О голубом осле

Я уже начинаю забывать с чего все начиналось. Словно гонимые ветром события проносятся мимо, когда же я сам безмятежно продолжаю держать путь в тиши. Все вы знаете мои дела лучше меня самого, в чем и продолжаете убеждать всякого, посему в представлении моя персона отнюдь не нуждается. Когда мне случилось сойти в сей бренный край, первым делом, как и подобает личности подобного масштаба, я проявил интерес к ходящим толкам и даже жалким сплетням о моих деяниях в миру. Словно раскрывая покрытые пылью страницы старого фолианта я упивался возможностью познания всех новых подробностей. Не стану пересказывать все изведанное в ту пору, при том, если признаться, многое было  моими же беззаботными выдумками. Да, большинство слухов я сам же рассеял устами черни и тщедушных глупцов, чрез какую либо оплошность или недочет в моей системе.Как после, сам припоминаю, был в давние времена один пророк стремившийся зажечь свет в погасшей лампаде человеческого невежества. Обвешанный древними свитками, сплошь исписанными якобы лично моими указаниями и изречениями , заходя всякий раз чрез восточные ворота, как большого града, так и в одинокую хижину, при встрече со всяким страждущим, он лобызал его коленную чашечку и вел за собой, своей дорогой истины. Но как то раз, будучи схваченным вознегодовавшими местными жителями он был сброшен в глубокое ледниковое озеро. Вещи его, то есть папирусы и старые книги тянули ко дну, сбросить подобную ценную ношу он никак не решался, скорее предпочел бы сам погибнуть, но он не оставлял надежд, уповая на высшие силы. Стоявшие на берегу зеваки лицезрели  его метания, между спасением священных для него предметов, и спасением себя самого. И тут, начинается самое увлекательное, что и вызвало мой интерес к подобным небылицам. В этот самый момент когда толпа смеялась на берегу, а пророк готовился закласть душу на дне пучины, сквозь облака в сиянии света, на голубом осле явился я сам во всем своем величии и многомерности. Так зарождается всякое разочарование.