Глава № 1. Яблоки, кровь и карма.
Грузовик рявкнул клаксоном, словно «посылая» меня в ответ, и с грохотом промчался мимо, а я выдохнула, прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза. Если размышлять здраво, то грузовик никоим образом не был повинен в моей болезни, но все равно в голове время от времени проносилась мысль: а вдруг бы всё было по-иному, если бы мой единственный родной и самый любимый человек не погиб под колесами многотонного монстра?
Это был пасмурный и слякотный февральский день, но я шла по улице и улыбалась. А почему бы мне и не поулыбаться? Я молода, привлекательна, у меня после череды неудачных свиданий наконец появился нормальный парень, есть работа, отдельная маленькая квартирка — пусть хоть и съёмная, в не самом фешенебельном районе, но зато станция метро и автобусная остановка рядом и до супермаркета, где я работаю кассиром, не так уж далеко, и еще рядом со мной идёт и весело щебечет моя мама.
— Нет, Ава, я все понимаю: молодость, желание взять от жизни как можно больше и всё такое, но готовить девушка должна уметь, особенно если у нее появился парень.
— Я умею готовить.
— Ага, замороженную пиццу в духовку засовывать и макароны отваривать. Конечно, я сама виновата, что не научила тебя этому раньше, но мы это наверстаем. Как хорошо, что наши выходные наконец-то совпали!
Моя мама работала в кафешке, которая славилась своими яблочными пирогами. И да, пироги были маминого исполнения.
— Сегодня мы будем печь мой фирменный пирог, с карамельным соусом. Побалуешь наконец своего Рона.
— Дона, мама. Его зовут Дон. И он больше пиццу любит, чем пироги.
— Ха, это потому, что он ЭТОТ пирог ещё не пробовал!
Шутливо пререкаясь, мы перешли улицу и направились к станции метро, как вдруг у пакета, который я несла, лопнула ручка и сочные, блестящие, тщательно отобранные из рыночного лотка моей мамой краснобокие яблоки покатились по тротуару.
— Зараза! — вырвалось у меня
— Не ругайся! Я всё сейчас соберу! — моя мама шла налегке и сразу же бросилась вдогонку за будущей начинкой кулинарного шедевра.
— Мама, стой! Не надо!
Увлеченная погоней за особо резвым яблоком, мама не заметила, как выбежала на проезжую часть и... Все вдруг замерло, а затем крупным планом замелькали отдельные кадры. Рука, протянутая к последнему «беглецу». Никелированный бампер. Глаза, в которых отражается небо. Медленно расползающаяся лужа тёмно-красной крови, в центре которой лежало яблоко.
— Нет...
Визжала и требовала вызвать скорую какая-то женщина, причитал пожилой темнокожий водитель грузовика («Я не виноват, я ехал на зелёный! На зелёный! А она прямо передо мной выбежала!»), щёлкали камерами телефонов подростки, а я всё никак не могла оторвать свой взгляд от лужи крови и этого яблока.
С тех пор я видеть больше яблоки не могла, но они словно стали меня преследовать. На работе именно ко мне чаще всего подходили покупатели с яблоками: свежими — в сетках или пластиковых контейнерах, в виде компота, сока, пюре, пирогов, сушки или газировки «со вкусом зеленого яблока», а ещё сразу же после похорон матери меня стали мучить ночные кошмары. Мне снилось, что я иду меж яблонь, ветки которых ломятся от разноцветных плодов, и кто-то шепчет мне: «Попробуй!». Я как под гипнозом подхожу к дереву, моя рука словно сама по себе срывает самый красивый краснобокий фрукт, подносит его ко рту, зубы впиваются в сочную мякоть, но... вместо сока по моим пальцам и подбородку течёт тягучая кровь, а ветви деревьев превращаются в десятки и сотни бледных и холодных костлявых рук, которые начинают хватать меня за одежду, дёргать за волосы, царапать кожу... Когда я в первый раз увидела эту жуть, то проснулась от собственного вопля вся в поту и потом целую ночь не могла больше заснуть. Так моей спутницей стала еще и бессонница. Каждый вечер я ложилась в постель лишь с одной мыслью: «хоть бы сегодня эта дрянь мне не приснилась!», но «дрянь» навещала меня все чаще и чаще, от чего я стала нервной и раздражительной. Еще бы не стать! Днем от постоянного недосыпа меня клонило в сон, который я прогоняла лошадиными дозами кофе и энергетиков, вечером же меня начинало колотить от одного вида подушки и одеяла. Этот страх я пыталась прогнать сначала с помощью вечерних занятий любовью с Доном, потом успокоительным чаем, ну, а потом оказалось, что наиболее эффективным способом является виски. Он хоть и не избавляло от кошмаров полностью, но после пары стопок притуплялся страх, я могла заснуть и урвать хоть пять часов сна. А утром все начиналось сначала: кофе, энергетики, грёбаные покупатели с их грёбаными яблоками...
Сначала от меня ушел Дон, заявив, что истерички и алкоголички не в его вкусе, затем начались проблемы на работе. Из-за возникшей от недосыпа рассеянности я стала делать ошибки, пробивая товар, и иногда даже ронять его из-за внезапных приступов слабости, а благодаря взвинченной кофеином нервной системе на меня начали поступать жалобы от покупателей, и когда я в очередной раз психанула при виде ещё одной жирной курицы с двумя набитыми с горой тележками и кипой скидочных купонов, меня вызвал к себе начальник и сказал, что если это случится еще раз, то я могу начинать искать себе новое место. Выйдя из кабинета мистера Брауна, я свалилась в обморок, хорошо приложившись при этом о кафельный пол.
В больнице, куда меня привезли с разбитой головой, перед тем, как «заштопать», сделали томографию и... К случившемуся за последние месяцы добавилось ещё и то, что у меня в мозгу обнаружили опухоль, как выяснилось после более детального исследования — злокачественную.
— Почему? — это было первое, что я смогла произнести, когда мне огласили диагноз.
— К основным причинам возникновения рака относятся курение, избыточный вес, вредная работа, нездоровый образ жизни, наследственность. — Ответил худой сутулый врач с лошадиным лицом, принесший эту «радостную новость».
Я не курила (та пара сигарет, выкуренная в школьном туалете как доказательство крутости, не в счёт), носила вещи размера S, не работала с химикатами ( разве что покупатели иногда были теми еще «едкими веществами»), при хорошей погоде делала пробежку в ближайшем парке, а что же касается наследственности, то тут меня скорее должен был грузовик переехать.
— Такова воля Божья, деточка. — Выдала свою версию пожилая медсестра с прилизанными седыми волосами и крестиком на шее.
Странно, зачем это Богу? Ведь Бог есть любовь. Во всяком случае, именно так было написано в Библии, которую я нашла в прикроватной тумбочке и от нечего делать пролистала.
— Карма. — пришла к выводу смуглая чернявая нянечка.
Интересно, кто же это у нас роду столько нагрешил, что мне пришлось ТАК расплачиваться? И почему именно мне? Я хоть и не была святой, но вряд ли украденная в двенадцать лет из материнского кошелька двадцатка, подброшенная в почтовый ящик старой карги миссис Муррей дохлая мышь или парень, «отбитый» накануне выпускного у ябеды и подхалимки Бетани Смит могли привести к таким последствиям.
Вторым вопросом, который меня волновал, был: как мне с этим жить?
— Лучевая терапия, операция, «химия» — примерно так будут выглядеть следующие шесть месяцев. — с улыбкой произнес невысокий, пышноусый толстячок, представленный мне как «доктор Питерс — один из наших лучших онкологов».
— Это так долго лечится?!
— Это.. — доктор Питерс присел на край кровати и взял меня за руку. — Это не лечится. Это приблизительная длительность жизни при таком диагнозе. Но я сделаю всё, чтобы она оставалась как можно дольше относительно полноценной.
По идее, это должно было стать для меня контрольным выстрелом, но... Иногда загнанный в угол человек вдруг обретает второе дыхание. Именно это и случилось — вместо истерики на меня накатились упрямство и злость. Да пошли вы все нахрен с вашими прогнозами, Божьей волей и плохой кармой! Полгода, говорите?! С кем угодно, но только не со мной! Перестань скулить, Ава, подотри сопли, сцепи зубы и борись, ведь главным призом является твоя жизнь!
Первым делом я решила избавиться от своей «яблокофобии» и кошмаров, чтобы они не отвлекали меня от главной цели. Для этого мною были куплены и съедены два фунта яблок. После меня долго и мучительно рвало, однако кошмары и вправду прекратились, да и на яблоки я стала более спокойно реагировать, но есть их больше не рисковала. Затем, не дожидаясь облысения от «химии» и прочих «радостей», остригла под ноль свои вьющиеся, длиной до лопаток, каштановые волосы. Волос было ужасно жаль, но это было МОЁ решение, моё, а не последствия агрессивной терапии, а ещё, избавляясь от них, я представляла себя эдаким солдатом Джейн, которая всем покажет! Я строго соблюдала указания врача, без нытья сносила все «прелести» лечения в виде слабости, боли и тошноты, отстаивала в социальных службах свои права на пособие и бесплатную медстраховку (работать я теперь была не состоянии, а мамино наследство и мои сбережения растаяли, как мороженое на июльском солнце), старалась делать все сама по дому, чтобы не расслабляться и не признать себя окончательно полной развалиной, и это и в самом деле подействовало! Спустя отпущенные мне полгода я, мурлыкая Jingle Bells и пританцовывая (таким образом маскируя немного пошатывающуюся походку), вошла в кабинет доктора Питерса на осмотр, где он порадовал меня положительными результатами проведенной терапии, через три месяца — отметила двадцатитрехлетие, побаловав себя походом в ночной клуб на мужской стриптиз и бокалом настоящего шампанского, а затем... Затем болезнь нанесла ответный удар сразу по всем фронтам.