Богаты сочными высокими травами поля и луга в середине лета. Самая пора сенокосом заняться. Ни свет, ни заря поднимается отец, когда ещё сумеречное небо только начинает слегка высвечивать пурпуром. Он берёт с собой пару пустых мешков, косу, брусок и уходит на покос, оставляя по пути мокрую тропочку на травах, искрящихся утренней обильной росой. Выбрав место потравянистее в поле у леса, он вешает мешки на ветки ближних кустов, расставляет пошире ноги и начинает косьбу.
Певуче звенит литовка, вливаясь в звуки просыпающейся округи с первыми птичьими трелями и утренними шорохами. Ровными рядками укладывается разнотравье, источая терпкий пахучий аромат. А когда в доме ещё висит сонная тишина, и хозяйка только думает подниматься, муж заходит в дом прямо в умытых росой сапогах, с прилипшими на них скошенными травинками и, таинственно улыбаясь, весело говорит нарочито громко, чтобы разбудить сразу всех, что у него получается с ходу:
- Всё дрыхнете? Смотрите, что я принёс! – и, сияя синющими глазами, осторожно и бережно вытаскивает из кармана спецовки крошечного рыженького зайчонка.
Зайчонок сидит в его большой горсти, словно игрушечный, плотно прижав к своему тельцу все лапки, коротюсенькие ушки и хвостик-крохотульку.
- Раз – зайчонок! – до глубоких ямочек на щеках улыбается отец и, никому не давая опомниться, вытаскивает из другого кармана точно такого же зайчонка, тихо смеётся, чтобы не напугать зверюшек: - Два – зайчонок!
- Боже мой! Какое чудо! – сразу поднимается из постели жена, умилённо прижав руки к груди.
- Ой, папа, дай скорее! Пожалуйста, дай! – в трепетном восторге тянут дети руки к зайчатам.
Но отец разрешает им только одним пальчиком погладить их макушки. Зайчата, как два солнечных зайчика, желтеют в его руках в полусумраке пришторенной комнаты. Сердечки их бьются так, будто они только из них и состоят.
- Если они пропитаются посторонним запахом, ни одна зайчиха не подойдёт к ним, чтобы покормить молоком. Тогда они просто помрут с голоду, – объясняет отец детям и рассказывает жене: - Кошу траву и в который раз убеждаюсь, что косить надо очень осторожно. То перепёлки удирают прямо из-под косы, то эти зайчата попадаются. Любуюсь рассветом, а под ноги глянул, а там зайчишка затаился. Лежит жёлтеньким комочком, ушки прижал и даже не пикает! А я ровно над ним косой прошёлся. Если б свои ушишки приподнял, я бы их точно отмахнул! А он и с места не сдвинулся. Знает, что ему надо лежать там, где мать-зайчиха оставила.
- А почему так? – с любопытством смотрят на зайчат слегка шокированные дети.
- А потому что жалко, что у вас мама не зайчиха! – поучительно шутит отец и разъясняет: - А то б знали, что, если сбежать с того места, где тебе велено сидеть тихо и смирно, то мать тебя не найдёт и искать не станет, чтобы накормить. А так, даже другая зайчиха пробежит и покормит. Так и выхаживают зайцы хором своих ушастиков.
- Поняли, как строго в природе бывает, когда не слушаются дети? – одобрительно смеётся мать, глядя на изумление притихших неугомонных чад.
Отец тем временем рассаживает зайчат обратно по карманам и говорит:
- Пойду, потру их скошенной травой, чтобы моего запаха не было слышно, и положу на те же места, где лежали. Я их лёжку пометил, чтобы ничего не перепутать.
После его ухода в доме остаётся запах медоносных трав, утренней свежести и умиротворённое спокойствие вперемежку с радостными впечатлениями от парочки солнечных зайчат. Где-то они сейчас лежат себе, затаились, смешавшись с запахом травы, и ждут, когда их покормят: раз – зайчонок, два – зайчонок. Солнечные зайчики!
(Калининград/г.Пионерский 2010)
(рис.Сёстры Рудик)