Доктор отшельник

               
               
  По лесной дороге  в конце августа,  медленно продвигался,  выпуская от натуги черный дым из выхлопной трубы,  метр  за метром  к селу  Маковское,  колёсный трактор «Беларусь». Глинистая колея местами была такой плотной, что приходилось иногда пробиваться  трактору взад -  вперёд,  или применять трос.   Несколько  небольших речек  Лариониха,  Рыбная.  Не большие ручьи без лебёдки вообще  были не преодолимы.               
   
  Лебёдкой служило большое заднее колесо трактора.  К диску приварен шкив, на который наматывался трос.
   
  Водитель, русоволосый, коренастый  Угрюмов Александр из деревни  Ялани, постоянно оглядывался назад,  на прицепленный к фаркопу железный контейнер. В нём были уложены вещи в мешках, пара фляг, бензопила, топоры,  трос и другие, нужные в таких поездках предметы. Сверху вещей,  на подстеленной  ватной спецовке сидели: худая черноволосая женщина и   я.
   
  Мне хотелось пособирать к этому времени  уже поспевшую бруснику, поохотиться на  боровую птицу, да и просто отдохнуть от многочисленных рабочих дел, пока Александр будет заниматься намеченной своей работой. Поправить  оградки родителей на кладбище, встретиться с родственниками, порыбачить и  другие дела только ему ведомые.
 
  Маковское -  его родина. С предложением, совершить поездку  я сразу согласился.
 
  О докторе  Витальке, живущем в восемнадцати километрах от села, я не однократно  слышал не только от Александра,  но и многих любителей охоты и рыбалки в районе речки Кеть.  Мне, по возможности, захотелось встретиться с ним, посмотреть его избушку в лесу.   Поговорить,  что его привело к решению  жить отдельно. В наше время было известно о  семье Лыковых отшельниках в Саянах.   И, как живёт современный не то чтобы отшельник – так, покинувший своё основное жильё в Маковском и большую часть времени проводящий  в таёжной избушке Виталий Мазняк. 
 
  По дороге в Маковское,  раньше стояло несколько поселений. Заимка Рыбная, на одноимённой речке, знаменита тем, что много лет жила бабушка Акулина.  У ней останавливался всякий люд, следовавший  в Маковский  или лесовозчики, вывозившие круглый  лес в зимний период.  Далее  деревня Лавренёвка, раскинувшаяся на большом ровном поле, бывший колхоз. После укрупнения хозяйств, жители перебрались в другие сёла.  Несколько ям от бывших подполов, поросших крапивой, да столбов от заборов напоминали о некогда существовавшей деревне. Лагерь,  №  такой – то, где работниками были заключённые, «ссыльнопереселенцы»,  вольнонаёмные  до пятидесятых годов, занимались заготовкой леса.  И, ещё несколько поселений, которые помнил Александр и пожилые жители  села Маковское.
   
  Наконец  показался геодезический знак в виде трехгранной  вышки высотой около двадцати метров.

  - Ну вот…, скоро село   -  сказала чёрноволосая попутчица.  Привстала,  отряхивая с полевой куртки комья прилипшей грязи,  прилетевшие с задних колёс трактора.
 
  – Сейчас будут поля и покосы – проговорила она, поправляя явно большую куртку для её худого тела.  Такие  куртки,  цвета «хаки», выдают вместо спецодежды не только геологам, но и можно сейчас купить в магазинах.
    
  Село Маковское  было основано казаками чуть позже сел Ярцево, Туруханска при освоении приенисейского края.  Районный центр Енисейск основан в 1619 году. Скоро будет праздновать своё четырёхсотлетие. Дальнейшее  освоение Сибири и Дальнего Востока шло именно через эти места.
   
  Большая излучина реки Кеть, протекающая вдоль села,  с запада вдавалась в невысокие три горки, примыкающие к ней с домами поселенцев.   С востока  к селу подходит  беломошный  сосновый бор, с  площадкой местного  аэродрома.  Посреди села возвышается купол  деревянной церкви.  Одним из первым культовых  учрежденией на территории нынешнего  Красноярского края.
   
  Вокруг церкви на пригорках дома жителей. Пожалуй,   нет более удобного места для  основания  поселения  выбранного   казаками первопроходцами Сибири. В большую воду к берегу основанного села причаливали многочисленные лодки с грузом из Томска. Продовольственные и другие товары разгружались здесь.   По Маковскому волоку, они  доставлялись в позднее основанный Енисейский острог  и другие  поселения огромной Сибири.
 
  Сейчас Маковское переживает не лучшие времена. С «перестройкой»  точнее  развалом Советского Союза, пришла в упадок вся инфраструктура села.  Канул в лету Северный леспромхоз.  Люди занимались заготовкой древесины, собирали живицу. Исчез промхоз  «Промысловик», дававший работу местным пчеловодам рыбакам и охотникам. Закрылась пекарня и магазины «ОРСа». Остались только учреждения,  поддерживаемые деньгами  районного  бюджета   сельсовет,  начальная   школа с двумя учениками.   Фельдшерско-акушерский пункт с одной санитаркой и,  почта с авиа площадкой.  На    аэродром, раз   дней в десять – пятнадцать прилетает  вертолёт из Енисейска, пока проложат  зимник. Единственная церковь после революции была приспособлена под сельский клуб. Благодаря этому, пожалуй,  и сохранилась. Сейчас  она  передана  светскими  властями  православной  церкви. Несёт службу в ней отец Севастьян. Ранее он жил в Енисейске. С ним несут службу несколько послушников. Они заготавливают дрова для отопления церкви,  занимаются другими хозяйственными делами.  Ловят рыбу, заготавливают грибы, ягоду.  Под руководством отца Севастьяна ремонтируют здание церкви, строят  возле храма колокольню.

  Многие дома, оставленные жителями, разрушаются,  сияя пустыми глазницами оконных проёмов,  прогнившими и обвалившимися крышами и потолками.  Видимо уже ни что не может остановить угасание села, как и большинство деревень при укрупнении во времена Хрущёва, при не перспективности Брежневского правления. Теперь и при переходе к рыночной экономике. Не находится у властей  средств, чтобы содержать и развивать такие сёла, строить круглогодичные дороги.
 
  Уже послышался лай собак и, с лесной дороги мы въехали на поле аэродрома. Купол церкви возвышался  посреди села,  притягивал  наши взгляды.
 
  Александр остановил трактор возле  типичного, сложенного из бруса  леспромхозовского дома.   Вышел Михаил Монгал, полноватый чёрноволосый крепкий мужичина.  Жил  он недалеко от дизельной станции,  где и работал. Они с Александром давно  поддерживали хорошие дружеские отношения. 
 
  Женщина,  поблагодарив  Александра,  ушла к знакомым или родственникам на дальнюю  улицу,  примыкающую к самой реке.
 
  От Михаила узнали, что  доктор Виталька  буквально перед нами уехал  попутно с лесозаготовителями до своей  лесной избушки.
 
  Переночевав в селе, рано утром двинулись мимо бондарни через глубокий овраг  к доктору Витальке. Дорога была такая же, как и до села. Огромные лужи, грязь, глубокие колеи. Многочисленные рябиновые кусты  с яркими оранжевыми плодами, выглядывающие из примыкавшего  к дороге  леса, радовали глаз. Значить будет, что поесть птицам в осеннее – зимнюю пору.
 
  Вот и речка Бобровка, впадающая в Кеть. От неё в трёх километрах не далеко от курьи  «рыбной» находится лесная  изба  Витальки.  Мост через речку давно не ремонтировался и представлял довольно опасный переезд. Далее в километрах тридцати от избушки Витальки,  на другом берегу речки Кеть, стоит  умирающее село Ворожейка, которое было в плане посещения Александра.
   
  Осталось в нём четыре жителя. Мать с двумя взрослыми сыновьями – один из них инвалид,  да молодой парень, работающий в экспедиции.  Семья собралась в этом году окончательно перебраться в Енисейск. Иногда из Томска приплывают  сюда  монахи. Нам встрктился молодой служитель культа – Арсений. Он с берега бросал спиннинг с блесной. Ловил щуку. Ранее в Ворожейке было отделение колхоза  «Промысловик».  Занимались сельским хозяйством  охотничьим промыслом зверя и птицы и, рыболовством.
   
  На пригорке в метрах ста от  старой лесовозной дороги показалась не большая рубленная из сосняка изба.  И к ней свернули мы. Рядом была баня, лабаз, колодец и, не большой огородик, сарай. 
 
  Вышедший из избы встречал нас  доктор Виталька. Чуть выше среднего роста, сутулясь,  в полевой форме. Лицо, как у настоящего хохла с картины Репина «Запорожцы». Широкий лоб прикрывал стриженный под горшок русый ровный чуб.  Сужающиеся  щёки к подбородку. Ровный не полный ряд  желтоватых зубов выделялся  из полуоткрытого в улыбке рта.
   
  –Здоровенько буллы! -  изрёк Виталька,  подходя к трактору.
 
  - Привет! – улыбаясь встрече,  вылез из кабины Александр. 

  -  Здорово… здорово, – протянув друг другу руки, слегка  приобнялись.
 
  - Вот встречай гостя, моего родственника, - сказал Александр,  указывая на меня, спрыгнувшего с железного ящика, служившего для уложенного груза и моим  сиденьем.
 
  - Николай – протянув я  руку для знакомства и приветствия. -  Виталий, - ответил  он,  пожимая  ладонь крепкими пальцами.
 
  - Пойдёмте в мою хижину – пригласил,  пропуская  нас вперёд.
   
  Дощатая дверь небольших сенцев была приоткрыта  внутрь.  В  сибирских поселениях так принято,  когда зимой  выпадает много снега, чтобы  можно открыть её  без припятственно только вовнутрь. Входная дверь в саму избушку  была ниже стандартной.
 
  – Не ударьтесь лбом о косяк, предупредил нас Виталька.
 
   Рубленая  избушка из среднего диаметром  24 -26 см сосновых брёвен была размером  примерно четыре на четыре с половиной метров. В левом углу располагалась  и  топилась железная печь. Далее,  вдоль обеих стен,   располагались одна кровать хозяина и нары для гостей с уложенными матрацами и  накинутыми одеялами.  Над нарами и кроватью  в два ряда на толстых досках  до потолка с обеих сторон плотно стояли книги.  Из - за частого  использования  керосинки и восковых  свечей ,  поддымлевшей  железной печи, на некоторых книгах, потолке и  стенах  были  видны следы копоти. Свет от двух маленьких оконцев падал на  стол, стоящий между  спальными местами, и хозяйственный угол с продуктами, посудой и повешенной на вбитые гвозди одежду. Дощатый пол из плах  прерывался у железной печи. Под ним было не большое подполье.
 
  Кошка рыжего  окраса лежала на его кровати, явно ожидая потомство.  Большой округлый живот выдавал её состояние. 
   
  На топящийся печи стоял эмалированный чайник, издававший ворчащие звуки. Тепло исходящее от печки приятно подействовало на нас.
 
  -Ну,  давайте попьем чайку, поди,  намаялись в дорогое, - сказал Виталий, приглашая нас к столу.
 
   Мы согласились,  с дороги  не грешно, слегка подкрепиться.  Достали из рюкзаков свежий хлеб и другие продукты,  заготовленные в таких случаях. Поставили на стол и «беленькую». Виталька предложил налить водку в кружки. Гранёных либо  других стеклянных стаканов в домике не было. Разлили водку по эмалированным кружкам.
 
  - За встречу!  - поднял кружку  жилистой рукой,  чокаясь с нами.  Виталька   не торопясь выпил.  Слегка поморщился. Поднёс кусочек хлеба к носу,  вдохнул.   

  – Хороша! … Чертовка. Поставил кружку на край стола на свободное  место. Медленно закусив порезанным салом, луком хлебом.
 
  И, потекла у нас не торопливая беседа о житье – бытье. Иногда к нам присоединялся и Александр. 
 
  – Однако пока светло, давайте проверим сети, поставленные в протоке,  – прервал беседу Виталий.
 
  - Виталий, что тебя привело к отшельничеству? -  спросил я его,  пока он одевался.
 
  - Николай, я тебе расскажу позднее. А пока пей чаёк, отдыхай. Да и Александр, наверное,  рассказывал. Мы сейчас с ним сходим на протоку речки  и, проверим сеть. Может,  что ни будь,  в неё  попало.

  – Возьмите и меня, - попросил я.  Мне интересно, где и какую сеть ставит Виталий.
   
  Пройдя  по дороге метров сто, свернули на тропинку,  ведущую к протоке.  Тропинка почти прямая, плавно  снижалась к протоке. Прошли мимо небольшого озерца. Это  бывшее  русло реки Кеть. Прибрежные заросли ивы, касались одежды, сапог. У берега стояла привязанная капроновой верёвкой дюралевая лодка «Казанка». Лодочный мотор «Ветерок» висел на транце лодки.
 
  При нашем появлении с дальней стороны протоки сорвалась небольшая стая чирков, и,  забирая вверх над деревьями, ушла на реку. Берега протоки заросли осокой, подступающими кустарниками ивы. Кое- где  водная поверхность покрыта ряской.  Невдалеке  от нас деревянные поплавки сети покачивались, создавая небольшую рябь воды.
 
  – Что- то попало – сказал Виталий,  осторожно ступая в сапогах по днищу лодки.
 
  – Николай садись за вёсла, а ты Александр отвязывай верёвку, проверим сеть, - продолжил он
   
  Оттолкнувшись веслом от берега, я направил лодку к стоящей сети.

  – Так - так,  подворачивай к тому концу сети, - сказал Виталий, приготовившись выбирать её. Подняв край снасти,   увидели щуку. Она так перекрутила сеть, что не сразу удалось её  выпутать. Попало несколько  больших окуней  и, ещё одна щука.  Мы, довольные   таким большим  уловом вернулись к берегу. – Будет теперь у нас уха по  остяцки, - проговорил Виталий, глядя на Александра. Он нёс сумку,  в которой ещё трепыхалась рыба. Я не знал, как готовится такая уха. Оказывается очень просто.  Сначала варятся ерши,  затем вынимаются. В полученный взвар сначала опускается крупно порезанный картофель, кубиками порезанная морковь, лук. После чуть в недоваренный картофель  опускаются «потрошеные»  окуни.  В конце варки лавровый лист и чёрный перец.
   
  Готовая уха была поставлена на чурку возле стола. Виталька черпаком  разлил уху из котелка по эмалированным чашкам,  не забыв наполнить кружки водкой.

  – Приступайте  к ухе, - сказал он,  присаживаясь на свое место у стола. – Ну, будем здравы, пригубив из кружки водку, приступил он  к ухе,  с удовольствием причмокивая, обсасывая кости рыбы.   
 
  Я тоже взял ложку и, осторожно отхлебнул уху. Она оказалась на редкость вкусной.  Приступил к  её поеданию под рассказ Витальки.
 
   -Вырос и учился в Украине. Закончил Чугуевское медицинское училище. Служил в Советской Армии. Немного поработал на селе  в Украине фельдшером. Затем потянуло посмотреть страну. Вот так и оказался здесь.
   
  В  Енисейском райздравотделе  предложили  мне поработать  в  селе Маковское   фельдшером.  Привольно. Такие просторы. Добродушный, сердечный народ. Затянуло так, что и сам не знаю.
   
  – А, отчего ты ушёл из села? - от нетерпения узнать, как это случилось,   спросил я.
 
  – А вот слушай, - ответил он, явно рад заданному вопросу.

  -  Однажды к нам отправили безнадёжно   больного мужчину с онкологическим заболеванием.  В общем, … умирать….  Немного помолчав, видимо что-то вспоминая,  продолжил.  – Что я мог сделать? Обезболивающие лекарства уже не помогали. … Вызвал санитарный вертолёт. Сказали, …  жди. Прошли сутки, вторые  а, вертолёта всё нет. В общем,  умер … болящий целовек.  Когда прилетела  реанимационная бригада, родственники уже поминали усопшего. Меня обвинили, что я не оказал  достаточной помощи. Да и ещё припомнили, что я написал в медицинскую газету о состоянии нашей сельской службы здравоохранения в нашем селе. Что тогда было! Вызвал главный врач и, с командой замов и помов,  давай меня распекать. Как ты смел «типа выносить сор из избы» не посоветовавшись с нами.  После статьи в газете, посыпались предложения от коммерсантов, как из рога изобилия. Обещали поставить любое оборудование, любые лекарства. Только плати, плати. …
 
  - А, мне не заплатили  даже президентскую добавку. Зарплата и так кот наплакал.  За месяц - два ведра брусники.  За один день спокойно набираю больше,  не напрягаясь в бору.

  Вот и решил, чем  «протирать штаны»  в кабинете, ругаться с начальством, пожить на природе самостоятельно, рядом с деревней. Здесь. Живу уже больше десятка лет. Привык уже. Сам себе хозяин. Рыбы в реке хватает. Опять же дичь. Зимой, как станет дорога, приезжают ко мне знакомые отдохнуть от городской жизни. Продаю или меняю на продукты ягоду, рыбу, грибы. Да и когда обращаются больные, помогаю.
 
  - А когда не урожай ягод, грибов,  что тогда? – спросил я.
 
  - А у меня есть огород здесь и в Маковском, - ответил Виталька. В непогоду читаю книжки. Особенно из совремённых авторов уважаю Веллера. Вот у меня почти все его произведения, - показывая на полку над кроватью.
 
  Ещё долго говорили о разных вещах. Притихла печка. Зажгли керосиновый фонарь.
 
  Мне это напомнило далёкое детство. Жили в деревне не далёко от  Канска. Электричество давали на несколько часов в день. Вечерами дома зажигали керосиновую лампу. Иногда щипали лучину из сосновой чурки.
 
  Под приятные воспоминания тихонько заснул, устроившись на полу,  на расстеленном ватном матрасе.  Уснул и Александр на панцирной кровати.
 
  Луч солнца проник в окошко. Наступал новый день. Выйдя умываться к колодцу, залюбовался окружающей природой. Окружающие сосны золотились корою стволов под солнцем.  Краснобокая брусника выглядывала на соседней полянке. Не далеко, в пойме протоки посвистывали рябчики. Пролетавших две вороны прокаркали, и,  умчались в сторону реки. Запах сосновой хвои  проникал в лёгкие. Дышалось легко. Умывшись холодной водой из колодца, почувствовал бодрость во всём теле.
 
  Приготовили завтрак из рыбы. Запили крепким чаем. Я отправился собирать бруснику. Александр с Виталькой поехали на тракторе заготовить дрова.
 
  От  Виталия узнали о Василии жителе  Ворожейки. Недавно был здесь, ночевал. Пешком ушёл в своё село.  От меня километров тридцать.
 
  Позднее на тракторе вдвоём с Александром отправились в деревню Ворожейку порыбачить. Дорога пролегала вдоль речки Кеть.  Село Ворожейка,  находится примерно в сорокапяти километрах от села  Маковское, но на другой стороне реки. У Александра была договорённость с  Василием. При подъезде, выстрелом,  дать знать ему о своём приезде.  Заглушили трактор на взгорке у протоки. После выстрела, вскоре услышали шум лодочного мотора. Протока, где мы ждали Василия,  была перегорожена сетью. На лодке «Казанка» под «Вихрём», быстро приближался Василий.  Заглушив мотор, уткнулся носом лодки в берег. Поприветствовал нас с лодки, сказал: - Загружайтесь! Мы быстро положили в лодку приготовленные вещи. Когда мы расположились в лодке, Василий спросил Александра. – Привёз ли напиток? Александр достал из рюкзака пластиковую бутылку с напитком. Это оказался не разведенный спирт.  Василий нашёл в лодке пластиковую бутылку, отрезал дно. Налил  грамм сто  спирта. Зачерпнул в него воды из реки. Выпил. Вместо закуски закурил папиросу. Глубоко затянувшись, закашлялся до слёз из глаз.
 
  – Ну вот! Теперь поехали, - сказал он, заводя мотор.
 
  – Смотри на топляк не наскочи, - обратился к нему Александр.
   
  Разрезая воду  в протоке,  оставляя за собой  высокую волну, лодка быстро вошла в основное русло реки. За плавным изгибом реки показалось село. Больше десятка домов сиротливо выглядывали из высоких зарослей  крапивы. Причалив к берегу,  прицепили лодку, выгрузили вещи. Крутой подъём вывел нас на тропинку, ведущую к дому Василия. Тропинка была обкошена косой и, казалась туннелем среди зарослей крапивы. Дома встретил нас брат Василия. -  Анатолий, - представился он,  чуть приподнявшись в инвалидном кресле.  И их мать. Худенькая седоволосая  подвижная женщина.  Бывшая работница промхоза  «Промысловик».  На  наружной стене дома в несколько нитей была укреплена «полёвка», крепкий провод в чёрной изоляции. На нём, в большом количестве  вялилась щука. В доме  было тепло. Топящаяся железная  печь издавала мирно урчащие звуки. На печи стояла кастрюля и большая чугунная сковорода.
   
  Мать пригласила нас к столу. Испечённый ею нарезанный хлеб приятным  запахом,  щекотал в носу.  Поставив тарелки,  налила из кастрюли суп с кусочками сваренной дичи.  Центр стола заняла сковорода с жареной рыбой. – Давайте покушаем,  чуть  отдохнем,  да поедем рыбачить на «промхозовскую»  протоку, - сказал Василий,  наливая спирт из бутылки  в кружки. Предложил  нам.  Я и Александр отказались от  «напитка». Вообще Александр давно уже не употреблял спиртное. Как говорится «завязал» раз и навсегда. Да и я не сторонник безмерного употребления спиртного.
 
  После небольшого  отдыха,  разбудив придремавшего Василия, собрались ехать на протоку.  Собрался с нами и младший брат  Василия Анатолий. Он был инвалидом.  Отморозил  ноги.
   
  Отчалив от берега, мы поплыли вниз по течению.  Анатолий знакомил меня с местностью. Вот здесь была курья карасёвая.   Вот здесь окунёвая…  Но расплодившиеся не меру бобры перекрывают их  выходы бревнами, хворостом, превращая в болото. Я давно обратил внимание на подгрызенные ими деревья. В основном осины.  Их частые  сходы с берега в воду, говорили об  их большом  количестве.  Точно край не «пуганых»  бобров, подумал  я, вглядываясь в проплывающий берег.  Сейчас их никто не добывает. Бобровые шкуры не пользуются у людей спросом. На песчаных галечных косах были видны воткнутые рядами колья высотой сантиметров сорок. Я спросил Анатолия, кто и для чего это сделал.
   
  – Николай, обрати внимание на не большое расстояние между колышками. В этот промежуток ставиться капкан.  Рассыпается не много ягод брусники, или  клюквы. Глухарь прилетает на косу поклевать камешки и, часто попадает в капкан. Вот так без выстрела… охотимся на глухаря, - довольно улыбаясь,  ответил Анатолий.
 
  - Всё гениальное просто, так бы сказал классик, - заметил я по поводу такого способа добычи птицы.
 
  Хотели с ходу въехать в протоку, но бобры и здесь перегородили протоку  прутьями и, погрызенными деревьями. Пришлось причалить к берегу и, разбирать бобровое сооружение. Когда освободили проход, вновь сели в лодку и, проехав по протоке метров двести, причалили к выступающему мыску.  Здесь на берегу лежала перевёрнутая вверх дном выдолбленная  из цельного бревна лодка.  Вместе с Александром принесли лодку к берегу. Она на удивление оказалась лёгкой.
 
  Я попробовал проплыть на ней.  Управляя деревянным веслом, как пьяный человек не мог удержать равновесие, чуть не упал в воду. Пока я упражнялся, Василий с Анатолием  приготовили сети.
 
  – Анатолий, ставь сети, пока я покидаю спиннинг, - сказал Василий, доставая из лодки свою снасть.
 
  Анатолий ловко уселся в долблёнку и, уверенно управляя веслом,  отчалил от берега. Василий, несколько раз забросил блесну, поймал щуку килограмма на три. Затем вторую. Размером больше предыдущей щуки.  В ней была самодельная блесна.
   
  – Вот на эту блесну рыбачил Арсений, верующий из Томска. Он с двумя монахами был здесь в прошлом году и, «блеснил»  у самого села. И эта щука оборвала  эту блесну.  Пояснил Василий. 
 
  Вернулся Анатолий за следующей сетью.
   
  Когда все сети были поставлены,  все сели в лодку и поплыли вглубь протоки к избушке на ночлег.  Рубленная из брёвен охотничья изба была на половину меньше, чем у доктора Витальки. Железная печь располагалась справа от входа. По обеим стенам устроены деревянные полати. Одно окно освещало стол между полатями и,  выходило на восток, чтобы с первыми лучами солнца, охотник видел рассвет.  Над одной стене прикреплена полка с книгами. Книги были в основном из сельской библиотеки Ворожейки.  Библиотека давно заброшена,  и остатки книжного фонда валялись в ней на полу и трёх стеллажах. Много книг с «социалистическим» содержанием.  Перед поездкой я заходил в неё по пути к лодке.
 
  Приготовленные на зиму дрова, были аккуратно сложены в поленницу  рядом с входом в  избушку.
   
  – Давайте приготовим уху из щуки, -  сказал Василий, а то скоро будет темно.  Мы  принесли в избушку дрова, затопили печь.  Первым делом поставили чайник. Тепло от печи наполнило, оживило избушку.    Ночь прошла под разговоры Василия Александра и Анатолия.  Под журчание печки,  мерцающее пламя лампы,  я незаметно уснул.
   
  Наступающее утро лучом солнца проникло через окно. Выйдя  наружу, услышал теньканье больших синиц, исследовавших окружающую местность.  Где то не далеко посвистывовали рябчики. Бодрящий холодок освежил меня.  Разбудил остальных. Умывшись, попили чай, стали собираться домой. Проверили поставленные сети. Попало много крупной щуки. Александр с Василием  почистили её,  посолили и уложили в приготовленные ёмкости. Пока ночевали, бобры опять перегородили выход из протоки бревном. Освободив выход,  двинулись в Ворожейку. В деревне, кроме матери Василия и Анатолия никого не было. Молодой парень, сосед по улице,  был в  геологической экспедиции. Не видно было и монахов.
 
  У меня оказалось немного времени осмотреть поселение. Кроме брошенной библиотеки, стояла школа с оставленными партами. Такие парты были, когда я пошёл в  начальную школу в Далай – Отрезе, Иланского района. Откидывающая крышка парты, подножка  навеяли моё детство. Не удержался. Посидел за партой.  Посмотрел на брошенный магазин.   В нем ещё стояли амбарные весы.  Несколько ещё крепких домов сиротливо разделились на две улицы.  Обратил внимание на сваренный железный крест  оставленной часовни. Прошёл на кладбище. С одной стороны его уже подмывала река.  И, подмытый  гроб осыпался  костями  скелета в реку.         Подумалось,  что время неумолимо смоет не только кладбище, но и память о людях, которые здесь ещё недавно жили, работали. Впрочем, как многие поселения, оставленные людьми во всём мире. 
 
  Настало время возвращаться к Виталию. Василий,  на лодке довёз до трактора. Попрощавшись с ним, загрузили рыбу и, двинулись в обратный путь.  «Прощай Ворожейка! Придётся ли ещё когда тебя посетить», - думал я, удобней устраиваясь в кабине трактора.
   
  Быстро  пролетело время. Зарядили  хмурые осенние дожди.  Собрано достаточн6о брусники.  Набрали грибов. Я собирал в основном лисички, а Александр «соленники». Так здесь называется таёжный груздь.
 
  В один из дней возвращаясь к избушке,  с Александром в полукилометре  от неё встретили вышедшего на дорогу мокрого  медведя. Отряхиваясь от воды, он не заметил нас.
 
  – Стоит, как в тире…. Стрелять  -  шёпотом спросил я  его.
 
  - Не нужно.  Далековато, да и у меня нет ружья.  Сложив рупором руки, Александр издал рычащий звук. Медведь,  услышав нас,  сделав несколько прыжков по дороге свернув в густой пихтач. 
 
  Дойдя до избушки, рассказали Витальке о медведе.
 
  – Это мой сосед. Не надо его стрелять. Он уже больше десятка лет живёт рядом. Бывает,  собираем ягоду бруснику он с одной стороны, я с другой.  Если рявкнет, то я ухожу подальше. А если убить, то неизвестно какой  зверь займёт его территорию,  -  проговорил Виталий скорее для меня, чем для Александра.
 
  Возвращались домой по той же дороге. Предварительно заехали в село  Маковское. Александр повстречался с родственниками. Загрузился  приготовленным ими  грузом для передачи в Енисейск. Назад дорога показалась веселей,  не смотря на сопровождающий нас промозглый дождь.
   
  Вспоминая время проведённое  с Виталькой, думал, не находя ответа.  Что его заставило его жить отдельно от односельчан. Почему он сделал такой выбор?  Почему не захотел уехать на родную Украину?  Смог ли я так жить? Просто жить,  минимально завися от общества?
 
  Каждый из нас со временем делает свой выбор. Виталий сделал свой выбор. Прощаясь,  сказал:   – Не хочу пытаться кому – то что – то доказывать.   Кому то хамить.  С кем то -  скандалить. Я хочу жить своим настоящим. … Я просто хочу жить!
   
  Совсем недавно Александр посетил Виталия. По интернету его разыскивала родная  сестра.  Но Виталий сказал: «Лучше быть здесь отшельником, чем майданным трупом в Украине».