МАРИЙКА
Марийка родилась в трудные, неспокойные времена: гражданская война, НЭП, коммуны… Чего только не случилось в те далекие двадцатые годы в Забайкалье. Но о многом Марийка знала только по рассказам мамы.
Когда пришло время учиться, она пошла в школу. А была она смышленой, активной, смешливой маленькой пухленькой девочкой, от чего у нее было много друзей. Звали ее по-разному: кто Марусей, кто Маней, кто Марийкой, а кто-то даже Марго. Правда это было уже, когда она повзрослела. Ей и это имя нравилось, но все же, привычнее было – Марийка. Так называла ее двоюродная сестра и подруга Галина, ее братья и младшая сестренка. Это был основной круг ее общения.
Мама, как могла, старалась что-то заработать, где стиркой, где уборкой. Пусть и не много, но платили, а еще богатые барыни делились с ней своими платьями, едой. Отец работал на железной дороге, а потому часто уезжал в поездки. Правда дома была его сестра, тетя Марийки, но она была незрячей, мало чем могла помочь в семье, так что у Марийки было по дому много обязанностей, не только школа, где она успешно училась.
Закончив 7 классов, она вынуждена была пойти работать. В те годы 7 классов – это уже считалось вполне приличным образованием. Возможности учиться дальше не было, так как неожиданно от пневмонии умер отец. Куда идти работать? Конечно, на железную дорогу. А кем? Продавцом, ведь у нее 7 классов образование, а мечты… не судьба, видимо. Мечтала Марийка стать хорошей модисткой, она любила наряжаться, в меру возможностей; ей мечталось, шить разные наряды для богатых людей. Но жизнь расставляет все по своим местам. Не всегда все от нас зависит, надо было помогать маме, растить младшего братишку и сестренку, что была больна с детства (порок сердца). Маленькую ростом Марийку едва было видно из-под прилавка, приходилось вставать на скамеечку.
Это стало ее первым испытанием, когда с детством пришлось расставаться. Начался тяжелый для всех 1937 год, горе с которым пришло во многие семьи. Как ни странно, Марийку это тоже коснулось, так как родилась она на территории бывшей Манчжурии. Кто думал, что границы могут двигаться, а пограничные споры касаются не только государств, но и людей, что живут по обе стороны границы, влияя на их судьбы. Приехала «тройка» и повелела Марийке покинуть родной город Читу в течение 24 часов. Ну, кто же отпустит ребенка одну неизвестно куда?
Семье железнодорожника постарались помочь, оформили билет на всю семью и багаж до Вологды. Сложно было решать, где семья захочет остановиться, покидая родной дом. Комната их в казарме в Чите-2 подлежала сдаче, а вещи, что имела семья, можно было либо продать, либо взять с собой, либо оставить, если взять невозможно. А какие-то вещи все-таки были, та же швейная машинка. Что смогли – продали, что не смогли - раздали, если не могли взять с собой. По возможности часть пожитков упаковали в сундуки, что заменяли гардеробы в те времена.
Поезда в те времена ходили не столь быстро, остановки не были короткими. Когда они остановились на станции Ново-Николаевск, то услышали, что губерния разделилась на части. Южнее образовался Алтайский край. Люди поговаривали, что живется в нем сытно. А что еще нужно для жизни? Главное – пропитание. Прокомпостировали билет и отправились в Барнаул, где никого не знали, но где семья сможет выжить.
Была зима, город, куда прибыли не знали, а потому жилье искали, чтоб встать на постой, недалеко от вокзала, от железной дороги, что была им – кормилицей.
Снегу в ту пору, было очень много в Сибири, порой выход из их землянки так заваливало по самую крышу, что дверь с трудом открывалось, ползком приходилось выползать.
Устроилась Марийка работать опять на железную дорогу продавцом, ведь и опыт уже у нее был, да и выбирать не особо приходилось. Старший брат Гриня тоже пошел работать на железную дорогу слесарем.
Со временем и жилье им дали, так же, как в Чите, коммуналка, в старом двухэтажном деревянном доме.
Казалось, что жизнь налаживается. Марийка наряжаться стала, в театр любила ходить, где могла показать свои наряды. Принимала ухаживания парней, но и посмеяться над ними любила с девчонками, иногда для 2-3 на одном месте свидания назначала. Так и оставалась хохотушкой. А парни и уважать ее уважали. Ведь среди девчонок она отличалась храбростью, что проявляла при сдаче норм ГТО, стрельбе в тире, не боялась и с парашютом прыгнуть. К началу сороковых все в Сибири уже чувствовали, что жизнь стала лучше, богаче.
Но пришло лето 1941 года, а с ним война. Готовилась и Марийка на фронт, на медсестру ее готовили, как и других девушек ее поколения, но у нее была бронь, как у большинства железнодорожников. Брата старшего к тому времени уже на срочную службу призвали, а когда война пришла, он был на Западном фронте, на Ленинградском направлении. Много сибиряков воевали, защищая Москву и Ленинград. Когда письма от брата приходить перестали, с ума сходила от беспокойства и мама, и Марийка.
Сводки по радио с нетерпением ждали, событий с фронта, рассказов раненых фронтовиков, что прибывали в многочисленные госпитали, появившиеся в городе. Все больше прибывало и эвакуированных семей отовсюду, не только вместе с фабриками и заводами, но и из блокадного Ленинграда, что были особо истощенными и больными.
Но Гриня все молчал.
- Нет же похоронки, значит, жив, вернется, - надеялись они с мамой.
Шло время. В конце концов, появилось письмо от брата, но не по почте, принес его какой-то солдат. Оказалось, что братишка попал вместе со многими в окружение, потом в плен. Несколько раз пытался бежать из лагерей, но ловили и возвращали. В конце концов, один из побегов для него удался, больной от голода, он попал к загранотряду. Это значит – к своим.
Но радость была недолгой, начались проверки, допросы, долгая жизнь под стражей… на работу, с работы. На фронт так и не попал больше до конца войны. На той же фабрике и после войны работал, там же в Калинине женился.
Младший брат подрастал. И на его долю войны хватило. Призвали и отправили на Восточный фронт служить. В боях приходилось участвовать ему, награды имел боевые, но матери и сестрам казалось, что на Востоке не так страшно, вернется Боря.
Дома у больной сестры Лизы порой приступы случались, но мама была рядом, да и подруги завелись.
Сводки Совинформбюро слушали все вместе, да еще и прохожие останавливались, проходя мимо, чтоб послушать радио, что слышно было из окон. Да, мама и окно старалась открыть, чтоб всем лучше слышно было.
Рабочий день длился тогда подолгу, но все же, пусть один выходной, но он все-таки нет-нет случался. И Марийка могла нарядиться, в театр сходить с подружкой. Встречалась с выздоравливающими ранеными, потом провожала их вновь на фронт, переписывалась с ними. К концу войны чемодан писем было разных, что хотела сохранить для будущих детей. Некоторые звали ее замуж после войны, кто в Ригу, кто в Ленинград, кто еще куда-то, но после победы, в которой все были уверены. Разве же могло быть иначе? Не все ее новые и старые знакомые вернулись с той войны, остались воспоминания и горечь утрат. Такие следы всегда оставляет любая война. Война косила людей, разрывая души людские, Марийки коснулось все это.
К счастью войны всегда заканчиваются. Закончилась и эта война. Вернулся брат младший и друг его с Восточного фронта, оттуда, где жила когда-то вся их семья.
Так они с Костей познакомились. Шел 1947 год. Вместе с подружками, Марийка была в гостях, где он поселился у дальней родственницы, тети Матрены. Именно тогда они решили пожениться.
Немного прошло времени от их встречи, когда он, взяв все свои пожитки, что привез с фронта, сложил их в металлический ящик от снарядов, что был у него вместо чемодана, и прибыл к своей невесте. Теща не была «против».
- Пора уж Марийке и замуж, а то с этой войной совсем уж засиделись многие – «в девках». Пора и дочке.
К концу года уж ждали пополнения, а тут у Марийки мама совсем разболелась, онкология, лечение результатов не давало.
- Жаль внуков не дождалась, - думала она, - понимая все, - не понянчилась.
Родилась девочка. Через два месяца декрету конец. Надо на работу выходить, так уж заведено было в те времена. Благо сестра была, пусть и больная, но нянчилась, растила дочку, затыкала ей рот соской-пустышкой. Марийка старалась оставить ей грудного молока, прибежать с работы на обед, чтоб покормить дочку. Хорошо, что работа неподалеку. Так и росла дочка. А рабочий день длинный был не только у нее, у всех.
Сестра справлялась, еще умудрялась шить, вышивать, вязать, наряжать племянницу, что была ей вместо куклы. Но скоро опять беременность. Родился мальчик. Лиза уже была опытной нянькой, знала, что и как делать. Приучила детей не капризничать и орать, а слушаться ее окрика, ведь здоровье не всегда давало ей возможность прибежать на зов. Дочке лет пять было, когда Лиза умерла, сыночку и того меньше.
Что делать Марийке? Просила то того, то другого из знакомых посидеть с детьми, няньку нанимала время от времени. Няньки в семьях – дело обычное было в те годы, но как же, не просто их найти, да еще для двоих деток. В конце концов, удалось устроить деток в детский сад, где они были круглосуточно, так как забрать их каждый день не могли они с мужем, забирали только на выходной. А дома тоже не до детей было, столько домашних дел скапливалось. Но не одни они так жили. Не каждая мать могла сидеть дома с детьми, чтоб наделять их любовью.
Пришло время, когда дочка в школу пошла. Старались поощрять успешную учебу. Покупали книги в подарок на каждую четверть учебную дочке, а потом и обоим детям. Вместе с детьми к новому году наряжали елку, делали игрушки елочные, гирлянды и другие украшения. В ход шла бумага, краски, клей, скорлупа яиц и спичечные коробки, бусины, перья птиц. Шила Марийка и новогодние костюмы детям, муж помогал то снежинкой нарядить дочку, то украинский костюм пошить, то еще какой, так же и сыночку, то зайкой нарядить, то еще кем-то. И все ночами, ведь свободного времени было очень мало.
А домашнюю работу любила Марийка, не утомляла она ее, чтобы ни делала, песенки напевала, вот работа и спорилась, да еда, стряпня удавалась.
Дети подрастали, но здоровья стало подводить, даже инвалидом признавали. А что лечить? Все болезни от нервов, так все говорили. И ходила она по целителям, «по бабкам», «дедкам», пока здоровье не поправила свое.
Работала по-прежнему в торговле, дети в школу ходили. Новая беда пришла, муж заболел, а там и детям пришлось о здоровье позаботиться. А душа у Марийки за всех болела. Так вот жизнь одаривало, то одним, то другим.
Незаметно дочь подрастала, замуж вышла. Слушать, что рано еще, не хотела, а там и сын по ее стопам, тоже в 18 лет жену привел. Один за другим появились внуки то с одной стороны, то с другой. Вот уж четверо внуков, а дети – всегда радость в семью. Так у них в семье воспринималось.
Так вот незаметно и пенсионеркой стала, жаль сердце барахлило. Так уж жизнь такая была, было ему от чего изнашиваться. Но старалась Марийка и дальше работать, где удавалось: телеграммы на почте разносила, надомницей-маркировщицей поработала.
А там и муж на пенсию вышел. Не любил он без дела сидеть, так стал на рыбалку, словно на работу ходить. Пока работал, редко это ему удавалось, хотя и тогда любил рыбачить, на рыбалку детей и внуков с собой брал. Если дома оставался, всем удивительно было, спрашивали, чего это он дома-то. А он только смеялся:
- У меня день профилактики сегодня.
Тогда в 70-е годы, жизнь в СССР, казалось, налаживалась у всех. Своя отдельная благоустроенная квартира появилась, а в ней горячая вода, газ, тепло. Об этом приходилось когда-то только мечтать.
Марийке было с чем сравнивать, в жизни ее не раз бывали времена, когда продукты по карточкам продавали. Нет карточки и нет продуктов (не теряй). Во время войны сама пайки хлеба резала, наделяя ими покупателей этими крохами неказистого в те времена хлеба.
Нет-нет, а трудности опять и опять случались. Таким периодом стал развал Союза. Часами с мужем не отрывались от телевизора, глядя на баталии в Верховном Совете, или выборы, события у Белого дома в Москве. Все было не просто. Муж до смерти хранил документы о членстве в коммунистической партии, а Марийка называла себя беспартийным коммунистом, не хотела со знакомыми ей коммунистами в одной партии состоять. А комсомольский билет хранила, как напоминание о годах ее юности. Критична она была к партии, и ее членам, но споров с мужем не вела, разговоры о политике не очень-то любила. Религиозные разговоры в семье были не приняты, знала, что муж ее не поймет, хотя детей крестила еще маленькими. Так в согласии прошли лихие 90-е годы с их трудностями для всех. С годами муж с рыбалки редко без букета полевых цветов приходил, торжественно вручая их своей Марийке.
На пенсии были свои плюсы, лишний раз можно в гости к друзьям сходить, в карты или лото поиграть, былое вспомнить. За годы пенсии в гости к брату в Калинин съездили, в Читу к родственникам, что там оставались, по турпутевке в Латвии побывали, в Абхазию съездили. Да и дети частенько приходили, внуков порой подкидывали, ведь семья большая уже стала, когда все вместе собирались. Для Марийки все это было в радость. Так как рано дети поженились, то внуки быстро подросли, правнуки появились.
Жаль муж рано умер. Инфаркт его настиг, но он его всерьез не принял, думал, что все само собой пройдет, как простуда, лекарства пить не хотел, режим постельный нарушал. Недолго проболел, можно сказать, что на ногах умер, просто слабело сердце. Вот и Марийка, зная о своих сердечных проблемах, думала, что не залежится, умрет иль во сне, иль быстро.
Но за инфарктами к ней пришли инсульты. Благо дочка рядом с нею жила. То все больше на работе бывала, а потом и уволилась, чтоб быть рядом с мамой. Жизнь, так или иначе, продолжалась. А пока живешь, всегда есть надежда. Ранило то, что те, кого знала из родных и друзей, все чаще уходили в мир иной, как и муж. Это невольно заставляло быть готовой к тому, чтобы оставить детей внуков, всех, кто был дорог.
- Все рождаются, все умирают, хоть и хочется еще пожить, увидеть, что и как будет дальше, но есть неизбежность во всем, что дано нам, - думалось ей.
Умерла она тихо, с надеждой, что без нее детям, внукам, правнукам, будет хорошо и хорошо будет всем людям в нашей стране.