душа и во сне, и наяву.
– Ты обратила внимание, какая гордость тебя охватила, когда ты будто бы «научи-лась летать»?
Да, Маруся хорошо запомнила это чувство, которое распирало её изнутри и делало её исключительной, ни на кого не похожей. Лучше всех! И это ей льстило. И Ёжик по-хвалил её именно за это. За эту гордость. И ещё ей запомнилось, какими заманчивыми были предложения незнакомцев. И какие внутренние усилия ей понадобились, чтобы от них отказаться.
Вот так, объяснила Марусе мама, тёмные силы соблазняют людей на плохие по-ступки. И боятся они только Божьего креста и молитвы. Особенно материнской молитвы, которая «со дна моря достанет», потому что обладает великими защитными свойствами. Ведь мать – это та крепкая стена, которую даёт детям Бог. Вот «пришельцы» и не смогли подчинить Марусину душу, когда она заявила им про маму.
А ещё мама сказала, чтобы Маруся всегда помнила: если когда-нибудь кто-нибудь будет её убеждать, что мама плохая, что её не нужно слушать, а лучше всего от неё совсем убежать, значит, это те, кто хочет ей зла. И что надо бежать как раз от них, что бы они ни пообещали. Потому что сначала они заманят сладкой резинкой, а потом обязательно об-манут и погубят. Так ребёнок, оказавшись из-за непослушания беззащитным перед злыми силами, выдающими себя за добрые, постепенно становится грубым, злым и завистли-вым. А в результате – несчастным. Потому и надо молиться Богу, чтобы он уберёг от та-ких соблазнов.
Маруся не всё поняла из маминых объяснений. Но в этот вечер, ложась спать, она подняла глаза к висящим над кроватью иконам и, может быть, впервые в жизни перекре-стилась осознанно.
МЯТНЫЕ ПРЯНИКИ
Ирка была толстая и рыжая, с лицом, сплошь покрытым веснушками. Она училась в 6 классе. Девчонка подкарауливала Марусю после уроков – и они шли гулять. Ирка скрывала от сверстников эту странную дружбу с второклашкой. Если кто-то из знакомых встречался им на пути, она становилась злой и начинала громко насмехаться над малень-кой подружкой. Но когда они оставались одни, Ирка была молчаливой и покладистой – и слушала, слушала, слушала бесконечные рассказы этой странной Маруси про какую-то другую, неведомую ей жизнь. Про путешествия на папином пароходе по Северному мор-скому пути. Про далёкий город за полярным кругом, где живёт Снежная Королева. Про летние каникулы на юге у бабушки, где в огороде растут виноград, груши, сливы и пер-сики…
Сама Ирка никогда не выезжала за пределы городишка, в котором родилась и жи-ла. Мать работала уборщицей в поликлинике и ещё на трёх таких же работах, чтобы про-кормить детей мал мала меньше, а также отца Ирки, инвалида, потерявшего ноги по пьянке.
– Сегодня пойдём в магазин, – деловито сказала старшая подруга, подкараулив в очередной раз младшую.
– Зачем? – удивилась Маруся. – У нас же денег нет…
– А зачем нам деньги? – подмигнула Ирка. – Мы и так всё возьмём.
– Как это возьмём? – изумилась Маруся.
– Увидишь… – многозначительно ответила Ирка и потянула за собой недоумева-ющую девочку.
– Я не пойду, – упиралась Маруся. – Воровать плохо.
– Почему? – глядя на неё в упор, спросила Ирка.
– Потому что… нельзя… – ответила девочка. Она хотела сказать: «Потому что об этом нельзя будет рассказать маме», но, представив, как Ирка расхохочется ей в лицо и начнёт кричать, какая она, Маруся, беспросветная дура, ограничилась этим «нельзя».
– Ни-и-ль-зя-я? – с издёвкой переспросила Ирка. – Неужели? Если очень хочется – то можно, – захохотала она.
В магазине Ирка, быстро оглянувшись по сторонам, ловко вскрывала пакеты – и рассовывала по карманам и за пазуху сушки, карамельки, пряники. Один пряник она су-нула Марусе, прошипев: «Прячь…» На девочку пахнуло мятой. Это были её любимые мятные пряники. Потом подруга подошла к кассе, вытолкнула вперёд Марусю, нагло взглянула на кассиршу, показав ей пустые руки, – и вышмыгнула из магазина. Немного отойдя в сторону, Ирка достала из кармана полиэтиленовый пакет – и стала переклады-вать туда украденное.
– Давай твое! – отрывисто сказала она.
Маруся еле разжала кулак. На ладошке лежало какое-то липкое месиво, тошно-творно пахнущее мятой.
Ирка хотела захохотать, но наткнулась на страдающий Марусин взгляд – и осек-лась. В глазах её маленькой подружки было что-то такое, чему она не знала названия. И это «что-то» вдруг неожиданно, как зараза, прицепилось к самой Ирке. К горлу ей подка-тил комок – и ей показалось, что её сейчас стошнит. Она зло зашвырнула кулёк куда-то в кусты – и быстрым шагом пошла к дому, так что Маруся еле за ней поспевала. Они шли молча. Только у самого дома Ирка подняла на Марусю глаза и пробормотала:
– Значит, говоришь… нельзя?
Маруся была рада, что дома никого нет. Она вымыла с мылом липкие руки, но за-пах мяты всё равно преследовал её до самого вечера. Первый раз в жизни она не расска-зала о случившемся маме. И эта тайна жгла её изнутри. Как колючий ёжик, она навеки осела внутри, где-то в солнечном сплетении. Внешне жизнь Маруси ничем не измени-лась. Она по-прежнему ходила в школу, по-прежнему делала уроки, по-прежнему улыба-лась маме, но поселившийся в ней «ёжик» то и дело напоминал о себе – то стоящей на столе вазочкой с карамельками, то купленной мамой к завтраку пачкой печенья, а то и невесть откуда пахнувшим на неё запахом мяты. А ещё – Маруся разлюбила пряники. Навсегда.
МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ
В третьем классе Маруся уже точно знала, что будет актрисой. Она только что про-читала «Маленького принца» – и он поразил её воображение. Девочка то и дело пред-ставляла себя на этой маленькой планете – то в роли Принца, то в роли Розы. Она вспо-минала слова Лиса: «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил» – и у неё отчего-то начинало щипать глаза и сильнее биться сердце.
Когда Маруся уже не могла думать ни о чём, кроме «Маленького принца», мама предложила поставить в школе спектакль по этому произведению.
– Точно! – воскликнула Маруся. – Как же я сама не догадалась! И я буду играть Маленького Принца… Да?
Мама с улыбкой покачала головой:
– А все остальные персонажи будут на голову ниже Маленького Принца… Так что ли?
Маруся насупилась. Действительно, она была выше всех в классе.
– А Розой? – уже неуверенно спросила девочка, не дожидаясь ответа. – Кого же то-гда я смогу играть?
– Может быть, Лиса? – предложила мама. – Мы сейчас напишем сценарий и объ-единим роли самого Автора и Лиса. Ведь, собственно, Лис – это и есть голос Автора.
– Да, – снова загорелась Маруся и на все лады стала повторять: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».
Маленького Принца играл Ванечка. Самый маленький в классе, он едва доставал Марусе до груди. Ванечке сделали из фольги корону и сшили красивый плащ из блестя-щей ткани, на которую наклеили звёзды, вырезанные из той же фольги. Для Розы, роль которой досталась хорошенькой Дашеньке, сшили лёгкое розовое платьице, будто бы из лепестков. И она «расцветала» потом у всех на глазах, поливаемая Маленьким Принцем воображаемой водой из настоящей металлической лейки, принесённой кем-то из родите-лей с дачи.
А потом, на Земле, куда Маленький Принц прибыл со своей маленькой планетки, его встретил целый девичий хоровод Роз, растущих в земном саду. Одной лейки воды на них точно не хватило бы. Маленький Принц был поражён, ведь его Роза уверяла его, что она единственная на всём свете. Розы танцевали свой «Танец Роз» под любимую Мару-сину музыку из спектакля «Юнона и Авось» – и сердце у девочки сжималось от непонят-ной ей грусти.
Маруся, как они договорились с мамой, играла Автора и Лиса в одном лице. По-этому никакого специального костюма у неё не было. Просто спортивный костюм жёлто-го цвета. Намёк на Лиса.
Сначала Лис, замещая Автора, рисовал для Маленького Принца барашка, потом слушал его рассказы про закаты на его планете величиной с дом. И про прекрасный цве-ток, который он там оставил, потому что тогда ещё не умел любить.
«Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков, – объяснил ем у Лис при первой встрече. – И ты мне не нужен. И я те-бе тоже не нужен. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете».
Так, на седьмой планете своего путешествия, Маленький Принц узнал, что такое любовь. И что его Роза на самом деле единственная на всём белом свете, потому что он её приручил.
Роль Змейки исполняла Алёна, подружка Маруси. На неё надели лосины и фут-болку с блёстками, и она таинственным голосом уговаривала Маленького Принца дове-риться её яду, чтобы вернуться на свою планету. А Маруся-Лис-Автор умирала от жало-сти – и слёзы не давали ей говорить. И когда Маленький Принц сделал свой последний шаг и «жёлтая молния» мелькнула у его ног – её уже душили рыдания. И она едва закон-чила эту свою первую, такую трагическую роль.
«И всё же понемногу я утешился, – сказала она сквозь слёзы за Автора. – То есть… не совсем. Но я знаю: он возвратился на свою планетку, ведь, когда рассвело, я не нашёл на песке его тела. А по ночам я люблю слушать звёзды…»
Что-то изменилось с той поры в жизни Маруси. Что-то не давало ей покоя. Она стала часто задумываться, а по вечерам смотрела на звёзды. Девочка не понимала, что с ней происходит. Просто мир вокруг вдруг стал стремительно расти и меняться. И каждый день она замечала что-то новое, на что вчера почему-то не обращала никакого внимания. Маруся спросила у мамы, что случилось. Мама внимательно посмотрела на дочку и сказа-ла:
– Взрослеешь, Маруся…
СОДЕРЖАНИЕ
БЕЛАЯ БАЛЕРИНА
ГОРЬКИЕ СУГРОБЫ
НОВЫЙ ГОД С ПАПОЙ
ШОКОЛАДНЫЙ ПЕНЁК
БУРАТИНО И МАЛЬВИНА
В ДАЛЬНИЙ ПОХОД
В ТРАВЕ СИДЕЛ КУЗНЕЧИК
КРУГЛАЯ ОТЛИЧНИЦА
В ФИОЛЕТОВОМ ЦАРСТВЕ
ДЕВОЧКА ИТАЛЬЯНО
ПОДАРКИ ОТ БОГОРОДИЦЫ
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
ПОЛЁТ ВО СНЕ
МЯТНЫЕ ПРЯНИКИ
МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ