Самолёт »Боинг 747», рейсом Москва-Чикаго только что приземлился. Пассажиры неторопливо переминались с ноги на ногу в салоне самолёта в ожидании, когда старшая стюардесса получит разрешение открыть дверь. Среди прилетевших в самолёте находился родной брат Аркадия Львовича, шестидесятисемилетний близнец Николай Львович Клячко. Братья не виделись двадцать один год и Николая Львовича переполняло чувство нетерпения. Утверждать, что они совсем не виделись было бы неправильным. Братья часто общались благодаря сегодняшней компьютерной технике и имели общее представление о том, как они выглядят. Хоть это и было выходом из положения, но это было холодное общение без той душевной и физической теплоты, которой всегда не хватает родным людям, тем более брятьям-близнецам.
Николай Львович долго не решался на это нелёгкое для него путешествие не смотря на то, что его приятели и знакомые уже давно побывали в Америке, Израиле, Германии и Бог его знает ещё где. Это обстоятельство постоянно подстегивало его. Конечно,
это следовало сделать намного раньше, но, как говорят французы ”C’est La Vie”.
В эти, короткие минуты ожидания перед Николаем Львовичем промелькнула вся его жизнь в которой он, близнец, жил на второй половине земного шара, совсем другой жизнью. Как и почему он, закоренелый холостяк, один, как перст на этом свете, не последовал за своим братом, который умолял его оставить всё и ехать вместе, не мог понять, даже сейчас, после стольких лет одиночества. Он не мог найти разумного объяснения своему поведению. Очевидно, так должно было случиться. Как говорят в таких случаях евреи - башерт - суждено и никуда от этого не уйти. Как бы там ни было, что было, то быльём поросло, а сейчас, впереди, его ожидает новая жизнь, и
что она преподнесёт ему один Бог знает. Николай Львович огляделся по сторонам,
глядя то на одного, то на другого рядом стоящего пассажира, которые, по видимому тоже с нетерпением ожидали выхода.
Оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к разговорам вокруг он, вдруг, понял, что ничего не понимает о чем они говорят.Это был не его язык к которому он привык с детства, и тут он, неожиданно, понял, что это была одна из причин по которой он
когда-то отказался ехать с братом. Языки ему не давались с детства и боязнь в их освоении сохранилась у Николая Петровича на всю жизнь. В школе, институте, на работе - где бы вопрос не касался в изучении другого языка, тут же появлялась эта
фобия, заставляя его цепенеть обливаясь холодным потом, немея от предстоящего события. Было смешно наблюдать за взрослым человеком убеленным сединами, который в такие моменты напоминал школьника старавшегося увильнуть от от предстоявшей контрольной работы. С другой стороны, ничего удивительного в этом небыло. Многие известные люди болели тем или иным видом фобии, а это уже не смешно. Фобия это человеческий страх или паническое расстройство перед чем или кем-нибудь. Это может выражаться в чем угодно. Простые бабочки внушали ужас Николь Кидман, а Джони Дерр
всегда боялся клоунов. Как объяснить страх Орландо Блума при виде поросят или боязнь Тома Круза собственной лысины, которой у него нет. Почему жена соседа бледнеет при виде кошки и никогда не пойдёт в гости к людям у которых это животное любимое существо. Она же поднимется на десятый этаж пешком боясь замкнутого пространства в обычном лифте. Можно было бы продолжать список самых необычных форм фобии и причин, которые их вызывают, но тогда мы уйдём от основной темы нашего повествования.
Не удивительно, что наш герой страдал от этой проблемы. Знал ли он о том, что это фобия или нет мы врядле узнаем, но то, что она у него была нет никакого сомнения. Случаи фобии в стране в которой он жил врядле изучались и тем более пресса акцентировала на этом своё внимание. Можно не сомневаться, что Николай Львович был не единственным обладателем подобных болезней. Люди привыкают к чему угодно, включая любую фобию, но не товарищ Клячко. Итак, Николай Львович медленно продвигался по салону самолета за впереди идущими. Какие мысли обуревали его в эти моменты трудно сказать, одно было ясно, он с нетерпением ждал встречи со своим братом. И она состоялась. Зал ожидания был переполнен людьми. Одни стояли с цветами, другие с плакатиками на которых были имена прилетевших, другие вытягивали шеи приподнимаясь на ципочки, и молча ожидали прилетевших не выражая никаких эмоций. Аркадия Львовича можно было отнести к последней категории людей. Он стоял запыхавшийся, еле успев к прилёту самолёта. Дорожные пробки задержали его и он злился сам на себя за то, что не предусмотрел подобной ситуации, и не выехал заранее. С другой стороны, в этом небыло ничего удивительного, ведь он ездил сюда
очень редко.
Как он и предполагал его брат вышел из самолёта последним. Аркадий Львович увидел его растерянное лицо пытавшееся найти в этой разношерстной толпе родное лицо своего брата.Наконец их взгляды встретились и Николай Львович облегченно вздохнув заулыбался обнажив свой рот заполненный золотыми коронками. Братья обнялись и расцеловавшись направились в багажное отделение. Карусельная лента номер семь должна была принести два чемодана, которые Николай Львович сдал двенадцать часов назад в московском аэропорту Домодедово. Братья смотрели друг на друга не веря в то, что они, наконец, встретились. Многое в жизни обоих изменилось
с момента их разлуки, но сейчас это не имело никакого значения и они глядя один на другого пытались мысленно проникнуть в сознание друг друга. Говорят близнецы не могут долго жить друг без друга. Так это или нет трудно сказать, но то что эти родственные души неотделимы друг от друга не вызывает никакого сомнения. Братья смотрели один на другого удивляясь тому, как время изменило их внешний вид и боясь признаться в этом, понимали, что так и должно быть и никуда от этого не денешься.
Сентябрь на удивление выдался солнечным и красочным и Николай Львович,из окна машины с удивлением разглядывал проносящиеся мимо пейзажи чикагских пригородов, которые пролегали вдоль скоростной дороги, несущиеся мимо с ужасающей скоростью диковинные автомобили и длинющие грузовые траки. Создавалось впечатление, что машина брата ползла со скоростью черепахи и ее обгоняли все кому не лень. Брат сосредоточенно молчал, не смотря на то, что им было о чём говорить. Очевидно, езда на скоростной дороге была для него не из приятных и он старался быть до предела внимательным. Николай Львович пытался понять состояние брата и не смотря на то, что у него было масса интересовавших его вопросов решил оставить их на позже. Скоростной дороге, казалось не будет конца, и он устав от длинного утомительного дня и впечатлений нахлынувших на него, начал постепенно засыпать. Неожиданно, сильный удар сбоку бросил несущуюся машину на скорости 55 миль, на обочину и она перевернувшись в воздухе несколько раз с грохотом упала в кювет. Николай Львович не успел ничего почувствовать, только в меркнувшем сознании на мгновение мелькнул затылок брата и он потерял сознание.
В палате номер 6246, на шестом этаже госпиталя собрался консилиум врачей. Сюда из операционной только-что доставили больного привезённого в госпиталь после аварии на скоростной дороге ведущей в Чикаго. Водитель погиб на месте происшествия и находился в морге того же госпиталя, а вот пассажир находившийся в машине, подавал признаки жизни несмотря на кровоточащую рану на голове. Три врача с удивлением рассматривали больного и медицинский протокол заполненный хирургом проводившим операцию. Запись гласила о том, что в процессе операции по трепанации черепа, и несмотря на анастезию, больной бормотал что-то на непонятном языке и выражение его лица, при этом, выражало то удивление, то ужас, а иногда умиление и улыбчивость. Хирург просил обратить внимание консилиума на эти необычные факты, которые он за время своей многолетней практики, ничего подобного не встречал. Он также советовал понаблюдать за этим необычным пациентом в процессе его выздоровле-
ния. Судя по документам найденным в пиджаке пострадавшего, это был шестидесятилет-
летний гражданин Украины только-что прилетевший в Чикаго к своему брату. Это было все, что пока было известно о нём. Делать какие-то медицинские заключения или выводы не имело никакого смысла и трое врачей ещё раз посовещавшись между собой удалились.
Николай Львович уже третий день не приходил в себя. Только вот, медсёстры постоянно наблюдавшие за ним, несмотря на это, утверждали, что он разговаривал сам с собой на чистом немецком языке. Но это был безсмысленный разговор выражавшийся в отдельных безсвязных фразах. Так, во всяком случае, говорила одна из медсестёр владевшая этим языком в совершенстве.К сожалению главврача медсестра не записала ни одной из фраз, не придав им особого значения, так как это был словесный каламбур, бессмыслица, и осуждать её за это небыло никакого смысла.
Уже потом, утром, когда больной пришёл в себя, он вспоминал:
- Я, вдруг, ощутил, что постоянно нахожусь в подвешенном состоянии, что я где-то под потолком операционной и вижу своё распростертое на столе тело и людей в белых халатах склонившихся надо мной. Я пытался говорить с ними, как мне казалось, но они не обращали на это никакого внимания, а я, почему-то не слышал своего голоса. Только потом я понял, что разговаривал с ними на немецком языке, которого при жизни на Украине никогда не учил. Так продолжалось какое-то время и потом, подобно молнии, мелькнула яркая вспышка и я оказался внутри столба мерцающего света и там увидел человека напоминавшего старого ученого обросшего седой бородой, который махал мне рукой зовя к себе. Я протянул к нему свои руки и в этот момент всё исчезло, очевидно, я пришёл в себя и открыл глаза. Так оно и случилось. Передо мной стояла миловидная медсестра и держа меня за запястье проверяла мой пульс. Она была настолько удивлена тем,что я, наконец, пришёл в себя, что не доверяя приборам стоящим перед ней,решила собственноручно убедиться в этом.
Медсестра улыбалась, и, что-то говорила одобряющее на английском языке,
Николай Львович ничего не понял из сказанного, но ее улыбка говорила ему о том, что это что-то хорошее. Слабость во всём теле не давала ему возможность реагировать на её присутствие должным образом, но он ухитрился указательным пальцем показать на открытый рот, дав ей понять, что голоден. Его голова была полностью забинтована и только нос, рот и глаза оставались открытыми. Николай Львович действительно пришёл в себя, но почему-то всё время молчал. Все попытки сестёр вызвать его на разговор не имели успеха, но уже то, что он нормально дышал, а приборы показывали нормальную реакцию выздоравливающего организма, внушали надежду на положительный исход. Всё шло хорошо, и однажды, медсёстры подняли больного и проводили его в реабилитационную комнату, где, вдруг, Николай Львович обратился к сёстрам на немецком языке, утверждая, что не хочет быть расстрелян, потому-что ничего плохого никому не сделал. Одна из сестёр понимая этот язык, объяснила ему, что он находится в госпитале и его пытаются вылечить после автомобильной аварии. С этого момента в палату к нему подселили студента медика, который должен был постоянно следить и записывать все отклонения человеческой психики у этого больного.
История болезни хранящаяся в госпитале гласила следующее:
больной, приблизительно шестидесятисемилетнего возраста, Николай Львович Клячко, поступил в госпиталь после автомобильной аварии в критическом состоянии. Явные клинические признаки черепно-мозговой травмы не вызывали у врачей сомнения в необходимости хирургического вмешательства. Больному была проведена операция по трепанации головного мозга в связи с дислокацией вышеуказанного органа. История болезни Николая Львовича пестрит необычными утверждениями лечащего врача.
В послеоперационный период больной страдает от сильных головных болей во время которых ему приходят всевозможные видения. Следующая запись. Состояние больного постепенно идёт на поправку, но похоже на то, что в связи с травмой головы, у него наблюдается раздвоение личности или иначе полиперсонизм. То что произошло дальше привело врачей в настоящее замешательство, не смотря на то, что случаи полиперсонизма были известны и раньше широко освещались в медицинских журналах.
Этот случай резко отличался от всего известного, так как больной начал проявлять необыкновенные познания и способности в различных областях науки и исскуства.
А начало всё проявляться таким образом. Состояние его поведения менялось переходя от вспышек гнева к успокоенности и задумчивости. В такие моменты он обращался к медсёстрам с просьбой дать ему чистый лист бумаги и карандаш и испещрял лист странными математическими формулами утверждая, что это решение гипотезы Пуанкаре, одной из самых загадочных математических задач двадцатого века,
которую математики не могли решить в течение ста лет. Кстати, это уже не гипотеза, а теорема, решение которой было найдено русским математиком Григорием Перельманом в 2002 году. Но самым загадочным и необыкновенным оказалось то, что время от времени больной склонялся над листом бумаги и выводил на нём знаки похожие на древний еврейский алфавит - библейский иврит. В госпиталь был специально приглашён специалист-востоковед, который утверждал, что перед ним написанная на древнееврей-
ском языке Тора или Пятикнижие Моисеево.
Через некоторое время, после завершения этой многочасовой, невероятно трудоёмкой работы, больной исчез. На следующий день, седьмой канал чикагского телевидения, в последних известиях, сообщил о том, что полицией в пригородном лесу Чикаго был обнаружен труп мужчины внешний вид которого совпадал с образом исчезнувшего больного.
Март, 2014г.