Гере уже за тридцать, но он еще не был женат.
У него своя однокомнатная квартира, с телефоном. И он – небольшой, но всё же начальник.
Гера доволен своим положением.
Невысокого роста и терпимо полный, он не производит впечатления колобка, скорее напоминает кряж, крепкий и белозубый.
Зубы его, действительно, великолепны, как в рекламе журнала здоровье или в рекламе какой-нибудь американкой пасты. Нет, там зубы – идеальные, мертвые. А у Геры – зубы на зависть отменные.
У Геры всегда хорошее расположение духа; в компаниях ему всегда рады, тем более, что он немного играет на гитаре.
Сейчас Гера в трехдневной командировке в Москве. Делать ему, собственно говоря, почти нечего, и можно было бы расслабиться.
Но в общежитии, где ему удалось устроиться, особые порядки. Здесь живут слушатели военной академии, в основном старшие офицеры, и у них сухой закон. Слушатели получают стипендию в размере своего оклада, а это чуть меньше двух окладов Геры. За появление на занятиях с похмелья, слушатели сразу лишаются стипендии, а за повторное нарушение отчисляются из академии. Офицеры дорожат стипендией, и поэтому всю неделю, кроме субботы, чтут сухой закон.
Вход в общежитие - только по пропускам. Тоска.
Гере действительно было нестерпимо тоскливо, когда он, осознав мрачность своего положения, лежал на койке и разглядывал белый потолок.
Пить в одиночестве Гера не мог, а без этого вынужденное бездействие было непереносимо.
Нет, Гера вовсе не алкоголик, и может обходиться без выпивки сколько угодно. Но это там, в Горьком, в своей берлоге.
Гера вспомнил, что пропустит занятие в детском кружке «умелые руки», который он ведет на общественных началах.
Стало еще тоскливее.
Вошедший майор излучал бодрость и энергию.
- Что нос повесил?- не глядя на Геру, спросил он.
Гера промолчал. Получилось выразительно.
Познакомились.
Майор повторил вопрос. Пришлось ответить.
Майор предложил обмыть знакомство.
На вопросительно-удивленный взгляд Геры, майор, как телепат, пояснил:
- Это им нельзя, очникам, а я – заочник. Могу даже на занятия не ходить.
На столе появилась бутылка конька.
Жизнь начала приобретать здоровый оттенок.
Майор был молод, они были почти ровесниками, и, казалось, понимали друг друга.
На следующий день к майору пришел брат – двадцатилетний студент истфака МГУ. Весь в джинсах, и с волосами до плеч. Он и уговорил Геру с майором, обмягших от выпитого коньяка, пойти с ним на студенческую вечеринку.
Вопрос окончательно был решен положительно, когда на вопрос Геры: «А бабы будут?»,- последовало заманчивое «сколько угодно».
И вот, они впятером,- те же и еще два студента,- уже стоят у входа в гастроном.
Нужно купить выпивку. Сколько?
Много. Гера согласен, хотя смутно представляет, что значит «много».
Скидываются. Студенты, оказывается, при деньгах.
Доставая деньги, Гера все же спрашивает:
- Сколько, много?
Студенты на секунду задумываются.
- Двадцати хватит.
Гера удовлетворен. Действительно много.
Студенты укладывают в хипповые сумки 5 бутылок водки и 15 сухого. Всё.
Вперед - на танцы.
Зал – не ахти. Особо не разгуляешься. В смежной комнате буфет и стойка бара – бутерброды, пирожное, шампанское.
В 20.00 буфетчица прикрывает заведение – и полупустые до этого столы оказываются в плотном шевелящемся нетерпеливом обрамлении лиц и рук, занятых ритуалом выпивки.
В зале человек 500, не больше. Девушки в большинстве. Это Гере нравится, к тому же, в их распоряжении целый столик.
Майор наливает студентам, себе, и Гере побольше - это знак уважения, и это льстит.
Гера пихает Мишку в бок:
- Баб давай.
- Ты что?- удивляется Мишка,- вон их сколько.
Гера менжуется:
- Ты обещал, сам ...
Мишка смеется.
- Ну, пошли. Бери сухого.
Они подходят к стайке девушек у стойки.
- Выпить хотите?- без всякой дипломатии обращается Мишка ко всем сразу.
- О! Мишка, привет,- оживляются девчушки,- зачем задавать глупые вопросы?
Компания перебирается к освободившемуся столику.
- Ну, которая тебе больше нравится?- спрашивает Мишка, и Гере становится как-то неловко,- совсем не тихим голосом обратился к нему Мишка.
-Ну, чего ты?- тормошит Мишка.
Гере очень нравится одна из девушек. Но уж очень молода. Да ведь им всем по двадцать.
Но она к тому же в брюках. Кто знает, что там. Да и вообще, Гера по опыту знает, что одна и та же девушка ведет себя по-разному, в брюках и без брюк. В брюках, почему-то, гораздо целомудреннее, а Гере это ни к чему.
А вот Милка, которая в мини-юбке, ему тоже нравится. У неё длинные красивые ноги, которые ей вроде бы и ни к чему,- она передвигается как бы без их помощи, ноги только мягко раскачиваются под Милкой непостижимо привлекательным образом.
Мишка напоминающе толкает в бок.
Гера смотрит на Мишку, на Милку - и кивает. Эта.
Мишка обходит столик, бесцеремонно втискивается, отодвигая соседку, и приобнимает Милку.
- Ты как сегодня, свободна?
Милка утвердительно кивает.
- Тогда не исчезай. Пойдешь с нами. Да?- вопрос «Да?» в исполнении Мишки – это верх дипломатии.
Милка вновь утвердительно кивает.
- Порядок,- говорит Мишка, подходя к Гере,- пошли,- и тянет его куда-то.
Гера этого маневра не понимает. Как же так, закадрили, можно сказать, такую красавицу – и бросать её, не закрепив успех. Он протестующее-укоризненно смотрит на Мишку, и тянется к Миле.
Мишка покровительственно ухмыляется.
- Брось, старик, никуда она не денется. А и уйдет, так не жалко. С чего ты взял, что это лучший вариант. Пошли, еще поищем.
Гера подчиняется. Но он не согласен. Он не привык так. Однако Мишка подавляет своей нахальной уверенностью.
Гера вздыхает – и идет за ним.
Ситуация, с небольшими вариациями, повторяется еще пару раз. Наконец довольный Мишка, он вошел в азарт, подводит черту.
- Порядок, старик. А теперь забудь про них и гуляй спокойно.
Гера ошарашен, он еще не уверен в успехе, но надежда уже теплится, пустила корни, и начала согревать его. Да, и водка, продукт несомненно качественный, начала уже ретушировать мир на свой, романтично-манящий, чуть расплывчатый манер.
Гуляет Гера.
Мишка куда-то исчез. Но Гере и так хорошо. Кто-то тянет его за рукав, это майор зовет выпить.
Что ж, с хорошим человеком Гера всегда не против.
Но разговаривать с майором ему не о чем. Как мило улыбается девушка.
Гера отталкивается от столика, от майора. Оказывается, прямая - не самый короткий путь.
- Можно Вас пригласить?
Девушка улыбается. Встает.
Гера протягивает руку, чтобы обнять девушку для танца, но она ускользает.
- Не здесь,- слышит он сверху. Девушка выше его. Её спина уплывает. Не отставать.
Ага, вот. Небольшой зал, где довольно свободно – и танцуют, человек двадцать. Остальные как будто чего-то ждут.
Танец быстрый. Гера входит в зону танцующих, и начинает подергиваться. Он бы конечно предпочел медленный танец, но и этот ему нравится. Гера улыбается. У Геры красивая улыбка. Ему уже немного жарко, и пот течет по вискам.
Девушка куда-то исчезла. Вместо нее возник Мишка.
- Ты что, старик, мало выпил?
- Нормально,- Гера еще пританцовывает.
- Тогда, чего же ты пляшешь? Если еще не забалдел, то пойдем, я найду выпить.
Гера отрицательно качает головой, пытаясь отыскать глазами высокую девушку.
- Тогда, чего пляшешь?
- А что делать,- удивлен Гера.
- Отдыхай, общайся.
Мишка уводит его постепенно от круга танцующих.
- Видишь, почти никто не танцует.
Это действительно так.
Окружение – ажурное, смеющееся и подвижное. Трудно удержать чье-то лицо: мгновенно мелькнуло – и уплыло. Гомон.
Гера плавает в этом колеблющемся, ухмыляющемся и о чем-то шелестящем аквариуме, раздвигая телом податливые водоросли. Ему хочется вынырнуть. Перебрал?
Вот, выплыло – и тут же растаяло лицо Милки.
Гере хочется вернуться в состояние ожидания и надежды.
Трудно удерживать себя на месте, его несет. И мысли тоже плывут.
- Ну, ты что? Милка ждет.
Это Мишка.
Группка парней и девушек выплескивается на улицу. Гере сразу становится легче.
Где Мила? Вот же она, рядом. Ждет.
Но что же делать? Гера в растерянности. Он отводит Мишку в сторонку.
- Сам понимаешь, в нашу гостиницу не пройдешь. Что делать?
- Не знаю, старик. Сами в таком положении. У нас общежития раздельные, ночью не пускают.
- Ну, и как же вы, - уже сочувствует Гера.
Мишка смеется.
- А где придется. На природе.
Гера в сомнениях.
- Я же ничего здесь не знаю. Возьмите тогда меня с собой.
Группа куда-то двигается, оживленно беседуя. Разговор кажется Гере совершенно бессмысленным. При чем тут Ирвин Шоу, Мердок, да еще Достоевский.
Геру посещает озарение: сиюминутный интерес группы далек от его устремлений.
Милка неожиданно заявила, что больше шага не сделает. Только на такси.
Гера не был уверен, что этот вариант лучший, но так как сам ничего предложить не может, то безвольно поднимает руку навстречу первому кошачьему, зеленому глазку.
- Куда?- спросил водитель, не поворачивая головы.
Гера назвал адрес своей гостиницы.
Во-первых, он знал, что это недалеко, значит, - не дорого.
А во-вторых, в случае облома, он уже дома.
Милка не возражает.
Теперь, когда они остались вдвоем, Гера не знал, как держать себя. Милка же, как в танце, не противилась движениям партнера, скрывая своё ожидание.
Ехали совсем недолго. Гера с опаской ждал, что Милка опять закапризничает, но она спокойно вышла и спросила: «куда теперь?»
Днем, проезжая на автобусе, Гера видел совсем рядом что-то похожее на парк. Туда и повел он Милку, утомленный своими сомнениями. Он вяло представлял, что всё закончится фразой: «Ну, и как хочешь, я тогда пойду спать».
Они зашли в темный тихий уголок, производивший впечатление безлюдного, даже по сравнению с пустующим остальным парком.
Гера остановился. С чего начать? Он никак не мог преодолеть барьер неловкости. Он было начал что-то говорить, но прервал позыв – получилось что-то невнятное. Гера переступил с ноги на ногу.
Милка деловито осмотрелась.
- Я на земле не буду.
Магическая фраза. Она волшебным образом преобразила мир. Гера сразу почувствовал себя совершенно раскованным.
Недалеко в полумраке Гера различил скамейку. Обыкновенная скамейка, какие обычно стоят в парках, с закрученными чугунными ножками, и спинкой.
- Давай здесь,- предложил Гера с интонацией, с которой говорят: «ты меня уважаешь?»
- Давай. Только я не лягу.
- ?
- У меня голова кружится.
- А как же?
- Ложись ты. А я на тебя сяду.
Гера присел на самый край, и опрокинулся вдоль скамейки на спину.
Перед глазами всё поплыло, закружилось. Подступила тошнота.
Гера приподнялся, мотнул головой.
- У меня тоже голова кружится.
Они обреченно брели по дорожке парка.
Ситуация, как в анекдоте: есть чем, есть с кем, но негде.
Впереди показалась еще одна скамейка. Она была такая же в точности, но три нижних рейки её спинки были выломаны. Гера и раньше замечал такие скамейки во множестве, и его всегда удивляло, что выломаны именно эти рейки.
Милка остановилась напротив середины скамейки, и решительно скомандовала:
- Садись.
Гера сел.
Милка уселась на Геру, просунув свои стройные ноги, ставшие без юбки еще длиннее, в пробоину скамейки.
Им было удобно.
Потом они выпили сухого вина, которое Гера захватил предусмотрительно.
И снова им было удобно. Гера блаженствовал.
Когда он почувствовал, что притомился, а Милка не подавала таких признаков, он сделал ей спасительное для себя предложение: «В рот возьмешь?»
Она отрицательно качнула головой. Её глаза лукаво улыбались, словно говоря: спроси еще раз.
Гера не настаивал.
Похоже, он чуть-чуть перебрал.