Глава 25. Ибо начался турнир!
- Антон? – окликнул кто-то. Одновременно Антон обнаружил на своем правом плече руку – с пигментными возрастными пятнами, с длинными сухими костлявыми пальцами. Владельца руки парень признал не сразу.
- Габриэль? – наконец вспомнил Антон, но произнес неуверенно, все еще боясь ошибиться. И тут же осекся – прежнего руководителя школьного ВИА он помнил только по имени-прозвищу, а надо бы – по имени-отчеству.
- Знаю-знаю, - рассмеялся Габриэль; смех был таким же угловатым и сухим, как и его хозяин. – Здесь меня так же прозвали. Кто-то прознал, и не удивительно: я лет двадцать, как Габриэль. Привык уже.
- Вы какими судьбами в нашем институте? – вежливый вопрос выводил беседу из неловкого виража.
- Только на «ты»! – запротестовал Дмитрий Габриэль. – Здесь – только на «ты»! Студенты - не школьники, люди взрослые. Так что мы все сразу же условились обходиться без вежливых экивоков.
- Кто условился? – не понял Антон.
- КВНщики, - обрадовано сообщил Габриэль. – Команда «ИБО!», я у них вроде художественного руководителя.
- Как в нашем школьном ансамбле? – вспомнил Антон и почувствовал легкий укол ностальгической иголочки.
- Вот точно так! – восхитился Габриэль удачному сравнению.
Этот долговязый нескладный взрослый человек неизменно вызывал у Антона искреннюю симпатию. Дмитрий Габриэль, несмотря на годы и перманентное одиночество, был жизнерадостен и беззаботен, он всегда пребывал как бы в благородной отстраненности от любых жизненных сует. Его не беспокоили ничтожные заработки, ему не было дела до насмешливых улыбок за спиной, ему не нужна была уверенность в завтрашнем дне. Он был самим собой, он нащупал в урбанистических толщах тонкую струйку живой родниковой воды и припал к ней, как к источнику вечного довольства судьбой, пусть судьба и была чаще строга к Габриэлю, чем милостива.
Течение то плавно, то рывками переносило Габриэля через бурные пороги, бросало в омуты и укачивало на мелководье. Женщины (среди которых, как помнил Антон, были даже школьные учительницы) приставали к холостому очагу, тщились месяц-другой, стараясь наполнить этот очаг пламенем социально-материального пафоса, убеждались в полной безнадежности подобных чаяний и уходили, кто тихо, кто шумно, из жизни Габриэля.
А мужчина оставался беззаботным, холостым и вполне удовлетворенным тихой ролью художественного руководителя в средней школе. Он оставался свободным. Конечно же, школьники, учитывая солидную разницу в возрасте, обращались к художественному руководителю ансамбля на «Вы», но теперь, в институте, условности были стерты, и студенты легко и естественно приняли вечно молодого Габриэля в свой круг.
Про команду «ИБО!» Антон слышал, но никогда особо не интересовался ее успехами. Знал, что веселые и находчивые студенты родного института пребывали где-то в середине турнирного списка, и это всего лишь на городском уровне. До первой (а уж тем более, до высшей) лиги «ИБО!» не добиралась никогда, и вряд ли имела такие амбиции на ближайшую сезонную перспективу.
- А ты абориген? – задорно поинтересовался Габриэль.
- В смысле? – насторожился Антон.
- Местный студент? – расшифровал худрук.
Антон кивнул, чем снова привел собеседника в неуемный восторг.
- Так это же здорово! – восхитился Габриэль в очередной раз. – И почему до сей поры не с нами? Внешние данные – на «отлично», гитара – в помощь. У нас homo ludens, человек играющий, на вес золота. Чего стоим в вестибюле? Бегом в актовый – как раз репетиция. Если поднажать, то вполне успеем обыграть тебя уже в ближайшем сезоне.
Антон улыбнулся, пожал плечами и отправился следом за Дмитрием Габриэлем. Они проследовали через вестибюль института к массивным двустворчатым дверям, ведущим в актовый зал. По дороге худрук, активно жестикулируя, с немалым энтузиазмом описывал концепт предстоящего выступления. Говорил Габриэль хрипящим шепотом, чтобы не раскрывать преждевременно перед непосвященными нюансы строжайше засекреченного сценария. При этом любой в вестибюле мог слышать Габриэля, даже не особо напрягая слух. Так же как любой мог поприсутствовать в актовом зале на репетиции команды. Если бы, конечно, захотел. Но современные молодые люди проявляют любопытство лишь в том случае, если чужая жизнь приоткрывает для них завесу со сцены YouTubа или с липких площадок социальных сетей.
Отказаться от предложения Габриэля Антон даже и не подумал. Игру эту молодой человек хоть и без фанатизма, но любил. Кроме того, пожилой долговязый мальчишка как бы протянул руку из полузабытых школьных лет. Каждый студент нет-нет да и вспомнит школу. А тут – живое воплощение навсегда ушедшей юности. Вот и студенческие годы скоро минут, должны же остаться яркие воспоминания – не только о попойках и учебе. КВН - так КВН. До сессии время есть, на сегодня пары кончились – почему не отвлечься на полезное общественное дело?
В актовом зале собралось на удивление много народу. Появление художественного руководителя Дмитрия Габриэля сей творческий люд будто бы и не заметил. В группках по три-пять человек проходили обсуждения насущных вопросов – где бурные, громогласные, с хохотом и живым движением; где тихие, скромные, полушепотом, голова к голове. Студенты стояли в проходах, сидели на местах для зрителей, толпились у кулис, беспорядочно передвигались по сцене, исчезали и появлялись меж створками «внешних» дверей, ведущих на улицу, а значит, в места для курения. В зале царил неровный гул, насыщенный ароматами пубертатного пота – со сцены, смешанного парфюма – из партера, табачного дыма – от входных служебных дверей. Обстановка была бестолково-вдохновенно-творческая.
Дмитрий Габриэль несколько раз хлопнул в ладоши, чем нарушил гудение этого улья. Худрук хлопал, широко, словно крылья, разводя в стороны длинные руки и вновь сдвигая ладони на уровне глаз. Звуки были сухими и резкими, как щелчки кнута дрессировщика.
- Лишние уходят со сцены! - приказал Габриэль. – Актеры остались на приветствие! Приготовьте саунд на пульте!
Эти властные распоряжения не вызвали практически никакого заметного движения. Студенты по-прежнему роились небольшими группками, разве что говорить стали чуть тише, а потому, чтобы слышать, стали чуть ближе друг к другу, сомкнули ряды. Те, что стояли по обе стороны сцены, отступили на пару шагов и уплотнились у кулис. Теперь каждая группа студентов обрела четкие границы, хаос упорядочился. В центре сцены человек шесть растянулись в линию. Именно эта линия, собственно, и представляла собой актерскую труппу команды веселых и находчивых. Остальные в зале, как оказалось, были просто сочувствующими – подругами, друзьями, друзьями друзей квнщиков.
Став частью команды, Антон более четко разобрался со структурой неоднородной «человеческой массы», наполняющей зал во время репетиций. Актеров, на самом деле, было двенадцать, но на репетициях полный состав собирался редко, только во время генеральных прогонов. Еще дюжина добровольцев обоих полов была «на подхвате» - принести-унести, подать-забрать, включить-выключить. Эти подсобные трудяги были совершенно неорганизованы, появлялись и пропадали невпопад, чем раздражали порой даже невозмутимого художественного руководителя.
Еще две девушки и два юноши числились бэк-вокалистами. Четверка приходила на репетиции регулярно, но бессмысленно – песен у команды было всего две, приветственная и финальная, исполнялись песни силами основной труппы, а бэков подключали только на выступлениях, для солидности, в качестве бутафории.
Так и не выяснил Антон, кто пишет сценарии для команды. Некоторые отдельные шутки проявлялись в репетиционном гвалте, в закулисных беседах, но основной концепт подавался уже в готовом виде. Габриэль раздавал исполнителям листки с текстом нового номера. По мелочам править текст актерам разрешалось, что-либо изменять кардинально или браковать номер полностью худрук не позволял никогда.
При команде также числились звукооператор на пульте и клавишник для фоновых звуков. С приходом Антона «Ибо!» обзавелась еще и гитаристом. Гитара позволила добавить в сценарии бардовские нотки, что вполне органично сочеталось с архаичным названием команды.
Этим самым хоровым «Ибо!» завершались все репризы, какой бы темой не осенял ведущий сезонные выступления. «Ибо закончилась сессия», «ибо наступила весна», «ибо мы повзрослели», «ибо скоро выборы», «ибо земля вертится», «ибо все мы гении»…
Антон долгое время был уверен, что именно в этой финишной фишке и сокрыта сокровенная тайна наименования команды. Но выяснилось, что все не так просто. Короткое «ИБО» оказалось аббревиатурой.
- Действительно не знаешь? – в изумлении округлил глаза Дмитрий Габриэль. – Какой срам! Ты же будущий работник отрасли гостиничного сервиса. Мы же за честь института в городской лиге бьемся.
- Какая связь между гостиничным сервисом и названием команды? – Антон не желал гадать, спрашивал напрямую.
- Команда называется «Ибо!», - Габриэль махнул рукой в безнадежном отчаянии. – «Институт благородных отельеров». Весь город в курсе, а член команды – нет. Абсурд!
Антону стало совсем стыдно, и он поспешил загладить смущение ударным трудом во благо любимой команды. И труд принес славные плоды. Прошел месяц, другой, и вот Антон уже не просто второстепенный персонаж, парень с гитарой, а настоящий квнщик, избранный, рыцарь круглого стола, один из двенадцати актеров – вместо выбывшего по неизвестным причинам третьекурсника.
Другая, неизведанная сторона студенческой жизни казалась теперь чем-то не менее важным, чем обретение профессии. Мягко и незаметно игра пленила Антона. Пленила беззаботной творческой атмосферой репетиций, командным порывистым энтузиазмом в периоды состязаний, величием, важностью свершаемых дел. Антон, как и все другие игроки, с легкостью переносил нехватку времени, частые поражения и демократическую тиранию Дмитрия Габриэля. Все это с лихвой компенсировал экстаз редких побед. Антон заболел КВНом, понимал характер своего недуга, но совершенно не желал излечиваться. На четвертом курсе института растерянная воля Антона объявила о начале дружеского турнира между двумя славными рыцарями: Отельером Будущим и Отельером Благородным.