50 лет - мои журналистские тропы вторая редакция

               

                Ржавеет золото и истлевает сталь,
                Крушится мрамор – к смерти всё
                готово.
                Всего прочнее на земле  печаль
                И долговечней царственное слово.               
                А.А.А.
Недавно, в конце 2017 года, совершенно случайно взяла в руки свой журналистский альбом и опять же   случайно глянула на дату его основания и обомлела: 1967 год… 50 лет…
Пол века!
 Века бурного, неспокойного, разномастного…
Но в нём жило наше поколение, ведь « времена не выбирают…»

И вспомнилось, как всё это начиналось…
Как-то давным-давно спецкор областной газеты «Рудный Алтай Андрей Кратенко подарил мне огроменный, совсем не презентабельный, с листами из желтоватой, плохого качества  бумаги, альбом, сопроводив подарок объяснением его цели: «Будете наклеивать в него газетные вырезки своих материалов».

Я, вероятно, как и он, не восприняла это по-настоящему серьёзно –
ну, кому охота заниматься этой клейкой вознёй!
Написал, прочитал и забыл или, в крайнем случае, вырезал и сложил в папочку, что я и делала.
К моменту появления альбома папка была уже довольно пухленькой, потому, как-то под настроение  взяла и выклеила всё в альбом.
Картина моего сотрудничества, хронология, место культуры на полосах газеты, всегда очень незначительное, мизерное, высветилась наглядней, легче было искать при необходимости нужные материалы…
Стала продолжать, хотя это и довольно хлопотное дело, особенно, когда много работаешь, а работала я в те порЫ много и по двум специальностям – как педагог Колледжа искусств плюс музфак ВКГУ и как журналист (TV, газеты, журналы СССР, РК, РФ.
Бывалоча, что к альбому «прислонишься» лишь 3-4 раза в год.
Клеишь и не только вспоминаешь, но и как бы заново переживаешь то, что было где-то, когда-то…
Итак…
Недавно, после долгого перерыва взяла  это полувековое чудо в руки – потрескалась обложка, уже вся в клеевых заплатах, потёрты листы, но по-прежнему слово и фото воскрешают былое, крутя  виртуальное кино в обратную сторону.
Поэтому, вспоминая, буду нырять в  «журналистские переулки» и «улицы», наиболее запавшие в душу и память.
Так что «лирические отступления» с действующими лицами вам, дорогой читатель, обеспечены.

Первый лист – «Любимые музыкальные произведения Ильича»
Помню, как мне позвонила из редакции «Рудный Алтай» Р.Г. Плотникова и попросила помочь многим классным руководителям, приславшим запрос в газету, провести такую беседу.
Было немного не по себе, ибо понимала, что это не тема для ребятишек, почти ничего не знающих о той музыке, которую с детских лет Володи звучала в семье Ульяновых.
Да и позднейшие пристрастия Ленина не окажутся близкими и понятными этой аудитории.
Но отдел образования считал иначе.
Запрос в газету поступил, и ответ был очень нужен, судя по тому, что статейка появилась не  на четвёртой странице, где обычно размещают материалы по культуре, а на месте передовицы.
(Пришлось сыграть роль лейтенанта Шмидта).
Сегодня возможность такого запроса вообще начисто исключается и не потому , что публика стала интеллигентнее, отнюдь… 
Просто резко поменялись системы ценностей.
К чему это привело?   
Имеем, что имеем.
Заодно взглянула и на дату – апрель 1967 года – в прошлом веке, в прошедшем тысячелетии, в прошлой, совсем иной жизни.

Юбилей!
 50 лет в журналистике!

Вообще-то мой писчий зуд проявился гораздо раньше (мать  - филолог, отец тоже баловался пером).
Ещё в старших классах школы мне постоянно поручали редакторство школьной стенгазеты, а были они тогда настоящими, с интересными материалами, талантливыми стихами и прозой учеников, с колонкой юмора, выполняемой лучшими рисовальщиками и юмористами.
Это уже значительно позже стенная печать выродилась в большую (ватман) праздничную поздравительную открытку.
Тогда не-е-е…
Всё было на полном серьёзе, что и вырабатывало соответствующее отношение к  СЛОВУ.
В студенческие годы появлялись иногда мои маленькие заметушечки по  поводу выступления того или иного гастролёра – так рождались рецензионные навыки, приходило главное понимание того, что критически строгую, выявляющую все недостатки, статью написать значительно легче, чем ту, что выявит всё лучшее, предъявленное артистом на сцене.
И ещё…
Вечно живущая в рецензенте мысль, что за всеми твоими рассуждениями, за всей критикой стоит ЧЕЛОВЕК со всеми присущими ему плюсами и минусами, условиями и возможностями, которые далеко не всегда одинаковые, что приходится учитывать да учитывать.
Скажи всё, но скажи деликатно, позволяя видеть возможность и пути дальнейшего совершенствования.
Бить по рукам в рецензировании – ТАБУ!
Однако…
Я отвлеклась от альбома…
Итак, с 1967 года началась непрерываемая журналистская тропа длиною в 50 лет.

С самого начала 70-х,  относительно спокойных годов наш город буквально накрыла весёлая волна оперетты: Алтайская, Украинская, Иркутская, Томская,  Омская, Карагандинская и, наконец, Московская с блестящим Герардом Васильевым.
Вот повеселился город от души – каждое лето с опереттой.
Томская, так даже дважды побывала, так что с дирижёром и со всей труппой уже встречались, как старые друзья, тем более, что я 10 лет прожила в этом замечательном городе учёных и студенчества, где и окончила музыкальное училище.
Для меня – рецензента -  работа обычно начиналась так: зав. отделом культуры газеты"Рудный Алтай" Р.Г.Плотникова по предварительной договорённости знакомила меня перед первым спектаклем с дирижёром и администратором, который вручал мне постоянный билет на две персоны (аккредитация).
 
Особенно вспоминается сотрудничество с замечательным фотожурналистом и интересным человеком Владом Павлуниным.
Неравнодушный к происходящему, Влад был настоящим партнёром,  доверяя моему вкусу и знанию материала, советовался, что и в каком акте наиболее «смотрибельно» (фотография была ещё плёночной, и плёнку надо было тратить разумно), да и само действо не оставляло его равнодушным – он всегда смотрел и слушал до конца.
И никогда не забывал  презентовать мне  самые удачные кадры, за
что  ему благодарна и по сей день, когда его с нами уже нет.

Вперемешку с опереттой, а иные годы  в «очередь» угощали нас и оперой, в основном из Ама-Аты.
В связи с Алма-Атой  вспомнила своё первое впечатление от знакомства с этим прекрасным городом, где очень счастливо, светло и радостно прошли студенческие годы учёбы в консерватории, где меня не только учили, но любили, берегли и баловали, как ни в одном другом учебном заведении.

1957 год…
Вокзальная площадь зелёно-красная от ярких кал, а вдали островерхие горы в белоснежных шапках. И надо всем этим великолепием полнозвучная песнь бархатного баритона «Надо мной небо синее, облака лебединые…».

Кажется, что прошёл только миг (да так оно и есть – космический миг), но я уже за кулисами ЦДК беседую с обладателем этого прекрасного голоса – Ермеком Серкебаевым, чей спектакль я только что с восторгом посмотрела. Около него гора цветов, из которой он выбирает букет и дарит мне с фотографией и автографом. А я, вспоминая, рассказываю ему, как мы-студентки, занимаясь вечером в консерваторских классах,  бегали «на Серке», скрупулёзно высчитывая, время звучания его арии, благо театр был рядом, а бесплатный вход -  по консерваторским пропускам.

 Ещё одна оперная эпопея запомнилась очень ярко – гастрольный обмен оперных театров Алма-Аты и «Большого» (Москва) в 1978 году.
Тогда  наш город, как и  другие областные центры, осчастливила бригада  «Спутник» из состава труппы Большого, которую потрясла наша встреча в аэропорту не только с цветами и приветствиями, но и  с целой полосой свежего номера «Р.А.», посвящённой им.
Программа оперных певцов и даже несколько балетных номеров (на нашей-то маленькой сцене!) в сопровождении ансамбля оркестрантов соответствовала афише (…из «Большого») и предоставляла возможность писать рецензию в превосходных степенях.
И я писала, и отсылала, и в знак благодарности и признательности получила к великой моей радости приглашение в «Большой».
Непременно воспользуюсь при первой же встрече с Москвой.

И этот день настал.
Вот как это было: 1979 год, утро 18-го сентября, вторник.
Я в Москве проездом, и у меня свободный вечер.
Памятуя о том, что  меня «…всегда рады видеть в Большом», направляюсь прямиком к служебному входу (о билетах думать нечего – их в кассах почти не бывает).
Очень интеллигентный вахтёр, внимательно меня выслушав:
 - Я всё понял. Приходите вечером к спектаклю, что-нибудь придумаем.
 Прекрасный сентябрьский вечер…
Вливаюсь в поток нарядной публики, валом валившей к театру.
 - Добрый вечер, узнаёт меня  вахтёр. Посидите, сейчас мы всё устроим.
Чувствую – кого-то ждёт.
 - Ага!  Вот и она.
И представляет меня красивой женщине в светлом пальто – заслуженной артистке РСФСР Кларе Кадинской, голос которой я знаю и люблю, но, к стыду своему, вне сцены не узнаю.
 - Конечно, конечно…Сейчас всё устроим.

И через несколько минут я уже в служебной ложе.
Тухнет свет и начинается священнодействие на сцене.
Дают «Мёртвые души» Р. Щедрина.
Ультрасовременная, острая (по Гоголю!!!), угловатая, полная диссонансов, музыка меня не трогает.
Удивляюсь   (и, случайно, наверное, «мысль вслух» или, скорее шёпотом): «Как же «ЭТО» можно выучить и спеть?»
 И вдруг мне отвечает сосед: «Представьте, можно. Я раньше думал как вы, но начал учить – и…получилось».
 - Господи, думаю, вечер сюрпризов! Кто же вы?
 - Народный артист СССР Сергей Лейферкус. Я пою партию Чичикова в Ленинграде, а в Москву приехал послушать своего коллегу.
 - Как обидно. Я сегодня во второй раз не узнаю артистов, которых знаю по сцене и голоса которых люблю.
 - Не огорчайтесь.  Здесь темно, я – в очках, чего не бывает на сцене, и, тем более не пою, а говорю шёпотом.
А вы бывали в «Мариинке»?
 - Да, несколько раз, но вот в прошлом году со студентами мы смогли попасть только в Малый  оперный на «Травиату».
Наша беседа продолжилась и в антракте, завершившись  его словами:
 - Отныне двери Кировского всегда будут для вас открыты.
 Задумавшись лишь на минутку, он, взяв мою программку, написал номер своего телефона, что артисты, особенно его ранга, делают крайне редко.
Вот так он и случился, мой волшебный вечер сюрпризов.
Познакомившись на журналистских тропинках   с рядом артистов «Большого», я имела возможность, бывая в Москве, смотреть лучшие постановки театра.
Мои друзья-москвичи даже шутили: « Приезжай почаще! Хоть в «Большой» нас сводишь.


 Тёплые отношения сложились и со многими другими артистами.
Как- то  бегу в гримёрку за интервью к Рымбаевой, тороплюсь, (у них, у знаменитостей, ведь нет особо времени на разговоры, так что  часто «на честном слове и на одной ноге», но пишешь), и вдруг -  чудное видение - певица уже в концертном облачении стоит с младенцем на руках в освещённом проёме двери.
Чудо!
 - Розочка, можно я назову свою рецензию «Казахская мадонна», хоть это и христианский термин?
 -Пожалуйста. Я с почтением и пиететом отношусь к этому явлению МИРА.
Так Роза и вошла в мой альбом.

Вообще-то рецензент в концертно-творческой связке – фигура не популярная: ни тебе цветов, ни почёта, ни славы; одни колотушки да шишки.
Но иногда, всё же, достаётся ломтик благодарности за «труды праведные».

Алибек Днишев, как его называют в мире – «чудо Казахстана» - частый гость нашей сцены. Его бархатный лирический тенор здесь, впрочем, как и во всём мире, любят и часто приглашают.
Мне довелось рецензировать многие концерты знаменитого певца.
Пригласила я как-то на один из концертов приятельницу.
Раздеваемся в гардеробном вестибюле и вдруг видим – подходит к нам директор Свинцово-цинкового  комбината (СЦК) с приличной «свитой» и давай благодарить за   внимание к его любимому певцу, за красивые и содержательные рецензии и т.д.
Смущена  невероятно – такого же не было никогда, а тут ещё и народ понабежал и давай аплодировать... Кое-как справилась с волнением, но с волнением приятным, «адренолинистым»...
Позже ещё не раз получала знаки благодарности и уверения в том, что рецензент  - профессия нужная.
Вот ещё пример тому:
Даниил Шафран – виолончелист высшего класса, народный артист СССР, «поэт виолончели» побывал у нас четырежды, очень ему нравилась  наша публика.
Естественно, я рецензировала всё его концерты, беседовала с ним,  уже стали добрыми знакомыми.
-Будете в Москве – звоните, может случится интересный концерт.


Звоню и слышу в ответ: «А  знаете, у вас, в Усть- Каменогорске мост через Ульбу лопнул».
Это как же надо любить этот город, чтобы так внимательно следить за его судьбой!
И дальше: «Приглашён на цикл мастер-классов в Италию. Собираю документы, в том числе и рецензии. Одну беру вашу (шок...теряю на мгновение дар речи: Усть-Каменогорск – Италия – как же это!?)
Вы молчите...Не согласны?»
-Просто не знаю, что и сказать, очень взволнована, не ожидала. Благодарю за высокую оценку.

Чем усерднее я листаю свой альбом, тем яснее понимаю, что завернуть, нет, не во все, а хотя бы в наиболее интересные и памятные  «улицы» и «переулки» не получится – на это нужно если и не все 50 лет, то уж точно не статью, даже с продолжением, а по сему перейдём на стиль обобщения.

В  июле 2000 года увидел свет (в четырёх номерах) обзор музыкальной культуры Усть-Каменогорска за последние сорок лет .
« Дыханье дней минувших и сегодняшняя явь»,  а в 2008, готовя  издание своей ВТОРОЙ книги «Время, пером сохранённое» - своеобразное избранное из всего написанного, я, естественно, подняла архив.
Боже! Сколько сотен статей по самым разнообразным темам: музыка, литература, поэзия, педагогика, проблемы духовности и нравственности, целая сюита портретных зарисовок интересных  и значительных личностей и тех, кому вершить культуру в веке XXI.
В зоне постоянного внимания музыкальные учебные заведения  (музшколы, училище и музфак ВКГУ), самодеятельное музыкальное искусство и, конечно же, маяки высокого искусства – оркестры (симфонический, духовой, камерный и казахских народных инструментов, их дирижёры и солисты. Здесь рецензируется абсолютное большинство концертов, да и как иначе!?
То, что  делают эти люди – своеобразный подвиг: днём – они педагоги или студенты-выпускники, вечером – коцертанты.
В каждом из них  живо бьётся исполнительская жилка -   основа которой -   желание участвовать в создании БОЛЬШОЙ музыки.
И им это удаётся.
Льщу себя мыслью, что рецензент в этой  благородной миссии – личность не последняя.
Это поддерживает и даёт силы для творчества.