Сокровище волхвов. Часть 1 Мэй. Глава 5

Дарья Щедрина
Глава 5 в которой Мэй обретает новый дом.

Жизнь в доме тетушки Сэлуд текла неторопливо и спокойно. В сезон сбора трав наставница поднимала Мэй до рассвета, и они шли в поля, в луга, на болота, утопая в тяжелых от росы травах, чтобы с первыми лучами солнца начать собирать в заранее подготовленные мешки стебли и листья, соцветия или бутоны, накопившие к этому волшебному часу больше всего той таинственной силы, что в скором времени перейдет в отвары и настойки, припарки и порошки, и будет возвращать здоровье страждущим, поднимать с постели недужных и хворых.

Мэй нравилось слушать наставления тетушки Сэлуд, которая в подробностях рассказывала о целебных свойствах трав, о способах их заготовки, о том какими травками какие болезни можно лечить. К удивлению самой наставницы, женщины строгой, но доброжелательной, ее новая воспитанница оказалась восприимчивой к знаниям, любознательной и усидчивой ученицей. Она легко запоминала названия трав, какие части растения используются лекарями, в какое время года и время суток их нужно заготавливать, как сушить, как настаивать или отваривать… Все новые знания легко проникали в ее золотоволосую головку и оседали там навсегда. А маленькие ловкие ручки без устали рвали, резали, мяли, терли, сушили, варили, смешивали под внимательным и требовательным взглядом наставницы.

Мэй без особых просьб со стороны хозяйки помогала ей по дому, занимаясь с удовольствием домашним хозяйством, помогая на кухне и во дворе. Тетушка Сэлуд не ругала ее, не наказывала (да и, честно сказать, не за что было!), и девочка быстро привязалась к ней, смирившись со своей новой, такой одинокой жизнью.

Отторгнутая родным домом как инородное тело, Мэй погрузилась в кокон своего одиночества, замкнулась в себе, стала молчаливой и задумчивой. Все свободное время, когда тетушка Сэлуд отпускала ее погулять, она проводила в лесу, разговаривая с высокими деревьями, валяясь на мягком ковре мха, слушая что нашептывают ей шумливые кроны. Птицы щебетали ей все лесные сплетни, белки щедро угощали орехами, роняя их прямо с ветвей высоких сосен, ежи устраивались в ногах и, высунув остренькие черные носики из тугих колючих клубков игольчатых тел, терпеливо выслушивали ее маленькие детские тайны.

Часто девочка уходила на берег неширокой речки, что уютно журчала недалеко от дома, усаживалась на большой, круглый, нагретый солнцем камень и, опустив в прозрачную прохладную глубину руку, смотрела, как проплывают мимо юркие стайки маленьких серебристых рыбок, как расчесывает быстрое течение длинные зеленые пряди водяной травы, похожей на русалочьи волосы, как мелькают на песчаном дне пятна солнечных зайчиков. И лес, и речка принимали ее, считали своей, медленно заживляя душевные раны.

А может, она и вправду колдунья, раз чувствует такое родство с лесом, с лугами и оврагами, с болотами и реками? Люди ее не принимают, а лес принял… Она была другой, не такой, как все. Наверное, хуже других, если самые близкие люди отказались от нее. Но она была! Это Бог создал ее такой странной, не похожей на других, значит в этом был какой-то смысл. Значит надо было взять из своей странности и непохожести самое доброе и обратить его на помощь тем, кто в этом нуждается, тем, кто населял этот большой добрый лес.

Долгими зимними вечерами, когда за окном сгущалась тьма, а злой студеный ветер раскачивал голые ветви деревьев в лесу, наставница и ученица усаживались возле горящего очага с рукоделием, и тетушка Сэлуд начинала рассказывать сказки. А сказок она знала так много, что хватило бы на много-много зимних вечеров, да и не на одну зиму. Мэй слушала с замиранием сердца истории про злых и добрых волшебников, про гномов и русалок, про несметные сокровища и заколдованные замки. Воображение легко подхватывало и уносило девочку в страну грёз, а тетушка Сэлуд с улыбкой наблюдала за ней, мерно позвякивая железными спицами в руках.

Мирное течение времени нарушил один странный случай, заставивший старую знахарку внимательнее присмотреться к своей воспитаннице. Однажды ранней осенью, когда листья на деревьях уже начали желтеть, но еще крепко держались за свои ветки, Мэй задержалась в лесу. Тетушка Сэлуд уже начала беспокоиться, все чаще выглядывая в окно в сгущающиеся сиреневые сумерки. Девочки все не было. И где пропадает эта непослушная девчонка? Думала старушка, стараясь скрыть под маской возмущения разрастающуюся в душе тревогу. Да мало ли что может случиться с ребенком в диком лесу? Вдруг упала и ногу подвернула? И теперь лежит где-то между коряг и обломанных веток и плачет от страха и бессилия… Или на нее напали волки? Этим лесным разбойникам что быстроногий заяц, что беззащитный ребенок – все одно – пища!

Беспокойно ходя из угла в угол и ломая голову, что же делать, сразу идти на поиски в темный лес или еще подождать, старая знахарка вдруг услышала, как кто-то завозился в сарае. Она выскочила во двор, готовая разразиться нравоучительной тирадой, но, подойдя к открытой двери, сдержала себя, промолчала. В уголке за граблями и лопатами сидела Мэй и нашептывала непонятные слова, держа что-то маленькое в кулачке и поглаживая это что-то пальцами. В темноте тетушка Сэлуд не смогла рассмотреть, что именно держала в руках Мэй. Переполненная любопытством, так и не выдав своего присутствия, старушка тихо ушла в дом.

Отправив Мэй на следующее утро полоскать белье на речку, тетушка Сэлуд вернулась в сарай и тихонько отодвинула черенок лопаты. На полу в старой плетеной корзинке лежала маленькая птичка со сломанным крылышком. Серовато-коричневые перышки топорщились на ее спинке, часть длинных перьев в раненом крыле была вырвана. Видать, какой-то лесной хищник пытался поймать бедняжку! Круглые глазки-бусинки испуганно посмотрели на вошедшую женщину. Зачем девочка притащила покалеченную птаху домой? Ведь не выживет птаха, и так ясно. Тетушка Сэлуд вздохнула, пожалев несчастную. Но насторожило ее то, что Мэй ни слова ей не сказала.

Старая знахарка стала заходить в сарай каждый день, отправляя Мэй с поручениями, навещая птичку. Каково же было ее удивление, когда на пятый день она заметила, что крыло у птицы срослось! Не может такого быть!.. Но, вот же, серая пичуга бодро крутит головкой, чирикает маленьким клювиком и шевелит почти здоровым крылышком! На следующий день из окна дома тетушка Сэлуд наблюдала, как ее подопечная с улыбкой на губах, что-то пошептав на прощание, выпустила птицу в небо. И та полетела, радостно размахивая здоровыми крыльями, покружила над своей спасительницей, прощаясь, и улетела в лес.

Зимой настал черед зайца со сломанной лапкой, попавшего в охотничий капкан, терпеть странные манипуляции своей маленькой спасительницы. Тетушка Сэлуд тайно наблюдала, как гладит девочка несчастную зверушку, шепчет ей ласковые слова, и лапка на глазах срастается. Как ей это удается? Удивлялась и ломала голову знахарка. Но напрямую с расспросами обратиться не решалась. Уж очень пугливой и осторожной была ее воспитанница. 

Долго тетушка Сэлуд подбиралась к Мэй со своими расспросами окольными путями, пытаясь выяснить, как той удается лечить животных руками? Девочка отмалчивалась, помня наставления Мельхора, но наставница была ласкова и терпелива. И однажды девочка ей поведала, что сама не знает, как ей это удается? Просто она жалеет больную зверушку, гладит ее, а кончики пальцев начинает покалывать, словно тонкими иголочками, потом что-то теплое и невидимое начинает перетекать из ее рук в поврежденное крылышко или сломанную лапку. И те заживают прямо на глазах! И про свои странные видения рассказала Мэй, горько пожаловавшись, что из-за них ее посчитали ведьмой.

Тетушка Сэлуд после этих рассказов не стала испуганно креститься и отсаживаться подальше от странного ребенка, но посмотрела на нее каким-то необычным взглядом, словно в голове ее возникла и стала набирать силу тайная мысль.


Прошло две зимы и три лета с тех пор, как Мэй впервые переступила порог дома тетушки Сэлуд. Каждую осень, когда заканчивался сезон сбора трав, травница отправлялась в город продавать свой нехитрый, но ценный товар, выручая за него деньги, необходимые для жизни. В этот раз она взяла с собой Мэй, чтобы унести побольше мешков и мешочков с сухими травами.

Город поразил Мэй огромным скопищем людей. Как муравейник кишит трудолюбивыми муравьями, так и в городе несметное количество людей сновало по улицам и площадям с радостными или сердитыми лицами, ругающихся или смеющихся, верхом на лошадях, в повозках, или пешком, людей, одетых бедно или богато, в холстину или в бархат, взрослых, старых, молодых… Дети, ровесники Мэй, стайками носились по улицам с веселыми криками и смехом, расталкивая зазевавшихся прохожих.

А какие дома были в городе! Каменные, в несколько этажей, с высокими стрельчатыми окнами. Но такие дома в основном располагались в центре города, поближе к королевскому дворцу, что возвышался на холме, утопая в зелени королевского сада. По окраинам теснились маленькие, бедные домишки, чем-то неуловимо похожие на их с тетушкой Сэлуд дом в лесу или домики в деревне, где выросла Мэй. Город оглушал шумом толпы, грохотом повозок по мощеным булыжником улицам, топотом копыт, звоном церковных колоколов.

С трудом пробравшись сквозь толпу людей на рыночной площади, путницы, прижимая к себе мешки с ценным товаром, свернули на боковую улочку, прошли пару кварталов, миновав большой красивый собор, и остановились возле двухэтажного серого дома с вывеской над входной дверью. На вывеске была нарисована искусным мастером золотая чаша, которую обвивает своим гибким телом змея. Фу, Мэй не любила змей! Ничего хорошего эта вывеска не предвещала.

Тетушка Сэлуд постучала в дверь и спустя минуту ей открыл худенький подросток с испуганными глазами.

- Господин Беренгар дома? – поинтересовалась травница.

Мальчик кивнул и отстранился от двери, пропуская гостей в дом. А дом был богатым, на неопытный взгляд Мэй. Пока ожидали в прихожей хозяина, девочка не удержалась и с любопытством заглянула в ближайшую от двери комнату. Просторная, с красивой резной мебелью, с бархатными занавесями на высоких, больших окнах, с ковром на полу!

Но вышедший встречать гостей плотный, пожилой господин с маленькими хитрыми глазками, не повел их в эту комнату, а проводил в кухню, где у стены на плите в больших горшках и на сковороде что-то шипело и шкворчало, распространяя аппетитные запахи по всей кухне.

Тетушка Сэлуд разложила на большом обеденном столе свои травы, а господин Берегнар, лекарь и основной покупатель ее товара, с довольной улыбкой перебирал пакеты и пакетики, мешки и мешочки с лекарственными растениями круглыми, короткопалыми, холеными ручками. Приняв товар, он распорядился накормить гостей, а сам отправился за деньгами.

После сытного обеда хозяин вручил травнице небольшой мешочек с серебром, с блеском в маленьких хитрых глазках наблюдая, как та удовлетворенно взвешивает в ладони заработок.

- Ну, мы в расчете, Сэлуд? – поинтересовался он.
- О, да, господин Беренгар! Одно удовольствие работать с вами. Все по-честному: я вам травы, вы мне-деньги. Никогда не обманываете.
- На том и стоим, уважаемая Сэлуд! – довольно поглаживая выступающий круглый живот ответил лекарь.

Дела были завершены, но старая знахарка не спешила уходить, топталась у кухонного стола, словно не решаясь сказать что-то еще. Ее замешательство заметил хозяин:

- Ты что-то еще хотела?
- Да, господин Беренгар, есть у меня к вам важный разговор. Вот только лишние уши нам не нужны.
- Что за секретность? – усмехнулся лекарь, но отвел травницу в сторонку.
- Я, господин Беренгар, привела с собой воспитанницу, Мэй. Она очень необычная девочка!

- Вижу, с такими светлыми волосами и глазами трудно встретить в наших краях человека. Но город то большой, бывают тут путешественники с разных концов мира. Так что меня этим удивить трудно. – Ответил хозяин дома, недовольно поджимая губы. У него было много дел, а старая знахарка его задерживала.
- Дело не в ее внешности, нет! Девочка обладает необычными способностями лечить руками! Я неоднократно видела, как она возвращала к жизни покалеченных животных: поводит над ними руками и раны затягиваются на глазах!

Брови господина Беренгара полезли на лоб, маленькие глазки удивленно округлились. А рассказчица продолжала:

- А еще она может заглядывать в прошлое и предсказывать будущее!
- Ты хочешь сказать, что она ведьма? – Беренгар задумчиво поскреб ногтями гладко выбритый круглый подбородок.
- Может и ведьма, да только сама об этом не догадывается. Вот если бы у нее нашелся умный наставник, да направил бы ее способности в нужное русло, цены бы этой девочке не было …

В голове лекаря закрутилась, закружилась, стала набирать обороты заманчивая идея, от которой у него самого дух захватывало. А ну как у него, известного в определенных кругах, но ничем особенным не выделяющегося врачевателя, появится помощница, которая будет лечить его пациентов руками, и раны, и болезни тех будут вылечиваться прямо на глазах? Он, конечно, замаскирует необычные способности помощницы под пользу от только ему одному известных чудодейственных лекарств, мазей и эликсиров. И слава о выдающемся лекаре пойдет по всему городу, по всей стране. Отбоя от состоятельных пациентов не будет. И потекут к нему в карман денежки золотыми и серебряными реками…

- Ну, скажем, такого наставника я могу найти твоей воспитаннице, - произнес лекарь, старательно пряча под толстыми веками жадный блеск маленьких, хитрых глазок, - как же ты, старая, без помощницы останешься?

- Да я уж как-нибудь, господин Беренгар, не обо мне речь! Мне бы девочку пристроить в хорошие руки.

- Ладно, Сэлуд, так и быть, помогу я тебе. И даже окажу некоторую финансовую поддержку на время, пока ты себе новую помощницу не найдешь. А эта самая воспитанница согласиться остаться в моем доме?

- Я ее уговорю, добрый господин Беренгар! – уверенно закивала головой травница.

Пока хозяин дома ходил за еще одним небольшим мешочком серебра в качестве выкупа за Мэй, тетушка Сэлуд объясняла ей, почему стоит остаться в доме лекаря.
- Послушай меня, деточка, - начала она тихим, задушевным голосом, поглаживая девочку по худенькому, угловатому плечу, - я желаю тебе только добра, плохого не посоветую! С самого раннего детства тебе не повезло: семьи у тебя нет, защитить некому, внешностью привлекательной тебя господь обделил, ни один мужчина, когда вырастишь, не посмотрит в твою сторону с твоими то бледными волосами, да прозрачными глазами. Ну какая ждет тебя жизнь?

- Я вам помогать буду травы собирать, тетушка Сэлуд, - ответила Мэй, чувствуя что-то нехорошее в словах наставницы.
- У тебя, деточка, пытливый, ясный ум, ты можешь лечить людей, помогать страждущим. В этом твое призвание! Господин Беренгар известный лекарь, у него ты сможешь многому научиться. Если будешь умницей, освоишь повивальное дело, что даст тебе кусок хлеба до конца твоих дней. Ведь дети рождались, рождаются и будут рождаться до конца времен! Даже королевы рожают наследников престола! Оставайся в доме господина Беренгара, стань ему помощницей и учись! Вот мой совет тебе, дитя.

Старая травница обняла растерянно хлопающую зелеными, как изумруды, глазами девочку, поцеловала в лоб и, забрав из рук вернувшегося лекаря мешочек с деньгами, быстро вышла за дверь, не дав возможности девочке расплакаться и начать ее уговаривать не оставлять одну в чужом, незнакомом, страшном городе с чужими, незнакомыми людьми. 

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/02/05/1445