Диана шагала по коридору четвертого этажа. Что ее сюда занесло?.. Не любопытство точно, но... Ей было жалко того немолодого негра, который сначала притворялся дворником, потом - шпионом, а потом - куском мяса с подливкой из томатного соуса на чьей-то черной асфальтовой тарелке. Голоса раздавались... да, из того номера, что был бы двадцать восьмым на этом этаже, но - архитектор решил, что правильнее сделать его многоэтажным.
- Он набросился на меня и угрожал разоблачением! Что мне оставалось делать?
- Мог бы аккуратнее! К чему эти лужи? Есть же более деликатные методы, к тому же убийство - это вообще нечто из рада вон!..
- Да?! это ты мне говоришь? Расскажи-ка, сколько?..
- Не твоего ума дело! Имей в виду, это тебе с рук не сойдет!
- Хорошо! Но что мне делать теперь?
- Что он узнал?
- Все про апельсиновое дерево.
- И?..
- И кое-что про этот номер. К тому же у него было вот это!
- М-да-а-а...
- Вот именно! Что мне оставалось делать? Ты сам - что бы сделал на моем месте?
- Я бы вколол ему вот это и...
- Ты не... о-о-о...
Стон затих. Диана вдохнула немного воздуха и тихонько прокралась к лифту. Спустившись этажом ниже, она прошла до триста двадцать восьмого номера и решительно постучала. Никто не ответил, тогда она стала стучать громче. Горничная, проходящая мимо, заметила:
- Дамочка, в этом номере никто не живет! Зря стучите!
- Но я слышала голоса!
- Голоса? - горничная была дородной пожилой негритянкой - она приходилась GPE очень дальней родственницей по материнской линии, - Странно! - нахмурилась она, - Какие отсюда могут раздаваться голоса, если я только что стирала в этом номере пыль, и там никого не было.
- А он разве не?.. - Диана хотела спросить про второй этаж, но что-то ее заставило сдержаться, - Извините, я, наверное, этажом ошиблась. Это четвертый?
Негритянка, подозрительно нахмурившись, промолчала, и Диана, совсем смутившись, пошагала к лифту. Обернувшись перед тем, как войти в его створки, она увидела, что негритянка снимает ее на камеру смартфона. Диане не удалось заставить себя улыбнуться.
Подавленная, она вернулась в свой номер и легла спать. Оба котенка, мурлыкая в ее ногах, возились, успокаивая, и ей снилось...
***
- Он набросился на меня! - долфинер пытался смыть кровь Бризни с лица и рук, но вода в бассейне вся была красная, - Он набросился на меня и хотел утопить!
- Прекратите истерику! Зачем было поступать так варварски? Это самый ценный дельфин в нашем дельфинариуме, мы заплатили за него бешеные деньги, и не меньшие - за все время содержания! И, к слову сказать, эти затраты еще не окупились, поэтому мы будем вынуждены!..
- Но он набросился на меня! И хотел утопить!
- Мы сэкономили бы на вашей зарплате! - рявкнул один из шестнадцати, - а сейчас мы не можем даже уволить вас!
- Почему? - долфинер настолько удивился, что истерика, на какой-то момент завладевшая им целиком и полностью, оказалась лишь запахом ирисов, которым щекотал его влажный ветер, играясь, - Почему не можете уволить?
- Потому что в вас тут же вцепятся журналисты! А у нас на носу общее собрание акционеров!
- Но я...
- Хватит! Вашей судьбой займутся! - и повелительный жест разрешил долфинеру пойти в раздевалку, где вода была не красной, а гидрокостюм получилось сменить на тройку с белой рубашкой и синим галстуком.
***
Ослик Дианы привык к стойлу. Ему казалось, что нет на свете ничего, кроме этого кусочка безмятежности и сытости.
В стойле пахло полынью.